Дом в Марсе
Историю эту тетушка Уля поведала нам еще в прошлом году.
С ней постоянно что-то происходит.
То смешное, то трагичное, то полное приключений и опасностей. Сама она, дама еще достаточно молодая, и в любую авантюру ввязывается с настоящим азартом. Потом, конечно, раскаивается, рыдает поочередно в жилетки всем нашим многочисленным родственникам, осознает, что заставила нас волноваться, и какое-то время ведет себя осторожно и осмотрительно, но потом... Снова ухитряется попасть в чьи-то жадные до денег руки или поверить чужим сладким речам.
Это не значит, что моя тетушка — глупое и наивное существо, в котором любой жулик сразу разглядит легкую добычу. Нет, она интересная, современная женщина с несколькими высшими образованиями и кучей дипломов, свидетельствующих об окончании различных жизненно необходимых курсов, но любопытство и желание сунуть нос куда не надо иногда играют с ней злые шутки.
Что-то мы потом припоминаем ей с усмешкой, о чем-то тактично умалчиваем, но некоторые случаи ее насыщенной жизни становятся поистине семейным достоянием.
Так и с этой историей. С прошлого лета мы не упускаем ни одного торжественного обеда, чтобы немного не подразнить ее.
— А что-то мы давно не слышали, как наша Улька побывала в Марсе, — улыбается моя мама, раскладывая по тарелкам нашу любимую селедку.
— На Марсе, вы хотите сказать? — переспрашивает очередной Улин кавалер, с ужасом взирая на громадную фиолетовую скалу со снежной верхушкой, занимающую всю тарелку. У кавалера наверняка обнаружится аллергия на рыбу или индивидуальная непереносимость свеклы. Безмайонезная диета, больной желудок, омерзение к накрошенной пище... Да что угодно. Не знаю я, где она выкапывает своих занудных хлипиков и куда потом прячет. Но редко кого из них мы имеем счастье наблюдать за столом второй раз.
Правда, в начале торжественного сборища они еще настроены благодушно. Тактично отодвигают салат в сторону и пожевывают стебель петрушки, улыбаются на наши плоские шутки и проявляют искренний интерес к семейным байкам.
— Именно в Марсе. Марс — название поселка, — кокетливо улыбается Уля, а потом, опомнившись, начинает округлять глаза и мяться, — но думаю, сейчас это никому не интересно, да и не стоит ворошить... И не было там ничего, правда же? Еще селедочки?
Вторая гора шлепается поверх первой, и гость спешит «немного поразмяться». Уходит курить на кухню или дышать свежим воздухом на балкон, а мы сдвигаемся поближе и все-таки просим Улю еще раз повеселить нас.
***
Тетя Уля очень быстро влюбляется и столь же стремительно остывает. Прошлой весной она пережила сразу два неудачных романа. Один из поклонников бросил ее в номере отеля на острове в Индийском океане, оставив неприлично пустой бар и неоплаченный счет за телефон, а второй, прожив в Улиной квартире всего две недели, сбежал с деньгами и украшениями. От первого осталась новая пачка одноразовых бритв, а от второго огромный и лохматый котище.
Кот, старый и верный друг, был принесен в доказательство серьезности намерений и торжественно поселен на любимом Улином кресле. Поэтому Уля с самого начала прониклась к нему уважением, закупила дорогой корм и даже начала называть зверюгу на «вы».
После исчезновения хозяина кот не поддался на предложения добровольно покинуть квартиру следом.
А когда Уля вынесла его во двор и повторила пожелание: «Ищи хозяина, ведь ты скучаешь, я знаю», кот около часа провел в беседах с бродячими кошками, деловито пометил территорию и запросился домой, пополнив душу Ульяны дополнительными подозрениями.
— Знаешь, Светка, кажется, он этого кота из подвала моего же дома и приволок, — пожаловалась она моей маме тем же вечером, — не буду его звать Джеки, назову Брюсом...
В трубке слышалась журчание воды, кот, явно не желающий отмываться, грязно ругался, шампуни, пенки и кремы валились с полки в таз, но мы как-то сразу догадались, кого именно она будет лелеять и называть Брюсом в ближайшее время.
После этого мы еще пару месяцев слушали ее печальные вздохи на тему, как же хорошо, когда вечером после работы тебя встречает не наглое голодное небритое создание, а милый симпатичный котик, которому ничего, кроме банки консервов не надо, да и в работе, возможно, пригодится, и почти поверили в то, что она готова хоть какое-то время спокойно посидеть на мягком диване, но...
Пятничным июльским вечером она забежала к нам домой и торжественно вручила сестре Брюса:
— Держи, Светк. До понедельника, ладно? Вечером после работы заберу.
Мама попыталась уточнить детали, но от тети Ули уже был виден только хвост светлого в цветочек платья.
Брюс быстро построил всех наших кошек и завалился спать, а мама, обнаружив в кошачьей корзине два десятка банок, быстро поняла, что Ульяна решила устроить себе как минимум недельный отпуск.
***
До поселка Марс Уля добралась на такси, но по уже темнеющей единственной улице ее везти отказались.
— Канавы, ни одного фонаря, а как я там разворачиваться буду? — буркнул отважный джигит за рулем и поспешил исчезнуть.
Тетя Уля пожала плечами, перехватила поудобней сумку и отважно зашагала вперед.
Светлый летний вечер, номера домов легко читаются, дорога посыпана гравием, ерунда. И так доберется.
Что до обнаглевшего таксиста, так это с ней всегда так. То высаживают раньше, то привозят не туда, то требуют накинуть сверх оговоренного, то вещи забывают отдать. Уля уже и не удивляется, потому что больше всего она обижается на сердечный обман, и ни один таксист не сможет причинить столько страданий, как любимый мужчина.
***
На нужном ей доме приветливо красовалась табличка с четко указанным номером.
А хозяин дома ждал ее за красиво накрытым столом и сверкал белозубой улыбкой.
Откинув подальше дурацкие сомнения, тетя Уля радостно кинулась ему на шею:
— Руслан, ты совсем не изменился! — закричала она.
— А ты стала еще прелестней, — отшутился хозяин, незаметно передвигаясь за угол стола.
Тетя Уля так и осталась стоять посреди гостиной, раскинув руки.
Чтобы скрыть смущение, она принялась вертеться перед огромным, во всю стену зеркалом, оглядывая себя со всех сторон.
А была она и в самом деле хороша — стройная, фигуристая, загорелая, с забранными вверх волосами, в любимом сарафане цвета слоновой кости, в босоножках на высоком каблуке, эх... И шея видна, и плечи, и руки, и ножки, и талия подчеркнута, и грудь...
«Кажется, я веду себя нескромно», — догадалась Уля, покосившись на Руслана, с любопытством ее разглядывающего.
Позади скрипнула входная дверь.
«Влетела без стука, поленилась даже закрыть, а вдруг он решит, что я навязываюсь?»
Уля скромно одернула платье, поправила бретельку и чинно уселась за стол, сложив руки на коленях.
Набитую сумку она ногой запихала за угол дивана. Не стоило хозяину видеть, что она готова провести у него невесть сколько времени.
Руслан улыбнулся, наполнил бокал вином и поставил перед ней.
Опытная Уля начинала понимать, что все мечты, переполнявшие ее по дороге, начинают развеиваться прямо на глазах.
Первая ее любовь, одноклассник Руслан Жмыхов, кажется, вовсе не пылал неугасимой страстью.
Даже не попытался коснуться ее руки. Демонстративно поставил бокал на стол.
«Что ж, мы намеки быстро улавливаем, — печально подумала Уля, — а говорил, что неженатый...»
— Ты один живешь? — прямо спросила она.
— Я восхищен тобой, — ответил Руслан, подставляя ей тарелку. — Все такая же заносчивая, и взгляд самоуверенный, и искренняя... Даже платье похоже на то, которое ты надела на выпускной. Как тебе удалось столь великолепно сохраниться?
Мысли в голове тети Ули начинали браться за руки и постепенно выстраиваться в шеренгу
«Он помнит мое платье, он не забывал меня все эти годы. Не зря я подбирала перекликающийся вариант. Это хорошо. Но вопрос о семье остался открытым, это плохо».
Тушеный в сметане с морковкой и луком кролик обладал изумительным вкусом. Уля не отказалась ни от второй, ни от третьей порции. Овощной салат, украшенный перепелиными яйцами, молодые перепела на вертеле, ягодный десерт...
За всем этим великолепием Уля решила отложить грустные думы и просто насладиться пищей.
— Ты сам так отлично готовишь, — буркнула она, обгладывая тоненькие птичьи косточки, — или кто помогает?
— Стемнело, — ответил Руслан. — Твоя комната наверху, справа от лестницы.
Уля пребывала в смятении. Ее первая в жизни несбыточная мечта, неземная любовь и самый-самый первый принц, так и не доехавший к ней на белом коне, внезапно возникший в сети на одном из популярных сайтов, настойчиво выманивавший ее к себе домой, вовсе не собирался немедленно «штурмовать бастионы».
В переписке он был так рад, что она по-прежнему проживает по старому адресу, так мил и любезен, что она твердо уверилась в своем ближайшем неминуемом счастье. Он уточнил род ее занятий, спросил, может ли Уля навестить его, и не слишком ли он оторвет ее от дел... Что можно было подумать?
Ответ был только один, и Уля, радостно предупредив секретаря, сорвалась с вещичками.
Теперь же Руслан, с охотой вспоминающий былое и бодро пичкающий ее старыми байками про школьных учителей, нагло спроваживал ее в отдельную спальню, даже не пытаясь сделать хоть один неприличный намек. Тогда Уля вытерла рот салфеткой, встала из-за стола и почувствовала, что съела слишком много.
Гордость требовала, чтобы она элегантно покинула гостиную, но перепелки, укрытые ягодным муссом, шепотом попросили ее уточнить, где именно в доме находится столь необходимое сейчас заведение.
Уля посмотрела на круто уходящую вверх лестницу и поняла, что к разведывательной деятельности сейчас не готова. Подняться и обнаружить отсутствие на втором этаже ванной комнаты показалось ей страшнее самых застарелых комплексов.
Поэтому она применила самую непосредственную, искреннюю улыбку и поинтересовалась у Руслана, где находится туалет.
Хозяин немного замялся, а затем разразился длинной, витиеватой тирадой.
Дом немного не достроен, системы водоснабжения не до конца отлажены, пользоваться канализацией пока нельзя, поэтому он предлагает ей либо взять ночную вазу, либо рискнуть и прогуляться до отдельного домика в дальнем конце участка...
Лишь после этого заявления тетя Уля заметила, что в доме и в самом деле имеются недоделки. С оконных рам не снята бумага, вместо светильников грустно свисают голые лампочки, а на месте будущего камина виднеется лишь край дымоходной трубы.
Что поделать, интерьер она всегда рассматривала в последнюю очередь!
— Разумеется, я немного прогуляюсь, — Уля вскинула голову и пошла к выходу.
Руслан окликнул ее лишь тогда, когда Уля, памятуя, что распахнутая дверь грозит наполнить дом грохотом, попыталась элегантно протиснуться в щелочку.
— Ты, главное, не оборачивайся, хорошо? По дорожке туда и обратно. И не оборачивайся.
«Баден-Баден», — подумала тетя Уля, все-таки, хлопая дверью. — «Но я не Орфей».
Легкий туман скрывал границы участка. Свежий ветерок наполнил немного захмелевшую головку тети Ули гудением и сердитыми мыслишками.
— Объявился. Через фиг знает сколько лет. Соскучился. Приезжай. У меня тут хорошо. Особняк построил, а на взятку денег не хватило? С водопроводом разобраться не может, колодец рыть некогда... Живет он тут. Неудивительно, что один. Баба, наверное, в городе осталась. Разве нормальная баба согласится жить без теплого душа? И будка во дворе. Отлично. Каменный пол, чугунные, ик, перила, и деревянный вертикальный гробик на дальней грядке.
На обратном пути Луна светила в спину. Тетя Уля встала на одну ногу, сделала себе рожки и помахала руками, изображая то ли сердитого страуса, то ли переевшую лягушек цаплю.
В деревенской тишине ее недовольное сопение разносилось во все стороны.
Казалось, что клубника, вишневые деревья, кабачковая рассада и неуловимые недоброжелатели за забором сопят вместе с ней.
— Хрю, — сказала тетя Уля, передразнивая их.
— Хрю-хрю, — с готовностью отозвался огородный пейзаж.
Уля поежилась, но быстро сообразила, что к чему.
— Тьфу ты, — сказала она. — Руслан же говорил, что у него свинья поросяток регулярно приносит, отсюда и сальце, и печеный «чёрный кабанчик». Совсем я пугливая стала.
Она хлопнула себя по лбу и поправила кокетливый локон.
Но тень на каменной дорожке подсказала ей, что с прической совсем худо.
Либо Уля сама ее растрепала под пьяную беседу, либо не заметила, как похулиганил легкий ветерок, но, судя по всему, ее голову украшало знатное воронье гнездо, наполненное гигантской стружкой.
Уля захотела пригладить ее, но руки нащупали пусть и не идеальную, но достаточно ровную укладку.
— Что это такое? — прошипела она, не сводя взгляд с лохматого черного качана на дорожке.
— Это такое... — прошипел огород прямо ей в ухо.
— Главное не оборачиваться, — произнесла она, прикидывая, сколько прыжков понадобится, чтобы добежать до крыльца.
Получалось много. Слишком много, чтобы проделать этот путь на уже совсем подгибающихся ногах.
И дорожка дурацкая — бежать бессмысленно. Каблуки запросто могут оказаться между камнями.
Уля сделала один аккуратный шаг и посмотрела на тень.
Лохматая голова уже гораздо сильнее возвышалась над ее собственной, а нечто, огромное и лохматое, полностью закрыло тоненькую Улину тень.
— Ой, — прошептала моя тетя, зажимая рот руками.
— Ой-ой-ой, — прошипели позади, участливо касаясь ее оголенного локтя.
***
Большой глоток коньяка пришелся весьма кстати.
Уля почувствовала, как начинает оживать.
Гостиная, уставленная тяжелыми подсвечниками, приобрела совсем уютный вид.
Запоздало и некстати Уля сообразила, что десерт доедала почти в полной темноте.
— Электричества у тебя тоже нет, — слабо прошептала она.
— Нет, не подключили. Денег на подстанции запросили много, у меня не было, так до сих пор и...
— И газа тоже нет, — сказала Уля, забирая со стола всю бутылку коньяка и устаивая ее у себя на коленях. Удержать в дрожащих пальцах хрупкий бокал ей показалось сложновато, а бутылочное горлышко ложилось в ладонь более удобно.
— Нет. В администрации такие жлобы сидят. Как заломили...
— И как же ты живешь? — спросила Уля, уже догадываясь, какой услышит ответ.
— Нет, — сказал Руслан.
Они сидели рядышком на гигантской шкуре неизвестного существа, а Уля, как один из самых известных и популярных столичных медиумов, не решалась задать Руслану вертевшийся на языке вопрос.
— Не молчи, пожалуйста, — попросил он. — Я с выпускного вечера не мог позабыть твой бестолковый смех и безумолчный треп, мечтая, что рано или поздно найду тебя...
— Я никуда не терялась, — тихо ответила Уля, — я жила в том же самом доме возле нашей общей школы и помаленьку перенимала у бабушки семейное дело.
— Я иногда видел тебя, — Руслан обхватил руками колени и задумчиво посмотрел на Улю, словно запоминая каждую черточку ее лица. — И боялся. Все вы, и твоя бабушка, и мама, и сестра, и маленькая племянница, были такими красивыми, уверенными и самодостаточными, что я хотел успеть добиться хоть чего-то в жизни, чтобы подойти к тебе вновь...
— Моя маленькая племянница давно выросла, а бабушка совсем состарилась, — проговорила Уля, стараясь не разреветься.
— Да? А я помню, как твоя бабушка, вся в мехах и со свежей прической вела ее за ручку с какого-то детсадовского утренника. Я хотел зайти к вам и пригласить тебя в гости, показать, какой большой дом я начал строить...
— Бабушка давно уже не покидает пределы квартиры, а племянница в ближайшее время грозится выйти замуж! — вскричала Уля, вскакивая на ноги и наступая на ухо гигантской шкуре.
Чудовище обиженно заворчало, свернулось в рулон и покатилось к выходу
— Зачем Бурого обидела? — спросил Руслан. — Все никак не можешь простить, что он тебя напугал? Так я же просил быстрее возвращаться, чего ты сама с тенью играть начала, раздразнила его?
— Да делать мне нечего больше, как твою нечисть обижать! — Уля еще раз топнула ногой и одним длинным глотком осушила бутылку. — Ты скажи, почему не зашел тогда? Я была настолько страшной? Заносчивой, глупой? По-че-му ты не зашел? Если знал, что тебе так немного осталось?
— Да потому что я-то в отличие от вас был обычным! И предсказывать судьбу не умел! Я решил, что приду к тебе сразу, как подключу коммуникации и закончу отделку! Но...
— Несчастный случай?
— Невыплаченный вовремя кредит, — Руслан распахнул рубашку, показывая маленькую кровавую дырочку на груди. — Идиоты. Думали, что у меня что-то есть, кроме этого дома. А на участок и недостроенный дом сразу дальняя родня набросилась, пошли судиться, никто ничего доказать не смог, но и чужих не подпустили.
— И ты, ик, зад-задержался...
— Только благодаря Бурому. Он из круглосуточной нечисти, воды-света-огня не боится, завелся у меня в погребе благодаря запасам спиртного и неубранному строительному мусору. Пошаливал в окрестностях, натаскал мне и кроликов, и цыплят, и перепелок. Следил за огородом, наводил порядок... Скрашивал жизнь, как мог. А я почему-то такой аппетит приобрел после того...
— Т-ты? Да ты и кашу-то в школьной столовой не ел никогда!
— А сейчас наслаждаюсь, вкусы различать начал. Каких мы только блюд не изобретали с Бурым... Да и что мне ещё остаётся... Тебе же понравилось?
— Угу, — хмыкнула Уля, разглядывая, что еще можно утащить со стола. Настоящую пищу, насколько она понимала в своей работе, можно было есть без опаски. Это вам не имитация мяса и овощей из веществ-заменителей. Был бы Руслан упырем или оборотнем, то угощал бы пирогами из глины с начинкой из коры. Но в этом доме все было натурально и вкусно. И если бы не печальное состояние хозяина, то она бы чувствовала себя почти счастливой.
Веки слипались, на душе царило умиротворение, и она почти сквозь сон все-таки задала неприличный вопрос:
— И когда тебе, э…?
— Так все уже. По суду дом переходит к двоюродной сестре. Для меня он станет чужим, придется двигаться дальше… Поэтому я и решил пообщаться с тобой в последний раз.
***
Очень долго ей было не до смеха. Уля перебирала школьные фотографии, слушала какие-то свои старые записи, просматривала дрянное видео и лопала бесконечно много сладких булочек.
Джеки-Брюс не отходил от нее ни на шаг, мурлыча только им двоим понятные слова утешения.
Мы пытались свести все к шутке, сравнивали ее с Паганелем, выучившим один язык вместо другого.
— Вот как, скажи на милость, — спрашивала ее моя мама, — ты могла не заметить, что вы разговаривали с ним не на языке живых людей, а? Как можно быть такой рассеянной?
Но Уля только сжимала густую шерстку кота пальцами и громко ревела. Когда она гостила у нас, то закрывалась в своей комнате и с кем-то громко разговаривала, позабыв основное правило – никаких сеансов на дому.
Так продолжалось, если мне не изменяет память, до осени.
А потом, к нашему общему облегчению, она вновь обрела чувство юмора.