Занавеска из железа

Первая часть представления нагнала на Семена страшную скуку.

Покрытые синяками акробаты, хромающий жонглер и престарелая эквилибристка смотрелись настолько уныло, что он уже собирался свалить.

Что его заставило купить входной билет, он и сам не понимал. Тихо плелся домой с работы, а ноги сами свернули вслед за громкой мамашей с сопливыми отпрысками.

— Цирк, цирк! – орал худющий пацаненок. – Мама, ты же обещала, что сходим, если он сам к нам приедет!

Девчонка молчала, но притормаживала, дергала маму за юбку и шмыгала носом, не сводя глаз с красочных афиш.

Тетка сопротивлялась недолго, видимо тоже несильно торопилась домой. Нахмурилась для виду и развернулась в сторону полосатого шатра.

Семен побрел следом, решив разогнать ежедневную тоску. Если не поможет выступление артистов, просто угостит себя пуком сахарной ваты, и съест ее, разрывая на клочки пальцами, а потом вытрет липкие руки о бархатное сиденье. И никто ему ничего не скажет, потому что Шурка обещала застрять в парикмахерской, и вечер намечался свободный.

Нет, Шурка бы ни за что не пошла с ним в цирк, развлечение совершенно не модное и недорогое. А если бы и пошла, то морщилась бы на вонь, щурилась на свет и затыкала уши на громкий звук. И все время на что-то жаловалась бы. А жалобы Семена достали.

 Он продавал колбасные изделия и сыр в передвижном тонаре возле станции метро. Каждый день, со вторника по воскресенье покупатели жаловались ему на товар, напарница на покупателей, нищие и торговцы овощами на погоду, милиция на бессовестных нищих и охамевших проституток, а приезжие на наглый, прожорливый, шумный город. Дома его обычно встречала Шура и заводила песню о деньгах, отпуске, смысле жизни и безграничной тоске.

И что она могла знать о тоске? Тоске о дальних мирах с веселыми и добрыми жителями, со смешными животными и хорошей погодой. О мирах холодных, но цивилизованных, о мирах кровожадных, но усмиренных. И дед часто рассказывал ему о них, и Семен вовсе не считал его сумасшедшим. Не потому, что у деда были веские доказательства, нет, а потому, что если не верить ему, то останется признать, что кроме лжи, ничего в этом мире нет.

А Семен с детства верил, что дед говорил правду, и с интересом слушал многословные рассказы. Дед говорил, что попал на Землю подростком, а до этого много путешествовал с родителями, Семен верил. Дед говорил, что на Землю туристы не допускаются из-за опасности, Семен не сомневался, что так оно и есть. Дед убеждал, что капсула их по ошибке диспетчера попала в технический тоннель, Семен соглашался. Дед переживал, что он – единственный выживший пассажир, которого никто не ищет, потому что нельзя усомниться в безопасности перемещений, уже взрослый Семен мог бы сам рассказать деду, что за примером не надо ходить дальше Земли.

Деда давно уже не было с ним, но Семен не забыл ни одного его слова, и унаследовал дедову тоску...

Он вырос, хорошо учился и долго искал. И ничего не нашел. Ни одного подтверждения дедовым россказням. Убедившись, что все следы затерты, а порталы спрятаны, он сник, все забросил и пошел торговать в палатку.

Просто так, почти в сорок лет, сменил образ жизни, квартиру и жену. В старой квартире все напоминало о деде, и находиться в ней без него было невыносимо. А талантливая художница, тонкая и чувствительная натура, стремительно создающая пейзажи со слов Семена, только напоминала ему об окончательном поражении. Она осталась грезить о мирах, о которых слышала даже не от первого лица, а Семен пытался забыть и деда, и ее, и мечты с надеждами.

Только сыр не давал ему успокоиться. Дурацкий сыр, который он нарезал изо дня в день, то полкило, то триста грамм. Сыр самым свинским образом напоминал ему Луны иных миров. Дед говорил, что все они похожи на сыр, только разной степени дырчатости. И кромсая мягкие цилиндры, Семен невольно думал: «Вот Cваля похожа на Шелезуху, первый спутник Ортана. А голландские сорта напоминают спутник Третеи».

Сегодня все как заведенные требовали сырку, и обезумевший Семен ухватился за возможность отвлечься.

Но представление ни капельки не помогало, и он успел подумать, что ничего не потерял, зная об этом виде культурного времяпровождения лишь из книг и фильмов. А из детских воспоминаний, из единственного похода с дедом – лишь вкус сахарной ваты и мягких сидений. Дед назвал цирк имитацией путешествия, но как раз это сравнение донести до внука не смог. Маленький Семен увидел только убогую песочницу арены, грязные опилки и неуклюжих клоунов.

А взрослому Семену угодила вата. И вкус остался прежний, и к пальцам прилипала как надо, и во рту исчезала нитяным комком. Жаль, руки вытереть не удалось, бархатных сидений в шапито не оказалось. Да и бывают ли он в цирке? Наверное, перепутал с театром.

Но во втором отделении Семен даже немного увлекся. Рыжий клоун и подсадной очкарик-недотепа убедительно разыграли невесть как затесавшуюся среди публики блондинку. Блондинка была похожа на Шуру, и Семен искренне повеселился. Дрессировщик слонов честно притворялся командиром двух старых слоних, а тигры, гвоздь программы, оказались просто великолепны.

Семен даже залюбовался ими, сильными и самоуверенными. Невольными пленниками, такими же, как и он.

— А теперь, в нашей сегодняшней программе, знаменитый иллюзионист, наш великий маг...

«Нашей, сегодняшней, наш», – разворчался про себя Семен, – «нет, в чужой и вчерашней, и краденый»…

«Маг», чьего имени он не разобрал из-за беседы с самим собой, оказался сухоньким старичком в блестящем сиреневатом костюме. Колбасный продавец внутри Семена отметил сходство ткани воротника с рукавом старой куртки одной из постоянных покупательниц.

Во время традиционных фокусов с зайцами, яйцами, шляпами и галстуками, Семен успел придумать теорию о связи выброшенной на помойку куртки и удачном обновлении пиджака.

— И главное, что я хотел показать вам, друзья, внимание... Ап!

Свет, притушенный во время болтовни «мага», вновь зажегся. К пятну, освещающему мага, добавились перекрестные лучи еще двух прожекторов.

Выход с арены, темный тоннель, теперь закрывала интересная конструкция. Пластины железа, сложенные в складку «плиссе», ниспадали до опилочного пола наподобие тканевой шторы. Ни швов сварки, ни кружочков клепок, ни элементов резьбовых соединений – ничего. А по низу – загадочный ажурный узор. Красоту железной занавески зрители оценили, даже авансом зааплодировали. Все, кроме Семена, который ошарашено сидел в позе суслика, прижав липкие руки к пузу.

— Волшебный занавес! – счастливо провозгласил «маг». – Только у нас и только для вас. Диковинные чудеса, чудинки-новинки!

«Маг» взмахнул гаишным жезлом, возведенным в звание волшебной палочки, занавес приподнялся, и из-за него появился двухголовый теленок.

Теленок сделал пару шагов вперед, дальше его не пустила привязь. Мотнул обеими головами, отгоняя злобных осенних мух, и попятился обратно.

Занавес закрылся под легонькие смешки публики. Невесть каким образом выживший мутант их почти не удивил.

И один Семен сидел ошарашенный, он только что увидел настоящего склисса. Да-да, того самого, упомянутого Киром Булычевым. Дед объяснял Семену, что писатели-фантасты очень часто бывают близки к догадкам об инопланетной живности.

На самом деле настоящие склиссы пошли дальше земных коров, для улучшения переваривания зелени, они кроме четырех отделений желудка приобрели вторую голову, и теперь могли жевать круглосуточно.

Занавес вновь подчинился взмаху руки «мага», и открыл обнаженную женскую фигуру, довольно неплохую.... Женщина вызывающе задрала подбородок и скрестила руки на груди.

— Мам, а почему тетя голая? – поинтересовался мальчик-сосед.

— Глупый ты, – зашипела его сестренка, – потому что это не тетя, а дядя.

Миниатюрный купальник на женщине все-таки был, но удивление публики она должна была вызывать не посредственными формами и откровенным нарядом, а широкой окладистой бородой.

Пока мамаша детей ворчала: «Какой срам!», а сосед с другой стороны поджимал губы: «Какие однотипные шутки сохраняются в цирке, вот и до бородатых женщин дошло, осталось показать обжору-карлика и добряка-гиганта», Семен пытался получше рассмотреть полярианку, одну из тех, кто с детства растит густую бороду, стыдливо сбривая волосы на остальной части головы. Бедолага, занесенная на Землю, совсем запустила затылок, с него тоже спадали неприличные кудри.

А потом занавес открыл двух пятнистых саблезубых тигров, самых страшных хищников Амуры.

Но Семен уже торопливо выбирался со своего места. Скорее, скорее, пока занавес открывает портал, тот самый, который он искал, успеть заскочить, успеть сказать, что он свой, что он знает...

Кто же натянул здесь сетку?

Семен бился в ограждение арены, оставшееся после выступления тигров, наступал на ноги зрителям первого ряда, спотыкался об опилки, сметенные вместе со следами жизнедеятельности слонов.

На него лениво шикали, «маг» закончил номер и торжественно удалился, на арене уже Рыжий пускал пузыри и предлагал подержать легкую двухпудовую гирю.

Семен пытался пробраться к занавесу, в темноте не заметив, как его сменили парадные неоновые трубки, представление подходило к концу, и артисты готовились к выходу на поклон.

А он натыкался на непонятные тюки, гремел клетками, и вдыхал смесь цирковых запахов, одним навсегда оставившим ощущение тайны, волшебства и праздника, а другим – грустное недоумение. Но эти запахи не указывали ему дорогу к мечте, а спрашивать было не у кого. Артисты спешили на арены, ловко обходя его.

Семен углублялся внутрь, но видел все не то: злобно тявкающие пудели, ворох одежды, грабли, ни к чему не подключенный шланг, бархатные ящики, шляпы и прочий реквизит иллюзиониста, аккуратно составленная ширма из зеркал. Он даже растерялся в зеркальном лабиринте: одни темные коридоры, и нет отражения его самого.

Уткнувшись в дверь, он с силой рванул ее на себя и вылетел наружу.

К фургонам с тыльной стороны цирка.

Из синего фургона раздалось недовольное мычание. С шепотом: «Склисс!» Семен ворвался внутрь.

Спиной к нему невысокая женщина пыталась загнать обычного теленка в импровизированное стойло.

— Где он? – закричал Семен.

Женщина недоуменно обернулась и нахмурилась.

— Сюда нельзя посторонним!

— Я не посторонний, я свой, понимаете, я тоже оттуда, – сбивчиво попытался объяснить Семен, я все знаю...

Теленок проиграл, и девушка, вблизи она выглядела моложе, несмотря на яркий грим, смутно кого-то напоминающая, сердито запахнула теплый халат.

— Если вы попытаетесь нас шантажировать разоблачением, то предупреждаю сразу, ничего не выйдет. Мы – артисты бедные, брать с нас почти нечего. Позаритесь на корову-кормилицу или на старую больную слониху? Или желаете получить выкуп мишурой?

Семен отчаянно замотал головой, но никаких убеждающих слов подобрать не смог:

— Склисс, Поляр, тигры! – Он замахал руками и, наконец, выдавил решающее слово. – Занавес.

Цирковые артисты – обычно неплохие психологи, и девушка быстро догадалась, что неадекватный гражданин не представляет особой опасности, да и безумцем не является.

— Тиграми занимается месье Жак, – осторожно сказала она.

Семен вытаращил глаз и показал на теленка:

— Такой же, но двухголовый, я знаю, что это склисс, можете быть со мной откровенны, – заодно и понял, на кого похожа девушка, на Шурку. И хотя он был так близок к мечте своей жизни, почему-то отвлекался на посторонние мысли. Блондинка из зала, тоже подсадная, как все примитивно...

— Хотите со мной об этом поговорить? – засмеялась она. – Кушетки у меня нет, можете попытаться устроиться на табуретке.

Окончательно успокоившись на его счет, девушка огромной губкой аккуратно провела по своему лицу, второй рукой одновременно отлепляя ресницы.

— Тьфу, всегда забываю порядок. Так вам видятся двухголовые телята, и вы именуете их склиссами?

В каком возбужденном состоянии ни находился Семен, доверить свое тело трехногому сооружению не решился. Он так и стоял, не зная, куда деть руки, и продолжал мямлить:

— Да нет, не мерещатся, вот сейчас я вижу обыкновенное животное, а на представлении «маг» показал склисса из-за железной занавеси.

Девушка притворно нахмурилась. Теперь, без грима, она оказалась похожа на бывшую жену Семена, не хватало только черного свитера и сигареты с мундштуком.

— Уверяю вас, никакого склисса у меня нет, у нашей коровы всего один теленок, и в представлении участвовал именно он.

— Почему же вы мне не верите?

Дверь за спиной Семена скрипнула, и усталый «маг», на ходу стаскивая новый сценический пиджак, отодвинул Семена и ловко умостился на покачивающейся табуретке.

— Поклонником обзавелась, Эльза? Бесполезно, завтра уезжаем. Больше сборов не предвидится.

— Интересный тип, папа, – весело сообщила Эльза. – Ему мерещатся странные звери и железные занавески.

— Бывает... Много кому мерещится, но не все желают потрогать, – «маг» не был бы магом, если бы не извлек из воздуха бутыль с интересным напитком. – Я-то думал, он пришел за бородатой женщиной.

— Очень смешно, – Семену показалось, что девушка сердится уже всерьез, она скрестила руки на груди и сверкнула глазами. – Больше ни за что не соглашусь. Одно унижение.

«Маг» с болью посмотрел на дочь, и Семен безо всяких слов увидел былую травму, перечеркнувшую карьеру акробатки или эквилибристки, невозможность придумать новый необычный номер и попытку не отстать от своих товарищей, не отколоться от долгих странствий. И этот характерный жест, он совсем недавно видел его. У полярианки.

— Так это были вы! – воскликнул он. – На арене, из-за занавеса, вы – полярианка, настоящая! Видите, я все знаю! Можете не скрывать от меня правду! Но зачем вы ее сбрили? Вашу прекрасную бороду, красу и гордость?

— Как увлечется мною симпатичный парень, так окажется сумасшедшим, – вздохнула Эльза.

Артисты с любопытством разглядывали его, но перебивать перестали, и Семен все-таки смог рассказать им все, что знал от деда. И добавил историю о своих поисках под сочувствующее кивание «мага», и почему-то упомянул Шурку под скептические гримаски Эльзы. Даже про сыр и толстую мамашу с капризными детками зачем-то рассказал. Но когда он дошел до занавеса из железа, слова иссякли.

Но его поняли и так. Эльза и ее отец не стали больше смеяться над его ерундой. Они понимающе переглянулись, и Эльза достала из дорожного сундука мягкую шелковистую бороду.

— Извини, – жалостливо сказала она, – но мы тебя разочаруем. Реквизит я сшила за вечер из двух лишних париков. И я вовсе не полярианка. Не знаю, что это слово означает, хотя оно очень красивое. А я просто очень невезучая баба.

Семен растерянно вертел бороду в руках. Похоже, на трюк из всего зала попался лишь он один.

— Теленка «изуродовали» с помощью системы зеркал, а у тигров накладные клыки и игра света, – сказал «маг». – Выпьешь?

Семен пригубил жгучую жидкость и беспомощно шепнул:

— А... Занавес? Откуда вы знали? Как смогли его сделать?

Девушка пожала плечами, а «маг» рассказал:

— Когда я придумывал номер, после падения срочно надо было пристроить Эльзу, полазил по чужим вещам и нашел его. Спросил, можно ли взять, директор разрешил. Сказал, что очень давно, еще во время его детства, нашли среди мусора на одном из пустырей. На всякий случай захватили, он же легкий и так компактно складывается. Время от времени использовали, – «маг» достал из-за пазухи рулон и взмахнул им. Почти невесомый занавес с легким звоном расстелился по грязному полу. – Предмет-то удивительный, из чего сделан, как сделан, для чего нужен – никто из наших не догадался. Думаем, что это очередная секретная разработка.

— А что он закрывал? Была ли за ним дверь? Или дыра?

— Да никто не вспомнит, где это было и когда, даже если я стариков расспрошу, а тебе и подробности... Жаль, но помочь мы никак не сможем.

Семен разочарованно покинул фургон.

Он стоял под звездным небом среди темных фургонов, напоминающих устроившихся на ночлег слонов, и почему-то позавидовал их жильцам. Которые всю жизнь проводят в странствиях, и были в тех местах, которые ему найти не дано.

— Эй, – окликнули его.

Эльза спустилась по ступенькам и стала рядом с ним. Холодный воздух забирался под запахнутый халат, голые ноги в сверкающих цирковых сандалиях аккуратно выбрали наименее грязное место.

— Послушай, может быть, оставишь телефон? Ты такую жалостливую историю рассказал, прямо рыдать охота. Мы же кругами ездим, наверняка опять остановимся в том же месте? Я теперь буду и пещеры разглядывать, и канализационные люки. Вдруг найдем твой невидимый космопорт?

Девушка вроде и серьезно говорила, а возможно и смеялась над ним. Но даже при слабом свете звезд Семен видел, что он ей нравится, и расставаться ей не хочется.

И ему девушка нравилась. Недаром же она была одновременно похожа и на его жену, и на Шурку, и на полярианку.

Семен отдал ей теплую куртку и почесал в голове. Цирковые огни-обманщики, намешанные запахи и смешные пудели с мудрыми слонами мгновенно показались старыми друзьями. А арена в горках опилок тоже смахивает на Луну.

— А... Нет ли у вас свободных мест? Я умею быть полезным.

Эльза охотно закуталась в его куртку и уютно зевнула.

— Валяй. Приноси пользу. Завтра наш грузовик поведешь.

 

 



 

 

 

 

Сайт создан в системе uCoz