Поющая

       Совесть начинала мучить меня каждый раз, когда я заходил в ресторан «Одинокая сирена».

       Половину датийского года забытое людьми и прочими разумными заведение. На самом дальнем отроге искусственного острова номер четырнадцать. Дыра дырой.

       В первый раз я оказался там, «позабыв» вернуться на теплоход. Судя по полуразвалившейся пристани, местечко было достаточно облезлым и неуютным для того, чтобы никто из экипажа и не подумал прислушаться к воплям эгоистичной красотки, прервать круиз и отправиться на мои поиски.

       Вид у меня был настолько довольный, что официант сразу же сообщил мне о необходимости умножить все цены в меню на коэффициент один и четыре. Я благородно предложил полуторную стоимость и получил предложение заходить к ним почаще.

       — Обязательно, — заверил я его тогда, — я буду на каждом втором лайнере, следующем по маршруту, захватывающему остров номер четырнадцать.

       Официант был очень умный и не стал уточнять, почему только на каждом втором. Чтобы не примелькаться. Сколько бы пассажиров ни вмещали пять-шесть палуб белоснежных монстров, а затеряться среди них не так уж и легко.

       Таким образом, в «Сирене» меня уважали и ждали. Я не собирался задерживаться на Датии дольше двух-трех лет, да и общипывание скучающих дам не было особенно приятным занятием, но датийские гульдены шли по хорошему курсу, и у меня был неплохой шанс накопить приличную сумму, которой хватило бы и на билеты в более веселые места, и на организацию сколько-нибудь приличного дела. Сказать по правде, космические скитания мне уже порядком надоели, и я всерьез задумывался о том, чтобы вернуться к одной из своих официальных жен, честно ожидающих меня на вполне пригодных для жизни планетах, и осесть на приличное время. Все они были добропорядочные и обеспеченные гражданки Империи. Объединяли их лишь два пункта: они знали меня под разными именами и свято верили, что являются единственными и неповторимыми.

       На Датии я был известен всем под именем Принц. Скучающим женам толстосумов и наследницам топливных магнатов я не называл даже вымышленных имен, надоело выкручиваться. Тем более что в этом случае не приходилось менять документы для посадки на лайнер. Круизные суда отходили от острова номер один, перемещались по разведанной людьми части Единого Океана Датии и возвращались обратно. Четырнадцатый искусственный островок был самым дальним, почти на границе Зоны Впадин, Пучин и Бездн. Из достопримечательностей — парк искусств датиков и устричная плантация. Да и выглядел он не впечатляюще. Поэтому стоянка на нем была кратковременной. Покупка сувениров, погружение и беглый осмотр изваяний из донного мрамора для желающих, да обед из устриц и пива.

       Провожая лайнер взглядом, я чувствовал себя в полной безопасности. Обслуживающий персонал поочередно хлопал меня по плечу и требовал рассказов с подробностями.

       Но скоро мое спокойное существование закончилось. Я не отработал еще и половины сезона, как на сцене «Сирены» появилась новая певица.

       Первое мое впечатление было таким сильным, что я не смог закончить байку о своей последней курице. Я сейчас уже и не помню, каким трофеем хвастался тогда. Кажется, удалось отхватить жирный кусок, причем большую часть мне отдали добровольно. Но кто был моей жертвой, как она выглядела... Нет, не скажу.

       Потому что Дэлла затмила собой все. Она стояла в серебристом облегающем платье на самом краю обшарпанной сцены. Зеленоглазая, смуглая, высокая, стройная... И как же она пела!

       Даже мое сердце в колючей шкурке оказалось тронуто. Неизвестный мне язык, тягучие слова, пробирающая мелодия... У меня закружилась голова, и я понял, что пропадаю. А потом она запела «Край степей», да, тот самый, что впервые был спет на Земле и кочует по галактике гимном мечте о возвращении к истокам. Откуда здесь, на планете сплошного Океана, девушка, чувствующая душу истинного землянина? Откуда здесь вообще такая красивая девушка?

       Мне подсказали, что она появилась недавно и предложила свои услуги за кров и еду. То ли сошла с туристического лайнера, то ли свалилась с неба. Никого не волновало ее происхождение. Главное, она сразу привнесла в гниющую дыру жизнь и свежие ощущения. И сразу наполнила маленький зал своей неукротимой чувственностью.

       Ей даже пытались заплатить, но она осталась равнодушной к монетам. Вечерами пела, а днем изучала альбомы с земными песнями и песнями Чужих.

       И в каждый полузабытый шлягер она привносила что-то новое, наполненное щемящей тоской и безграничной любовью.

       Я попросил познакомить с ней, но мне, подмигнув, сказали, что просьба моя лишняя. Дэлла сама уже закидала всех вопросами о моей персоне. Администратор заверил ее, что я появлюсь с «Доброго бегемота», и она извелась сама и извела всех вокруг, всматриваясь вдаль и подпрыгивая на шатающихся досках причала. Но на этот раз я прибыл позже, на всякий случай пропустив «Бегемота» из-за недолюбливающего меня стюарда.

       И этот вечер она пела только для меня. Не отводя своего нежного взгляда. Ни разу не отвернувшись. Протягивая вперед свои тонкие длинные руки на словах о недостижимости мечты и вечной разлуке.

       В полночь я утащил ее в свой номер, едва дождавшись краткого перерыва. От нее одуряюще пахло устрицами и морем, цветами датискуса и огурцами. Я не понимал, почему ее запах, такой необычный, почти сводит меня с ума. Я не понимал, как я раньше жил без этого совершенного тела. Я не понимал, как можно было восхищаться женщинами без огромной пушистой гривы волос, спускающихся с кровати до самого пола. И я никак не мог понять, что же я буду делать завтра...

       А на следующее утро ее уже не было рядом со мной. Мне объяснили, что она появится к открытию вечерней программы. Я в скуке прослонялся по островку и провалялся в кровати почти весь день, еле-еле дождался вечера и повторения ночи, а утром опять упустил ее.

       Но продолжалась такая ерунда недолго, вскоре я выяснил причины ее исчезновений. Дэлла боялась яркого солнечного света, выходя наружу только ночью или в пасмурную погоду. А я любил отдернутые шторы. И она убегала, чтобы дать мне выспаться утром под ласковыми лучами. Пришлось быстро убедить ее перестать заниматься ерундой и не терять драгоценное время. На мой вопрос, где же она тогда ухитряется загорать, Дэлла ответила, что у нее это природное. Я хотел угадать ее происхождение, на Датии работали либо рожденные уже тут, либо выходцы с ближайших колоний. И те и другие были низкорослыми, со сплюснутыми носами, с кожей почти кофейного цвета. Поэтому я предположил, что она прибыла сюда чуть ли не с самой Земли, но ответом мне были сомкнутые губы и влага в прекрасных глазах.

       — Я закинул эту удочку всего лишь для того, чтобы сказать тебе, что ты самая красивая, — неуклюже попытался я оправдаться тогда, но получил в ответ лишь скорбное покачивание головой и проглоченный всхлип.

       А потом мне пришлось уйти с попутным техническим катером, потому что от первого острова отходила «Прекрасная антилопа», любимый лайнер светских львиц и бесконечных тусовщиц. Я никак не мог пропустить такой лакомый кусок. С трудом оторвавшись от Дэллы и взяв с нее слово, что она никуда не исчезнет, я покинул номер четырнадцать.

       Для того, чтобы вернуться на него через две недели.

       Дэлла ждала меня. Она выучила дюжину новых песен, изготовила себе несколько новых сценических платьев. Обтягивающие перламутровые коконы разных цветов. Другой одежды она не носила. Либо длинное платье, либо ничего, и оба варианта ей очень шли.

       И как-то так само получилось, что на Бессезонье я решил остаться на четырнадцатом. Вместе с Дэллой и десятком смельчаков-трудяг. С меня почти не взяли платы за проживание, только обязали нести вместе со всеми дежурство по наблюдению за морем. Перед бурей следовало затянуть устричные плантации и задраить все окна, двери и щели ресторанчика с несколькими домишками. А потом можно было валяться на плетеном коврике под легким водорослевым одеялом и медленно потягивать вино, прислушиваясь к безумству стихии. В эти дни Дэлла была особенно ласкова, будто эти бури и штормы давали ей огромное количество новых сил для любви.

       Мы стали очень близки с ней, дышали в унисон и засыпали только во взаимных объятиях. И в конце концов она выдала мне свою тайну.

       Дэлла не была человеком. Она была датиком. Коренным жителем планеты.

       Датики — симпатичные мешочки с жиром, местами покрытые чешуей, местами имеющие блестящую золотистую кожу. На загривке шерстка, на передних конечностях ласты с острыми когтями, а задние срослись в длинный рыбий хвост. Он очень умные, но страшно ленивые. Ни один датик не работает, предпочитая творить или просто наслаждаться жизнью. Они могут часами плавать на спине, ворча на звезды и раскалывая устрицы прямо у себя на животе. От яркого солнца скрываются в толще воды. Поболтать любят, но только не по делу. Тонущих туристов спасают, но только жестоко подшутив над ними. Привязав камешек к ногам или обмотав морской капустой с ног до головы.

       Обожают есть, принимают от людей и мороженое, и пиццу, и салат с орехами, но сами не готовят, предпочитая питаться дарами своего коварного океана. Устрицы, ежи, сырая рыбка помельче, кое-какие водоросли.

       Сами они довольно неповоротливы и вкусны, но врагов не боятся.

       По той же самой причине, по которой и не работают.

       Им это не нужно. Все они, эти толстые создания, — немного маги. И могут изменять действительность в соответствии с пожеланиями. Но и это им лень делать. Поэтому магией они пользуются в самом крайнем случае, войны или охоты. В контакт с людьми датики вступили быстро и охотно. Съели браконьеров и казнили несколько любителей морской живности. А потом весело и с песнями потопили все корабли карательной экспедиции и рассовали по Черным впадинам ракеты элитных войск миротворцев.

       После этого конфликтов с ними больше никогда не было.

       Вот тебе и «закинуть удочку», милая...

       Но и это ее признание не было полным. Мало ли почему симпатичный полутюлень-полудельфин решил стать человеком!

       Так нет же, все оказалось не так просто. Под завывание вьюги и свист в еле выдерживающих непогоду трубах она внезапно прервала нежную песнь о лебедях и стрелах. Обхватила меня крепко и назвала Принцем. Я даже вздрогнул. Обычно у нее были мягкие, теплые руки. А тут к коже прикоснулись какие-то ледяные сосульки. И эта дурацкая кличка. Чтобы не обманывать ее, я не произносил никаких имен, сам уже забыл, которое было настоящим. А игривое имечко, годное для соблазнения недалеких дур, никогда не звучало в нашем уютном номере.

       — Почему ты так обратилась ко мне?

       — Потому что ты и есть мой принц, — ответила она. — Из сказки.

       После этого она попыталась снова захлопнуться, но я уже понял, что с ней надо разбираться сейчас, пока между нами не возникло омерзительное недоверие. То самое, которое возникает из-за недоговоренности.

       Я взял ее за плечи, посадил перед собой и заставил выложить всю правду.

       Оказывается, бедняга влюбилась в меня в самом начале сезона, когда спокойно отдыхала в волнах, наслаждаясь музыкой с теплохода. И надо же мне было в это самое время показаться у фальшборта вместе с крашеным непоколебимым чудовищем. Я рассказывал о звездах, о далеких планетах, о жестоких мирах, о прекрасных глазах... Чудовище, уверенное в своей неотразимости и необходимости держать глухую оборону, строило неприступные мины и воротило личико.

       А сердце Дэллы сразу же чуть не разорвалось от нежности и сострадания. И она поклялась себе, что поможет Прекрасному Принцу встретить свою любовь. Как жаль и в то же время как хорошо, что она так и не узнала о том, что та оборона закончилась через два дня...

       Но Дэлла не могла этого знать, она опустилась на глубину и всячески трудилась, пытаясь преобразоваться в человека. Получилось многое, не поддавался только мерзкий хвост. И она отправилась на консультацию к Мвиде, главному магу. Та посмеялась над ее историей, рассказала старую человеческую сказку про наивную русалочку и спросила, что же ей взять за свои услуги? Голос? Бессмертную душу? Молодость? Или просто наделить Дэллу болью при каждом шаге?

       Датики посмеялись вместе, но решение нашли. Общими усилиями удалось расщепить хвост на ножки и свести с тела чешую. Ничто, правда, не проходит бесследно.

       Теперь Дэлла получила в нагрузку восприимчивость к граничным температурам и их перепадам. А также чувствительность к прямому свету и недостаточной (впрочем, как и избыточной) влажности.

       И если настоящим датикам все нипочем, то Дэлла превратилась в хрупкий и болезненный прекрасный цветок. И оказалась практически прикована к четырнадцатому острову и «Поющей сирене».

       Что ждало нас впереди? Я не знал.

       Зима закончился, начался сезон. Дэлла не вмешивалась в мои дела, я уходил на заработки, сбегал с лайнера и проводил с ней несколько дней. Иногда она говорила, что есть и другие Морские Ведьмы, более могущественные и умные. И если найти их, они помогут вернуть ей силы или датиковую выносливость. И тогда она сможет вырваться из этой дыры и хоть как-то составить мне полноценную компанию. Потому что если она и готова была десятилетиями сидеть в комнатушке «Сирены», то никак не предполагала, что на подобную жизнь соглашусь я.

       А Морские Ведьмы находились за Зоной Пучин и Бездн. И чтобы добраться до них, был нужен особо оснащенный транспорт, деньги и опытные проводники. И желание рискнуть своей шкурой.

       Я человек, просто человек, не маг и не герой. И я не мог переплыть за хребет, пересечь пространство над безднами и погрузиться в пучину. Я мог только гладить ее по спине и приговаривать: "Скоро я что-нибудь придумаю, любимая..."

       И мне было все труднее и труднее заходить в «Сирену» и видеть эти несчастные глаза. Муки совести терзали меня, но выхода я не видел. Моя любовь не могла не то что посетить иные миры, даже просто прокатиться хоть раз на белоснежном теплоходе по бескрайней изумрудной водной глади.

       «Что-нибудь придумаю...» И я снова убегал с попутным катером.

       Вторую зиму мы провели вместе. Дэлла была счастлива, а я... Я думал о весне, о первом маршруте, о работе... И чувствовал себя последней скотиной.

       Потому что дела проворачивались хорошо и запланированную сумму я давно скопил. И держала меня на Датии только Дэлла. И если сезон я еще работал в охотку, то мысль о еще одной зиме в заткнутой от ветров каморке меня убивала.

       И Дэллу убивала. Она не могла меня удержать, но больше ей нечем было заняться. Мы обнимались и тихо сопели друг другу в уши. Каждый о своем. Бессловесно.

       ***

       Я покидал Датию почти богатым и почти счастливым человеком. Я был еще молод и полон энергии. Галактики вновь раскрывали передо мной свои дороги. И на некоторых из них я мог встречаться с любимой женщиной, которая теперь собиралась пуститься в дальние странствия на специально оборудованном корабле с личным пилотом и доктором.

       Я не смог найти Морских Ведьм. Я их и не искал. Но на одном из туристических лайнеров я встретил известного продюсера, который согласился вести дела Дэллы и обещал на каждой планете, в каждой гостинице предъявлять организаторам гастролей уникальный перечень требований капризной певицы.