Лучший дом
Бабка
Фрося закончила телефонный разговор и поправила платок на голове. Любопытство
не давало ей вернуться домой, но слабые отголоски совести уже не позволяли задерживаться
перед участком новых соседей.
Она
и к колодцу уже по пять раз в день мимо них ходила, предполагая, что ни сам
сосед, ни рабочие строительной фирмы не догадываются о наличии у нее
водопровода, и по телефону подружкам выходила звонить на край деревни, объясняя
сама себе, что там связь лучше. И интерес к грибной охоте проснулся внезапно,
хотя она так и не научилась отличать ядовитые грибы от съедобных, но выросших
на подозрительных отходах. Зато можно было с утра пройти до конца улицы с
корзинкой, а через полчаса обратно.
И
подивиться на удальцов, копошащихся с закладкой фундамента.
Это
была не первая стройка в некогда тихой деревне. Но какая бы разнокалиберная
публика не начинала отстраиваться — порядок был болен менее один. Сначала
распальцовка и пренебрежение к местным жителям, потом пара-тройка лет мучений
со строительством, а потом долгое и кровопролитное заключение мира с соседями,
сельской администрацией и коммунальными службами.
Ни
мадам из службы правительства, втиснувшая на свой участок две конюшни и манеж,
ни прокурор района, поселивший в четырехэтажном особняке половину маленькой, но
очень гордой горной республики, не отступили в свое время от общего распорядка.
И за перекопанные улицы ответ держали, и за перекрытие общего стока
канализации.
А
этого новичка еще никто в глаза не видел. Сам он ни разу на участке не появился,
а прораб приезжал только глубокой ночью и исчезал задолго до рассвета. Как ни
вглядывалась бабка Фрося в кромешную мглу, кроме марки машины ничего разглядеть
не смогла.
Сейчас
же она с сожалением покидала наблюдательный пост, так и не успев услышать ответ
на гневное восклицание одного из рабочих:
—
А мне-то какое дело, как вы тут выкручиваться будете? У меня поезд завтра в
девять утра.
Ефросинья
Сергеевна даже пригорюнилась: "Вот, еще один сматывает. Вроде, нормальный
парень был, даже что-то пытался делать, не то, что эти ленивцы, которые в день
по две тачки с землей отвезут и считают, что трудовую повинность выполнили. Им
бы экскаватор…"
Баба
Фрося как в воду глядела – назавтра экскаватор пригнали.
Экскаваторщик
говорил громко, внятно и на понятном всем языке эмоций. Если перевести, то
получалось, что красно-белые ленточки, которыми работяги разграничили участок,
находились как раз в тех местах, куда экскаватору было ни в жизнь не заехать.
—
Где копать?! Копать где? У меня обед уже заканчивается! Меня ж уволят, если
через полчаса не вернусь!
—
Да копай, где хочешь, — высокий узкоглазый рабочий, который напрочь отказывался
работать утром и вечером, а днем предпочитал пить чай в яблоневом саду, махнул
рукой в сторону места предполагаемого котлована.
Экскаваторщик
еще раз для порядка выругался, залез в кабину, агрессивно хлопнул дверью и
заехал на участок, вминая колесами ленточки в почву. Копнул пару раз, вывалил
грунт около бровки, сдал назад и еще два раза копнул.
—
Нормально?!
Работяга
закивал, довольный, что техника всё сама сделает, и не надо будет надрываться.
Экскаватор взревел мотором и выехал с участка.
—
Смена кончилась! – объяснил свое поведение экскаваторщик. – Завтра приеду,
докопаю.
На
следующий день он действительно приехал, копнул в другом месте, куда дотянулся
ковшом, и почти сразу же, с чувством выполненного долга, уехал.
В
этот день прораб появился на участке еще засветло. Баба Фрося с замиранием
сердца смотрела, как он выстраивает всех работяг – двадцать человек – на краю
недокопанного котлована. Стояли они не по росту, что ей сразу не понравилось.
"Стрелять, что ли, будут? – спросила она саму себя, — да прямо там и
закопают?"
Но
нет, обошлось. Что прораб говорил, Ефросинья Сергеевна так и не услышала. Но,
наверно, что-то весьма внушительное, потому что рабочие сами попрыгали в котлован,
прораб сбросил им на головы связку лопат, и работяги принялись живо копать.
Копали
они весело и заразительно. Причем, вгрызались с одного края, а грунт отсыпали к
другому. К ночи работу закончили. И сделали ее быстрее, ровнее и гораздо тише
экскаватора. После чего вылезли и улеглись прямо на земле.
Первый
этап монументального строительства завершился.
Как
они били сваи, баба Фрося не видела. Оно и к лучшему: немного потеряла. Зато
другого она насмотрелась всласть. Особенно завораживающими были приезды бетономешалки
и укладка бетона в опалубку странного вида – желтенькую и веерообразную. Уже с
утра Ефросинья Сергеевна поминутно глядела на соседский участок, боясь пропустить
момент приезда и в тайне надеясь, что в этот раз бетон привезут, когда еще
будет светло.
Стемнело
почти моментально – осень, да еще и часы перевели. Баба Фрося и оглянуться не
успела, как пришло время главного ночного аттракциона. Приехала красивая
разноцветная бетономешалка.
Темень
была страшная. Освещение не горело за ненадобностью – дом Ефросиньи Сергеевны
стоял в конце деревни. Дальше был овраг и лес. Баба Фрося щурилась, прикрывала
то один глаз, то другой, но разглядела весьма мало. Фонарь рабочим включать
лениво было – он висел напротив соседнего участка, а это надо метров пятнадцать
пройти. Они повернули рукав, слили бетон и принялись на ощупь что-то там
выравнивать лопатами.
Шкряб-шкряб
– донеслось до бабы Фроси сквозь стекло. Что ж, утром, когда бетон схватится,
будет видно, что получилось. Вибратор у них третьего дня сломался – так и не
починили. Вероятно, без сюрприза не обойдется.
А
вот и не угадала. Бетон лег ровно, даже удивительно. Единственно, что было не
так, – погнутый дозатор. Он валялся на боку и имел вид, будто его кто-то переехал.
Один из рабочих аккуратно постукивал его кувалдой, пытаясь выпрямить. После
каждого удара он прислушивался, словно по тону издаваемого звука пытался
определить – хватит бить, или еще нет. А баба Фрося с замиранием сердца ждала
очередного "Бом!", который всё время раздавался неожиданно.
Но
и этого строителям показалось мало.
Раздался
жуткий скрежет, и Ефросинья Сергеевна по привычке схватилась за сердце.
Привычка выработалась быстро – арматуру рабочие пилили аккурат, когда спала двухлетняя
внучатая племянница. Та просыпалась, хныкала и требовала маму, которая как раз
в это время бегала в магазин за продуктами, а баба Фрося по доброте душевной
сидела с девочкой.
Гришка,
оболтус, сосланный высокопоставленными родителями в деревню на "выветривание
дури из головы", вяло копошился в клумбе бабы Фроси. Ему никак не удавалось
оставить листья на клумбах нужной высоты, а хозяйка была непреклонна: пока
цветы не будут оформлены на зиму достойно, никаких денег. Наказ Гришиных
родителей не давать ему лишних денег вся деревня исполняла старательно и с
воодушевлением: столь дешевую и безропотную рабочую силу среди наемных трудяг
найти было невозможно.
За
источником скрежета он наблюдал, не скрываясь. Как ни пыталась баба Фрося
заставить его принять незаинтересованный вид, возвращаться к делу он не спешил.
—
Что-то я тоже не пойму, чем они там занимаются. Не хотите ли выяснить?
—
Как узнать-то?
—
Да вы у них спросите, баба Фрося!
—
Что ты! Как можно! Мы люди приличные! – баба Фрося замахала на Гришку руками.
Гришка
думал недолго.
—
Вы тогда плакат напишите. И на нем — вопрос.
—
Какой-такой плакат? – баба Фрося сразу вспомнила рекламные громадины в
райцентре, которые мелко дрожали при любом ветерке.
—
Анонимный, — Гриша поднял глаза в пасмурное небо и выдал, — «Вы что строите?»
Баба
Фрося задумалась. А ведь верно. Мало ли кто чего напишет. На нее и не подумают,
если, к тому же, с той стороны дороги поставить.
Когда
Гришка ушел, Ефросинья Сергеевна сбегала домой, нашла кусок старых обоев и
крупно написала на обратной стороне красным карандашом слова на волнующую ее тему.
Прибила по сторонам реечки, посередине – еще одну, длинную – пролезла сквозь
дыру в своем заборе и быстро побежала, чтобы никто не заметил. Ей хотелось
зайти с другой стороны, чтобы даже намека не было – кто.
Наутро
над соседским забором висел ответный плакат: "Ми сами НИ знаиМ".
Провисел
он часа два, но большинство в деревне его прочло. Разумеется, это только
подогрело интерес к стройке. Гришка отпросился у бабы Фроси. Причем, сказал
правду – посмотреть на участок с высоты. Решив, что это дело важнее цветочков,
Ефросинья Сергеевна с радостью его отпустила, предполагая, что уж ей-то
Гришенька про результаты наблюдений
расскажет.
Григорий
подошел к делу основательно. Он прекрасно понимал, что сосны, которые находятся
на краю поселка, и с которых он собирался смотреть, находятся недостаточно
близко, так что без оптики не обойтись. А у кого в деревне бинокль имеется? Только
у одного человека – Водопьянова Дмитрия Васильевича, изобретателя, как он сам
себя называл. Ну, что он там изобрел, Гришку интересовало мало, а вот разжиться
кое-какой нужной техникой было бы хорошо.
Васильич
бинокль дал, но напросился в компанию.
Вместе, так вместе, Гришка не возражал. Опять же с умным человеком завсегда
можно интересный разговор поддержать. Не то, что с местными, которых только
политика интересует и ураган в Мексике.
Григорий
поплевал на руки, вытер их о штанины, обхватил ствол сосны и неспешно полез по
нему. Надо было добраться до нижних веток, чтобы смотреть с удобствами.
Водопьянов
задрал голову и принялся с интересом наблюдать, гадая, что упадет раньше –
кепка с затылка Григория или он сам. Обошлось. Гриша долез, минут десять
просидел на нижнем суку, прижимая бинокль к глазам, а спустился.
Гришка
деловито отряхнул штаны и отдал бинокль Дмитрию Васильевичу.
—
Что там?
—
Яма. Глубо-о-о-окая, — Григорий развел руки в стороны, чтобы показать размер
ямы, передумал и поднял одну руку выше головы.
—
А в яме что? – Водопьянову хотелось разузнать подробней.
—
Не разобрал, – пожал плечами Гришка. – Типа, бассейн, или бункер, то ли чё ещё…
Круглое, фигурное, со стенками, но с разрывом.
—
С разрывом? Не доделали еще, что ли? — Дмитрий Васильевич пытался привстать и
увидеть хоть что-нибудь, но старые яблони, гаражи и бани закрывали самое интересное.
—
Вроде заливать с той стороны уже кончили, — Гришка почесал в голове, — да и бетономешалки
туда уже никак не проедут.
—
У них и раньше ничего никуда не подъезжало, сам же говорил, — Дмитрий Васильевич
усиленно размышлял. Рассказы бабы Фроси и Григория его страшно заинтересовали,
но никаких вразумительных версий он пока предложить не мог. Наблюдать со своего
участка баба Фрося не давала, опасаясь испортить отношения с новым соседом, а
по кусочкам сведений, приносимым Гришей, картинка никак не складывалась.
Как
и по темным размытым снимкам, нащелканным Гришкиным телефоном с крайнего дерева
в лесу и с бабыфросиных грядок.
Если
большая и длинная яма — подземный гараж, а это вполне возможно, ведь некоторые
рабочие и прораб иногда загоняли на ее пологий
спуск автомобили, то почему к нему нет проезда? Пока что они добирались до нее
вокруг, по границе со следующим участком, но после окончания строительства и
возведения временно снятых заборов этот путь окажется перекрытым. Через дом
они, что ли, будут ездить?
Или
бассейн? Вырытый специально в верхней части участка, да еще подальше и от
водопровода, и от скважины, чтобы воду было качать и подавать как можно
неудобнее.
Но
яма, это еще полбеды.
Недозамкнутый
контур с одного угла просто сводил Дмитрия Васильевича с ума. Предположение
бабы Фроси "не хватило бетона" он отмел вслед за "подзабыли там
долить".
Он
что угодно мог бы объяснить чудачествами рабочих, прихотью хозяина и новаторским
подходом дизайнера, но отсутствующий
кусок фундамента был логичен настолько же, как если бы в стенах помимо оконных
проемов были бы оставлены дополнительные отверстия.
—
Да вход у них там будет, — хихикнул Гришка, — специальный, тайный. Чтобы никто
не нашел.
—
Вход без прохода и в самом деле найти трудно, — согласился Дмитрий Васильевич,
но мысленно уже нарисовал путь из обеденной залы через балкон прямо в сад по
пандусу. Это могло бы быть красиво, не будь дурацкий выступ столь ассиметричен,
а дуга недостающего куска столь короткой. Протискиваться будут, вжав плечи? Не
говоря уж о том, что поднос с чашками не вынесешь.
—
Скоро увидим сами, что у них получится. Подождем чуток еще, — успокоил его
Гришка.
Но
Дмитрий Васильевич уже не мог просто так сдаться. Таинственное поведение нового
соседа выглядело как личный вызов ему, изобретателю и мыслителю, умеющему связывать отдельные знания в единую
цепочку и находить объяснение почти любому феномену.
Как-то
поздно вечером он сидел на кухне у Ефросиньи Сергеевны, вместе с ней
прислушиваясь к грохоту и вглядываясь в таинственную темноту.
—
Темнеть раньше начинает, вот у них рабочий "день" и увеличился, — хмыкнула
баба Фрося. Летом, бедняги, только почти
к самой ночи разгонялись, а сейчас уже в пять часов вечера вовсю вкалывают.
—
А днем?
—
Шляются и зевают. Или сядут в кружок и
треплются.
—
А освещение они так и не включают?
—
Нет. Все тайком, тайком... Визиты эти ночные еще. Василич, а может он вампир,
а?
—
Кто?
—
Ну, сосед мой. И прораб. Днем же их так никто не видел. А вампиру и дом вампирский
нужен — чтобы засветло не возводился, а весь участок крытыми переходами занимал.
Дмитрий
Васильевич нахмурился.
—
Нет, ни один вампир не станет селиться в доме с окнами на восток, а этот – свое
строение широкой стороной развернул, да еще и эркер дурацкий — явно же, чтобы
панорамой любоваться.
—
Или за лесом следить. За ракетчиками нашими.
Дмитрий
Васильевич изумленно посмотрел на бабу
Фросю, а та ему многозначительно подмигнула.
Игры
в шпионов и бравых разведчиков они оставили в далеком детстве, когда наблюдали
за военной частью. По бетонке напрямик через лес до нее было не более получаса
ходу. Но в коварного врага, мечтающего проследить за секретами части и ради
этого приобретающего нехилый по размеру участок, верилось с трудом.
Участок
не так уж и близко. А если аппаратура позволяет — то необязательно огород
городить, наблюдай себе из любого места. Хоть у обочины "по грибы"
остановись, хоть в заброшенном пионерлагере.
—
Не, ну это вряд ли. Ты еще про взлетную площадку предположи.
—
А тоннель для разгона, да? Не успел взлететь — носом в забор.
—
Разгон — это идея, — пробормотал Дмитрий
Васильевич, записывая в блокнот очередной пункт. — Если предположить, что эта
узкая яма — часть тоннеля-дуги большого диаметра... То вполне возможно, что мы
видим кусок гигантской окружности для разгона элементарных частиц.
—
Они эту-то полгода роют, ты чего! Сколько они будут полной заниматься? С их-то
темпами!
Баба
Фрося категорично отмела предположение о постройке синхрофазотрона и замолчала,
прислушиваясь к внезапной тишине.
—
Закончили на сегодня?
—
Нет... Перерыв для разговоров. Сейчас у них сеанс одновременной связи с родственниками.
С
соседнего участка раздался нестройный разноязычный хор.
Рабочие
разговаривали, пытаясь перекричать друг друга. При этом они быстро перемещались
по участку, то ли улавливая связь, то ли в поиске одиночества для спокойной беседы — но
сталкивались друг с другом, балансировали на краю ямы и с сердитой руганью
наступали в свежезалитый бетон.
—
И самое смешное, — баба Фрося показала Дмитрию Васильевичу свой мобильник с
перечеркнутой антеннкой на экране, — пока они болтают, я никуда дозвониться не
могу. Вот наговорятся — и у нас все снова заработает.
Через
час, когда баба Фрося провожала Васильича до калитки, работы у соседа уже были
закончены. Из-за похолодания в саду рабочие уже чай не пили — переместились в
аккуратный старенький домик прежнего владельца.
Дмитрий
Васильевич попытался рассмотреть что-нибудь через сетку забора, но не смог.
—
Вот и я также каждый вечер мучаюсь, — вздохнула баба Фрося. Вроде и рядом все — а не разглядишь.
—
А кто там бродит-шуршит? Охрану они выставляют? — спросил Васильич.
—
Раньше не было, — насторожилась баба Фрося.
По
участку кто-то ходил. Две полусогнутые фигуры, переговариваясь шепотом,
пытались протиснуться куда-то с того угла, где находился мучавший Васильича
незамкнутый овал.
—
Воришки, — прошипела баба Фрося. — Помнишь, в магазине тетки рассказывали? Про
банду, на незаконченных стройках шурующую? Вот я сейчас как раз милицию вызову,
— она потянулась за телефоном, — и
Гальке позвоню, — баба Фрося кивнула в сторону дома своей подруги, — она
сама на сигнализации дом держит, к ней быстрее приедут.
Но
она не успела даже набрать номер — фигуры исчезли с негромким хлопком.
А
потом появились со стороны "бассейна", освещенные зеленоватым
сиянием. Теперь их можно было разглядеть: два тощих парня в камуфляже и с
ломиками в руках.
Снова
хлопок — и зелененькие фигуры снова у дальней стены. Хлопок — и они почти у
самого забора бабы Фроси.
Жалобные
крики, вопль, хлопок.
И
тишина.
Никто
из рабочих так и не появился.
Дмитрий
Васильевич перехватил поудобнее подаренный бабой Фросей кабачок и отправился
ломать голову домой.
Связи
опять не было.
"Да
что ты будешь делать!" – сказала в сердцах баба Фрося и бросила трубку на
рычаги. Скажем, с мобильниками всё понятно. Гришка на пальцах объяснил.
Называется "непрохождение сигнала" – это когда спутник, который
сигнал ловит, что-нибудь заслоняет. Луна, например. Она уже приноровилась к
графику телефонного молчания. Связи не было каждый день в обед – с четырнадцати
до пятнадцати, ночью в понедельник и вторник, а у племянницы с часу до трех
пропадал интернет. Но что может быть с проводами, по которым по нормальному
телефону разговариваешь?!
Баба
Фрося побежала к Водопьянову, который жил за три дома от них. Всё ж изобретатель
– вдруг да починит! Уж очень хотела Ефросинья Сергеевна поделиться своими наблюдениями
с Галиной. Вот прямо сейчас. Однако Васильичу было не до телефона. На просьбу
бабы Фроси он лишь многозначительно кивнул и продолжил копаться в неведомом
устройстве. На нерешительный вопрос: "Что же это такое он делает?" Водопьянов
благодушно ответил:
—
Детектор. Будет определять – почему связь не работает.
Баба
Фрося тихонько удалилась – изобретатель работал как раз по тому вопросу, ответ
на который ей и хотелось узнать. Сам ли он догадался, или тут какая телепатия была,
но с техникой загадки строителей не в пример легче было бы решить. Баба Фрося пожелала
про себя успеха Водопьянову и вернулась на привычный наблюдательный пост.
Дмитрий
Васильевич отключил детектор излучений и задумался. Картина получилась четкая,
но непонятная. Кто-то ставил настолько сильные помехи, что электромагнитные
волны не проходили ни под каким видом. Хотя источник локализовать удалось – таинственная
стройплощадка. Работа там последнее время кипела вовсю. Теплое время закончилось,
и рабочим, чтобы согреться, приходилось вкалывать.
Едва
наступал перекур, они всё выключали и начинали орать. Так, чтобы во всех их
аулах и без спутниковой связи слышно было. Тихие ночные чаепития в яблоневом
саду под светскую беседу окончательно отошли в прошлое.
Тем
не менее, им удалось-таки за последнюю неделю залить стены бассейна-бункера с
пологим спуском, заложить ленточный, а кое-где и свайный фундамент, замонолитить
четыре толстенных плиты на подсыпке и поднять на один этаж кирпичные стены.
Судя по внешнему облику того, что получалось, хозяин хотел одно, дизайнер — другое,
проектировщик — третье, прораб — четвертое, а строители – пятое.
Отгадка
могла быть одна – строительство идет для виду. А на самом деле… На самом деле
это база пришельцев! Только их технике под силу так вмешиваться в земные
реалии. Наверняка, когда у них связь со своим миром, тогда мы друг с другом и
не можем разговаривать!
Водопьянов
почувствовал, как истина во всей красе раскрывается перед его взором, и
заспешил к бабе Фросе – единственному человеку, который с пониманием отнесется
к гипотезе, а не будет тут же судорожно названивать в скорую помощь.
На
участке было затишье. Рабочие смирно стояли вдоль забора, а перед ними прохаживался
прораб, явно кого-то ожидающий.
—
Неужто хозяин приедет? – заинтересовалась бабка Фрося.
—
Резидент… — многозначительно подтвердил Водопьянов, прищурив левый глаз.
Они
стояли у самого забора, уже наплевав на все местные нормы приличия, чуть ли не
перелезая к соседям.
Невысокий
толстенький резидент прибыл пешком, что еще больше укрепило подозрения народных
следопытов – Бабы Фроси и Водопьянова. Хозяин важно прошелся перед строем,
потом повернулся к нему спиной и уставился на недостроенный дом.
—
Молодцы! – похвалил он. – Как я и хотел.
Такого
баба Фрося не ожидала. Хвалить за это убожество? Да криворукий Гришка под ее
руководством построит всё гораздо лучше и быстрее, чем нанятые работяги. Да за
что ж еще и спасибо? Ну, знаете ли!
Не
стерпев несправедливости, Ефросинья Сергеевна отодвинула стойку забора и
решительно прошла на стройплощадку. Водопьянов не отставал. Он уже приготовился
развенчивать злобного пришельца перед несправедливо обманутыми строителями.
Но
хозяин начал первым. Он повел рукой, и рабочие отбежали к нему за спину, то ли
прячась, то ли давая дорогу наиглавнейшему. Хозяин кивнул и обратился с
вопросом к вторгшимся на его участок посторонним:
—
Чем я могу быть полезен для вас?
—
И говорит-то не по-людски, — пробормотала баба Фрося, скривив губы в сторону Водопьянова.
Дмитрий
Васильевич сделал шаг вперед, чтобы его обличительная речь наверняка достигла
слуховых отверстий пришельца.
—
Месторасположение вашей базы уже не является секретом! И вам не удастся захватить
Землю врасплох! Откуда бы вы не прилетели, наш народ грудью встанет на защиту
завоеваний! – лозунги советского времени глубоко въелись в подсознание, так что
говорить было легко – нужные слова сами просились на язык.
Рабочие
переглянулись и что-то залопотали на своем языке.
—
В ваших интересах прекратить угнетение трудящихся нашей планеты! А также
оставить при себе зловещие планы по покорению Земли!
—
Это всё? – заинтересованно спросил хозяин.
Вроде
бы всё. Но хотелось сказать что-нибудь внушительное напоследок.
—
Руки вверх! – провозгласил Водопьянов. Честно признаться, он совсем не был
уверен – есть ли руки у разоблаченных, но ничего другого в голову не пришло.
Рабочие
синхронно подняли руки. Водопьянов не ожидал такого эффекта и замер с открытым
ртом, собираюсь сказать очередную громкую фразу. Неужели и работяги – инопланетяне?
Голова закружилась, и только шепот Ефросиньи Сергеевны о том, что она их всех
всегда подозревала, нашим столько чаю за раз не выпить, не дал Васильичу грохнуться
в обморок.
—
Уважаемый Дмитрий Васильевич! – хозяин участка приложил ладонь к груди и слегка
поклонился. – Смею заверить вас, что догадки ваши оказались весьма близки к истине.
Однако воспользоваться ими вам не удастся. Потому что в близкий момент времени
мы будем вынуждены покинуть вашу гостеприимную планету. Дела!
Строители
между тем выстроились в колонну во главе с прорабом и неторопливо зашагали вниз
по пологому спуску псевдо-бассейна. Дойдя до конца, они поворачивали направо,
как бы внутрь дома, и исчезали под мигание зеленоватого сияния.
Хозяин
задержался ненадолго. Прежде, чем повернуть, он помахал Водопьянову и бабе
Фросе несгибаемой дланью, наподобие партийных лидеров с трибуны Мавзолея, а
потом исчез вслед за остальными.
Водопьянов
стоял в растерянности. Как же так – он вывел пришельцев на чистую воду, а они,
вместо того, чтобы возражать, сопротивляться или даже захватывать его в плен,
спокойно занялись своими делами. Будто землян и нет вовсе! Обидно! Не пойдет
так! Узнают, с кем связались!
Дмитрий
Васильевич уже поднял ногу, чтобы шагнуть вслед за пришельцами, но баба Фрося
дернула его сзади за рукав и зашипела в ухо:
—
Совсем сбрендил? Это же их дом! Непрошенным гостем будешь!
Водопьянов
недовольно оглянулся на бабу Фросю, запнулся и пропустил мгновение, когда зеленое
свечение свернулось в точку. Ну, вот. Упустил. В кои-то веки был момент, чтобы
отправиться с визитом по мирам Галактики...
Эх!
Раух
бен Сальде прерывисто вздохнул, стащил с головы так надоевший мимикроид и
зашлепал ластами от приемной камеры телепорта. Славно отпуск прошел. Даже
мелкие проблемы в виде угробленного при посадке модуля не смогли испортить
отдых на Земле.
Неудача
была одна. То, что ближайшая узловая точка входа в телепорт оказалась прямо в
человеческом населенном пункте. Но с другой стороны, это позволило построить
телепорт за минимальное время. Причем, полную версию – с вентиляционной горизонтальной
трубой, с нормальной камерой переброски и полузамкнутым овальным уловителем
энергии.
Бен
Сальде вспомнил идеальную форму воронки, изогнутую в четвертом измерении, и
довольно мигнул глазной диафрагмой.
Удачно
он всё-таки придумал – киборгов под местных рабочих замаскировать. Весьма
жизненно. Земные телепередачи очень в этом помогли. Простой рабочий обязательно
должен быть косноязычным, выглядеть глупым и не иметь местной прописки. Что
такое "прописка" Раух понимал с трудом, но предположил, что внешние
характеристики работяг обязательно должны быть не похожи на характеристики
местных жителей. А еще строители должны иметь хобби. Чаепития подошли для этого
в самый раз. Надо будет и дома такое ввести, родных порадовать.
В
общем, всё получилось как нельзя лучше: и в контакт не вступил, Конвенцию не
нарушил, и сил набрался перед рабочим периодом.
Раух
вошел в шлюз, пропустил сквозь жабры чуть солоноватую, насыщенную кислородом
воду, и оттолкнулся от порога. Привычным волнообразным движением послал себя
вперед, к родной плантации. Хорошо…
Правильно
баба Фрося сказала напоследок: "Свой дом – всегда лучший!"