Тринадцатый

Если завтра будет такое же, как и вчера, я сдохну. Вопрос лишь, каким образом. Легко или придется помучиться. Календарь на стенке - архаичен. Пластиковые листы, светящиеся цифры. Месяц до дня рождения. Гомерическая улыбка наползает на лицо. Давлю истерический смех, готовый вот-вот прорваться. Кинет ли судьба подарок, словно кость псу, или все будет как обычно? Месяц до даты. Дотяну ли?  

Быт

Быт скуден, бесперспективен, но разбавлен всякими ужасами, что способны ввести в ступор.  

Как обычно, раскрывается гроб, оттуда валит пар. Раздается натужный кашель, затем чихание. Почему-то всегда такая вот реакция.  

Тельце переваливается через борт, неловко ощупывает опору.  

Затем маленькие ножки шлепают по лужицам хранилища. Редкие огоньки красных авариек и оранжевых - дневного света - выдергивают силуэт ребенка. Ребенок подходит к системе управления.  

Этот ребенок - я.  

Тощими ручонками обхватываю рычаг, дергаю за него, вкладывая в рывок весь свой невеликий вес. Рычаг лязгает, гроб медленно закрывается, уходя в перезагрузку.  

Каждый раз проклинаю себя за то, что никак не могу наладить систему теплоподачи. Мерзнуть каждый раз после процедуры - надоело до чертиков.  

Дрожа, с грустью окидываю взглядом шкаф и натягиваю комбинезон: их все меньше и меньше.  

Осматриваю индикаторы и датчики, по привычке убеждаюсь, что гроб протянет еще не один десяток циклов. Мой гроб - на редкость надежная штука. Просто островок стабильности в этом буйном, вечно меняющемся мире.  

Закрываю хранилище и иду по своим делам.  

Например, сейчас нужно идти на завод.  

В место, где меня убили три дня назад.  

Да.  

Три дня назад я снова умер.  

Впрочем, смерть была легкая, даже приятная - а значит - нещитово. Пара сквозных дырок в груди от залетных агрессивных дронов, короткое бегство, забивание своей слабеющей тушки в вентиляционную шахту, кровопотеря и замерзание, переходящее в долгий сон.  

Главное три дела я тогда я сделал.  

Глаза мертвеца

Нелегко вытаскивать тело из воздухопровода. Особенно по прошествии четырех дней. Ботинок дергается, цепляясь за рельефы, почему-то хочется блевать. Но комбинезон, новый, почти не подранный, ядовито-желтого цвета, - остался только один. И я обязан его снять. Наконец вываливаю труп на пол. Спешно облачаюсь в комбез. Не до брезгливостей, и закалка у меня уже что надо. Теплеет. Зима отступает. Снежинки застывают на стеклянных глазах тела. Моего тела. Мой труп, пацана двенадцати лет. Далеко не первый.  

В глазах застыло удивление. Еще мне кажется, что прежний я - умиротворен. И это правильно. Ведь три вещи прежний я сделать все же успел: смерть пришла далеко от дома, комбез цел, тушку не сожрали местные кто угодно.  

Тушка ложится на тачку, сервомоторы давно почили в бозе, но я неприхотлив - есть колеса и ладно, благо оплавленная при посадке почва довольно ровна.  

Последний раз смотрю в глаза самому себе. Кажется, в таких случаях надо читать молитву или говорить что-то пафосное. Щаз. В этих местах не до условностей.  

Тело переваливается через бортик бассейна, зависая на миг. Слабый я не могу толком осилить подъем и захоронение старшего себя в ванне лаборатории. Там бактерии и кислотная среда. Мое тело даст мне немного жизни. Белок, аминокислоты и прочие вкусные пищевые ценности.  

Прах к праху, все там будем.  

Тело плюхается в субстанцию.  

Чавкая, она поглощает тушку, засасывая ее на дно.  

Глаза мертвеца последний раз смотрят на меня умиротворенно.  

Затем все исчезает.  

Хорошо.  

Богатства

Всех богатств моих на планете - лаборатория с батареями и бассейном, заводик с шахтерскими дронами, занимающимися буровой выемкой, клонилка со сбитой матрицей, хрустальный гроб с принцессой и передатчик. Антенна передатчика, последняя из запасных, пережившая пару десятков зим, пяток землетрясений и боевые действия, мой единственный шанс. Раз в полгода, поднакопив энергии, я могу прорубить не окно, а так, щелочку, и кидануть свой робкий SOS чуть дальше, к системному приводному маяку. В надежде, что он уже перешлет сигнал в обитаемый сектор. Эта часть рукава никогда не считалась перспективной, и до ближайшего районного центра с аптекой, телефоном, больничкой и джакузи - двадцать световых лет.  

Лаборатория исправно снабжает меня белками и прочим полезным дерьмом. Воняет, правда, жутко, но я привык. Другой пищи здесь почти нет. А для прочих представителей местной флоры и фауны пищей уже являюсь я. Несколько десятков раз так и было, и воспоминания об этом не самые приятные.  

Клонилка исправно дарит мне жизнь и надежду. Армейский образец, но даже он сдал: после всех пертурбаций сбилась матрица, и вместо себя обычного я каждый раз очухиваюсь в теле пацана восьми лет. Это напрягает, но и к этому привыкаешь. Вечная юность, привет, я Питер Пэн.  

Летать, правда, не умею, и с феями здесь не задалось. Зато навалом всего остального.  

Мальчик, управляющий заводами и лабораториями, с лицензией пилота, инженера, техника, стрелка и еще с кучей всяких полезных сертификатов, не шутка. Корпорация, отправляя экспедицию в далекую-далекую жопу, набирала максимально полезных ребят. Из трех десятков на ногах к этому дню остался я один. И она. Хрустальный гроб - последняя анабиозная камера. В ней лежит она. Мой фетиш, что держит меня в этом долбаном мире, сохраняет надежду и не дает сойти с ума. Так и живем в полтора человека. Я общаюсь с ней. Она многозначительно молчит. Идиллия. Впрочем, вполне вероятно, я давно уже тронулся. Куча смертей и безысходность - не лучшие попутчики.  

Хрустальный гроб крепок и надежен. Все мое богатство укрыто под землей. Под скальным массивом. Это не мое решение. Оползень и пяток землетрясений, что случаются здесь с завидной регулярностью, надежно похоронили почти весь комплекс, уничтожив большую часть инфраструктуры. Я не жалуюсь. Как показала практика, случившееся - не худший вариант. На виду только заводик, занимающийся валовой выемкой. Как следствие - неслабая такая воронка, видная чуть не из космоса, и копошение дронов. Заводик самовосстанавливающийся, а алмазы, которые он черпает из недр, проклятие, а не прибыль.  

Алмазы - штука дорогая и ценная. Для высоких технологий, которых здесь нет, богатых инвесторов и торговцев, которых здесь тоже нет, для... впрочем, что толку мечтать. Пара сотен килограммов в год. Иногда, подходя к выемному лотку, я, играя, пересыпаю груду камешков, наблюдаю за игрой света и впитываю прохладу ладошками. С камешками лучше баловаться ранней весной: когда на поверхности уже можно передвигаться, а свирепое лето еще не вынырнуло из-за гряды треугольных клыкастых горных цепей.  

Времена года

Весна всегда прекрасна. Тут и ручейки и мошкара, на удивление безобидная, море цветов и красочные закаты.  

В лужицах, кажется, ртути, можно смотреть на свое отражение.  

Лето буйно и опасно. Переживать его лучше под землей, в надежных схронах. Проходит быстро.  

Осень похожа на весну за одним исключением. Осенью смерть приходит с неба.  

Зима - длинна. Но терпима. Кусает не больно, почти вся живность погружается в спячку, и я могу спокойно заниматься своими делами.  

Васек

Васек всегда один. Он лют, клыкаст, быстр и вечно голоден. Черная тень мелькает на грани восприятия, ты запоздало оборачиваешься и просыпаешься в клонилке, если Ваську неохота было поиграть со своей добычей. Впрочем, от особо жутких вариантов с потерей конечностей меня всегда уверенно спасала кровопотеря и болевой шок. Раза три –он убивал меня очень быстро, и еще раз пять Васек умудрялся провести партию в кошки-мышки. Так как я - вид еды, не присущий планете, приноровиться ко мне хищник не может. Но здесь - его территория, и постепенно он ко мне привыкнет. Боюсь этого, надеюсь, до такого не дойдет, так и не научится предугадывать, куда метнется маленькая и юркая добыча.  

Хотя иногда мне кажется, что пара миллионов лет эволюции - и такой вот Васек возьмет в лапы палку.  

Но пока когти, клыки и точные удары острого хвоста.  

Отминусовав полшкафа комбинезонов, раз в полгода Васька легко вычислить. Он цикличен, как и многое в этом гиблом месте.  

Почему именно «Васек»?  

Мозг цепляется за знакомое и полузнакомое, вешая маркеры, чтобы не сойти с ума.  

Черный хищник - садист, играющий с жертвой - Васек. И точка.  

Любовь

Любовь у меня одна. Она лежит в криокамере и ждет своего часа. Ева. Она техник, как и я. Мы познакомились сто лет тому назад на Дельве. Поженились. Планировали завести детей. Удачный, как нам тогда казалось, контракт. Как раз перед войной, которая смыла любые воспоминания у планет Содружества о какой-то там экспедиции сгинувшей в таких же глубоких и неудобных жопах. Изредка я позволяю себе подойти посмотреть на ее умиротворенное лицо. Системы в норме, зелень лампочек и надежная армейская аппаратура протянет еще пару сотен лет. Что-то мне подсказывает - сломаюсь гораздо раньше. Но - подхожу. Смотрю. В неделю раз. Это ритуал. Это мой фетиш. Этот тот самый главный якорь, что держит меня в тонусе и заставляет жить. Сказка про гроб хрустальный актуальна как никогда. В сказках всегда счастливый конец. Не знаю насчет нас - всего три года счастливой жизни, без этих бытовых драм и прочего дешевого хлама в отношениях. Нам было хорошо. Нам будет хорошо. Наверное.  

Цветы

Планета задает циклы. Весна коротка, но оранжевое солнце за месяц заряжает батареи на целый год, Весна красива, как и полагается настоящей весне. После бомбардировки поверхности всяческими излучениями, здесь просыпается флора. Местная - своеобразна. Первую неделю - все в цветах. Они всюду и везде. Иногда мне кажется, что я насквозь пропитан их спорами, но что-то не дает им прорасти сквозь меня, порвав плоть, как туалетную бумагу. Огромные, коврами застилающие поверхность, зеркальными головками они тянутся вслед за оранжевым шаром светила. Листочки со стеклянным треском звенят и лопаются, когда я иду по ним босыми ногами. У меня тыща жизней. Я могу себе это позволить. Букеты в полумраке моего обиталища стоят долго, по-прежнему вертятся в темноте зеркальными головками, точно находя положение местного солнца.  

Рейдеры

Даже здесь куда без них. Кажется, это останки какой-то недобитой флотилии после четвертых галактических войн. Уж больно у них древнее оборудование.  

Однажды они засекли активность и обнаружили мой маленький "свечной" заводик.  

Буровые выемки на планете класса "АББ" после десятка лет работ хорошо видны из космоса. Если специально это дело мониторить, конечно. Эти, видимо, мониторили, а значит, дела у них швах. Но тоже держатся. Раз в году наведываются ко мне. Потеряв пару тел, я научился вычислять время прибытия и обычно пережидаю это дело в схроне. Обычно их двое. Два тощих отморозка-маньяка. Они стреляют во все, что шевелится, попутно запуская боевых летательных дронов-истребителей в параноидальном агрессивном режиме.  

Оползень, заваливший всю станцию, уверенно меня спасает. Даже профессионал не сразу догадается, что здесь что-то есть. А я умею прятать следы. Зачем мне неприятности?  

Они уверенно и быстро чистят лотки с добытыми алмазами, погружают добычу в модуль и улетают. На пикник не оставались ни разу, и ладно. На все про все у них уходит обычно два часа.  

Заводик по добыче алмазов шуршит в автоматическом режиме. Выемка растет, зелень индикаторов переходит в желтизну все больше и больше на панели управления. У меня есть к ней доступ - всего лишь проползти два десятка метров сквозь лаз-шкуродер, норовящий обсыпаться. Даже если они его найдут - у них нет шансов. Ребенок справляется, а дистанционным дронам там делать нечего - сертификаты доступов только у меня.  

У рейдеров есть посадочный модуль и матка на орбите. Но модуль мал, дешевый десантный вариант без удобств. Угнать его, к сожалению, не выйдет. Однажды я добрался до кабины, но разобраться с запуском не смог. Сложная защита. Впрочем, возможно мне просто не хватило времени.  

Передатчик

Он склеен соплями, говном и изолентой. Он бит агрессивной средой и временем, но пока еще держится. Иногда мне кажется, он переживет всех нас: и меня, и Васька и принцессу и дронов. Раз в полгода он подает краткое SOS. Раз в полгода открывается окно и узкий луч, ощупывая небосвод, пробивает в нем дырку, чтобы улететь навсегда. Я тоже так хочу. Превратиться в луч и потоком волн вернуться в прежнюю жизнь. С ней.  

Но прежней жизни уже не будет. Поэтому надо жить. Система довольно проста, периодически латаю корпус и лучи антенн, если найдутся запасные детали. По крайней мере - надеюсь. Ремонт плановый, раз в год. Аккурат после буйного и всесжигающего лета наступает осень с ее дождями. Метеоритными и просто кислотными. Последние звучат страшно, но не так опасны. Выходил, попадал, без летальных исходов. С метеоритными хуже. Красивое зрелище напоминает звездные войны и бомбардировку планеты. Пока была жива телеметрия, из-под толщи горного обвала даже любил наблюдать за яркими росчерками. Их все больше и больше, словно горящая мошкара, упрямо лезущая в лесное пламя. Потом мошкара превращается в огненный град, он барабанит по поверхности, загоняя все живое в щели и норы, затем превращается в огненный шквал. Короткий - минут на пять. И жизнь на планете, замерев и очистившись от неудачных по Дарвину образцов, вновь начинает потихоньку возрождаться.  

Смерть номер -надцать

Воздух хрипит в легких, в боку колотье, ноги готовы отказать. Шуршание сзади завершается торжествующим ревом. Васек быстр и точен.  

Жужжит дрон, я слишком далеко от нор и расщелин. Уже не убежать. Увы.  

- Абориген? Пару лет назад еще одного здесь же грохнули. Странно.  

Дымок из штуцера рейдера ставит точку нашим незадавшимся отношениям.  

- Где завод, там и люди, - ржет другой.  

Затем они удаляются.  

Мне нельзя попадать к ним в руки. Радует то, что посадочных коконов в их модуле - только два. Места для пленника у них все равно нет, а поиграться в инквизицию - нет времени. Я невыгоден и ненужен. От рук рейдеров умираю обычно быстро и безболезненно.  

Катастрофа

Лето убило комплекс. Окончательно и бесповоротно.  

Метеоритный дождь был краток и лаконичен. Поставив точку особо огромной глыбой, которая не сгорела в плотных слоях атмосферы.  

Завод сдох, лаборатория выдала последнюю тонну пищевых бактерий, системы регенерации отказали. Да, воздух пригоден, но здесь хватает токсинов.  

Клонилка выдает последние цифры. У меня тридцать попыток на все про все.  

Зелень индикаторов хрустального гроба сменяется желтизной. Еще полгода, год и все. Она проснется. И глядя на все вокруг, удивленно поймет, что смерть - это благо. И что смерть - это скоро. И не факт, что безболезненно и быстро.  

Я буду рядом. Но не смогу ей помочь. Не смогу передать ей свою веру. Потому что именно она и была моей верой и надеждой.  

У меня мало времени.  

Чертовски.  

Придумываю план. Скверный, но выхода нет.  

Снова Васек

Я дрессирую хищника. Собой. Через десять смертей он привыкает загонять меня в одну и ту же ложбину. Как раз туда, куда постоянно приземляются рейдеры. Там есть пара отнорков. О них знаю я. О них знает Васек.  

Одна из щелей довольно неглубока, но, благодаря игре света, сразу бросается в глаза.  

Другая - замаскирована мною же. С этого момента она становится моим табу. Туда нельзя ни при каких обстоятельствах.  

Это последний шанс в безумном плане.  

Умираю от его когтей, последний мой взгляд - именно туда.  

Сквозная щель ведет кружным путем назад к хранилищу.  

Ловушка

Рейдеры снова прилетают.  

Я - приманка и главная цель. Для них.  

И для Васька.  

О Ваське они не догадываются.  

Зверь хитер, коварен, мудр и не любит маячить на виду. Его излюбленная тактика - прыжок из тени, резкий удар, черная молния. Если жертва слаба - он может и поиграть.  

Но с незнакомыми он играть не будет. Повторюсь - он мудр.  

Надеюсь, его крепкая шкура вкупе с его живучестью выдержит выстрелы от их малохольных винтовок. Хотя бы пару секунд. Ваську хватит. Им - надеюсь тоже.  

Момент истины

Хрустальный гроб вскрывается. Вокруг - тишина и полумрак. Стою в тени, и мне страшно. Страшно сказать ей правду. Страшно вообще выйти на свет.  

Взрослая женщина в подземном схроне и мальчик.  

Мальчик, что когда-то был ее любимым и любящим взрослым мужем.  

Сюр, гротеск, безумие.  

А потом я должен вывалить на нее ворох информационного безумия. Она должна, просто обязана поверить мне - битому, иссеченному солнцем, безумцу в лохмотьях. Согласиться на пробежку по безумной планете. И решиться на безумную авантюру по угону посадочного модуля, пока рейдеры заняты Васьком. Или Васек ими.  

О вере

Сбиваясь, задыхаясь, рассказываю долгую историю моего выживания здесь. Жадно пью воду. Лохмотья последнего комбинезона, не могут скрыть мое тощее тельце. Гусиную кожу и шрамы. На подобные мелочи давно не обращаю внимание. Но - она не я. Она обращает. Слушая мою сбившуюся речь, она недоверчиво смотрит на календарь. Читаю ужас в ее глазах. Да - времени прошло немало. Я изменился. Не в плане тела. Такое бывает с такими, как мы. В плане пережитого. Она - не хочет того же. Но реальность давит.  

Ева всхлипывает. И все же подходит ко мне. Кладет руку на голову. Теплая мягкая ладошка - давно забытое и невероятно прекрасное воспоминание вдруг становится явью.  

- Как же так?  

- Надо идти. До следующего прилета модуля не доживем. Ресурсы на нуле.  

У меня еще с десяток жизней. Но зачем они будут нужны мне, если первый и последний шанс превратится в прах?  

Кажется, поверила.  

Момент истины -2

Жужжание дронов затихает. Алгоритм действий рейдеров прост и давно просчитан. На поверхности чисто, крупных тварей нет, можно идти за грузом.  

Посадочный модуль, скрипя, выплевывает тяжелую дверь. С пневматикой у них явно беда, но уж как есть. Потом двое, все те же тощие, рыжие, в легких брониках и с винтовками, выпрыгивают на поверхность. Пружинистым шагом они двигаются в сторону скального массива, цепко озирая окрестности. Там лотки с добычей, пункт выдачи. Обследовав окрестности, один из рейдеров дает сигнал. Из чрева модуля выкатывается погрузчик. Лязгая гусеницами, он семенит вслед за ними.  

Лязг и шум нам только на руку. Он сбивает восприятие чужаков. Он привлекает Васька. Я знаю, он где-то рядом. За полсотни смертей я научился четко чувствовать черную смерть. Не телепатия, но нечто за пределами и гранями понимания - присутствует. Мы с Евой сидим в одной из расщелин. Ждем.  

Где-то рядом. Надеюсь, маскировка сработает. Надеюсь, Васек настроен на игру, а не на быструю победу. Рейдеры неторопливо двигаются к выемке. После долгого времени в космосе им в радость размять конечности и почувствовать под ногами твердую почву.  

Черная тень мелькает где-то на грани восприятия.  

Васек чувствует нас. А еще он чувствует рейдеров. Волнуется. Он не встречался с ними ранее, обычно он охотится восточнее, в километре отсюда.  

Но я приманивал его собой, и хотя бы часть плана уже удалась.  

Мой привычный запах и запах чего-то нового.  

Делай свой выбор, черная смерть.  

Черная тень медленно, крадучись, нарезает круги. Движется к нам.  

Выбор сделан. Увы.  

- Придется бежать, - сиплю слишком упавшим голосом.  

Ева сжимает ладошку, одобрительно кивает. Мне с ней чертовски повезло. Жаль, условия не те.  

Два ствола впереди и черная смерть сзади.  

Рывок.  

Воздух режет легкие, тащу за собой Еву. На самом деле тащу, маленький и костлявый, волоку за собой взрослую женщину. Мою любимую. Она слушает меня. Она верит мне.  

Рейдеры удивлены.  

Еще бы - из ниоткуда два аборигена. Бегут не к ним, а куда-то в сторону.  

Винтовки вскидываются, хлопает жидкий выстрел - мимо. Последний рывок.  

Нычка, замаскированная мной сквозная и узкая расщелина.  

Вбиваемся туда и начинаем продираться. Я проскакиваю, Ева обдирает плечи.  

Вышибаю подпорку, валун закрывает дыру.  

Васек не пройдет.  

Но ему и не нужно.  

Черная смерть резко меняет курс и сокращает дистанцию. Рейдеры удивлены. Снова хлопают выстрелы. Затем первый из прямоходящего превращается в стонущего слабоползающего. Хвост, лапы, клыки. Васек все же любит игры. Второй получает когтями в горло и спустя полминуты затихает на песке. Первый, со сломанным хребтом, превращается в игрушку. Он успевает выстрелить еще раз и разозлить хищника.  

Но мы уже осилили кружной путь. Чрево десантного модуля совсем близко.  

Взлет

Пристегиваюсь. Пристегиваю ее. Раздается лязг. Погрузчик рейдеров спешит назад, карго набито алмазами. Дожидаюсь погрузки.  

Ева нервно теребит лямки ремня.  

Что-то будет.  

Пробегаю пальцами по панели управления. она молчит.  

- Ключ на старт. У одного из них, - шепчет Ева.  

Молча гляжу на пустое гнездо. Архаичная система, но надежная.  

Снова мой выход.  

Сколько у меня осталось жизней?  

Надеюсь, их с лихвой хватит, чтобы найти ключ и вернуться на модуль.  

Прикидываю шансы для себя и для Евы. Выходит на удивление неплохо.  

В заброшенном схроне календарь уверенно отчитывает дни. Снова всего ничего до очередного дня рождения.  

Тринадцатого.  

Интересно - сейчас - доживу ли?