От заката без
просвета
[огромные буквы] От
продюсеров «Карты, деньги два ствола» и «Ночной дозор» мы отказались.
[Врезка:
дымящийся гравитационный перфоратор, наплыв камеры из его дула к сквозной дырой
в чей-то грудной клетке. Через дыру видна барная стойка со стаканом текилы.]
[красные буквы]
Один бар. Четыре
посетителя. У каждого есть свои долги и куча претензий к этому миру. Кто
останется в живых? [Врезка: обычная
доска с надписью мелом: «Клиент всегда прав».]
[В экран летит гильза, за
ней из дыма – слова:]
ОТ ЗАКАТА БЕЗ ПРОСВЕТА
C 25 октября с 23.59 на
экранах ваших … [Пленка чернеет и загорается. Конец трейлера]
Стакан, подхватив струю
пива, кивком попрощался с банкой и
заскользил по стойке. Спустя десяток
выжженных виски следов, миновав завесу сигаретного дыма и тягучего блюза,
он был пойман широкой ладонью, почерневшей от постоянного общения с машинным
маслом.
– Сам варишь?
Бармен, уже начавший
протирать чашку, утвердительно кивнул. Не то
что бы он не любил говорить, скорее, это было проблематично делать с зашитым
ртом.
– За дурака меня держишь?
– в голосе обладателя заляпанной ладони проснулись нотки угрозы. Бармен пожал
плечами и показал на темную доску за своей спиной. Там мелом было выведено:
«Девиз дня: “Клиент всегда прав”».
– Ладно, ладно. Понял.
Признаю – дурак. Видел же, что из банки льешь, – ладонь перекочевала с
ополовиненного стакана на зажигалку. Шелчок. Вспышка плазмы вырвала из
полумрака бледное осунувшееся лицо, бутылочного цвета глаза с плескавшейся на
дне тоской и видавший виды комбинезон механика.
– Меня звать Петр. Как
ключника. Того самого. А тебя?
Бармен, закончив протирать чашку, повернулся к доске. При этом в его бритой макушке обнаружилась аккуратное отверстие, в которое вполне мог поместиться
шейкер. Зрелище вызывало тошноту.
– Тебе не
мешает эта штука? Ну, в голове…
«Я –
Арнольт. С «Т» на конце. А к дыре привык. Я смешиваю в ней коктейли», – написал
Бармен сразу под девизом.
– Коктейли?!
Мать твою! А я-то думал, хуже, чем со мной, не бывает.
Под
немигающими взорами пластиковых голов вомбата,
кенгуру и крокодила над стойкой механик Петр допил
пиво и покосился на извивающуюся под потолком змею-стриптизершу.
– Хотя
бывает и хуже.
Бармен пожал
плечами. Это можно было трактовать как согласие, смирение или даже удивление.
На самом деле он просто поддерживал беседу. Больше болтовни – больше выпивки.
Бизнес есть бизнес.
– Еще пива,
– шлепнул купюрой по столу Петр. – А я вот нынче без работы. Был механиком, да
весь вышел.
Бармен
изобразил искреннее внимание и откупорил еще одну банку с пивом. Похоже, вечер
обещал прибыль.
– Все
началось после вторника. Нет на самом деле, конечно, раньше, но припекать стало
именно полторы недели назад.
Гонка
Этот заезд
был особенным. Иначе бы Джанго никогда не приперся лично. Он набрал мне с служебного
входа, и когда я вышел, ударил в голень. Было больно, и очень хотелось
ответить, но моды могли отделать меня, прежде чем я хотя бы шевельнул пальцем.
Разглядывая модную шапку-вшанку, которой Джанго вытер носок своего ботинка, я
пытался вспомнить, что я сделал не так. Оказалось, все было в порядке. Это было
просто для профилактики. А может, ему просто это нравилось.
– Петр, мы
работаем уже два года, и за все время было лишь три осечки. Не такой уж большой
процент. Ты хорошо работаешь. Я получаю дивиденды, плачу тебе. Все довольны, –
Джанго похлопал меня по плечу. – Но я хочу быть уверен, что все под контролем,
поэтому заехал лично. В те разы я потерял двадцать тысяч кредов. Но что гораздо
неприятней – авторитет. Не разочаруй меня. Сегодня в игре большие ставки. И
большие игроки. Понимаешь?
– Да, –
выдавил я из себя. Мне было тошно от своей беспомощности. Джанго действовал на
меня как удав на кролика. А весь секрет состоял в том, что он сломал мою мечту.
Время идет, но я не могу смириться.
– Вот и
хорошо, что мы поняли друг друга, – Джанго швырнул мне шапку и повернулся к
выходу. – Это тебе аванс. Модная штучка. Внутри лежит тотализаторный билет. В
нем номер, который не должен прийти первым. Можешь пустить вперед тройку или
восьмерку, но не фаворита. Пятнадцатый часто выигрывает. Пора снять банк.
Номер 15. Я
хорошо знал номер пятнадцать, как и остальные восемнадцать машин. Роскошная
«Альфа-Центавра». Фаворит.
– Хорошо, –
я кивнул головой и взял шапку из рук этого гада. – Я все понял.
– Понятливый
мальчик. Пока, – Джанго потрепал меня по щеке и потопал к своей розовой
«Барракуде» 59-го года выпуска. Я выругался. Про себя.
– Добрый
день. Тот урод, похоже, взял вас за одно место, – смуглокожий парень,
вынырнувший из-за кабинки мусоросборника, на вид был хищным, смазливым и
напоминающим не то порноактера, не то дешевого наемного убийцу. На самом деле
он коммивояжер. В руке у него был зажат футляр из-под гитары, в котором он,
скорее всего, таскал свою продукцию. – Меня зовут Диего.
– Это не
твое дело, поэтому привет и пока. – Я повернулся к двери. Мне не нравилось, что
кто-то был свидетелем моего унижения.
– Послушайте,
– зачастил между тем коммивояжер. – Вы же из команды Формулы 9982? А у меня полный комплект присадок.
Есть смазки, есть органические клеммы, даже блок расчета пути для искина.
Купите хоть что-нибудь. Все очень хорошего качества.
– Ага, производства
Поднебесного Альянса? Нет уж, спасибо!
В каждый заезд происходило
одно и тоже. Продавцы всех мастей стекались к черному ходу, рассчитывая на
чудо. Вдруг понадобится левый товар. Прецеденты, я знаю, были. Не со мной, с другими
командами, хотя зачем покупать непроверенные детали с рук – оставалось для меня
загадкой. Исключение составляли, может быть, совсем уж редкие вещи, вроде того
же блока расчета пути для искина, про который врал коммивояжер. Ну откуда у
него-то мог быть такой раритет?
Я решительно
пресек дальнейшие вопли неудачника и, закрыв дверь перед его носом, вернулся в
гараж. Сам того не подозревая, этот малый подал мне идею, что именно можно
сделать с номером пятнадцать. Но сначала нужно было отвлечь ребят.
На то была
проверенная тактика. Позвать всех перед заездом в зал, обговорить общие
вопросы, технику безопасности, затем оставить заместителя проверить, хорошо ли
все знают свои роли, и отлучиться сделать «дело». Противное слово. Когда-то
было нейтральным, а сейчас – самое паскудное из тех, что я знаю. Будто речь
идет о справлении большой нужды – «дело».
Разве это
хоть что-то меняет? Правда, иногда очень тяжело смотреть людям в глаза.
Ладно!
Хватит жевать сопли! Передав слово заму, я спустился вниз.
Машины. Они
напоминали мне затаившихся в зарослях хищников. Приземистые болиды, казалось,
подрагивают в предвкушении гонки. Из-за шлюзовой двери сочился гул трибун. В
воздухе был разлит запах озона и смазки.
Даже тот,
кем я стал, не мог восхититься этой картиной. Сердце на миг защемило, а потом
я, плюнув прямо в объектив робота-уборщика, пошел к номеру пятнадцатому.
– …и мы
видим, как пятый номер не справился с управлением и врезался в ограждение! Кто
мог представить, что блистательный старт закончится таким позором. А между тем
фаворит прошлых заездов пятнадцатая «Альфа-Центавра» вырывается вперед. Искин
Джокер ведет ее умелой рукой, но что это?!.. – голос комментатора в наушнике
перекрыл крик хозяина команды фаворита – моего шефа Бакко. – Петр, у «Альфы»
дым под правым закрылком. Что, на хрен, происходит?
– Вижу.
Сейчас разберемся. Через три секунды они на моем чекпоинте.
Я,
отключившись от камеры, скользнул по шесту в гараж.
«Что
происходит, что происходит!, – мелькнула мысль. – Накрылась органическая
клемма. Потому что я ее расплавил еще до начала».
Двери шлюза
разъехались, и «Альфа», обдав волной жара, остановилась передо мной.
Чувствуя
себя Иудой, я затараторил, отдавая приказы роботам и механикам.
– Майк,
проверь закрылок, Рэ – меняй смазку, азот на Толе и Ли, Так-Так смотрит
проводные платы справа. На все минута.
– Это похоже
клемма, – спустя десять секунд заорал Так-Так. Я, чувствуя себя полным уродом,
подлетел к нему и наклонился над вывернутой влажной платой. Черт, он не должен
был так быстро допереть, но в любом случае органики у нас нет. Такие штуки
выращиваются на заказ и выходят из строя крайне редко.
– Похоже,
приехали, – сипло сказал я. Отчаянье в моем голосе было не таким уж и
наигранным. Мне до чертиков надоело плясать под дудку Джанго и обманывать своих
ребят. Два года – достаточный срок, чтобы сломаться, но не мне. После каждого
подстроенного заезда я ночью кусал от бессилия подушку. Может, это и слезы
крокодила, но это меня убивало так же верно, как радиация или млечная чума.
И тут на
меня накатило. Я не знаю почему, но наступил предел. Наверное, дело было в том,
что была достигнута точка слома, хотя раньше мне казалось, что Джанго сломал
меня тогда, два года назад, а может, терпение лопнуло. Я вдруг встал, потрепал
растерянного Тик-Така по плечу и побежал к выходу из гаража.
– Куда ты? –
проквакал Ли вслед, но я лишь махнул рукой. Внутренний секундомер щелкал время:
45 секунд.
– Заливайте
топливо и смазку меняйте. Клемма будет! – гаркнул я уже в наушник, едва не
сшибив охранника у дверей.
Снаружи было
столпотворение. Сотни зрителей, фанатов и прочих бездельников шатались, ожидая
выхода менеджера команды, биотехника или еще какой-нибудь звезды «Формулы
9982». Поэтому, когда я вылетел, меня буквально обступили со всех сторон, прося
автограф, хлопая по плечу или просто желая пообщаться. Затравленно оглядываясь
по сторонам и считая секунды, я заорал, срывая голос: «Диего! Диего!»
– Я! – тут
же отозвалось с десяток шутников, но я уже видел того, кто был мне нужен.
Свесив ноги
все с той же кабинки мусоросборника, он помахал мне рукой.
– Клемма. Ты
сказал мне, что у тебя есть клемма!
Тридцать
секунд.
– У меня
есть, у меня! – загалдели из толпы другие коммивояжеры, однако Диего уже прыгал
ко мне. Едва не свалив трех пьяных колонистов, он приземлился рядом и раскрыл
футляр.
Какого
мусора там только не было! По большей части он не соврал про ассортимент:
присадки, ключи, плазменные заглушки и клемма. В контейнере с жидким азотом.
Она, будто жемчужина, находилась в центре бархатной выемки.
– Сколько?
– Две сотни
кредов.
И тут я
сообразил, что у меня нет денег.
Двадцать
пять секунд.
Мои руки
обшарили карманы брюк. Потайные карманы. Технические карманы. Но наличности от
этого не прибавилось. Мой порыв налетел на суровую реальность. Или лучше
сказать, материальность.
Диего,
увидев, как меняется мое лицо, поднял вверх ладони:
– Хорошо,
сто пятьдесят. Меньше не могу.
Я схватился
за лоб и… нащупал шапку-вшанку. Ее мех был пушистым, теплым. Было в нем что-то
от живого существа. Когда Джанго только кинул мне вшанку, я этого всего не
ощутил – мной владела злость. Зато сейчас наконец прочувствовал сполна и понял:
эта вещь действительно дорогая. Но подачка. Напоминание о том дерьме, что я
делал тут на протяжении двух лет.
Двадцать
секунд.
Проклиная
все на свете, я стянул шапку с головы и кинул Диего. К чертям! Рвать, так
рвать!
– Возьми,
она стоит штуку, не меньше, – приврал я, выхватывая из футляра капсулу с
клеммой.
– Эй! Я
работаю только за наличные… Эй! – он в отчаянии прыгнул на меня, однако я был
настороже. Открыв задницей дверь, я рванул обратно.
– Козеее… –
запор чавкнул, отгородил меня от внешних звуков.
В наушнике
ожил Так-Так:
– Шеф, мы
будем в мусоропроводе через пятнадцать секунд. Менеджеры уволят нас всех к
чертям.
– Я несу… я…
Ноги
сводило, дыхание вырывалось с шумом, достойным угольной топки. Споткнувшись на
пороге гаража, я полетел вперед, рассадил локоть об подъемник, но капсулу уже
выдернули у меня из руки и начали вшивать в плату.
– Техническая
пауза заканчивается. Сможет ли номер пятнадцатый нагнать лидера после аварии?
Мы узнаем это через четыре, три, две… – голос комментатора пробивался ко мне
как сквозь прижатую к ушам подушку. Я с трудом приподнял голову, и видел как
«Альфа-Центавра», моя девочка, стартует, разрывая пространство, словно тот
самый лист бумаги…
* * *
– Такие вот
дела, – криво усмехнулся Петр. – А потом я ударился в бега. Угнал как раз
пришедший первым пятнадцатый номер и добрался досюда.
«Так значит,
вы осуществили свою мечту?» – бармен подчеркнул слово «мечта» жирной полосой.
– И да, и
нет. В машине посидел, но в гонке-то так и не поучаствовал, и самое дерьмовое,
что сейчас по моему следу идут наиболее отчаянные ублюдки Джанго. Его дружки
потеряли на этом заезде порядка ста миллионов кредов. Так что дырка в моей
голове – лишь вопрос времени. И она вряд ли будет предназначена для смешивания
коктейлей. Нет, я не о чем не жалею, но мечта… Моя главная мечта так и не
сбылась, Арнольт.
«Печально
слышать», – вывел бармен. Входная дверь скрипнула, и внутрь бара шагнула темная
фигура с торчащим из-за плеча прикладом.
Не сказать,
что пришелец внушал страх, однако в заведении тут же повисла зловещая тишина,
нарушаемая лишь храпом заснувшего кота.
Новый клиент
медленно двинулся к стойке.
Будто сотканный из теней,
он делал шаг к полоскам света, и тут его лицо должно было появиться. Но этого
не происходило, словно лампы тускнели перед ним.
Первыми
сдали нервы у механика.
– Ты
думаешь, можешь прийти и взять меня – вот так просто? – из заднего кармана
комбинезона Петр выхватил видавший виды гравитационный перфоратор. – Передай
привет Джанго!
С тихим
шипением инструмент выстрелил, и пришелец, всплеснув руками, рухнул на пол.
– Господи!
Извини, приятель, что так вышло, – механик трясущимися пальцами бросил на
стойку бумажку в сто кредов. – Вот тебе за проблемы. А теперь я валю…
И прежде чем
бармен успел написать что-нибудь еще, выбежал из заведения.
Вомбат,
кенгуру, крокодил и стриптизерша неободрительно посмотрели ему вслед.
– Puta! –
фигура на полу неожиданно закашлялась и села. – Как глупо вышло… Но я почему-то
не сомневался, что денек закончится чем-то подобным.
Неудачливый
клиент вставал, опираясь, как теперь было видно, на футляр гитары.
– Текилы. У
тебя есть текила, как там тебя, амиго?
«Арнольт. На
конце Т», – вывел мел.
– А… Я –
Диего.
Шатаясь,
музыкант сделал пять шагов к стойке и рухнул на нее лицом вверх. Его куртка
распахнулась, открыв для обозрения дыру в груди. В нее как раз мог пройти
стакан с текилой. Бармен избежал искушения, всунув заказанное Диего в руку.
Тот мотнул
головой, будто старясь не заснуть, и залпом влил в себя текилу. Одинокая
красная струйка тут же побежала по стойке к бармену.
– Интересное
местечко у тебя, амиго. Мы с моей подружкой, – смуглая рука Диего коснулась
прислоненного к стойке футляра, – бывали в очень разных местах: в дендрокафе,
подвалах мех.нытиков, орбитальных барах, и не одно не было таким… старомодным.
«Досталось
от отца. Семейный бизнес», – заскрипел мел по доске, – «Говорят, лет 300 назад,
такое можно было встретить на Терре».
– Завидую, а
у меня нет семьи. Плесни-ка мне теперь текилы, – Диего, выплюнув сгусток крови,
кивнул на по-прежнему храпящего за дальнем столиком кота в пушистой
шапке-вшанке. – А знаешь, почему у меня нет родных? А потому, что один засранец
из этой породы совсем недавно лишил меня всего. Блохастый откормленный мешок
шерсти. Хочешь послушать? Все началось с банка. Нет, конечно, многое случилось
и раньше, но мне не хочется настолько выворачивать свою душу. Тем более,
сейчас. В общем…
Коты в банке
– Сэр,
боюсь, вы ошиблись дверью, – поджарый кот-охранник был вежлив, но холоден, как
кубик льда в ведерке с шампанским. – Мы ничего не покупаем.
– Зато я
покупаю, – Диего, в старых кожаных штанах, драной куртке, вшанке и гитарным
футляром сам чувствовал себя чужим среди этого царства шерсти и дерева, но
сейчас ему даже это нравилось. – Бери свою задницу, тащи ее за старшим
менеджером.
Узкие зрачки
охранника превратились и вовсе в щелочки. Он положил лапу на рукоять бластера.
– Последнее
предупреждение, сэр, покиньте здание «Кэтс-Билдинг» или мне придется вызвать
полицию.
– Дааааа? –
Диего развел руки в стороны и криво улыбнулся. – Ну попробуй.
Когти кота
еще только тащили из кобуры лучевик, а в ладонях Диего, будто при дешевом
монтаже, уже появилось два красных прямоугольника.
– Бэнг, это
тебе, – шепнули его губы, а пальцы швырнули пластик в морду охраннику.
Кот упал на
четвереньки. Платиновые кредитные карты собственного банка он знал очень
хорошо. Начальный вклад при их оформлении составлял 50 000 кредов.
Диего шел
через банк, будто ангел Гнева. Там, где он проходил со своим танцем денег, коты
падали как подкошенные и принимались ползать, собирая раскиданные кредитки и
банкноты, не помышляя о внутреннем сопротивлении. Все эти откормленные на
незаконной торговле валерьяной топ-менеджеры, директора отделов, секретарши,
получив в грудь полную обойму нулей, выходили из игры. Никто не мог остановить
Диего. Он хорошо изучил слабое место этих ублюдков. Деньги! Ненавистные им и
любимые ими. И тем приятней была месть. Он свалил на пол двух телохранителей
Пушиста и вызвал лифт в пентхаус.
Все было
именно так, как он представлял.
Золотая
табличка на двери: «Директор».
Отделанный
натуральными тканями стены. Приглушенный свет. Хрусталь, картины и, конечно,
стол. Массивный, из темного дерева, он был идеальным обрамлением хозяина
кабинета, персидского кота в бархатном жилете.
– Ну,
проходи, – не отрываясь от экрана головизора, протянул Пушист, – музыкант.
Голос. Диего
помнил такие голоса. Такими разговаривали застройщики домов, продажные копы и
ростовщики. Вроде и не холодный, не злой, но равнодушный.
Диего, хищно
улыбнувшись, двинулся вперед. Его старые, со шпорами сапоги, тихонько звякали в
такт шагам. С самого детства ему было очень интересно, можно ли заставить
звучать эти голоса по-другому. И сейчас была замечательная возможность узнать
это.
– Знаешь,
Пушист, а ведь ты, верно, не помнишь меня, – начал Диего, доставая из кармана
пачку акций.
– Ну что за
болтовня, право слово. Ты – бойфренд моего креативного директора. Бывший.
Стоило из-за этого все затевать? – кот нарочито зевнул.
– Не только.
Твоя память полна дыр из-за валерьяны, блохастый. Станция «Эль-Мако», сектор
12. Ты тогда работал инспектором миграционной службы. Припоминаешь?
Пушист,
отбросив пилку, вгляделся в незваного посетителя. Его шерсть начала вставать
дыбом.
– Пятьдесят
седьмой? Ты один из этих ублюдков?
– Не смей
называть моих родителей ублюдками. – Диего, прыгнув вперед, хлестнул пачкой
акций прямо по откормленной морде кота. – Это тебе за моего отца. Это, – он достал
новую пачку, – за мать…
– Ублюдки!
Ты как был одним из них, так и остался, – кот, выпустив когти, попытался
ударить Диего. – Что ты себе возомнил, сейчас поднимется охрана и сделает из
тебя котлету.
– А тебя не
удивляет, киса, что твои автоматические турели меня пропустили сюда. Нет? Ты
мой с потрохами!
– Что?
Здесь-то
Диего и уловил, как меняется голос Пушиста. Сначала в нем прорезалось
удивление, затем страх, и вот уже паника наполняла его, подобно получившему
пробоину кораблю. Пушист с громким мявом ударил хвостом по интеркому, но
ответом ему была тишина.
– Что ты
сделал, грязный нелегал?
– Я купил
тебя с потрохами. – Диего открыл футляр, и вывалил его содержимое на стол.
Акции полноводной рекой хлынули на голову Пушисту. Сотни тысяч. И на каждой стоял
логотип «Кэтс-банка». Кот осел в кресле.
– Как? Как
ты смог? Ты же нищий! Вы все были нищие!
– А пусть
тебя это мучает, блохастый. Лишает сна. Не дает покоя. – Диего достал из
кармана старый доллар. – А это... Тебе понравится. Именно этим долларом я смог
преломить торги и выкупить контрольный пакет. Наследство моего отца.
Пушист,
застонав, рухнул с кресла на пол. Его хвост конвульсивно дернулся.
– Hasta la vista, – Диего бросил на пол шапку-вшанку и стал
запихивать акции обратно в футляр из-под гитары. Он был милосерден. Он оставил
Пушисту, шанс выкарабкаться. Пусть даже выживать тому предстояло в трущобах,
побираясь и клянча мелочь.
***
«И где
подвох?» – буквы бармен выписывал крупно и четко, чтобы их мог прочесть даже
раненый. – «Вы же победили!»
– Нет,
амиго, ошибаешься. Она бросила меня, как только узнала, что я пустил банк с
молотка. Карьера слишком много значила для нее. Больше чем я.
«Но у вас же
была куча денег!»
– И есть,
толку! Когда Элен узнала, что это просто шальной выигрыш на тотализаторе, она
сказала что я не стою и когтя этого ублюдочного кота. Что он сделал себя сам, а
я… Как был нищим бездельником так и остался.
Диего
вздохнул и с тяжелым стуком уронил голову на стойку…
Бармен
повернулся боком и приподнял длинный коровий хвост. Кисточка зависла на самым
ухом Диего. «Дзинь», – звякнул хриплый колокольчик.
Дремавший до
сей поры кот пошатываясь побрел к барной стойке, поправляя шапку-вшанку. От
него шел запах валерианки и верблюжьей шерсти.
– Корюшку
привезли, шеф? Нет, тогда как обычно.
Бармен
опустил хвост с колокольчиком и вернулся к прежним обязанностям. В лапах кота
появился бокал с коктейлем пустырник-валериана.
Кот залпом
покончил с напитком и покосился на потерявшего сознание Диего.
– Немного-то
он и выиграл, – хмыкнул кот и протянул рюмку бармену, – повтори, браток. Надо
ж, довелось встретиться где...
Полярные кошки
Барханы
осыпались под непривычными к ходьбе лапами. Я пытался ставить ноги плашмя, не
все равно проваливался. Со стороны, наверное, смешно смотрелось: посреди пустыни
кот в драной шубе и новехонькая шапка. На шапку я нарадоваться не мог, спасала
от солнца. И пить в ней не так хотелось. Нет, жажду-то я испытывал, куда уж без
нее, но выпивка совсем и не нужна, даже думать о ней противно…
...А до
этого запой не проходил, с тех пор как этот, – кот смачно плюнул в затылок
Диего, – оставил меня без денег и увел девушку.
«Так Элен
ведь пришла к вам?» – написал бармен.
– Не знаю, я
почти сразу напился и ушел из дома, пока
землевладелец не вернулся. У него отличное чутье на
мои банкротства.
«Но откуда
взялась пустыня?»
– Я долго
шел. Будь у меня не шапка-вшанка, а валенки, износил бы за один день. Но
босиком проще, и я шел прямо, проваливаясь в осыпающийся песок.
Очень
хотелось найти себя. Один мудрец, гадающий на коалах, давно еще сказал мне, что
я общаюсь не с теми котами. Что мои коллеги по «Кэтс» – кровожадные акулы. А
для бесед мне нужна компания котов, которым холодно. Коты сидят в банке и
мерзнут, путь к ним начинается от того фургончика, который я по выходным считаю
своим домом.
«Хорошее
описание».
– Но я
нашел! Я расспрашивал верблюдов, спаивал из своей бутыли ушастых кругоголовок,
выслушивал версии каракуртов… И нашел! Это была огромная яма, вырытая песчаным
львом. В ней пропадали целые караваны… Нырять было страшно, Я стол на краю и
думал, неужели именно так должен прийти мой конец? В ловушке-воронке, в полном
одиночестве, в драном пальто и вшанке, от которой чешутся уши?
«Это же были
ваши собственные блохи?» – Бармен был невозмутим. Он налил коту еще один бокал
мутного напитка с искрящимися звездами и подал салфетку.
Кот вытер
сонную морду, залпом осушил бокал и скривился.
– До всей
этой истории у меня никогда их не было. А тут – блохи, жара, запах алкоголя и
одиночество. Но я бы так долго стоял, если бы край не осыпался. Пришлось лететь
кверху лапами, в пустоту, едва увернувшись от ощеренной пасти льва, по черному
туннелю, мимо жара тайных мастерских, коек мантийных рудокопов и спален буровых
кротов… И лишь после, словно проткнув шарик планеты изогнутой спицей, вылететь
на гигантскую льдину посреди ледяного океана. Пятеро котов в нерповых шубах
сидели у костра, ели тушенку из банок и пели похабные песни. Один из них дал
мне кружку и налил туда что-то. Я, чтобы не подсаживаться к ним с пустыми
руками, поделился остатками из своей бутыли…
Мы смотрели
на северное сияние и говорили о том, что здесь чертовски холодно, много работы
и надо жить по режиму.
Кот
многозначительно закатил мутные глаза и покачал головой.
– Это не
кошачья жизнь, это что-то неправильно.
Бармен хотел
что-то еще спросить, даже начал писать, но кот перегнулся через стойку, схватил
его хвост, промокнул слезы и в беспамятстве уронил голову на лапы.
Едва его голова успела
примять первую шерстинку, дверь бара отворилась, впуская очередного посетителя.
Худой, скуластый, в белоснежном костюме, он с упругой походкой проследовал к
бармену. Похоже двое лежавших на стойке тела нисколько не смутили его.
– Тоник,
пожалуйста, – коротко сказал посетитель.
Бармен, уже,
снимая с полки джин, приостановился и попытался изобразить удивление.
– Не хочу
уподобляться этим, – «белый костюм» с презрением показал на Диего и кота, – и
так нет никакого смысла в существовании, а тратить время на пьяный сон…
Бармен
кивнул и добавил в напиток прыгающий лед.
Наблюдая за
суетой, затеянной кубиками в бокале, новый посетитель представился.
– Меня зовут
Джанго.
«Арнольт. На
конце Т».
– Целый ар
нолей, версия «Т»? Родители желали тебе счастья, сынок…
Бармен
вежливо улыбнулся, ровно настолько, насколько позволяли нитки.
Джанго
посмотрел на извивающуюся стриптизершу сквозь бокал и пожал плечами.
– Нет, ну ты
хотя бы привык и не испытываешь неудобства от своего положения, – хорошо, когда
ничего в жизни не смущает. – А я, прикинь, недавно потерял все. Неудачная игра
на тотализаторе.
«Бывает».
– Со мной в
первый раз, – Джанго невесело улыбнулся, на миг показав белоснежные зубы. – Я
никогда не ошибался, всегда предусматривал последствия, вовремя бросал
оступившихся партнеров и избавлялся от своих обнаглевших женщин… И вдруг –
такая нелепая случайность. Этот придурок механик решил меня
кинуть!
Бассейн
Я лежал на
надувном матрасе посреди своего бассейна, смотрел в лазурное небо и думал, ну
почему все так глупо закончилось? Да, продажные девки давно меня раздражали. И
деньги давно стали моими хозяевами, постоянно требуя ухода и присмотра. Да, мне
лезли в голову всякие глупости, что было бы неплохо как-нибудь лишиться всего
этого и начать новую жизнь. Но чтобы вот так сразу?
Служащие покинули меня,
забрав все, что можно было использовать. Повар унес бытовую технику с кухни,
уборщица захватила швабры. Парень, который следил за бассейном, разжился
несколькими пакетами хлорки и мешком чистящих губок. Он и матрас хотел забрать,
но на нем лежал я, правда, пьяный и обессиливший от голода, но трус не рискнул
приблизиться.
Валяться мне
оставалось недолго, и дом, и бассейн, и матрас мне уже не принадлежали, но
вставать, вытираться и уходить не хотелось. Кто-то выпустил крокодилов, и они
плавали под водой, разгрызая пластиковые бутылки с «Швепсом». Но и за их возней
мне уже было неинтересно наблюдать. У кромки бассейна лежал антикварный
серебряный револьвер, который я отдал за долги еще вчера. В рабочем состоянии,
естественно. На его обслуживании работала целая контора, поддерживая механизм в
порядке, чистя и перезаряжая. Новый владелец не рискнул везти его без
бронированной машины и попросил подержать до завтра.
То есть, до
сегодня.
Я лежал и
мечтал, как выпущу ту единственную пулю, что в нем осталась, себе в висок.
Подобные мысли посещают коллекционеров, думать их сладко и приятно, щекочущее
любопытство, а какие будут при этом ощущения, не дает покоя…
Но одно дело
– мечтать, а другое – взять и сделать.
Я нырнул,
коснувшись ногой крокодила, выбрался из воды на кафельную дорожку и взял
револьвер в руки.
И в этот
момент у бассейна появился киллер. «Что это
киллер, мне было понятно сразу, сам в начале карьеры одевался так же неброско и
удобно». Он шел размашистым шагом, направляя мне в лоб малюсенькую карманную
пукалку. Да, да, одну из тех разрекламированных дешевок, что могут прошить
насквозь быкозайца.
Я бы гордо принял смерть,
не моргнув и глазом. Но одно дело – поймать пулю из
моего красавца с ручной чеканкой, а другое – из штампованной пластиковой хрени.
И так меня это завело! Ну
прямо до зубовного скрежета. В общем, кинулся я этому придурку под ноги. Прямо
с шезлонга. Он выстрелил, промахнулся, потянулся за второй пукалкой, но я уже
повалил его, прижал тупую голову к плитам... Бам. – Джанго сложил два пальца
наподобие дула и выпустил воображаемую пулю в бутылку рома. – Ну, а дальше, а
что дальше… »
Спихнул труп
в бассейн ногой и злорадно подумал о тех, кто получит дом в свое распоряжение
завтра.
Крокодилы,
знаешь ли, после сытной трапезы очень много гадят…
***
– Люблю
тоник, он горчинкой, – закончил Джанго. – Хоть что-то необычное. А сказать, что
я захотел сделать после бегства из собственного дома? Полететь на Терру и
искупаться в Тихом океане. Только вряд ли
успею. Нет хуже врагов, чем бывшие друзья. Да,
кстати – перебил
он сам себя, присмотревшись вдруг к Диего, – а что с парнем? Ему надо вызвать
«Скорую»? Хотя нет, не жилец он… Эх, и у тебя спокойно не посидеть, пойду-ка я
дальше, пока у меня еще что-то осталось в кармане из мелочи, да костюм не
запылился.
Внезапно кот
приподнял сплющенную морду.
– Мелочь? Ну для кого
мелочь, а кому и сгодится, – он выхватил из-за пазухи бластер и нацелил его на Джанго. – Кошелек на стойку! Это ограбление!
Джанго с
изумлением посмотрел на него и хотел что-то спросить, но в этот момент их
отвлекли. В баре ввалился Пётр. Джанго,
криво улыбнувшись, медленно полез в карман.
– Давай, давай – нервно проговорил кот, поводя
дулом «пушки» от «белого костюма» к бармену. Внезапно дверь в конце зала
открылась, и в заведение ввалился запыхавший Петр.
Его взгляд встретился с
зеленой мутью кошачьих глаз.
– Что за хрень? – механик вытянул вперед руку с
зажатым перфоратором – Какого черта тут происходит.
Его взгляд
встретился с зеленой мутью кошачьих глаз, а
затем и с рябым от частого использования дулом.
Джанго, пользуясь замешательством кота, незаметно
вытянул из заднего кармана брюк вторую пукалку, отобранную у убийцы. В холеных
руках бывшего «крестного отца» она смотрелась так же убого, как бумажный
носовой платок, если бы он попытался в него высморкаться.
– Я счаз выстрелю, выстрелю, мать вашу! – кот,
нервничая, снова перевел ствол на Джанго.
Общая
неразбериха еще больше усилилась, когда за спиной «белого костюма» приподнялся,
харкая кровью, Диего.
– Ну что, допился, puta? Не узнаешь меня? – недобро
спросил он у кота, откинув полу куртки и демонстрируя всем пришитую к подкладке
за кольцо плазменную гранату. – Сейчас я сделаю с тобой то, что надо было
сделать сразу, когда Элен меня бросила.
– А в кого
ты превратил меня? – взвопил кот, наводя бластер на Диего.
– Чертовы
коты, вы из-за одной бабы столько шуму создаете? Ааааа, я так и думал что это
твоя ловушка, – Петр, разглядев Джанго, ткнул перфоратором в его сторону – Я тебе просто так не дамся, так и знай! Парня
из-за тебя чуть не пришил. Кидай ствол! КИДАЙ!
Джанго прищурился:
– А кишка не
тонковата? Да на что ты мне сдался?!
– Ты хочешь
отомстить за проигрыш!
– Я хочу на
океан придурок! Попался бы день назад, мозги вышиб, а счаз…Опусти пушку.
Диего заскрипел зубами и повернулся к Петру:
– А ты зачем
вернулся, добить меня? Молись, амиго!
– Да, я приперся тебя проверить! Пожалел тебя
идиота!
– НЕ ОРИ!
– САМ НЕ ОРИ!
– НУ ВСЕ ДВУНОГИЕ, МОЛИТЕСЬ!
Ды-дых!
Когда дым
развеялся, то в тишине, можно было разглядеть бармена с дробовиком в руках. В
потолке зияла огромная дыра. Погремушка с хвоста гремучей змеи,
обвивающей бедра стриптизерши, валялась на барной стойке.
Кот брезгливо откинул ее
лапой.
Бармен
поднял вверх указательный палец, призывая всех к вниманию, и написал на доске.
«Шапка. В
ней все проблемы».
– Чего-о-о? – протянул механик. Бармен, дослав
патрон в ствол, взялся снова за мел.
«Она не даст вам покоя, даже если вы своими
руками добьетесь того, о чем мечтали».
– Так вот
почему я с полярными ребятами посидеть не смог! Меня даже Сияние не тронуло! –
кот хлопнул себя по лбу.
– А меня
расстраивали мои деньги, – пробормотал Джанго…
– И Элен,
она же почти была у меня в руках, – простонал Диего.
Они
повернулись к Петру, и тот закончил:
– Знали бы
вы, что такое руль «Альфа-Центавры»…
Шапка, с
началом заварушки слетевшая в угол, попыталась удрать. Осторожно перекатываясь,
она направилась к подсобке.
– Стоять!
– Может
гранатой?
– Ты сдурел, нелегал? Тут всех накроет!
– Держи!
Все четверо
окружили ее, направляя оружие.
Шапка-вшанка
приподнялась на коротких лапках и выпустила щупальца.
– Осторожно,
она может быть ядовитой.
– Она точно ядовитая!
Очередное
щупальце вылетело наружу, обхватило кота и шмякнуло его об стенку.
Джанго
выстрелил, но вшанка, подпрыгнув, повисла на люстре. Затем нацелилась на клетку
стриптизерши.
– Не дайте ей уйти!
Бум-бум-бум.
Первая порция кислотной картечи отшвырнула вшанку к стойке с бутылками, вторая
выбила из нее большую порцию меха, забрызгала чучела кровью, сделав их похожими
на языческих идолов, третья превратила остатки шапки в скользкое воспоминание.
Бармен,
щелкнув затвором, выбросил стрелянную гильзу, откупорил бутылку водки и хлебнул
прямо из горла.
– Черт… Похоже ты прав, Арнольт! – Диего,
опираясь на футляр, встал в полный рост. – Гляди-ка. Я цел как новорожденный
месяц.
Взгляды всех
присутствующих уперлись в грудь «музыканта», где под окровавленной майкой, была
целая, без единого шрама, загорелая кожа.
– Что же это за ерунда то такая была! –
протянул механик, бросая перфоратор – Она, же… Она же у нас на головах была.
– И, похоже, не только в головах, но и в
судьбах, – муркнул Пушист.
Бармен
постучал Диего по плечу привлекая внимание:
«Попробуй позвонить Элен», – написал он на доске, а затем широким
движением стер девиз дня и начертил новый «Человек, сам кузнец своему счастью».