Керрны
Еще один рабочий день подходил к концу. Можно было по старой доброй привычке посмотреть на оставшиеся в календаре квадратики. Еще двести два – не так уж и много. А позади осталось уже более пяти сотен.
Я стиснула зубы и выключила аппаратуру. Экран связи с Землей как всегда оставила напоследок, чтобы, уже одевшись и покидая офис, посмотреть на него еще раз. Вероятность, что получу весточку из дома, мала, ох как мала, но все-таки...
Плащ от едкого керрнинского дождя застегнут, все отключено, еще один взгляд. Нет, конечно, сюрпризы бывают только по большим праздникам, а какие из них считать достойными, решает начальство.
Если уж моим сыновьям разрешат на пять минут подъехать в земной офис и пообщаться со мной, то об этом меня известят заранее, и примут тысячу горячих благодарностей, и ненавязчиво подкинут мне еще внеурочной работы. Спасибо, хоть не вычитают стоимость разговора из заработка, а могли бы.
Именно из-за оплаты я и согласилась на длительную командировку. Детки входили в подростковый возраст, и энергия, с которой они уничтожали мои скудные денежные запасы, была неисчерпаема. Оторваться от них почти на два года было авантюрой, по возвращении домой я рисковала обнаружить вместо милых малюток здоровенных парней. Я могла окончательно потерять авторитет, да и ладно бы с ним, но вот мысль о том, что они перестанут общаться со мной с той щенячьей нежностью и доверчивостью, к которой я привыкла, чуть не отменила безумную поездку. Окончательное решение приняла моя мама, собравшая саквояжик с необходимыми вещами и решительно выставившая меня за порог:
— Пока у меня есть силы, я справлюсь с готовкой еды и отправкой в школу. Но если есть возможность обеспечить им будущее, ты не должна ею пренебрегать.
Первый месяц дался мне безумно тяжело, коллеги из Земного офиса во время общения по работе старались передать мне весточку из дома. То фотографию между страницами очередного договора, то видеопривет, спрятанный в рекламном ролике. Мальчики вначале плакали, укоряли и ныли, потом смирились. В последнее время мне даже казалось, что они вовсю пользуются вольной жизнью, а на меня начинают поглядывать с искренним сожалением и снисхождением. Мамаша, прозябающая на далекой забытой планете, представлялась им каким-то несчастным существом.
Возможно, мне это только казалось, но как еще расценить наш разговор на прошлой неделе:
— Ты хоть в ресторан выбираешься?
Какой ресторан, о чем он? Я и на Земле не особо по таким заведениям ходила, сразу после работы спешила к ним, а на Керрне мне зачем? Летательные аппараты я вожу с трудом. Заводить их, набирать высоту между веток, три часа лететь до людского поселения, чтобы поесть? Еду мне доставляют к дому, а в обществе я не так уж и нуждаюсь. Хватает Марины Сергеевны и туристов, спасибо. Вот с детьми или с мамой я бы с удовольствием встретилась, но они же не будут ждать меня за накрытым столиком. А потом в темноте и одиночестве лететь обратно, вглядываясь в кишащее зеленое море, пытаясь разглядеть огоньки моего офиса и гостевых домиков?
— А на футбол? – Это уже второй интересовался.
— Какой футбол, учи космографию сыночек. На Керрне только лес, океан и скалы, здесь негде построить стадион, под посольство еле-еле участок вырубили, джунгли с трудом сдерживаем. А керрнам футбол не нужен, у них и ножек почти нет.
Ребята поняли, что жизнь моя сплошная скука, и поспешили неловкий разговор свернуть.
Да и я всегда теряюсь: о чем с ними разговаривать? Спросить с другой планеты, не выходят ли они из дому без шапки? Смешно, да и не промахнуться бы, я уже и забывать начинаю, ноябрь – это уже совсем холодно, или еще не очень?
Местную погоду и изменения в ней я передаю на Землю регулярно. О новых опасностях для туристов, о желательных элементах экипировки, о химическом составе дождя, о перекрытых путях наиболее популярных маршрутов... А вот кто скажет мне, дождь или снег идет дома?
До домика мне удалось проскочить, не попав под дождь. Вот и замечательно. Поесть бы – и на диван с книжкой. Но, как и почти во все предыдущие дни, Марина Сергеевна разрушила мои мечты.
С шумом и треском она прошла на мою половину и гордо водрузила на стол очередной подгоревший пирог. Где она ухитрялась доставать муку и прочие составляющие, я не знаю. Иногда у меня создавалось впечатление, что она выковыривает их из присылаемых нам полуфабрикатов.
— Что-то тихий вечерок, – заявила она.
Я угрюмо кивнула, с ее-то громким рыком вечерок быть тихим переставал.
Если бы ей было просто скучно, она пришла бы с пасьянсом. Из принципа не прикасаясь ни к каким электронным играм, она ежедневно раскладывала многочисленные «Ковры», «Косынки», «Коровьи замки» и «Кошачьи ушки» на бумажных картах. И после каждого расклада сообщала мне результат: «сбудется» – «не сбудется». Если Марина Сергеевна начинала любимое дело на работе, то тихо курить в сторонке могли все: и я, и нетерпеливо переминающиеся туристы. До вскрытия последней карты священнодействие прерывать нельзя.
Даже появление на связи нашего с ней начальника не могло помешать. Я должна была пару минут заговаривать ему зубы, пока она мудрила на «столике для перекуса», ловко выкладывая вокруг чайника замысловатые «трилистники» и «ромашки». Надо ли говорить, что мои космические поцелуи мальчикам и повторяющиеся «пока-пока» сопровождались ехидным: «Разумеется, фирма оплачивает, зачем же беречь чужие средства...»
А если она приходила ко мне вечером, то карты раскидывались «со смыслом», то есть, с желанием научить меня жить, прилично зарабатывать, и, само собой, устроить личную жизнь.
Избавиться от нее у меня ещё ни разу не получалось, поэтому обычно я старалась отшучиваться и переводить разговор на ее собственные приключения и подвиги.
Она все знала, везде побывала, все испробовала и все испытала. На любой вопрос о планетах, мужчинах, блюдах, детях, здоровье, литературе или изобразительном искусстве мне предстояло долго кивать головой под лекцию со всеми подробностями.
Но такой выход был единственным, обижать ее мне было запрещено строго-настрого. «Ценный кадр, последний настоящий специалист, фундамент нашего представительства», – сообщил начальник еще на Земле, заочно представляя мою единственную коллегу на предстоящее время. «Слушайся ее во всем, не перечь, не доводи и не расстраивай, если с ней что-то случится – замену найти будет невозможно». Звучало это примерно так, что замену мне самой можно будет найти, не выходя из керрнинского леса.
Но раз Марина Сергеевна пришла без карт, разговор должен был пойти о работе. О той ее части, которую нельзя было обсудить в офисе.
— Завтра приезжает интересная парочка, – начала Марина Сергеевна, ловко сервируя чай. – Проведешь их к Сапфировому Хоботу.
Спорить я не стала. Хотя присутствовали в офисе мы ежедневно и одновременно, но туристов провожали на маршрут посменно. Одна должна была всегда находиться на связи, а вторая могла провести инструктаж и вывести на начальную точку маршрута. Если туристы были с профессиональным керрнинским гидом, то достаточно было помахать им всем ручкой. Если же одни, то сопровождать их приходилось лично. Несмотря на соблюдение техники безопасности, пешая прогулка по Керрну являлась довольно опасным занятием: ядовитые испарения, болото снизу, дождь сверху, никем так до сих пор не сосчитанная живность, плюющаяся, колющая, кусающая и царапающая, подвижные растения, сами керрны в брачный период...
Я так до сих пор на подобную прогулку и не решилась, наивно надеясь, что мне удастся избежать ее до конца командировки.
— Хорошо, я выдам им маршрутный лист и лыжи, – согласилась я.
— Нет, они могут заблудиться, – Марина Сергеевна поджала губы, – прогуляйся хотя бы до Пузырькового болота, а там уже и видно.
Это было что-то странное, она же прекрасно знала, что никуда я не пойду. Если такая экономная компания попадает на ее дежурство в офисе, мы просто меняемся местами. Наша «незаменимая и надежная опора» прекрасно передвигается и с помощью лыж, и канатных роликов, и на «кошках», и одними мускульными усилиями. И никакой возраст ей не помеха, обходя молоденьких ребят, она лишь задорно смеется и покрывается азартным румянцем.
— Почему бы вам самой...
— Потому что не хочу. Я лучше оформлю все в офисе.
Я все еще надеялась, что она шутит, потому что рисковать собой не имела права: страховка жизни страховкой, а кто будет рядом с моими детками, кто погладит их по голове и отведет за ручку на экзамены?
— Они приезжают без путевки? Хорошо, я оформлю их здесь, на месте.
— Ты не сможешь, – она сердито махнула рукой, – они везут всю сумму наличными, и так неожиданно решились, у них нет ни страховки, ни прививок, ни... Неважно. Не справишься ты.
— Какие-то странные люди, а наши знают?
— Нет же, глупая. Сказала: неожиданно приезжают, все надо провернуть быстро и задним числом...
Почтение-то вещь хорошая, но меня так просто с толку не сбить.
— Они привезут все необходимые документы с собой?
Марина Сергеевна вытаращилась на меня так, как будто я была древесной керрнинской лягухой.
— Если бы они все привезли с собой, то и разговора бы не было. Села, переписала, печать поставила, деньги взяла. Ах, вообще бы раз плюнуть, я бы и оформила, и сходила бы к Хоботу с ними, тебе как всегда делать ничего не осталось.
Это да, делать мне при ней абсолютно нечего. Иногда я думала, что мое присутствие на Керрне нужно только для соблюдения штатного расписания. Марина Сергеевна легко управлялась сама до меня, и похоже, моего возвращения на Землю не заметит.
— Что-то странное, а как они...
— Ой, ну что ты все мнешься? Я тебя столько раз покрывала, всю работу за тебя делаю, ты вон даже и ножки не замочила ни разу...
Я мельком посмотрела на ее искривленные нижние конечности. Ни стильные серебристые сапоги, ни струящаяся ткань элегантных домашних брюк не могли скрыть деформацию, вызванную местной грязью. История спасения ею отважного, но рассеянного звездного капитана из-под корней Гремучего Дуба холодила мне кровь даже будучи рассказанной в сотый раз.
— Ничего с тобой не случится, – заверила она, – слушайся только старших. То есть, меня. В разговоры не вступай, иди впереди и показывай дорогу. Дошла до болота, ручкой махнула – и назад.
— А дождаться их?
— Не маленькие, сфотографируются и вернутся. Назад уже полегче будет.
— Им только Хобот нужен? – усомнилась я. – А Город сокровищ и
Первородная Керрна?
— Какая вот скажи мне, пожалуйста, тебе разница? Оплачивают они путевку полностью, плюс за срочность надбавка, хотят только Хобот, довела, показала и домой.
Не нравилась мне вся эта история, но Марине Сергеевне я должна была доверять. Тем более, что я и на самом деле слишком долго отсиживалась за ее прямой спиной. А платили-то мне за риск...
На следующий день все оказалось еще подозрительней...
***
Туристы прибыли не на местном флаере, а на настоящем космическом корабле. Припарковались решительно, но неловко: плюхнули тарелку дном на резервную площадку позади офиса, громыхнули по выступающей из травы скале, проскользнули вперед, сотрясая стены, и остановились, погнув зеркала о молодую поросль гремучих дубов. Один раз я видела, как на этот пятачок садился медицинский катер, прибывший для спасения Марины Сергеевны от зубной боли, так у него все происходило гораздо изящнее.
— «Корабль посадил я как собственный зад, слегка покривив отражатель», – скептически процитировала Марина Сергеевна, – а он, наверное, и поэзии-то не знает...
Первым из люка корабля выскочил рослый загорелый силач. Он размял ноги и протянул руку своей спутнице: стройной блондинке с... Ах ты, померещится же, с охотничьим ружьем за плечами...
— Элен и Питер Эф, – представила мне их Марина Сергеевна, быстро принимая из руки Питера толстую пачку банкнот. Наблюдая за тем, как он вытаскивает застревающую в люке огромную телескопическую трубу, я только и смогла пролепетать:
— Находиться с оружием на территории керрнов запрещено...
— Ты ничего не понимаешь в фотосъемке, деточка, – перебила меня Марина Сергеевна, – не придумывай.
Элен, которая была младше меня как минимум в полтора раза, фыркнула на слово «деточка» и выплюнула огромную жвачку.
— Мы долго будем здесь торчать, котик?
— Уже двигаемся, – Питер свысока, но со скрытой гордостью посмотрел на нее, – ни минуты бездействия, вот это ураган, а не девушка!
А я-то всегда считала, что неумение подождать – следствие либо нервного расстройства, либо дурного воспитания...
От просмотра рекламных буклетов и прохождения инструктажа дорогие посетители отказались, лыжи отвергли с презрительными смешками. Оказывается, их обувь приспосабливалась к любому типу поверхности.
Я повела их по дощатому настилу, убеждая себя, что ничего страшного не произойдет. Ни со мной, ни с самоуверенными гостями, ни с репутацией фирмы. А последняя явно подвергалась опасности, если эти тайные гости будут охотиться на добычу керрнов, те могут оголодать и здорово обидеться и на нас, и на всех людей в целом.
В то, что таинственная аппаратура предназначена для фотографирования, даже я, далекая от любого вида техники, не поверила ни на миг.
По настилу, мосткам, веревочным лестницам и гигантским бревнам они перебирались как две большие кошки, неторопливо и уверено. Я уже давно запыхалась, а от них я слышала по-прежнему ровное дыхание. Перед Горчичными скалами мне пришлось поднапрячься, подтягиваясь к выдолбленным ступеням, Эфы ни на миг не сбили шаг, поочередно заскочив на неровный уступ.
И все это с уверенными неулыбчивыми лицами, словно не проводника взяли, а собачку на прогулку вывели.
К болоту мы вышли по расписанию, на Сапфировый хобот я им указала.
Как они и сказали, универсальная обувь мгновенно перестроилась под вязкую топь, хлоп-хлоп, и у них на ногах широкие короткие лыжи.
Я медленно побрела назад, кляня себя за податливость и мучаясь угрызениями совести. Сейчас они убьют какого-нибудь редкого бурозубого оленька, которого керрны пасли ко Дню Рождения вождя, и скандал будет неминуем. Но я выполняла указание Марины Сергеевны, а мне было велено слушаться ее беспрекословно. "Опыт, мастерство и интуиция". Что я могу противопоставить? Смутные подозрения?
Я добрела до офиса совершенно невредимая, ни один цветок не посягнул на мое тело, да и ядовитые ручьи не изменили своим руслам.
***
Корра взмыла к небу, еле сдержав тоскливый вой. Без Кравва, ее дорогого Кравва, мир оказался чужим и ненужным. Уже второй брачный сезон она встречала в одиночестве. И таким же будет следующий, и все оставшиеся годы!
Никогда больше они не искупаются вдвоем в ароматных водах нежнейшего болота, наслаждаясь массажем тысяч маленьких пузырьков. Никогда не будут летать друг за другом между статуй Города сокровищ, ныряя в сундуки с щекочущими голую кожу головы и шеи монетками. Никогда не склонятся в почтении перед окаменевшей Праматерью-Керрной, свидетельствуя о вечной любви. И не услышат, как звонкие капли дождя барабанят по гладкому синему камню у водопада, так похожему на новорожденного керрна.
И не устроят больше гнездо в дупле уютного мягкого дуба, своим мерным дыханием убаюкивающего и любящую пару, и неоперившихся малышей.
Корра не могла позволить себе траурную песнь: ее супруг погиб не в бою, не геройски, а по собственной рассеянности, на переговорах с людьми, подавившись роботом-переводчиком. Нелепая, постыдная смерть, после которой не только она не могла считаться вдовой вождя, но и их уже подросшие дети оказались лишены всех титулов и привилегий. Правление принял деверь Корры, младший брат Кравва, жестокий честолюбец Кратт. Тот, которого Кравв вырастил из желторотого птенца, которого спасал от лесных змей и отбивал от внутрискальных червей. Тот, кто из любопытства слишком близко приблизился к людям во времена Бестолковых переговоров, был скинут на съедение корням Гремучего дуба, и отбит старшим братом. Кравву удалось вытащить младшенького, нечаянно столкнув представительницу людского племени. Потом он вытащил и ее, чем заслужил благодарность людского начальника, и довел керрно-человеческие отношения до слабого перемирия. Повзрослевший Кратт нашел наиболее удобный способ расплатиться за сделанное добро: он подстроил брату несколько неприятных ситуаций, опорочив его, несколько раз подбивал молодежь на бунт, исподтишка разрушил пустовавшее в межсезонье гнездо, и даже припрятывал добычу, убеждая племя, что лакомство запасал себе тайком сам вождь...
Гибелью брата он воспользовался так стремительно, что Корра не сомневалась: он давно готовился к этому. Даже если бы несчастного случая удалось избежать, Корра уверена, он смог бы найти иной способ.
И она, одинокая и страдающая, могла утешать себя лишь сладкими воспоминаниями о тех временах, когда счастье казалось ей вечным. С Краттом она не общалась, брезгливо избегая встречи даже на общих для племени трапезах.
А в особенно тяжелые минуты, когда ей казалось, что этот керрн виновен во всех бедах и гибели ее мужа, Корра думала, что даже могла бы его безжалостно убить... Потом, остывая, она гнала нехорошие мысли прочь, но сама себе не доверяя, забивалась в самую дальнюю часть леса, туда, где пролегали людские тропинки, и где керрны практически не встречались.
Корра присела на ершистую ветку и прикрыла глаза. Полная мрачных дум и бескрайних печалей, она невольно слышала лесные звуки: брачный зов одинокого керрна, копошение пищи внизу, шуршание листвы и пение мелкой летучей еды... А также людские голоса, выбивающиеся из привычного шума.
— Затаимся здесь или пройдем глубже?
— Я хорошо все вижу и отсюда.
— Ты сможешь попасть, или тебя подстраховать?
— Это моя охота, и я справлюсь сама...
Корра с удивлением приоткрыла глаза и свесилась с ветки.
Неподалеку от нее на "площадке наблюдения", подвешенной чуть выше людской пешеходной дорожки, сидели два человека, мужчина и женщина. Женщина недвусмысленно целилась в сторону Хобота, мужчина щелкал инопланетные орешки.
Браконьеров Корра наблюдала и раньше, тайком увезти с планеты бабочку, моллюска или птичку пытались многие, попытки карались штрафами и нравоучительными беседами, но с огнестрельным оружием собирать сувениры бесполезно, только перья или чешуйки. А значит, они охотятся на дичь покрупнее: на оленька или семенящего слоника, что является серьезным нарушением договора между керрнами и людьми. Крупная добыча – будущая еда керрнов, подрастает долго, воспроизводится редко. Одного лесного семенящего или морского вихляющего слоника целому племени хватает на неделю, а лишить племя еды в период брачных игр – и вовсе немыслимое кощунство. Корра давно не слышала о подобных злодеяниях, мир с людьми казался установленным надолго...
Она перебралась поближе и, наблюдая за охотниками, задумалась, как ей следует поступить. Попробовать поговорить или лететь искать вождя, общаться с которым она зареклась навечно. Или сразу лететь в людское поселение и поднимать скандал? Не успеет, негодяи могут удрать с добычей.
— У меня ноги затекают, – пожаловалась женщина.
— Тише... Смотри...
Над Сапфировым Хоботом появился Кратт. Сделав несколько кругов, он уселся на самой вершине и начал Весеннюю Песнь.
«Вот и хорошо», – подумала Корра, – «теперь от меня ничего не зависит, или они побоятся при нем стрелять, или он сам примет решение, как с ними поступить. Узнает, что власть – это не только податливые красотки и первый кусок мяса на праздничном пиру».
Она же хотела удалиться вглубь, но сама себя остановила: «Но эта бестолочь со своей песней может ничего и не заметить...»
— Какие же они страшные, – скривилась человеческая самка, разглядывая Кратта, – рожи сморщенные, руки в перьях, на тушке мех, а шея как змеюка, длинная и лысая, бэ-э-э-э...
— Тихо, спугнешь, – цыкнул было на нее спутник, но сам же себя и не послушал, – хотя он весь в себе, можешь спокойно целиться. Не будь камень такой гладкий, мы бы могли подойти к нему вплотную.
— Да он и отсюда как на ладони. Какое же страшилище!
— Вначале Керрнов даже называли «космическими грифами», – сказал самец. – Они же и падалью питаются, и внешнее сходство имеется. Но потом узнали, что они очень обидчивые, и теперь именуют их так, как они сами пожелали.
Корра начала недоумевать, зачем им приглядываться к Кратту? Вероятно, чтобы проделать свои делишки тайком. Но добычи ждать им придется долго, вряд ли оленёк придет пастись перед керрном, пусть и отвлеченным на вокальные упражнения.
— Я стреляю, – прошептала самка.
Выстрел оборвал пение Кратта.
Массивная туша грохнулась с вершины Сапфирового Хобота прямо в середину болотца.
Корра оцепенела.
Человеческий самец проскользил к подбитому керрну и одной рукой приподнял за когтистую лапу:
— Красавичик, – заключил он. – Надо поторапливаться, пока не застукали.
Самка брезгливо посторонилась, пропуская его на тропинку.
— Какая я ловкая, – довольно заключила она, и в этот момент керрн взмахнул крылом, обливая кровью ее костюм.
— Не особенно, – проворчал самец, увеличивая шаг, – ты не попала в сердце. Ладно, усыпим его окончательно на корабле, найдем что-нибудь в аптечке, я бы добил сейчас, но вторая дырка испортит твою репутацию отличного стрелка.
Самка пристыжено притихла и запрыгала следом.
Корра сжалась на ветке в комочек, лихорадочно принимая решение.
В глубине души она пыталась заставить себя радоваться, что самый ненавистный на свете керрн закончит жизнь еще бесславнее, чем ее муж. Связанный в трюме, отравленный тройной дозой лекарства от бессонницы или аллергии, будущее украшение трофейной залы беспринципных бандитов. Даже хоронить нечего будет, и имя его забудут с глубочайшим презрением... И она сможет раз за разом прокручивать в памяти увиденное сегодня, наслаждаясь его смертью.
Но Кратт еще жив, он ее соплеменник... И керрну предстоит погибнуть на глазах у Корры, добродетельной и принципиальной вдовы? Никто, конечно, никогда не узнает, что она была свидетельницей, убийцы успеют удрать, а правда всплывет гораздо позже. Но сможет ли она сама жить дальше с таким грузом? Память мужа будет отомщена, но что станет с ее собственной честью? Можно ли предать память мужа ради спасения керрна?
Она стряхнула оцепенение и бросилась в погоню.
Налетела со спины на преступников. Вначале самку – когтями в рожу, сцепить нижние лапы на шее и бросить в сторону, как раз в цветущую паутину. Потом – самца. Руки у него заняты керрном, повторить удар в морду, маховые перья затолкать в глотку, начнет задыхаться, вырвать оружие.
Железяку – в трясину, подлеца туда же, только успеть выхватить Кратта...
Тяжелый, давно уже не тот худощавый юноша, которого наставлял на истинный путь старший брат. Быстро отожрался. Хорошо, что Корра почти в полтора раза старше и крупнее, хватает сил нести, пусть не по воздуху, пусть чередуя скачки, прыжки и волок, но уносить подальше от гадов.
Ближайшим местом, в котором Кратту могли оказать помощь, была туристическая контора. Оттуда можно вызвать человеческих врачей, они рукастые. Спасают и не таких.
Думать о том, что две людские самки могут оказаться заодно с преступниками, Корра себе не разрешала.
***
Мои опасения подтвердились. Выстрел услышали мы обе. Марина Сергеевна, равнодушно укладывающая карты в стопку, даже не пошевелилась.
— Что это значит? – спросила я.
— Не прикидывайся дурочкой, лучше попытайся изобразить здравомыслящую особу. То есть, не отвлекайся по пустякам, – услышала я в ответ.
Но ничего делать не стала. Не позвонила ни на Землю, ни в посольство на Керрне.
Я трусливо уткнулась в модель буклета, пытаясь красиво вставить новую картинку. Скандал неизбежен, но раз Марина Сергеевна уверена в том, что все уладится, то и мне возникать не стоит. Мое дело – продержаться оставшиеся двести дней, не считая сегодняшнего...
Внезапно краем глаза я уловила движение за окном.
Огромный керрн тащил другого, чуть поменьше. Второй либо был мертв, либо тяжело ранен.
Я хотела броситься им навстречу, но Марина Сергеевна заблокировала дверь.
— Не дергайся, – прошипела она, поспешно названивая куда-то.
Я подумала, что она вызывает медицинскую помощь, и отступила.
Но она звонила капитану корабля.
— Твои идиоты во что-то вляпались, я больше не хочу иметь с ними дела. Убирайся побыстрее.
Плюшка корабля умчалась в небо в считанные секунды, я чайник дольше включаю.
А Марина Сергеевна уже быстро уничтожала какую-то информацию в компьютере.
— Ничего. Здесь. Нет. И. Не было, – комментировала она свои действия.
А за окном изнемогающая керрна, повалившись на землю, из последних сил толкала своего обездвиженного друга.
Марина Сергеевна мельком взглянула на них, на свой пасьянс, и ненадолго призадумалась.
— А если... – пробормотала она, укладывая на верхушку стопки пикового туза, – вот так. И так, – добавила она, словно из рукава доставая второго. Да.
Она смахнула карты в ящик и накинула дождевик.
— Сиди здесь и не вздумай им открывать, – приказала она. – Падальщик уже и так подыхает, к вечеру скинем под корни гремучки. А его курице никто не поверит.
— Куда вы?
— Посмотрю, живы ли эти кретины, и как я смогу это исправить, – пробормотала она себе под нос, а вслух рявкнула, – тебя это не касается. Сиди, смотри в мониторы, все нормально, происшествий нет. Дверь я закрою, – она схватила оба комплекта ключей, – главное, не копошись, поняла? И помни, что итоговая сумма твоего заработка зависит от меня, никогда не поздно выставить тебя отсюда как профессионально непригодную.
Она выбежала из офиса, обогнув пару керрнов по большой дуге, и скрылась в лесу.
Если за отработанные дни я получу только оклад, без командировочных и премиальных, то все мои страдания окажутся лишены смысла. Мне никак нельзя прерывать договор досрочно, мы с мальчиками окажемся в долгах, голодные и безработные...
И перед начальством неудобно, мне доверили приличное место, а тут такое... Фирма и лицензии лишится, и хорошо, если никого не осудят.
Керрна растеряно смотрела вслед Марине Сергеевне.
Я не только остаюсь без денег, но и предаю своих друзей в земном офисе, любимого начальника, да и всех людей, наверное, в целом. Если керрны узнают, что мы способны на убийство с целью развлечения, перемирие будет нарушено.
Начальник велел слушаться Марину Сергеевну. Она лучше знает, как справляться с мелкими неприятностями.
Я вызвала медиков и полицию, схватила бесполезный рулон бинтов, выбралась через аварийный люк и поспешила к лежащим на дорожке керрнам.