Мудрое привидение

— Подведем итоги совещания. – Министр окинул присутствующих быстрым взглядом.

— Вам – он кивнул в сторону начальника департамента, усатого брюнета с черными шальными глазами – даю сутки на подготовку приказа о назначении ответственного подразделения. Ответственному подразделению – он повернулся к моему начальнику — подготовить Инструкцию по данному направлению деятельности.

— Но это направление не входит в наши функции…— робко сказал начальник.

— Нет? – Министр посмотрел на представителя правового департамента.

— Не входит, – согласился правовик.

— Не входит, значит вставим! Учтите в протоколе — референту. — Срок вам дадим…ну, скажем десять дней. Через неделю доложите!

Я сидела в углу, вцепившись в портфель с золотой двуглавой курицей, и квадратными от ужаса глазами наблюдала, как обернулись крахом полтора года борьбы против возложения на нас абсолютно чуждой работы. Усатый, блестя золотым зубом, легко разбил наши аргументы, не гнушаясь обманом, ввел в заблуждение руководство Министерства...

— Не дрейфь! – сказал мне начальник в машине на обратном пути. – Прорвемся.

— Я же ничего не понимаю в этих вопросах! – вскричала я в отчаянии. – И сроки немыслимые! Я не успею.

— Не успеешь – накажем. Вплоть до оргвыводов. – веско заключил он.

День шел за днем, где-то в недрах Министерства бродил, но пока до меня не добрался приказ, где я должна организовать и методически обеспечить то, о чем понятия не имею. Я металась, порывалась писать инструкцию, рвала и начинала снова. И только когда до срока осталось два дня, я сообразила, что надо делать...

Причем озарение посетило меня по дороге к дому, когда я пыталась сократить путь и бодро скакала через лужи в парке.

Конечно, само решение показалось бы мне смешным и фантастическим, но я всегда считала, что врага надо бить его же оружием. Первые полгода я пыталась обратить все в шутку, вторые полгода взывала к разуму, а последние пять месяцев с хвостиком ушли на сочинение многотомных отписок. Но Усатый упорно размахивал одним и тем же аргументом: «С проблемой не хочет бороться только тот, кто предпочитает ее не замечать. То, что вы лично, ничего не видите, еще не означает, что явление отсутствует как таковое». Ни одного примера из сводок он так и не привел, но доказательств, что явление отсутствует, к сожалению, также не было.

Название новой методики довело меня до зубовного скрежета, до похрустывания пальцев, до шевеления волос, до лёгкого подмигивания краем глаза и подергивания щеки, до ночного питья настоя валерианового корня и тройной порции утреннего душа… Поэтому я не буду приводить его, боюсь, что даже при одном воспоминании, все эти гадкие симптомы вернутся с радостью. Попробую только вкратце объяснить, в чем дело.

Кто-то из умников сверху, то ли в шутку, то ли всерьез, потребовал разобраться с действием не в меру расшалившихся потусторонних сил, а начальник департамента, вместо того, чтобы вежливо посмеяться, оценив юмор, с усердием принялся нас изводить. Я могу многое придумать, я хороший организатор и неплохо разбираюсь в делах и людях, но что я могу сделать, если проблемы не существует вовсе? Ни разу за всю свою активную трудовую деятельность, не довелось мне узнать о настоящих проделках потусторонних сил. Об имитациях – пожалуйста. А в реальное существование чёртиков и барабашечек, извините, не верю. Категорически.

Но вечернее преодоление разбитой дорожки после сумасшедшего рабочего дня и грозящий разнос видимо перевернули мои стойкие убеждения. Я решилась на отчаянный шаг, найти хоть одного представителя этих самых сил и попросить его выступить с протестом. Доказать, что они ничего вредоносного людям не делают, я бы не смогла, а вот поднять шум и объявить руководство в некорректности по отношению к несчастным созданиям, это другое дело.

Нет, я вовсе не собиралась отказываться от своих убеждений. То, что бедные твари являются всего лишь печальными выдумками, сомнений не вызывало, но при отсутствии других вариантов оставалось ухватиться лишь за призрачную ниточку.

Рядом с парком возвышается недостроенное здание десятиэтажной больницы. Возводить эту нужную конструкцию начали в те давние времена, когда мои детки только начинали посещать школу. Массивные стены были возведены за год, но дальше дело застопорилось и медленно заглохло. От центрального корпуса ступенями спускались крылья-отделения. Гигантский скелет, без окон, без дверей… Насколько мне было известно, неудавшийся медицинский комплекс считался одним из самых неудобных «замороженных» объектов, сломать дорого, достроить невыгодно, продать невозможно.

Я подумала, что если в этом многоклешневом крабе я не найду ни одного привидения, значит их и в самом деле не существует. И я ни на что не гожусь, и начальник мой, и все наше подразделение. И в людях я ничего не понимаю, и ответственные посты бабам доверять нельзя.

Ножки мои решительно свернули хоть и с разбитой, но дорожки, и бодро понеслись через слякоть к дыре в заборе, который огораживал вечную стройку.

Мне пришлось подождать немного, так как через дыру пролезали две милые старушки. Судя по одинаковым белесовато-синим халатикам, красотки сбежали из находящегося на другом конце парка санатория и торопились к ужину. Что они делали на стройке, меня, если честно, не заинтересовало, но уважения к старшим еще никто не отменял. И я тактично выждала переброску немощных костей первой гулёны, и даже помогла тянуть за ручку вторую, застрявшую между прутьями нижней частью. В благодарность они, оценив мои формы, подсказали мне, что немного дальше, за кустами, есть более удобный вход.

Спрятанная за зеленью лазейка и в самом деле оказалась более широкой, но она оказалась перегорожена сладко сопящими шапками полубродячих собак. И моё перешагивание через их свернувшиеся на ночь тушки привело к недовольному ворчанию.

Эх, никогда я не любила мерзкие комочки подозрительного фарша в целлофане… Те самые, что гордо именуются «сосисками». А вот они оказались единственным, что я успела схватить в буфете перед выходом с работы, так как, заморочившись с новой инструкцией, в очередной раз позабыла про голодных домашних.

И в тот вечер мне не удалось донести до дома подозрительный полуфабрикат, я без малейших сожалений рассталась с полудюжиной условно съедобных колбасок.

Благостное урчание и отсутствие упреков в том, что я не удосужилась угостить их сосисками в натуральной оболочке, дало мне ответ на вопрос, могу ли я безбоязненно продолжать свой путь. Пройти на территорию комплекса мне не помешала в полном смысле слова ни одна собака.

Поразмыслив, я решила, что привидения должны поселиться либо наверху, либо в подвале. Спускаться в сырую и затопленную дыру не хотелось, и я храбро выдвинулась к лестнице, ведущей наверх. Отсутствие перил и дыра между пролетами могли испугать только подвергающихся головокружению юных девиц, а дорогу было видно неплохо, темнота еще не наступила, заходящее солнышко весело заглядывало в гигантские оконные проемы.

Через два этажа я наткнулась на страстно обнимающуюся парочку. Молодой человек, нимало не смутившись, обратился ко мне:

— Не подскажете, который час?

Девица не была моей дочерью, поэтому ни смущаться, ни приходить в какое-то другое неспокойное состояние мне не пришлось, и я ответила. Молодые люди немного посторонились, пропуская меня, и продолжили своё занятие.

Лестница выводила меня то к одной стороне здания, то к другой, то к лифтовой шахте, то к просторному холлу. Подъем немного отвлек меня от мыслей о работе, и я подумала, что больные и их родственники плутали бы здесь часами. Не знаю, сколько бы пришлось вешать пояснительных плакатов и схем. Молчу уже о плане эвакуации. Самое простое дело, в случае чего, прыгнуть в окно. Если бы я отошла от лестницы хоть на пару шагов, найти ее снова оказалось невозможным.

То ли пятый, то ли шестой этаж оказался занят фанатами одного из столичных футбольных клубов. Одни размахивали флагами, другие, завернувшись от сквозняка в эти же самые флаги, потягивали напитки из банок и бутылок, а третьи расписывали стены неповторяющимися надписями. Я даже зачиталась одной из них. Бедный мальчик запнулся на слове «прокатили», относящемуся к действию, совершенному их командой над командой соперника. Причём другой глагол в кричалке, абсолютно непечатный, сомнений у него не вызвал. Подсказав ему, что «кот» в корне этого слова не катит, я настолько облегчила ему жизнь, что он даже попробовал поделиться со мной одной из жестяных банок. Я отказалась и продолжила восхождение, отмахнувшись от настойчивого:

— Ну, хоть чипсиков или кальмарчиков возьмите…

Компания двумя этажами выше оказалась не столь милой. Десяток хмурых субъектов жарили подозрительного запаха мясо, зябко кутаясь в несколько поношенную одежду. Мне стало немного неуютно, и я хотела проскочить побыстрее, но угрюмый бородач преградил дорогу.

— Эй, свежей газетки не будет?

Поцарапанная небритая рожа перекосилась в страшной ухмылке.

Я подавила неприятное ощущение неуюта и заглянула в портфель. Отдать ему, что ли, черновики методических указаний и материалы по проекту?

— Вам почитать, или э… протопить?

Рожа хмыкнула.

— Почитать. Утром, за чашечкой кофе, ыыыых…

Рука, какая удача, нащупала немного помятую газетку. Наша буфетчица свято уверена, что мясные продукты и сыр для сохранности надо упаковывать в бумагу, а не в пакет. Обычно у нее лежит пачка для лазерного принтера, но как раз в тот день проходила проверка на расточительное отношение к расходным материалам, и она демонстративно завернула мою покупку в ту газету, которую почитывала в подсобке.

Рожа презрительно скривилась и хлюпнула носом.

— Желтая пресса? Ладно, сойдет.

Я пошла дальше.

Мне оставалось пройти еще немного, только я никак не могла сообразить, сколько этажей остается. Вроде пирующая компания была на восьмом, а я продвинулась уже на три, на четыре этажа выше, а конца все не было видно…

И лестница ведет, не поймёшь куда. Вверх? Или она прогибается, и я уже спускаюсь вниз? И на какой высоте я вообще нахожусь? К окнам подойти я уже не смогла, пола между стенами не наблюдалось, лестница перестала делиться на сегменты и крутилась одной бесконечной лентой.

Я прислонилась к стене и перевела дыхание. Одно из двух. Либо я переработала и немного неадекватно воспринимаю окружающее, либо эти самые потусторонние силы все-таки существуют. И развлекаются на данный момент за мой счет.

Взяв себя в руки и почесав затылок, первый вариант я исключила. Не настолько уж я и выкладываюсь на любимой работе, чтобы окружающая действительность начала скручиваться в спираль.

Хоть издалека, но окна видны. Если приподняться на цыпочки…

Слабая розовая полоска между слоями бурых туч указала мне на запад. Солнечный закат еще ни одна потусторонняя сила не отменяла. Ориентацию в пространстве более менее уяснила. Там запад, мой дом левее…А что это виднеется перед самым окном? Верхушка парковой липы. Значит, я как раз на уровне девятого-десятого этажа. Еще десяток ступенек…

И лестница вынесла меня на последний этаж.

Все. Ровная, слабо светящаяся площадка.

В середине за полупрозрачным столом сидит столь же полупрозрачный человек в шапочке и очках. А перед ним вполне непрозрачный стул. Доктор ожидает начала приема.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — он вежливо указал на стул.

Я с радостью приняла предложение. Судя по гудению в ногах, пройти мне пришлось немало. Зато я могла серьезно поговорить с самым настоящим привидением. Почему-то этот Дух Приветливого Доктора или Одинокого Врача показался мне симпатичен.

— Зовите меня просто: Доктор, — понимающе сказало привидение и откинулось на своем привиденческом стуле.

— Почему-то мне кажется, что о моей проблеме Вы уже знаете, Доктор — сказала я уверенно.

— Более того, я даже знаю, что это никакая не проблема, — мягко добавил он.

— Но не все согласны с этим убеждением, — я беседовала с ним и понимала, что разговор несколько односторонний. Доктор, похоже, мои мысли просто-напросто читал, а вот я брела на ощупь. Как хорошо, что искусством беседовать о том, о чем не имею понятия, с настоящим специалистом я по долгу службы владею почти в совершенстве.

— И остается только один выход, — подсказал Доктор.

— Неужели Вы согласны, что надо поднять бучу, устроить скандал и завести армию защитников потусторонних сил? Но остается так мало времени…

На вызывающее доверие лицо привидения набежала легкая улыбка.

— Я хотел предложить Вам более простой путь. Мне кажется, Вы достаточно намаялись с этим делом, и очень хотите переложить заботу на другие плечи…

Говорить, что о такой радости я только и мечтаю, я не стала. Это и так было ясно.

— Вы много трудитесь, Вы – храбрая и приятная женщина, — я выжидающе посмотрела на него, и он поспешно добавил, — умница и красавица, и мы решили пойти Вам навстречу и оказать помощь. От вас потребуется только одно, сделать звонок и пригласить сюда…

Он назвал фамилию усатого мерзавца. Я вздрогнула и почти пролепетала:

— А без этого никак нельзя? Понимаете, я даже дар речи от злости теряю, когда его вижу или слышу.

Доктор перегнулся через стол и погладил меня по руке.

— Доверьтесь нам. Мы знаем, что делать… Один звонок, и этот груз покинет Ваши плечи.

Номер мобильного телефона Усатого у меня был, оставалось придумать предлог.

— Скажите, что методику разработали и начали приводить в действие. И хотите отдать ему авторство, — вкрадчиво подсказал Доктор.

Да, надо сказать, что чувства, которые я испытываю к Усатому, ни для кого не являются секретом. Все знают, что я никогда не сяду с ним за один столик, не пойду через тот же турникет и ни за что не сяду рядом на совещании. Мне проще убить его, чем обратиться с просьбой, проще выполнить чужую работу, чем отчитаться о своей! И как ни парадоксально это звучит, но я могу отдать другому подразделению или ему самому уже готовый проект без единой ошибочки вместо того, чтобы доказывать, что этот великий труд проделан мной.

Поэтому я позвонила Усатому и сделала это дурацкое предложение.

И он поверил.

Именно потому, что прозвучало оно почти ночью, именно потому, что его сделала я, его давняя и непримиримая противница, и именно потому, что оно звучало самым нелепым образом.

И пообещал приехать.

— Подойдите к окну и возьмите то, что лежит на полу перед ним, — сказал Доктор и сам величественно прошествовал к огромному провалу в стене.

Я перебралась к окну, предусмотрительно захватив с собой стул, и нашарила огромный полевой бинокль. Ожидание моего противника мы с Доктором коротали в приятной беседе о театре, поэзии и погоде.

Усатый появился примерно через час.

Его корявую фигуру я видела издалека, даже при слабом свечении парковых фонарей его легко можно было отличить от возвращающихся с работы граждан. Грозного и властного кабинетного интригана довольно смешно наблюдать вне привычных для него стен.

Бинокль, хоть и казался обычным, оказывается, передавал еще и звук. Приятная мелочь.

Дыра в заборе оказалась занята следующей партией старушек. Эта тройка к ужину безнадежно опоздала, но переночевать собиралась все-таки в своих законных палатах. И среди них оказалась немного неловкая особа, застрявшая все в том же спорном месте. Ее подружки кокетливо попросили «милого мужчину» оказать содействие.

— Побыстрее, давайте, я спешу, — только и ответил им Усатый.

— Ну хоть подтяните её немного!

Усатый брезгливо смерил несчастную взглядом.

— Есть надо меньше. И вообще, где вы должны находиться в этот час? Карги старые, а туда же, гулять попёрлись.

— А это не ваше дело!

Божьи одуванчики мгновенно приняли воинственные позы и оскалились. Застрявшая бедолага резко вдохнула и пробкой вылетела из совей ловушки.

Хор из трех глоток чуть не оглушил Усатого. Они отметили и его костюмчик («ишь, вырядился тут франт»), и часики («это, конечно, не на трудовые деньги куплены»), и аккуратную стрижку с маникюром («ишь, какой вылизанный и прилизанный, а настоящий ли это мужик вообще, а девоньки?»), и выразили догадки по поводу происхождения его мамы и бабушки…

Особенно весело получилось, когда он сам не смог протиснуться в щель. И костюм было жалко, и пузико мешалось. Он перезвонил мне, и я подробно описала путь ко второму лазу.

Собачки, щедро накормленные сердобольными старушками кашей и закусившие моими сосисками, откликнулись на позднего посетителя недовольным рычанием.

И что же сделал этот умник? Он замахнулся на них, сопроводив свой жест оскорбительным замечанием вроде «блохастых шавок».

Ой-ой, на это он зря пошел. Грозная стая взметнулась со своего лежбища и бросилась на обидчика. Я и не знала, что начальники департамента умеют так быстро бегать!

Потеряв всего лишь один рукав и заляпав грязью брюки, он добрался до лестницы и побежал наверх.

Влюбленная парочка, которую он пнул (обоих сразу пнул, я видела), пробираясь мимо, мстительно подожгла край его пиджака.

А футбольные фанаты, при виде которых он скривился, сердито раскричались:

— Поосторожней с мордой, дядя! И вообще, ты за какую команду?

Он замялся, и ребята начали угрожающе группироваться. Даже уже наотмечавшиеся потихонечку приподнимались с валяющихся на плитах курток и флагов.

Усатый летел уже из последних сил.

Подозрительные личности только заканчивали трапезу, когда он пронесся мимо, презрительно обозвав их гадким словом.

Вооружившись шампурами и железными ломиками, те пустились в погоню…

Когда запыхавшийся, оборванный, грязный, дымящийся, обкиданный гадкими предметами, облитый разными субстанциями и пахнущий как подмосковная свалка Усатый на четвереньках вполз на последний этаж, он не увидел никого, кроме меня.

Нервно прислушиваясь к блуждающим по закольцованной лестнице звукам многоголосого лая, агрессивных речёвок и пьяного мата, он жалобно предложил:

— Может быть, нам не стоит гоняться за призраками? Постараемся больше внимания уделять реальным проблемам?

Я постаралась ответить как можно холоднее:

— И мой полуторагодовалый труд пропадает без вознаграждения?

Стукнув лбом в шершавую плиту, Усатый обратил ко мне умоляющий, влюбленный взгляд:

— Ваша взяла — просите все, что хотите. Хотите — отгул на полдня дам? Нет, на два часа?

С лестницы послышался уверенный возглас:

— Нет, точно здесь, на черную лестницу блоки не завезли, никуда ему не деться!

Я хмыкнула.

Лай гулко отражался от стен, казалось, что собаки окружают нас сотнями.

Усатый увеличил ставки.

— А хотите, можете завтра опоздать на три часа?

Преследователи взяли паузу доброй тишины.

— В субботу отработаете, — поспешно добавил Усатый.

От ближайшего пролета лестницы послышались крепкие словечки, произнесённые низкими голосами. Похоже, что фанаты с гражданами неопределенного места жительства не поделили право прикончить мерзавца.

— Я пошутил… Все просите… Премию, отгулы, грамоту, повышение в должности и звании, орден, все, только для Вас… Проект закроем, новые откроем. Я все организую, все сделаю, только скажите, что…

Разглядывая это слабо лепечущее раздавленное создание, я безжалостно произнесла:

— Уговорили. Я принимаю Ваше предложение. Только подготовить все, что Вы обещали, придется до понедельника.

Можно было загадать исполнение желаний до пятницы, из маленькой мести заставив его поспешить к приближающейся злосчастной дате, но так хотелось, чтобы он поработал и в выходные.

 

 

 

 

Сайт создан в системе uCoz