Поворот налево

 

Там за поворотом встречи и потери,

Тянется дорога в полную длину

Новый день тихонько

Постучался в двери,

Прогоняя с неба

Звезды

И луну

 

 

Тьма.

Просто тьма. Да еще холод. По календарю июнь, а на улице дубак и ветер.

Два дохлых светлячка – фары белого «Жигуленка» упираются в черную дыру. Или в стену. Доедет – и ба-бах – собирай шестеренки, сколачивай доски. Машине шестеренки, а водителю доски. Да нет же! Это черное НЕЧТО – живое и подвижное. Огромное – до самого неба. Затаилось и ждет, когда к нему подъедут поближе.

Напрасно Вера себя запугивет... Нет там ничего. И стены нет. И черной дыры тоже. Только тьма.

Тьма.

В четыре часа ночи на загородном шоссе, мысли о чем угодно, лишь бы не заснуть. Вера даже как-то стихи пробовала писать: «Впереди дорога, по бокам кусты...» Да знает она, знает, что Пушкин. Это дорога темная, а не она. Она ученая уже. Жизнью. И еще кое-кем. Блондинистым, шустрым, пахнущим дорогим одеколоном. Тем самым, который матерей-одиночек производит. Когда он сбежал, Вера вместе с Сашуней переехала к родителям. Теперь приходится вставать посреди ночи и по два часа пилить за рулем, чтоб к шести успеть в лабораторию. А куда денешься? Если бы шоссе поворачивало так же круто, как жизнь, правительство запретило бы автомобильный транспорт.

А ведь некоторым везет! Свадьба, белая фата. Красавец-жених тянет на руках свою принцессу в белый «Мерседес». Вера тоже когда-то мечтала о «Мерседесе», а получила «Жигуль». Правда, белый.

Ага, белый и грязный. Зато бесплатно. От дяди. Нет, правда, от дяди. «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог...» Лучше бы он был не самых честных, тогда бы Вере действительно «Мерседес» достался. Дурацкая шутка. На самом деле дядя был замечательный. Умница. Профессор. Завлаборатории. И вообще, если б не Кирилл Сергеевич, мести Вере полы в какой-нибудь забегаловке. А свой диплом могла бы засунуть...

Все годы работы в лаборатории Кирилл Сергеевич носился с пантеистскими идеями разума, не пересекающегося с человеческим. Доказательств уже не приводил, все равно знал реакцию: наморщенный лоб и уважительные кивки. А за спиной – хихиканье и палец у виска. Подчиненные поддакивали, а чего же не поддакивать, если при нем всегда работа была. Хоть по основным проектам, хоть по «подкинутым» старыми знакомыми, но без дела не сидели. Бывшая жена, из тех, что даже хвостом вилять не умеют, сбежала лет десять назад к кому-то там уверенному и обстоятельному. А когда в официальную печать поступило сообщение о том, что Кирилл Сергеевич исчез, объявилась за получением «причитавшейся ей доли наследства». Благо, перед исчезновением дядя составил завещание и передал адвокату.

 

Лаборатория. От нее теперь одно имя. Имя известное, с солидной научной биографией, с историей, но ее недостаточно, надо еще сильную руку, хватку, чутье и слух. Когда у сотрудников нет единого лидера, нет капитана, остаются только запись в трудовой книжке и остатки социального пакета.

Хорошо, что рабочий график сдвинут давным-давно предусмотрительными людьми, можно ездить до часа пик, обойтись почти без пробок. Меньше встреч с коллегами из других фирм, меньше трёпа. Меньше встреч с родными – меньше они грузят своими заботами типа «а мне с утра в садик», «а я завтра сантехника из ЖЭКа жду». Все обязанности перераспределены на других членов семей, нытье недопустимо, дверь на выход вроде открыта всегда, но фиг ею воспользуешься. Два часа туда, два часа сюда...

«Кажется, я слишком отвлеклась от дороги. Где-то здесь съезд на второстепенную. Хорошо бы не пропустить. А может, хорошо бы пропустить? Хоть какое-то приключение на фоне серых будней. Вот поехать бы куда глаза глядят... Да, тут поедешь. Руки уже настолько привыкли к одной и той же дороге, что как корова без пастуха в нужную сторону сами поворачивают.

Действительно, где же этот съезд? Уже должен быть. Неужели проскочила? Бли-ин».

 

Человек на обочине выглядел достаточно безобидно. Ни бензопилы в руках, ни окровавленного мешка за плечами.

Вера никогда еще не никого не подвозила. Страхи-ужасы в голове, тёмные истории со страниц газет и ТV, популярные заметки про «виктимологию», мамины наставления...

Она снизила скорость, а путник увеличил шаг. Вера коротко бибикнула и поморгала дальним светом.

Путник метнулся правее, еле удержался на краю канавы, нелепо размахивая руками, бросил на слепящие фары еще один испуганный взгляд и выматерился.

«Кажется, меня боятся», – Вера пожала плечами и медленно проехала мимо.  Понятно, испугался. Темной ночью на подозрительном "Жигуленке" с заляпанными номерами... Кто может ехать? С другой стороны, кто оставил пешехода посреди чистого поля глубокой ночью? Грабитель? Угонщик? Любимая женщина? Да еще, возможно, без денег, документов и телефона. Пусть себе бредет, Веру это не касается...

Она остановилась метров через пятьдесят. Путник догнал ее и нервно постучал в стекло правой передней двери.

– Садитесь, я сегодня не очень опасна, – вежливо сказала Вера.

– А чего тогда крадетесь, как мангуста за червяком?

– Темно. А тут, судя по знакам, беспризорные крупно-рогатые "бродют" – серьезным тоном ответила Вера. Остряк-грубиян? Или испуган?

– Где-то здесь стоял знак «с коровой», но его сняли. Как только ферму закрыли – сняли. – Путник сел на переднее пассажирское кресло, бросил рюкзачок между ног и попытался пристегнуться. При этом он все время ерзал, оглядывался, пытаясь что-то разглядеть в заляпанном заднем стекле. – Нельзя ли побыстрее? Или у этого... Э... Тээс с тормозами плохо?

– Нет, нормально, только руль против часовой надо крутить двумя руками и коленом. Я съезд налево ищу.

– А, через старый мост на Приозерное? – попутчик немного успокоился и даже попытался «поиграть» с печкой и потоком теплого воздуха.

«А ничего парнишка. Мускулистый и без залысин еще». – Вера с интересом следила за манипуляциями пассажира, ожидая момента, когда кашне, замотанное вокруг ремня безопасности, оторвет ему голову. – Там выезд недавно открыли, мало кто знает. На обратном пути очень удобно, юркнешь в переулок, вжих... И быстренько срезаешь.

– Но сами вы не местная?

– Не местная. Как догадались?

– Умная вы. И красивая. Тут такие жен... дев... люди не водятся. Да, умная и красивая, – попутчик с безразличным взглядом смотрел прямо перед собой, словно они обсуждали архитектурные памятники.

– Вы бы еще честь поискали. Она там где-то возле красоты должна лежать. – На заезженный вопрос такой же замусоленный ответ. Тоска.

– Часть? – не дослышал он. – Да. Как вы догадались? Действительно, офицерю верой и правдой дорожным войскам.

– Верой – это хорошо. Это мое имя. А вас как величать?

– Антон. Антон Стаховяк.

Вера прыснула. Фразу, которая произносится точно таким же тоном: «Бонд. Джеймс Бонд», она любила в исполнении всех актеров этой роли.

– Что, смешная фамилия? – недопонял ее реакцию Антон. – Уж какую унаследовал. Мы ведем свой род от польского графа Стаховяка.

– А я уж подумала от британских аристократов.

– Почему британских?

Вера промолчала. Где же этот чертов съезд? Неужели проскочила? Ладно, по карте дальше есть еще один поворот. Можно проехать и там.

Антон словно услышал ее мысли:

– А вы не боитесь ездить через мост? Я понимаю, местные рискуют. Так им деваться некуда – или через мост или дурной крюк гонять. А вам-то зачем?

– Не боюсь. Я, чтоб не страшно было, каждый раз бравых защитников родины на дороге подбираю. – Вера что-то слышала про мост, но пропускала мимо ушей. Не то, чтобы побаивалась, но, как говорится, «не буди лихо»: – Так что не надо нас грузить страшилками. Лучше – комплиментами. А еще лучше расскажите, как это вы в такое время и в полном одиночестве оказались на дороге. Жена выгнала? – Вера никак не могла понять, хочется ей с нм заигрывать, или нет. Вроде внешне ничего, но даже и просто разговор не радует, что уж дальше придумывать... Кольца на руке нет, это и в темноте, не сводя глаз с дороги, не спрашивая и не поглядывая, заметить можно. Любая девушка такие вещи сердцем чует. Но кто сейчас их вообще носит, кольца эти...

– Жениться мне еще как-то не довелось. Хотя грех жаловаться, вниманием девушек не обижен со школьных лет. Да и сейчас у нас в части выпускники столичного универа на сборах. Не подумайте, что я хвастаюсь, но девушка одного из этих студентов приезжает каждую неделю и все норовит со мной пообщаться. Я уж и отбрыкиваюсь как могу. Позорище. А студент, ревнивый гаденыш, вместо того, чтобы найти другую, подговорил друзей... Человека четыре за мной с колами летели от КПП. Хорошо, что Попов как раз отъезжал, да я к нему в машину прыгнул. А когда вы сигналили, я решил, что студенты догоняют.

– Что ж вас Попов домой не доставил?

– Да он, трус, побоялся через мост ехать, сказал, что тут сегодня будет полно попуток – в Приозерном какая-то конференция и поехал к себе. Но я ждал больше часа – ни одной машины. Ничего, вернусь – буду разбираться. Попову дам пару нарядов, студентам вообще губы не миновать, а блондинчик этот, Орлов, будет вместо будильника кукарекать по утрам в казарме.

Веру передернуло от грубости, она попыталась убедить себя, что у попутчика такая двусмысленность случайно получилась, но еще больше насторожилась она по другой причине – Сашунькиного папашки-беглеца как раз Орлов фамилия была. Да и учился он уже лет восемь с переменным успехом, хоть когда миловались врал, что давно закончил. Возможно что и он.

– А Орлова ненароком не Валерием зовут?

– Так вы его тоже знаете? – Антон рассеяно пошарил под сиденьем, дернул ручку, отодвинул кресло до максимума и закашлялся от все-таки придушившего его шарфика. – Орлову, между нами, светят гораздо большие неприятности, чем губа. Они умудрились черно... лицам кавказской национальности грузовик за две тыщи баксов загнать. Милиция сработала четко, бизнесменов накрыли, транспорт нам вернули, но деньги так не нашлись. Меня, как их командира, тоже вызывали. Капитан намекнул, что черно... тьфу, покупатели, указывают на Орлова.

«Есть божий суд, он недоступен звону злата, и мысли и дела он знает наперед», – процитировала про себя Вера. Влип Валерка, похоже, в неприятности. Доигрался. Это ему не девушкам голову морочить. Так ему и надо. Значит, к лучшему, что он раньше сбежал и Веру ни в какую дрянь не успел втянуть. Очень хорошо… Только жаль его, дурака, почему-то. Нет, точно, дурак, лишь по дури можно в подобное вляпаться.

В это время слева показался долгожданный съезд. Вера втихаря погладила рулевую колонку: «Спасибо, машинка». Иногда ей казалось, что «жигуленок» сам находит дорогу, но происходит такое лишь тогда, когда водитель задумается или заболтается.

Вера включила сигнал поворота и поехала дальше не сбавляя скорости. А зря – старая дорога была разбита, и она рисковала ухнуть в яму по самые оси.

– Смелая вы девушка, Вера, – прервал молчание Антон. – Не боитесь гнать тут, да и через мост ездить.

– А чего бояться? Мост недавно ремонтировали, думаю, вся нечисть переселилась на временные квартиры. Но по-честному, иногда по нему едешь и такое ощущение, что машины, которые на другом берегу ждут своей очереди переехать сюда, двигаются медленней черепахи. У меня пару раз так было: смотрю-смотрю на встречные фары, а они почти не приближаются. Зато сама вроде быстренько.

– Им вы тоже кажетесь черепахой, не сомневайтесь. На мосту появляется ощущение, что он не кончается. И обычно в такие дни почти ничего не видно...

За окном стало чуть светлее. Желтоватый туман пополз вдоль кювета, застревая в придорожных кустах.

Под колесами загрохотало. Эхо ударилось об темноту над головой и бесшумно сползло на землю.

Вера въехала на мост и замедлила движение.

Это был не тот хлипкий деревенский мостик, по которому ей неоднократно приходилось проезжать. Она заблудилась. Ее окружали тучи. Их черные тела уходили куда-то вверх и исчезали в темноте. Конец моста пропадал далеко впереди. Да и ширина у моста такая, что танку есть, где порезвиться. На мгновение она почувствовала себя Гулливером в стране великанов.

Что за чертовщина? Когда такое Гаргантюа уже успели отгрохать? И зачем? Тут океанов нет, чтоб через них мосты возводить. По ногам поползли нервные мурашки.

Антон почему-то замолчал.

«Понял, что мы заблудились», – догадалась Вера и посмотрела на попутчика.

Антон вглядывался вниз и отчаянно бил себя по ногам:

– Муравьи, гады, откуда-то поналезли.

«Странно, у него аналогичные ощущения, – Вера почти совсем сбросила газ. – Только это не муравьи. Муравьи поползли бы наверх. Это скорее всего от холода».

Что-то холодное и мокрое коснулось шеи и уползло в сторону Антона. Вера опять посмотрела на него.

Он больше не бил себя по ногам. Он замер, окаменел, словно случайно уселся на мину. Только зрачки бешено летали по белкам. Поглаживая бритую щеку Антона, из-за его плеча выползал длинный зеленый лист.

– А-а-а, – заорал Антон.

В это время погас свет. Полностью. Исчезло пятно от фар. Пропало слабое мерцание приборов. Наступила абсолютная ночь. И тишина. Антон испугано замолк, забился в угол невидимой серой мышкой. «Конечно, студентов в неприятности втравливать легче», – со злостью подумала Вера.

Легкое покачивание говорило о том, что машина продолжает движение. Неожиданно руль повернул влево. Именно в ту злополучную сторону, в которую он обычно вращался с большим трудом. Вера могла поклясться, что руль повернулся сам. На нее напал истеричный смех. Страшно не было. Ну, может быть, чуть-чуть. Ей казалось, что с ней играют, и она находила это забавным. Руль встал на место, зато машина резко заскользила в сторону.

«Я в инопланетян не верю, – принялась убеждать себя она, – но если они есть, то это достаточно забавные существа. Пусть тянут сколько угодно: если бы хотели сбросить с моста, то сделали бы это уже давно».

Бравый офицер дрожал так, что машина начала раскачиваться. Вера слушала, как стучат его зубы... И пальцы скребут по стеклу. Или это постукивают снаружи?

Вдруг по крыше машины прогрохотало. Прошел кто-то большой и тяжелый. Каждый шаг отдавался тяжелым гулом. Машину подняло и стало раскачивать.

– Кажется, нас жуют, – услышала Вера полуобморочный шепот Антона.

Действительно, тяжелые удары шли не только с крыши, но и от пола. Скрипнули стойки, Вера заметила трещину на лобовом стекле.

– Ну, хватит баловать! – инстинктивно крикнула она.

Ночь мгновенно растаяла. Перед ней простиралась залитая утренним солнцем дорога, а в зеркале заднего вида виднелся старый деревянный мост, за которым клубилась гигантская черная туча.

 

– Вперед, – сказала Вера и резко нажала на газ. Машинка обижено фыркнула и заглохла, а девушка, невольно оглянувшись на спутника, нервно повернула ключ зажигания... Ну и ладно, кто не терял сцепление, подумаешь, бывает... И нечего смеяться.

Но Антон, в отличие от того же Валерки, да и прочих мужчин, которые наблюдали Верины потуги в области вождения, не смеялся. Он вообще никак не реагировал, только сжимал в объятиях свой подростковый рюкзачок и постанывал.

– Эй, тучка, конечно, прикольная была, но не до такой же реакции! Антон, возвращайтесь обратно. Все закончилось, – ласково сказала она, трогаясь уже медленно и осторожно.

– Где мы?

– В Приозерном. Видно, заскочили с другой дороги, но домики знакомые. Здесь магазинчик, там вон остановка автобусная будет.

– А сам автобус вы когда-нибудь видели?

– Да постоянно его пропускаю. Старый такой, желтенький, еле выруливает.

– В Приозерное уже лет десять как все маршруты отменили, – заметил Антон. Он немного пришел в себя, даже попытался улыбнуться, но Вера его гримасам не верила. Мерзкий и трусливый тип. К тому же явно подвержен внушению, боится утреннего поселка. Как будто больше в жизни нечего бояться... Сашкиной температуры, задержки зарплаты, нехватки зимних сапожек даже до февраля... Причём всех трех пар, обеих Сашкиных, и одной Вериной. И родители только что новый холодильник купили, а когда ж его покупать, как не в январе... Холодильник в январе, микроволновку в мае, когда все нормальные люди шашлыками питаются... А в мае Сашке надо средне-весенний комплект одежды на позде-весенний менять, а из ранне-осеннего он вырос, а в летнем холодно, а так жарко, а заказов нет, а Вера только вчера зачем-то мелирование сделала, у знакомой парикмахерши, по дешевке, а сегодня потеплело и Сашке нужна новая одежда...

Спокойно, это было давно, сейчас лето, Сашке всего хватает, скоро зарплата...

– И что? – равнодушно бросила Вера, проезжая мимо пустой остановки.

– А то, что вы никак не можете разъезжаться с автобусами, которых тут нет, – пояснил Антон.

– Угу. И маршруток еще не изобрели, и школьных не бывает, – кивнула Вера. – Он мне мерещится, вот как сейчас...

Желтый керогаз, пыхтя и переваливаясь, отполз от остановки, перегораживая проезд. Вера привычно остановилась. Ради какого-то озорного любопытства вытянула шею, пытаясь разглядеть утренних пассажиров. Никого.

Конечно, никого, остановка же была пустой, кого можно было с нее забрать?

Автобус скрипнул и повернул налево, разумеется, не включая никаких сигналов, как будто Вера и ее «Жигули» участниками движения не были.

И налево, налево, под горку...

И водителя-то в нем нет, а он катится, катится...

Вера снова не заметила, как повернула налево, не напрягаясь, не поворачивая тугой руль, и тоже покатилась вниз, лишь изредка притормаживая.

Забавная штука – физика. Вниз и вверх по инерции, а потом снова вниз, заодно и бензин, наверное, экономится.

– Что ты делаешь? – прошептал Антон. – Ты сумасшедшая?

– Я не знаю, она сама, – буркнула девушка.

– Вот я попал... Думал, пацаны сюда точно не сунутся, а ты такое учудила!

– Я ничего не делаю! – Вера отняла руки от руля и демонстративно убрала ноги с педалей. – Вот. Сама бежит.

Они снова проехали остановку и покатились по второму кругу, минуя трехэтажные домики, детскую площадку, стоянку ржавых авто, новенький «Лексус» у обочины.

– У меня как-то студиозусы так же бежали, – злорадно протянул Антон, – с горки и в болото... Я им сказал, что дорога бетонная по карте там проходит, значит, там и передвигаться строевым бегом.

– А почему дороги не было?

– Да я ее сам нарисовал, скучно же. С солдатами такая фигня не проходят, в миг подделку чуют, а очкарики все слепышата, носом водят, а понять, в чём подвох, ни фига. Так в наглаженных костюмчиках, белых рубашонках, в надраенных ботинках, по грязи и чешут, загляденье!

Вере захотелось пнуть его. Куда-нибудь в больное место. Но в машине неудобно.

Как она наглаживала Валерке эти рубашки по пятницам... Нормальные институты давно на военную кафедру обязали всех форму приобрести, и только в Валеркином учебном заведении по старинке требовали парадный вид с галстуками темных тонов...

Мамочки, их что, и на сборы в таком же виде посылают!

Интересно, кто теперь отстирывает Валеркины рубашки? Раз до финиша доучивается, это... Это как минимум два учебных года продержался. В универе. А с бабой – не факт, бабы могут и разные быть...

Дорога закрутилась восьмеркой и запустила «жигуленка» с автобусом на разные кольца, ловко жонглируя обеими машинами.

– Да голова уже кружится, хватит, – рявнула Вера и еле удержалась от резкого торможения.

Дорога перед ней завернулась кверху, нависая асфальтовым язычком над головой. Автобус явно укатился за линию разрыва...

Да и ладно.

Вера заглушила мотор, выдернула ключи и открыла дверцу.

– Ты куда? – прошептал Антон. – Отпусти меня, а?

– А кто тебя держит? Вытряхивайся. Да вылезай же, мне закрыть надо. Видишь, нет дальше ходу.

Она прошла чуть вперед и заглянула под вздыбившуюся дорогу: асфальт, гравий, песок, все слои так и приподнялись вверх, оставив под собой лишь примятый грунт.

За разрывом еще один кусочек дороги свернулся в приветливое сердечко, а продолжение полотна сворачивало в квартал деревянных домишек...

По сухой земле вполне можно было пройти, и Вера решила рискнуть.

Антон выскочил вслед за ней.

– Бросаешь меня, да?

– Пока катались, я видела круглосуточную аптеку. Пойду и спрошу, что за хрень тут, – ответила девушка, включая сигнализацию. – Не в квартиры же мне с вопросами ломиться?

– А вернуться?

Вера оглядываться не стала. Антон же посмотрел и... Увеличил шаг, пристроившись рядом с Верой, спотыкаясь, истерично перебирая в пальцах лямки рюкзака, поеживаясь от холода.

– Там туча... Черная. Она перекрывает проезд, я б туда снова не сунулся. Страшная.

«Значит, она загнала нас сюда и подкралась поближе, – подумала Вера». Сомнений в одушевленности тучи не возникало.

Аптека оказалась обычной, принадлежащей популярной лет шесть назад городской сети. У Веры даже карточка сохранилась: «Семейный доктор. Всегда готов помочь. Живет в соседнем доме". Проверенные лекарства, грамотные консультации... Удобно очень было, и возле НИИ, и по дороге домой – всюду палатки. Жаль, что их давно перекупили.

А здесь вывеску, видно, еще не сменили.

***

Дзинь.

Из аптеки вышла тетка с измученным лицом. На руках у нее восседал карапуз с округлостями как у рубенсовских ангелочков. Такие ангелочки норовят сидеть на маминых руках и папиных плечах до тех пор, пока у них не начинают расти усы.

– Вам нужно найти Мастера дорог, – сообщила женщина, проходя мимо Веры. При этом лицо женщины было обращено в другую сторону.

Она остановилась и посмотрела женщине вслед.

– Найди Мастера дорог, тетка, – повторил, свисая с мамашиного плеча, ребенок. При этом он смотрел на Веру вполне осмысленным взглядом: – Мастер всегда стоит за плечом. Будет лучше, если ты найдешь его вовремя.

«Я сплю или схожу с ума? – Вера попыталась успокоиться. – Лучше, если бы я спала. И Антон – тот еще кошмарик из сна», – на бравого вояку она не хотела оглядываться. Унизительно смотреть, как взрослые мужики плачут от страха.

Дзинь!

Вера толкнула дверь аптеки.

Хозяин заведения – худенький старикашечка запихивал на верхнюю полку витрины упаковку лейкопластырей. Стул под ним, определенно служивший еще деду хозяина заведения, раскачивался подобно шлюпке на знаменитой картине Айвазовского. Наконец стул не выдержал и старик полетел на пол. Вера еле успела подставить свое крепкое плечо.

– Спасибо, – благодарно выдохнул аптекарь. – Вы очень вовремя. Продукции нашего заведения вряд ли удалось бы поднять меня на ноги.

«Вы» прозвучало чуть громче остальных слов. Лишь слегка иначе окрашено, лишь немного выделено.

– Я? – переспросила Вера, пытаясь придать дедуле вертикальное положение, но тот сопротивлялся. «Хорошо, что еще Антон не пытается взгромоздится "на ручки". Его бы я точно не выдержала», – подумала Вера и усадила аптекаря на стул.

– Вы знаете, так лежать – это очень приятно, – прокомментировал дед.

– Догадываюсь.

– Почему-то девушки избегали носить меня на руках даже в мои молодые годы.

– Охотно верю.

«Ну и чего я сюда приперлась?»

Аптекарь как будто услышал ее мысленный вопрос.

– Но вам нужен не я, а Мастер дорог. Без него вас отсюда не выпустят.

– Кто это не выпустит? – ожил вдруг Антон. – Да сейчас вся наша часть на ногах – меня разыскивает. Через полчаса тут будут танки, артиллерия...

– Танки и артиллерия не пройдут, – многозначительно и твердо сообщил старик.

Внезапно Антон забросил свой рюкзачок за плечо и ухватил деда за ворот:

Почему не пройдут? Что это за город такой? Как вернуться на обратную дорогу?

Аптекарь, казалось, не испугался совсем:

– Дорогу и Мастера найдет только тот, кто знает дорогу, а после все дороги будут для него открытыми. – Только сейчас Вера предположила, что аптекарь не в своем уме. Она повернулась к Антону, и тот оставил старика в покое.

– Пошли, – бросила Вера. – У нас даже в космос дороги еще в прошлом веке открыты...

Центральная дверь в аптеку была перегорожена стулом, и Вера вышла через боковую. Антон, прихватив с прилавка зеленую коробку, уныло побрел следом.

Вера попыталась собрать в кучу события последних часов и сделать, как когда-то учил ее Кирилл Сергеевич, анализ.

Во-первых, происходящее парадоксально, но это не сон. Во-вторых – надо отмести нашествие инопланетян и учиняемые бесчинства другого рода. Третья версия сказочная, с волшебниками, драконами и тучами, казалась еще менее вероятной, чем вторая.

Машина стояла в двух шагах от входа в аптеку. Прямо на траве, развернутая в обратную сторону. Какая зараза ее перегнала? Как теперь вернуться назад на дорогу? Перед тем как сесть в «Жигуль», Вера оглянулась на аптеку. Старичок лихо, словно профессиональный эквилибрист, запрыгнул на стул и положил лейкопластырь на верхнюю полку. Вере показалось, что он улыбается.

«Чертов извращенец», – подумала она.

Вера погрозила пальцем аптекарю, а тот подмигнул в ответ.

– Каков наглец! Хоть бы засмущался.

Вера завела машину и медленно покатила под горку. Дорога обогнула аптечное здание и снова поднялась наверх. Машина заглохла.

– Час от часу не легче. – Нервы были на исходе. Матерные слова, обычно запертые в Вериных извилинах под замок, сорвали засовы и стройными рядами вымаршировали на свободу. Слезы – главное средство женской защиты – закапали прямо на руль. Она смахнула их, открыла замок капота и вышла наружу.

Зачем она это сделала – не поняла и сама. Только сейчас она сообразила, что никогда еще туда не заглядывала. Она даже масло еще ни разу не меняла. Ну что тут? Груда каких-то железяк, пластмассовые коробочки. Одна коробочка побольше других. Темный пластик, зеленая наклейка с какими-то иероглифами. Где-то она такую видела совсем недавно? Точно, у Антона в руках. Она подошла к пассажиру.

– Антон что это у тебя за коробка? Где ты ее взял?

– У аптекаря. В качестве контрибуции.

Внутри коробки оказался темно-серый порошок, напоминающий цемент. Вера попробовалсь открутить винты на коробке в своей машине – те легко поддались – аналогичный порошок был и там.

– Очередной розыгрыш? Откуда в аптеке это? Да и нужно ли это машине вообще? – при всем своем дилетантстве Вера не сомневалась, что подобное имеет небольшое отношение к двигателям внутреннего сгорания. А может, благодаря этому порошку ее машина иногда ведет себя самовольно? Да-да, именно машина. Ведь она даже не дала осмотреть себя при переоформлении в ГАИ. Куда-то вывернулась, защемила сотруднику пальцы, покатилась на ровном месте...

То, что Вера считала мистикой, имело реальную основу? Не напрасно же Кирилл Сергеевич искал иные формы разума. Неужели нашел?

Вера подняла голову. Оказывается, они стояли на небольшой пологой возвышенности, а внизу под ними простирался поселок. Поселок утопал в зелени и мог бы служить предметом вдохновения для самых требовательных пейзажистов. Но что-то было в нем не то.

– А где тут улицы? – Антону надоело пылиться в машине, теперь он стоял снаружи, театрально облокотившись на дверку.

Кроме той, на которой они теперь находились, поселок пересекало еще несколько улиц, зато уже за пятьдесят метров от крайних домов дороги устроили настоящее столпотворение. Широкие шоссе вперемешку с грунтовкой, брусчаткой, бетонкой и даже тропинками змеились и окружали всю долину до самого горизонта.

– Сегодня утром, когда вы сюда прорывались, они стояли дыбом.

Не поворачиваясь, Вера узнала скрипучий голос Кирилла Сергеевича.

– Я была уверена, что если вы где и объявитесь, то в каком-то таком месте. Но вообще-то ничего не понимаю и готова чокнуться совсем.

– Перед тобой практическая реализация моих теорий, – несколько самодовольно произнес Кирилл Сергеевич. Он выглядел зеленоватым и немного просвечивал, но от образа, оставшегося в памяти Веры, отличался не сильно.

– Так это вы здесь все нахулиганили?

– Помилуй, я не бог. Дороги творят себя сами. Им можно помочь, если, к примеру, запланировать шоссе там, где ему будет удобнее лежать. В поведении дорог есть свой рационализм, и если его исследовать... Жаль, что я слишком поздно понял, что отталкиваться надо не от наших нужд, а от их желаний. В твоей машине есть кое-какие элементы с местных дорог, поэтому проблем с выбором пути у нее не возникает. Они же родня.

– Да, я, кажется, это обнаружила. Песочек с примесями под капотом, в рулевой колонке и между педалями.

Кирилл Сергеевич улыбнулся.

– Я слишком далеко зашел, но испугался идти дальше, – тихо сказал он и погладил Веру по голове холодной ладонью. – И вернуться не могу, и дальше не пускают. Обиделись за недоверие. Знаешь, среди путей, окружающих город, много тропинок, протоптанных задолго до динозавров. Они не видят в человеке информационного носителя, мы для них не представляем никакой ценности...

Вера пыталась сдержаться, но слезы все равно бежали по щекам.

Было очень страшно и грустно. Грустно оттого, что она как-то сразу во все поверила. Есть люди, и есть дороги. Они дружат между собой и воюют друг с другом. Ухаживают и убивают. Играют и причиняют страдания. И все это бесконечно и вечно.

А страшно, потому что очень хочется домой к Сашке. Убедиться, что тропинка, по которой они с бабушкой срезают путь к магазину, не отрастила острые зубки и не собралась искупаться в водоканале.

– А ты плакса, оказывается, – Кирилл Сергеевич дразнился, не меняя грустного выражения лица. – Я-то полагал, что у нас в роду все девочки отважные.

 

Где-то у горизонта поднялось дугой шоссе и медленно сдвинулось вперед.

– Знаешь, Вера, если честно, мне тоже страшно. Не хочется погибать, когда впереди столько дел. Но я рад, что занялся дорогами. На Земле мы видим только материализованную идею. На самом деле, вопрос стоит гораздо шире. Слово «ПУТЬ» описывает ситуацию точнее. Это главный элемент вечного движения. Кто его познает, сможет проходить сквозь воду, землю... Да что там – в любую точку вселенной сумеет попасть, сделав один единственный шаг.

– Тут все говорят о Мастере дорог. Наверное, он...

Кирилл Сергеевич горько усмехнулся.

– Боюсь, что Мастер дорог не существует. Когда я сюда попал, многие решили, что это я. Действительно, иногда мне удается находить с шоссе общий язык, но у нас паритетные отношения. Давай смотреть по-другому: человечество при всей хаотичности действий, имеет суммирующий вектор. Социальную группу – «человек» – можно рассматривать как единый мозг. То же происходит у дорог. Разве их переплетение не напоминает тебе извилины? Мастер дорог – это главный нервный центр мозга социальной группы «дороги». Он определяет, командует и решает. Только вряд ли подобное существо...

Последние слова заглушил грохот. Небо потемнело, покрылось пятнами черных туч. Землю прошили молнии, и она пошла волнами, словно море. Нет, это не земля, это многочисленные шоссе начали синхронно подниматься и с грохотом падать назад. Одна из дорог устремилась прямо к Вериным ногам, сгоняя стоявшие на пути дома в пугливые отары. По дороге в их сторону несся джип.

– Ну вот, еще кого-то принесло, – прокомментировал Антон и спрятался назад в машину.

– А твоего попутчика за что дороги похитили? – спросил Кирилл Сергеевич тихо.

– Да что-то на карте нахулиганил. Но вообще странный типчик.

Джип не доехал до них метров десять и резко затормозил. Оттуда вывалились несколько крепких парней с круглыми от испуга глазами. Все они орали и матерились. В одном из них Вера узнала Валерку Орлова. Его блондинистая шевелюра выглядела почти седой.

– Эй, люди, где мы? – Валерка ее не узнал.

– Где надо, – не без злорадства ответила Вера. – В месте, где разбираются с трусливыми беглецами.

– Так мы ниоткуда не сбегали, – Валерка все еще ее не узнавал. – Мы гнались за одним... – дальше шла многоэтажная шарада из словосочетаний, самым благородным из которых было «сукин сын». – Наш куратор в военной части. Заставил меня толкнуть грузовик, «списан, списан, отовсюду с учету снят, всё равно, что металлолом продаешь», – голос Валерки изобразил узнаваемые интонации Антона, – а потом забрал все деньги и слинял. А на меня теперь менты вышли.

– Так тебе и надо, Орлов. Не фиг грузовики казенные загонять.

Наконец Валекра ее узнал.

– Веруша, это ты?! – Он пришел в себя и попятился. Остановился, развел руки, шагнул вперед, снова встал по стойке. – А я тебя тогда искал, но ты исчезла. Ведь ты мне очень нравилась, правда-правда. Я до сих пор твое фото храню, – он полез в бумажник за доказательствами.

Вера молчала. Она не сомневалась, что фоток в бумажнике нет. Как и денег. Как и мужества. Как и запасного ума. Ей вдруг стало жалко и его. Вот так всю жизнь промотается из одной постели в другую с любовью только к самому себе и с вечным недоумением, что же все неприятности так к нему ластятся и надолго привязываются...

– Ладно, Валерка, не ищи то, чего нет. У тебя там только калькулятор лежит, подсчитывать: сколько и с кем. Деньги тебе Антон вернет, не бойся... Но как вам теперь назад выбраться?

Тем временем Антон, видя, что о нем забыли, успокоился, тихонько вышел из Вериной машины и вскочил в джип. С неожиданной ловкостью развернул машину и устремился прочь.

Кирилл Сергеевич тихонько дернул Веру за рукав:

– Каждый раз, наблюдая бегство, я думаю, что именно этот человек окажется Мастером, но... Увы.

– Мастер – фыркнул Валерка, наблюдая, как джип соскальзывает с накренившегося полотна в болото, выкарабкивается наружу и вновь обессиленно сползает, окончательно потеряв скорость. – Он и гайки-то закрутить не может... Тьфу. Интересно, этот козел хоть пристегнулся?

Вера вернулась к своей машине и заглянула в салон. Рюкзака и коробки нет, понятно, решил, что найдет применение.

– Кирилл Сергеевич, – спросила Вера, – а вещество это, которое в машинке моей... вашей, то есть, оно побочные эффекты имеет?

– А подумать? – дядя строго наморщил лоб, задавая племяннице задачку на сообразительность, будто до сих пор не понял, выйдет из нее толк или нет.

Вера уперла «руки в боки» и оглядела его сверху вниз. Такой умный, такой изобретательный, такой гениальный, такой догадливый... Что ж ты сидишь в дорожном серпентарии и шевельнуться боишься? И цвет лица у тебя для живого человека уж очень подозрителен.

– Так это не мне думать надо было, а? В чьих руках дорожная душа оказалась? Кто ее на свои задачки потратил? – девушка кивнула на свою машину.

Кирилл Сергеевич не обиделся.

– Ошибся, с кем не бывает... Я потом и торговаться с ними пытался, и задабривать, нет, не слушают.

Вера хотела еще резких слов добавить, но вновь отвлеклась на игру с джипом.

Кусок дороги свернулся в гигантское «чёртово колесо», по внутренней стороне которого и катался Антон.

– Долго ему так не выдержать, – сказала Вера, – вот если бы как белка в колесе...

Существо, забавляющееся с Антоном, кем бы оно ни было, услышало и поняло ее хорошо, в миг изменив относительность движения: остановив джип в нижней точке и прокручиваясь вокруг него...

Кирилл Сергеевич закашлялся.

Валерка с друзьями попятились назад, а Вера вновь пожалела Антона:

– Скучно ж ему так будет. Пусть хоть вперед едет, передвигается как-то...

– Вперед его не отпустят, укатит.

– Пусть по бантику крутится... Или по ленте Мёбиуса, тогда ему и асфальт, и камешки с песком-глиной достанутся.

Вера увидела результат, символично отряхнула ладони и повернулась к студентам:

– А с вами что будет?

Те  уже сидели неподалеку, в центре свернувшейся змейкой однополосной дороги. И нервно почесывались. «Голова» нависала над ними, раскрыв черную пасть-промоину и косясь недобрым глазом-люком.

– Батя меня за джип убьет, – квакнул самый крепкий из пареньков.

– Джип отдать надо, вместе с водителем, – пробормотала Вера. – А этот умник пускай пешком погуляет, может, исправится.

– А я? – прошептал Валерка.

– А ты деньги пойдешь возвращать. С извинениями. Потом грузовик обратно пригонишь. Потом в милицию с объяснениями...

– Мне же не поверят!

– Оставайся тогда здесь. – Вера нежно улыбнулась, показывая на незаметно окруживших их жителей Приозерного. – Выберешь себе невесту по вкусу, то есть, по любимому цвету, хочешь – синюшную, хочешь – зелененькую... заживешь спокойно...

– Нет уж, – Валерка с отчаянием вцепился в рукав приятеля. – Я тут не хочу, я все-все сделаю!

Дороги вновь перестроились, изящно перебрасывая друг другу джип, рюкзак и Антона, раскладывая разнокалиберные «мячики» по требуемым местам, затем выгнули «спины» дугой и улеглись в ожидании.

– Пусть все валят, – сказала Вера. – Кроме Антона, ему еще гулять и гулять.

Они с Кириллом Сергеевичем стояли на склоне и молча смотрели вслед покидающему поселок джипу. Маленькая голубоватая девочка подошла к ним и предложила мятный леденец от кашля. Вера сделала вывод, что кондитерского магазина в поселке не было, потому и приходилось обходиться аптечным угощением.

– А чем провинился хозяин аптеки? – спросила она, принимая конфетку.

– Да предательством, так сказать... Уговор был – аптечные киоски на колесах в каждом дворе. Пути и странники, дороги и ларьки, своевременная доставка и жизнь без пробок... А потом он – бац – и пошел стационарные палатки лепить, на первых этажах жилых домов да торговых центров селиться и... И еще отдельно себе построил здание. На перекрестке. Перегораживая одно из направлений! Вот они и рассвирепели.

– Так не на него надо было злиться, а на придурков, что разрешение подписали, – Вера топнула ногой, зарываясь каблуком в гравий ближайшей дороги, и та довольно замурчала, словно ее почесали за ушком.

– А они дорогам – чужие люди.

– Ни фига себе – чужие? Непосредственное ж отношение, за судьбу отвечают!

– Да в том-то и дело... Что дорогам до мелочи, которая по ним ходит, якобы что-то там решает, пыжится и подписывает... Ремонтные службы – это слуги, целители. Строители – помощники. А бумажная шушера – так, паразиты. Можно вывести, а можно не обращать внимания, если не наглеют. Обижаются и злятся они только на тех, кого считали друзьями...

Вера отдернула ногу от урчащей дороги и поежилась.

– Так что зря я с ним так... По-свойски?

Кирилл Сергеевич отвел взгляд

– Если бы я знал... Может, ты и есть тот самый Мастер дорог? Вон как слушаются, подыгрывают, даже задавить тебя джипом не дали...

– А когда им что-то померещится и они обидятся? Если вас тут всех просто в Приозерном держат, то меня по самой большой дружбе – на цепь и в подвал?

– Не, с Мастером у них дружба настоящая должна быть... И его они слушаться будут. Проверила бы ты? А?

– Но как?

Никто подсказывать не стал, да она и сама понимала, что проверить можно только одним способом.

Только вперед.

Вот хотя бы по этой, которая котенка изображает. Не широкая, не бугристая, плотная такая, в камешках мелких.

Шаг. Два. Три.

Что вокруг? Время или жизнь? Город или пустыня?

Чёрный космос и звезды?

Туннель сквозь Землю?

Миры и галактики?

Это Вера пошла, осторожно выбирая, куда ступить, чтобы не сломать каблук? Или дорога стремительным драконом в чешуйках-камешках унеслась ввысь, пронзая пространство?

Почему впереди замки, а справа горы?

Почему слева морской ветер, а позади жар от барханов?

Где плачут неспасенные принцессы и выброшенные на берег киты?

Куда спешить и от чего бежать?

Как можно идти по планете, на которой невозможно жить?

Тени, тайны, мысли и предметы...

Сашкин мячик.

Вера подняла резиновый шарик. Синий, с желтым "экватором".

Снова выкатился на дорогу, а Сашке строго-настрого запрещено выскакивать и поднимать, мало ли кто не глядя проедет. Вера Сашке запрещала, потому что её саму мама с папой всегда предупреждали: нельзя, нельзя...

Мгновенно стало холодно и неуютно.

А если и здесь кто-нибудь проедет?

Мастер ты там, не Мастер, а от лихача еще успеть увернуться надо. И это тем более трудно сделать, если дорога узкая, а за пределами непонятно какая ерунда творится.

Домой, домой и немедленно. Куда вот только? Далековато она забрела.

Вера прижала к груди мячик и зажмурилась.

Машинка сама находила дорогу к водопою, как лошадка у заблудившегося путника.

А чем она, Вера, хуже лошадки?

Фиг с ней, с работой, на сегодня. Домой, к Сашке, на запах леденцов с мятным вкусом, которые ему втихаря днем подбрасывает бабушка. На запах ненавистного куриного супа и осточертевшей маминой герани. На запах ароматизированного Сашкиного пластилина и...

Вера шагнула на тротуар перед подъездом и осторожно покосилась на дорогу: старый асфальт со знакомыми трещинками, Сашка любит через них прыгать.

И как можно было на нем так сбить ноги? Вера подпрыгнула на левой – на правой ссадина от туфель, словно она сутки бродила по камням, осколкам и мусору.

Нет, домой, скорее домой, убедиться что с Сашкой все в порядке. Дороги к неведомым мирам, экскурсы в историю и прыжки в неизведанное подождут. Как и беседы с умными людьми. Как и развитие отношений с мстительными и обидчивыми дорогами. Как и поиски любимой машинки, брошенной непонятно где. И спасение бредущего в никуда Антона…

Все потом, а сейчас домой, прыжками через три ступеньки, домой, где, судя по раздающемуся на весь подъезд обиженному Сашкиному реву всё нормально.

Вера остановилась, держась руками за перила, перевела дух. Как же болит нога.

Девушка порылась в сумочке, вытащила лейкопластырь с этикеткой «Семейного доктора», прилепила и довольно фыркнула:

– Нет, ну ничего аптека была, полезная. Надо постараться вернуть ее городу.

Сайт создан в системе uCoz