h010 Танец журавля

 

   

 

    Тесей праздновал  победу над Минотавром,

     «танцуя, как журавль».

    Плутарх

 

    

    Если бы Стивена предупредили, что во время езды его будет так колошматить о стены кабины, он бы, конечно, послушался оператора и пристегнулся.

    Теперь же не оставалось ничего иного, кроме как выругаться, поправить ворот куртки и причесаться.

    — Пыльно, — грустно заметил он, разглядывая дорогу. И, прежде чем пуститься в путь, достал из бокового кармана сумки салфетку с пропиткой и тщательно вытер ботинки.

    Снаружи стороны кабина имела вид расколотой гранитной глыбы, Стивен даже потыкал ее пальцем — не декорация.

    — Прошу прощения, у тебя билет только в одну сторону?

    Медленно и степенно, так, будто он находился у себя в кабинете на двадцать втором этаже, а не посреди степи с чахлой растительностью, Стивен высунулся из кабины и  обнаружил того, кто за ней прятался.

    Человек в зеленом костюме и с дорожной сумкой за плечами, выглядел его ровесником, более поджарым, даже, можно бы было сказать, «спортивным», если бы он не был столь напряженным, что, соответственно, портило все произведенное впечатление. Не спортсмен, а беглец. И не за фигурой следит, а, попросту говоря, голодает.

    — Даже если бы и в две, я все равно не собирался его отдавать, — ответил Стивен. — Или вам командировку закрыть надо?

    Его собеседник нахмурился, выбрался из той трещины, в которой прятался, и подошел к Стивену.

    — Ты не похож на полоумного, а раз я не понимаю каких-то твоих слов, значит, я не знаю твой мир, — сказал он. — Ты не думай, я не бандит, я просто так спросил. Меня зовут Тэд, — он заискивающе улыбнулся и протянул руку.

    — Стивен.

    Хотелось достать гигиеническую салфетку, но просто так обижать кого-либо было не в правилах Стивена Уайзена. Также не было смысла оскорблять или сердить незнакомца, оказавшись наедине в безлюдной местности.

    — Ну вдруг тебе тут так понравится, что не захочешь возвращаться? А я как раз тебе помогу — заберу билетик…

    — Мне здесь не понравится, — убедительно и доходчиво произнес Стивен. — Мне и там хорошо.

    Он достал из сумки кепку с широким козырьком и пошел по единственной дороге, стараясь шагать равномерно и уверенно, но не исключая вероятность нападения со спины.

    — А сюда тогда зачем? Не в отпуск же? Что-то ищешь, да?

    — Ищу, — буркнул Стивен, стараясь не смотреть ни на облезлого Тэда, ни себе под ноги. Как же трудно ходить пешком, соблюдая при этом достойный вид!

    — Клад? — жадно поинтересовался Тэд.

    — Сокровище, — подтвердил Стивен.

    

 

    ***

 

    Развилка в точности соответствовала нанесенной на карту: одна дорожка с юга и две дюжины в направлениях с северо-восточного до северо-западного.

    Стивен вздохнул, достал из сумки аккуратно упакованную текстильную «сидушку», расправил ее, положил на пень и сел, стараясь не помять края ветровки.

    — Почему здесь нет ни гостиницы, ни постоялого двора, вообще ничего?

    — Потому что это всего лишь остаток старого дуба! — засмеялся Тэд и плюхнулся прямо в дорожную пыль. — Смешной ты… Новички у нас сейчас редкость, раньше валили толпами, когда я приехал — мир уже закрывался, ну а теперь — сам небось знаешь, редко кого заносит. Говорят, отпугнули чем-то.

    Стивен кивнул и, достав из сумки хлебцы для сэндвичей «Девять с половиной злаков», поделил четыре ломтика поровну.

    — Ух ты, бумажный хлеб! Полжизни уже не видел такого! — воскликнул Тэд и, вытерев руки о штанины, с удовольствием принял угощение. — М-м-м, сытно, как воздух, вкусно, как хлопковая тряпка…

    — Мне сказали, что я последний клиент за прошедшие шесть месяцев, и направление это в ближайшее время будет закрыто.

    — Ой-ой, — мне надо торопиться, заохал Тэд. — Или… А ты, похоже, богатенький, может, подаришь мне на билетик? Когда вернешься? Просто вышли сюда, а?

    — Нет. Из принципа — нет. — Стивен постарался сказать это мягко. Люди не любят, когда им отказывает тот, у кого больше денег.

    — А давай тогда я помогу тебе клад найти? И за мою долю, нет-нет, не половину, карта ж и идея твои, ну пусть за четверть, за одну пятую… Ты мне купишь билетик?

    — Мое сокровище нельзя поделить, — улыбнулся Стивен. — Никак нельзя.

    Тэд засунул руки в карманы и принялся задумчиво насвистывать незатейливую мелодию, будто на что-то решаясь.

    Стивен же подошел к истоку дорог. Транспорта никакого, место в стороне от жилья, как его и предупреждали. До ближайшей деревеньки не меньше двух дней ходу, затем расстояния поменьше. Четыре десятка основных дорог — радиальные и поперечные. Около трех сотен населенных пунктов: в основном деревеньки, но есть и приличные городки, и даже две столицы — главная и бунтующая. Впрочем, в подробности столичных разбирательств Стивен при ознакомлении с историей и географией мира вдаваться не стал, исследование самых крупных населенных пунктов не входило в его планы. Возможно, если бы он решился на этот шаг года через два, тогда да. Но сейчас — бессмысленно.

    В каком порядке действовать, чтобы ничего не пропустить? Челноком? По правилу правой или левой руки? Или по-умному? На северо-западе горы и ледники, можно оставить удовольствие напоследок. Ровно на севере деревеньки нехорошо разъединены узкими заливами и высокими скалами — по прямой недалеко, но чтоб перейти из одной в другую, надо возвращаться почти в середину страны.

    Стивен развернул карту.

    — Я пойду по самой правой, на северо-восток. Дойду до моря — вернусь до ближайшей развилки и сверну на соседнюю. Пройду по ней к центру, до последней деревни, и обратно к морю… А здесь, прямо перед дельтой, через реку мост? Тогда по нему на следующую…

 

    — Эге, мост. Навесной. Шатается забавно, у тамошних пацанов развлекалово есть — двое в центре встают, остальные по краям раскачивают. Кто первый струсит и запросит остановиться — тот и проиграл. Но у нас край настоящих мужчин, поэтому обычно в конце концов падают оба.

    — Дикари, — пожал плечами Стивен.

    — А ты болван. Такой план себе наметил — до старости не обойдешь. Да еще сколько кусков по два раза обходить!

    — Зато ничего не пропущу.

    Стивен двинулся вперед, а Тэд засеменил сбоку, пытаясь заглянуть в карту.

    — Ты медленно двигаешься, до заката не успеешь…

    — Как умею.

    — У тебя ж там наверняка помечено, где искать…

    — Не помечено.

    — Ну дай посмотреть, может, что подскажу…

    — Вряд ли.

    — Вот ты занудный.

    Тэд замолчал, а Стивен убрал карту и подумал, что с попутчиком все-таки веселее. Не привык он долго находиться один: то секретарь с вопросами обратится, то компаньоны начнут детали уточнять, то подчиненные гурьбой за подписями, то рекламный агент просочится, то жена дома щебечет, щебечет, щебечет… Казалось бы теперь — наслаждайся тишиной, а вот нет, привычка молча слушать и отмахиваться стала необходимостью.

    — Зря ты со мной идешь.

    — А у меня выбора нет. Я так надеялся, что хороший человек попадется, а не свезло.

    — Я — хороший человек.

    — Ты эгоист.

    Стивен спорить не стал — уж чем-чем, а своей расчетливой эгоистичностью он всегда гордился. Холил ее, лелеял и взращивал. Иначе не занимал бы пост президента компании.

    — Почему ты не хочешь мне помочь? Мне всего лишь надо убраться отсюда.

    — Не имеет смысла. Если ты не нашел себе дела здесь — не найдешь и в моем мире.

    — А разве у вас нет каких-нибудь приютов с кроватями для бездомных или таверн со столами для неимущих?

    — Есть… И биржи безработных, и фонды благотворительные, и церковные организации, но зачем тебе это, если и тут подобное имеется?

    Тэд прикусил язык и сгорбился, пытаясь казаться незаметным.

    — Или ты хочешь устроиться на работу?

    — Что ты, что ты… — замахал руками Тэд. — Какая работа! Нет, это точно не мое. Мне бы только пересидеть несколько недель где-нибудь, а потом у меня деньги будут.

    — Откуда бы это? — усомнился Стивен.

    Тэд промолчал.

 

    ***

 

    Деревенька называлась Стамухою, находилась на живописном холме справа по ходу от дороги и состояла из широкой улицы с домами по сторонам.

    Тэд потянул Стивена за рукав в сторону трактира с тяжелой резной вывеской, но ничего не вышло: вполне платежеспособный на вид спутник резко заартачился, разглядев прислугу в одинаковых белоснежных передниках, скатерти и цветы в вазах.

    — Сомневаюсь, что у них есть столики для неимущих. Надо поискать что попроще.

    Обиженный Тэд ткнул пальцем в серый домик, не покосившийся только благодаря серьезным и толстым опорным столбам.

    — Вот тут есть бесплатный зал. Но туда лишь нищие ходят.

    — А ты, значит, не нищий? — хмыкнул Стивен, старательно вытирая ноги на пороге и вежливо раскланиваясь хозяйке.

    Тэд оскорбленно вскинул голову.

    — Нет! Я сейчас в затруднительном положении, но в подобные места идти — это ж только в крайнем случае, когда больше уж некуда…

    Стол у окна, пусть и грубо сколоченный, как Стивен и предполагал, оказался лишенным всякой насекомой живности, а хозяйка, поначалу державшаяся настороженно, прекрасно понимала, что гость к ней забрел непростой, и потому ожидала от него хоть какой-то подсказки.

    — Мы с моим приятелем хотели бы перекусить и переночевать, — просто сказал Стивен. Второе — хорошо бы без неприятного соседства, — он чуть склонил голову в сторону забулдыги с синеватой кожей, храпящего в дальнем углу, единственного посетителя бесплатной части трактира.

    — В сарае с инструментами есть пара спальных мест, — ответила хозяйка. — Но если господин желает, я могу отвести комнату наверху, а расплатитесь как-нибудь потом…

    — Боюсь, это будет нескоро, я не хотел бы злоупотреблять вашим доверием. Вполне достаточно сарая.

    Рассыпчатую кашу им подали в целых тарелках, более того, в своей порции Тэд с восторгом обнаружил кусок масла.

    — Она решила, что ты — единственный наследник графа, думающий, что лишен наследства, — проговорил он.

    — Все зависит от ее воображения.

    — А чего ты не расплатился? И чего вообще сунулся в эту дыру? Жадный?

    — О да… Но у меня нет выбора.

    — Чего так?

    — Не пускают теперь с деньгами, уже год как. Типа: хочешь начать новую жизнь, пользуйся головой и руками. Только личные вещи можно брать. И цену за билет взвинтили —  просто ради удовольствия никто не полезет.

    — Ничего себе… — расстроился Тэд. — Я еще думаю, чего это тот парень, которого я год назад подкараулил, сразу пошел и утопился…

    — А ты так все время и караулишь? — оживился Стивен. — Вот прямо у камня?

    — Нет, ты что, неужто я себе занятия не найду… Просто тогда у меня был, скажем… Длительный отпуск. И я хотел сменить место проживания. Но не вышло — пришлось снова взяться за дело.

    — И сейчас у тебя снова ежегодный отпуск?

    — Нет, сейчас у меня крупные неприятности.

    — То есть, надо бежать?

    — Угу.

    — Здесь я тебе не помощник и не попутчик. Я буду ходить долго, рано или поздно наверняка наткнемся на то, от чего ты пытаешься скрыться. Или нас обнаружат.

    — Так меня, может, и не ищут, — махнул рукой Тэд. — Или, если и ищут, то не знают, что меня.

    Стивен, наверное, впервые с момента их знакомства с любопытством посмотрел на Тэда.

    — Спер что-то, да?

    Тот заносчиво вздернул нос и отвернулся.

    — И от твоего большого ума это «что-то» оказалось дорогим и приметным, то есть, для твоих мечтаний непригодным?

    Тэд сделал неуловимое движение рукой и перед носом Стивена оказался небольшой плоский предмет прямоугольной формы, ловко отгороженный от посторонних взглядов ладонью.

    Золотой фон, выгравированные расходящиеся лучи, капли «росы» из самоцветов и птица на тонких длинных ногах. Птица, раскинувшая крылья и запрокинувшая на спину голову на грациозной шее. Птица с закрытыми глазами и приоткрытым острым клювом.

    — Ой какой… Дай-ка рассмотрю!

    — Не здесь же!

    Тед продемонстрировал пустые руки.

    — Не думаешь же ты, что я свечу им направо и налево?

    — Но что это такое?

    — А я почём знаю?

    — Но где ты это украл? Похоже на орден.

    — Не крал я, не крал. Я вообще не вор. Играл в карты, немного… Ну, изменил первоначальный расклад, оставил партнера без ложки, куртки и штанов, а тот полез отыгрываться, короче, это вообще последнее, что у него осталось. А я теперь боюсь, что с этой штукой меня где-нибудь прихватят.

    — Да уж, представляю, каково было ему, и что сейчас творится с тобой — ни продать, ни обменять…

    — Я уже почти придумал! — Тэд с сожалением посмотрел в пустую тарелку. — Считаю это своим амулетом на удачу, с тех пор как он у меня — никаких неприятностей.

    — Видимо потому, что для отвлечения подозрений ты стараешься лишний раз не нарываться. Давай-ка отдыхать. Я постараюсь как-нибудь узнать, что это за штука.

 

    

    ***

 

    С утра добрая хозяйка обеспечила каждого из них кувшином воды и куском чистой белой ткани.

    Тэд умыл кончиками пальцев краешки глаз и поежился:

    — Холодная.

    Стивен же, не обращая на него внимания, долго плескался, пофыркивая от удовольствия, делил воду между стаканчиком для споласкивания зубов и тазом, сетовал на недостаточный градус и придирчиво рассматривал в маленьком зеркале кожу на подбородке.

    Затем достал из своей сумки пару металлических цилиндров, пробормотал что-то о жесткости воды и остановился на синем с белыми буквами. Результат бритья его полностью удовлетворил, и Стивен сообщил о своей готовности продолжить путь и направиться в следующую деревню.

    — А здесь ты разве ничего искать не будешь?

    — Нет, я и так невооруженным глазом вижу, что этого нет.

    Тэд удовлетворился объяснением по одному поводу, но не удержался от другого вопроса и ткнул пальцем в уже готовый к упаковке баллон с плотно закрытой крышкой:

    — Зачем ты это с собой таскаешь?

    — Понимаешь, хорошо одетый, гладко выбритый человек вызывает доверие…

    — Ну нельзя ж так на внешность полагаться! Всегда можно попытаться заработать! Спеть или сплясать!

    — Плясать я непластичный, а пою только в караоке-барах на громкость.

    — А дрова поколоть, телегу разгрузить, сарай сколотить?

    — Мышцы болеть будут. Непривычный я к такому труду. Я что могу? Проехать полтора часа по пробкам, подняться в прохладном лифте, сесть в кожаное кресло, чуть ослабить галстучек, попросить принести мне кофе… Разложить бумаги, включить монитор, взять в одну руку мышь, а в другую карандашик, но чтоб острозаточенный кохинорчик HM, не хрень какую-то с тонким выдвижным грифелем, тут почиркать, там поорать, скомкать в сердцах бумажку и мимо мусорной корзины сунуть, потом новости узнать… В лентах одно гонят, в газетах другое пишут, надо возмутиться. Или напротив — и тут, и там одно и то же, возмутишься еще больше. А потом часов с одиннадцати как начнется дискотека, забываешь и о сети, и о буквах, и о кофе, и о еде. Те не сделали, эти только наобещали, а третьи вообще напутали. Переговоры опять же — с тупицами скучно, с хитрецами опасно, с дураками тяжело, с умными завидно… не соскучишься.

 

    ***

 

    В следующей деревне библиотек не водилось, зато была огромная кузница.

    — Скажите, пожалуйста, у вас в последнее время бронзу никто пудами не покупал?

    «Нет!» — вытаращил глаза кузнец, и Стивен обратился к самой известной местной ткачихе, не просил ли кто холстину мотками, и на ее категорическое «нет» и укоряющие взгляды Тэда: «Почему же ты несешь такую чушь, ты наверняка навлечешь власти на мой след…» ответил лишь тычком пальца в карту: «Теперь нам сюда».

    А это был уютный городок, с отштукатуренными домами, чистый и умытый, полный сытых дружелюбных людей. На Тэда опасливо косились до тех пор, пока Стивен со вздохами и оговорками не подарил ему бежевую футболку «Hilfiger»с коричневым воротником.

    Тэд для приличия проворчал, что она ему велика, но быстренько надел, чем и вызвал перемену мнения окружающих о себе:

    — Может, ты и прав, дружище, — с удивлением заметил он. — Люди любят уверенных в себе?

    — Нет, в моем мире люди не рискуют лишний раз связываться с идиотами, способными отдать за футболку стоимость хорошего холодильника. Здесь они ничем не отличаются.

    В городе была гильдия маляров, которые отрицали появление каких-либо новичков, желающих скупить у них полугодовой запас красок, и Стивен уже было собирался идти дальше, но вспомнил о своем обещании и заглянул в библиотеку.

    Очарованные им девушки немедленно принесли стопку трудов по истории и пообещали помочь в борьбе с каталогами.

    Тихо ругаясь сквозь зубы о невозможности расширить или напротив, уточнить запрос для тематического каталога, Стивен ухитрился потратить на поиски не больше времени, чем то, которым пришлось бы пожертвовать перед монитором, попивая кофе у себя в кабинете.

    Он запросил ящики «Наградные знаки», «Владельцы», «Птицы» (отдельно под страуса, журавля или цаплю не заведены) и «Украшения». Пять отобранных карточек — еще одна улыбка девушкам — результат готов.

    — Твой знак отличия называется «брош» и является одним из самых серьезных «закрытых» орденов. Его получали ветераны войны с болотниками, закончившейся чуть более тридцати лет назад. Подделать почти невозможно: если рисунок более-менее известен, то устройство булавки является секретом — на людях обладатели ордена показываются только с пристегнутым брошем, поэтому изнаночную сторону никто не видит. Он не может ни потеряться, ни уколоть хозяина, не ржавеет, не тускнеет. По сведениям некоего историка, у королевского колдуна была всего одна дюжина таких приспособлений, на них и нацепили броши трех степеней: один первой, четыре второй и семь третьей. Я бы назвал эту защелку английской булавкой, если бы в ней была односторонняя пружина, но в ваших брошах их две: неудобно крепить, зато и не отцепишь невзначай…

    — Вот это последнее ты сейчас кому говорил? — кисло сморщился Тэд. — Я так понял, эту штуку никому не загонишь, да?

    — Все владельцы известны. Мне-то эти имена ничего не говорят, но ты ни за кого за этих бравых воинов выдать себя не сможешь. По возрасту не подойдешь — не в десять же лет ты выстоял против безумных болотников? И внешне не схож — почти все они были высокого роду-племени.

    — Но кто-то из них наверняка мог продать брош или оставить наследникам?

    — Продать вещь, которая может обеспечить всем им безбедное и почетное существование, вещь, к которой прилагаются все мыслимые и немыслимые льготы? Те воины были ранены, но не сошли с ума, уверяю тебя. Что касается наследников, то прикинуться ими было бы легче, они могут получить брош, но не имеют права повторять за своими предками характерный жест: как-то хитроумно сложенные пальцы, которые следует приложить к брошу перед боем, перед клятвой, перед смертью или перед приветствием королевской особе. Им пользуются только первые владельцы.

    — Дикари, — разочарованно буркнул Тэд, повторяя присказку Стивена. Тот скептически хмыкнул: гладковыбритого и причесанного Тэда в брэндовой футболке вполне уже можно было выдавать за офисного жителя, отправившегося на уик-енд.

 

    

    ***

 

    Следующий городок оказался слегка опустевшим – жители отправились на Малую» ярмарку. «Малая – потому что основная будет осенью, — удивляясь их непонятливости, сообщил толстячок-пекарь, — возьмите булочки, друзья мои, что-то я многовато налепил сегодня».

    Товаров, предлагаемых за деньги, было предостаточно. В подарок тоже немало — шею Стивена увенчали связкой ярко-оранжевых баранок, а Тэду надавали маленьких букетиков, привязанных к миниатюрным, размером с ладонь, мётлам.

    — И что теперь? — переживал тот. — Жениться на каждой, что ли?

    — А зачем еще ты их принимал? Дурак и идиот, — соглашался с ним Стивен.

    Резные куколки, расписные подносы и вязаные мишки его не заинтересовали. Остановился он лишь перед цветастым лоскутным занавесом, на фоне которого плясали канатоходцы и акробаты на ходулях.

    — Чьей работы декорации? – спросил он, перекрикивая шум толпы.

    — Чего-чего? – переспросила стройная девушка и ткнула его в грудь подносом, на который полагалось класть мелкие монетки.

    Стивен развел руками, показывая, что у него ничего с собой нет, и изменил вопрос:

    — Кто одеялко сшил?

    Девушка потупилась и, быстро достав из-за пазухи алый цветок, воткнула его Стивену в петличку:

    — Ну я сшила, из обрезков с фабрики, а что?

    Стивен достал цветок и, громко восхищаясь ароматом, постарался скрыться в толпе.

     — А она на тебя запала! – зашептал ему в самое ухо Тэд. – Ты зачем ушел? Можно было остаться…

    — Я женат, — отрезал Стивен.

    Больше всего народу толпилось у факиров и шпагоглотателей. Тэд внимательно приглядывался к ним но Стивен потащил его дальше.

    Его заинтересовали огромные глиняные кошки, в чьих спинах были вырезаны отверстия для садовых цветов.

    — Кто делал? – спросил он.

    — Мама моя, — промурлыкала девушка, продающая страшилищ.

    Стивен прошел дальше, а Тэд, чтобы не огорчать красавицу, угостил ее баранкой.

    — А я завтра уже домой возвращаюсь, — вдруг сказала она и протянула Тэду очередной букетик. Тот воровато огляделся по сторонам и воткнул все, уже накопившиеся к этому времени цветы, в хребет одной из кошек. Девушка прикусила губу и без тени смущения кокетливо повела плечами. Не удержавшись от воздушного поцелуя, Тэд поспешил за Стивеном.

    — Зачем тебе еще цветы? Хочешь неприятностей?

    — Она красивая, — пробормотал Тэд.

    Стивен пошел быстрее.

    — А ты... А ты.. Вот сам-то – чего ушел? Подумаешь, женат! Здесь-то ты один?

    — Я жену ищу, — сказал Стивен.

    Тэд икнул и попросил у дородной тетки ягодного морсу.

    — Она убежала за твоим сокровищем?

    — Нет. Она убежала от меня. Обиделась.

    Тэд постарался подумать – вышло неудачно.

    — А бронза тебе тогда зачем? И тряпки?

    — Не мне. Ей.

    Тэд сделал вид, что все нормально, но его выдавало сопящее молчание.

    Они покинули ярмарку, и Стивен не выдержал.

    — Она художница. С манией гигантизма. Любит творить все большое, огромное, гигантское, монументальное… Полотно во всю стену, скульптуру во всю комнату. А девать все это некуда, даже городские власти в парк не принимают, аллей не хватает. И она все не может остановиться, каждый день что-то делает и делает! Студию ей организовал – забила, оба гаража заняла, дом с сараем на даче уже ломятся от корёженного металла и обрезков труб. И квартире уже две комнаты отняла, балкон, гардеробную и чулан. Я не выдержал и велел ей остановиться, сказал, что в спальню и туалет не пущу. А она обиделась и ушла новую жизнь начинать.

    — Правильно сделала. Зануда ты. Надо было новую квартиру купить или большой сарай ей построить.

    — Да не додумался сначала, теперь уж жалею… — Стивен замолчал. – Она маленькая, упорная, обидчивая и тщеславная. А я болван.

    

 

    ***

 

    Роса уже начинала высыхать, время, по мнению особо усердных работников, близилось к полдню и заслуженному обеду, а Стивен все еще сладко отсыпался после сытного ужина. Возмущенный его беззаботностью и изнывающий от безделья Тэд решил спуститься к реке и наловить чего-нибудь из живности. Как бы ни был уверен Стивен в своем обаянии и неотразимости, Тэд знал, что рано или поздно они наткнутся на целое село жлобов, жадин и глупых трудяг, для которых любой человек без работы и денег дармоед, жулик и лентяй. Поэтому он бережно сложил драгоценную футболку, запахнулся в облезлую куртку и позаимствовал на кухне сито и пару глиняных горшков.

    Кроме рыбки, которую можно бы было насадить на веточку и, помахивая в такт ходьбе, сушить по дороге, его интересовало и другое. Пиявки, раки, жабы и, если повезет, норные угри — лишними не будут. Если вместе с припасенными в кармашках специями и сушеными травками — лекарское и аптекарское дело, если с надежным напарником — то легкое мошенничество. На ярмарках знахарей хорошо принимают… Правда, в том, что ему удастся уговорить Стивена проглотить жабу, отыграть часок-другой на публике с хватанием за живот, выпучиванием глаз и с пеной изо рта, Тэд изрядно сомневался, но они еще и одну дорогу до конца не прошли. Вчера уперлись в море — выпили янтарного медовика с видом на темнеющую синеву, пожалели, что нельзя полюбоваться закатом, и повернули обратно. Вопреки всему жизненному опыту Тэда («Как же можно, нас еще с того раза помнят, нельзя же так наглеть, сейчас бока намнут, больше вообще никогда по этой дороге пройти не сможем»), Стивен пошел к той же самой матроне, у которой они столовались пять дней назад, и был принят почти как ближний и горячо любимый родственник.

    Но это вчера — а если потом попадется вреднючий небритый боров с убеждениями о пользе труда и вреде бродяжничества?

    При мысли о небритом борове Тэд невольно прикоснулся к гладкому подбородку — вот где чудеса творились. Кожа не зудела, не чесалась и не саднила, а сам он не казался себе голым и беззащитным, сбритая щетина меняла внешность не хуже бороды, усов или баков.

    А в кармане бултыхался один из баллончиков с пеной, о которой — единственная возможная тема многочасового разговора со Стивеном — Тэд теперь знал все. Ну, или почти все. Кроме того, не является ли она хорошей приманкой для водных тварей. Тошнотворно-горькая на вкус, белая шапка выглядела сладкой и привлекательной.

    Первая попавшаяся лягушка то ли казалось слепой, то ли являлась убежденной мухоедкой, поэтому от белой шапки отвернулась. Следующая отважно прыгнула в середину, но, накрывшись пузырьками с головой, впала в безумную панику, заметалась, уже даже будучи пойманной в сито, продолжала биться и истошно квакать, выделять буроватую слизь с запахом квашеного чеснока и переворачиваться на спину. Вытряхнув психичку в реку, Тэд с омерзением попытался оттереть сито от смеси загустевшего мыла и лягушачьего секрета, слабо преуспел в этом и с тихим ругательством окунул сито в прозрачную воду.

    — Всплыви рыбка, морская и приморская, кверху брюшком, — пробормотал Тэд и замахнулся на толстую серую птицу, с интересом наблюдающую за его действиями. — Кыш, кыш! Смеяться еще тут надумала…

    Птица зачерпнула клювом из облачка поднявшейся мути и неопределенно крякнула.

    Тэд призадумался. Сколько он ни путешествовал по экзотическим и не очень местам, толком научиться отличать домашнюю птицу от дикой не сумел. В этом мире, насколько он помнил, разводили куриц (в воду не лезут, на голове хохолок), гномьих страусов (почти такие же, как и дикие, но на кривых по-карличьи ножках) и почтовых голубей (дорогие, деньги берут даже за «погляд», чего уж говорить о стоимости услуг с их использованием). Клуша, сидевшая напротив, на всех этих полезных птиц не походила: пухлая, с тонкой шеей-крючком, маленькой головой и острым клювом, она ходила по мелководью, собирая всякий мусор. Упитанная — значит, либо домашняя, либо лето удалось урожайным. Непуганная — либо привыкла к хозяину, либо просто любопытная дура. Серая с маленькими темными окаемочками на перышках… Значит. Ну, значит, дикая, чего тут дальше гадать?

    Тэд, осторожно нащупал в кармане бечевку, предназначенную для нанизывания улова, не глядя скрутил ловчую петлю и сделал шаг по направлению к птице. Та склонила голову набок и с негромким клёкотом щелкнула клювом. Тэд выбросил вперед руку с петлей и без особого труда зацепил добычу.

    — Тихонечко, вот та-а-ак, иди сюда… — он потащил птицу к себе, удивляясь немалому весу и сопротивлению — лапы упорно цеплялись за дно и водоросли.

    Сито пришло бросить. Отступал медленно — рывком можно переломить шею, а птичку хотелось взять пока живой, до завтрашнего вечера ужин не понадобится, хозяйка явно надает с собой в дорогу пирожков… Румяных, блестящих, с корочкой. Тогда были с кашей и вареными яйцами, а сейчас обещала и с грибочками, и печеночкой.

    Крепкая рука схватила его за шиворот и опрокинула на спину.

    — Ах ты, гад! А ну пусти журавлика!

    Тэд захрипел и попытался отбиться. Бечевку он выпустил, но сам свободы не получил: смуглый верзила с прищуренными от гнева глазами скалился на него щербатым ртом, собираясь не то разорвать, не то разгрызть.

    — Все-все, ошибся я!

    — Не знал, да, что я его одного его не оставляю? Украсть хотел? Продать?

    Тэд рванулся, уворачиваясь от летящего прямо в переносицу кулака. Ткань затрещала. Он выскользнул из куртки, оставляя ее в руках у гиганта. Впрочем, теперь, когда Тэд стоял на ногах, габариты детины не казались столь внушительными. Тэд попытался оправдаться:

    — Я не знал, что он домашний, прошу прощения, я есть хотел, думал…

    Верзила опешил и на секунду приложил левую руку к правой стороне груди.

    — Моего журавлика? Как куреныша на суп?! — взревел он и бросился вперед. Тэд, ухваченный тисками за голову и клещами за горло, подумал, что Стивену придется путешествовать одному.

    Жизнь, оказывается, промелькнуть перед глазами не собиралась. Хотелось заключить пари, что произойдет с головой: оторвется или черепушка треснет? Хотелось вернуться на постоялый двор и присоединиться к позднему завтраку Стивена. Хотелось никогда-никогда не встречаться с тем жирным водным индюком, который когда-то, до откорма, мог называться журавлем…

    И хотелось жить.

    Стивен призадумался, а что осталось у него в руках? В кулаке оставался баллон с пеной, видимо, выпавший из кармана и схваченный, потому как надо ж за что-то хвататься.

    Тед направил струю в глаза гиганту и нажал на крышку.

    Пена, подогретая на солнышке и взболтанная перед употреблением, пошла хорошо. Широко и густо.

    Залепила и глаза, и нос, и рот, и, похоже, что и уши.

    Всхрипнув, гигант разжал пальцы, и Тэд грохнулся на землю.

    Даже временно ослепленный, гигант с ревом попытался поймать его еще раз, размахивал растопыренными руками, неловко прихрамывая, клялся стереть в порошок и балансировал на краю спуска к речке.

    Прикинув, что пнуть его в спину и столкнуть в речку все равно не получится — тяжелый, негодяй, — Тэд на всякий случай извинился и поспешил скрыться.

    — Не вздумайте шагать вперед, там речка! — крикнул он и побежал прочь от опасного места.

    

 

    ***

 

    — Идиот. Идиот. Идиот, — только и мог сказать Стивен.

    — Да. Да. Да! — Тэд отчаянно стукнул кулаком по столу. Заботливая хозяйка, с обожанием заглядываясь на обоих, отвела им уютный столик в полутемном уголке трактира: и остальных посетителей видно, и вход, и кусок улицы… — Прошу тебя, заканчивай с курицей, б-р-р, как можно есть птицу, я теперь никогда и ни за что, и бежим отсюда!

    — Я косточки хотел обглодать, — смущенно признался Стивен и развел руками.

    — Он сейчас ка-ак умоется… И, сам-то вряд ли пойдет, хромой он, то ли такой с рождения то ли раненый, но послать кого-нибудь быстро сообразит.

    — Идиот.

    — Не, он, хоть и староват, но не еще крепкий и в разуме!

    — Ты идиот.

    — Да знаю.

    Тэд расстроенно заморгал.

    — Не плачь.

    — И не собирался. Просто как подумал… Только все наладилось, дело на пару лет нашлось, а тут на тебе…

    — Не буду я ходить пару лет, не надейся, мы о моей женушке гораздо раньше услышим, — гордо произнес Стивен, принимаясь за поджаристое крылышко, исходящее полупрозрачным золотистым соком.

    — Эх, раз ты не со мной, побежал-ка я один. — Тэд встал и с щенячьей надеждой посмотрел на Стивена. — Не идешь?

    — Сядь, — махнул рукой тот. — Сядь и перестань дурить. Если он — воин…

    — Да!

    — Если велика вероятность, что это участник войны с болотниками…

    — Да! Да! Он так руку приложил, будто благословлял себя на мое убийство, или вроде как разрешения у короля спрашивал…

    — Но броша на нем не было?

    — Нет, его невозможно не заметить, броша не было, но жест…

    — Значит, помощь ему окажут и погоню на тебя снарядят. Обе дороги, и северную, и южную, перекроют. Лесом не продерешься, у речки, будь уверен, поставят кого-то. И в соседние городки сообщат. Далеко не убежишь.

    — Я дурак.

    — Идиот.

    Тэд сел обратно и взял крылышко.

    — Сейчас они и сюда придут…

    — Здесь-то пока нестрашно. Ты чистенький, умытенький, переодетый — стражники тебя не тронут, а сам он наверняка не по кабакам пойдет, а по дороге. Потом уже, когда начнут про новеньких и бродяг спрашивать, выйдут на нас… А может, и не выйдут. Мы здесь второй раз, почти свои.

    Тэд расправился с крылышком и с жадностью посмотрел на последнее.

    — Это тоже ненадолго.

    — Да, на денек, не больше. Забирай-забирай, я один почти все блюдо уговорил… Да не трясись, я тебе скажу, что делать.

    Тэд оживился и, немедленно воспользовавшись предложением, впился зубами в крыло. Убедившись, что рот собеседника занят и быстрых и громких возражений не последует, Стивен продолжил:

    — Ты пойдешь к нему. Сам. Сейчас же, после еды. Захватишь с собой вино и брош. Повинишься. Скажешь, что ты дурак и идиот. И отдашь брош. Это — его игрушка и амулет.

    — Не могу…

    — А ты виновато смотри прямо в глаза и извиняйся… Дальше легче будет.

    — Да не могу я отдать брош! Это ж мое будущее!

    — Это твоя тюрьма и… Что у них тут с ворами и драчунами делают? Ссылка? Казнь?

    — Рудники далеко на юге… Но что я, вообще голым останусь?

    — Почему — голым? Я тебе футболку подарил. Знаешь, во сколько она мне обошлась? А за куртёхой на берег вернешься.

    — Ну… А… Нет.

    Стивен пожал плечами:

    — Надо заставить себя сделать это. Что-то там внутри преступить…

    Тэд примолк, но к вину своему не притронулся, отставил кувшин полным, даже прикрыл салфеткой, чтобы не нагревался.

    Стивен спокойно запивал курицу.

    — А ты смог бы что-то в себе «преступить»? — спросил вдруг Тэд.

    — Если жена ко мне вернется, мне придется «преступать» в себе. И не «что-то», а «много что».

    — А сейчас? До ее возвращения? Вот представь — ты что-то изменишь в себе, а она сразу найдется?

    — Связи никакой… Стоп. Ты на что намекаешь?

    — Пошли к этому чудику вместе, а? Я ему брош верну, а ты помощь по хозяйству предложишь? Дворик там подметешь, корову подоишь, дров наколешь, воды принесешь…

    — Журавля выгуляю и пятки ему почешу, ага. Прямо вот взял и пошел.

    — Но это такая малость… Подумай, ведь тебе придется ковыряться в себе и подстраиваться под жену годы и годы?

    — Ужас.

    — Ну?

    Стивен промокнул губы салфеткой и посмотрел на часы.

    — Не сразу же после еды, давай хоть передохнем…

    — Сейчас. Потом уже дело к вечеру будет, и ты разленишься, и я испугаюсь.

 

    

    ***

 

    Воин открыл им ворота сам. Хмуро оглядел с ног до головы и презрительно почесал щеку:

    — Пришел, значит.

    Мохнатый пес со слюнявой пастью стоял возле той ноги, на которую прихрамывал хозяин, и тот не то почесывал собаку за ухом, не то опирался на нее.

    Покосившись на существо, размером превосходящее трехлетнего медведя (а Стивен в жизни видел всего одного медведя, в зверинце, куда забрел недавно от желания побыть поближе к людям), молодой президент компании-производителя товаров для здоровья человека, лекарственных средств и медицинского оборудования выдвинул вперед Тэда и произнес за него:

    — Вот этот дурак вам кое-чего сказать хочет.

    — Если б он только говорил, а руками не трогал… — буркнул воин.

    — Я принес вам ваш… Вы же когда-то потеряли? — зажмурившись, но под сжатыми веками по-прежнему храбро не отводя взгляд, Тэд протянул брош с танцующим журавлем.

    — Ого! — прошептал воин, впившись взглядом в птицу и в почтении прикладывая левую руку с двойным кукишем к правой стороне груди.

    

 

    ***

 

    — Ой не могу-у-у-у… — завывал Кристер Одноногий, в изнеможении похлопывая толстой кружкой по дубовому столу. «Ягодный компот», принесенный из таверны, давно закончился, и он предложил «работникам» настоящий напиток на полевых травах. — В прошлый раз стены моего двора такое смешное зрелище могли наблюдать аж тридцать четыре года назад, когда я получил протез и научился ходить заново. И кури разбегались, и корова галопом скакала, кидаясь в меня ведрами, и в колодце почти тонул, и теплицу чуть не разнес… А уж грязюки развел! Жалко, сам себя со стороны не видел, только сегодня удалось. Но вы… Так я бы и не додумался. Вот ты, беленький с лысинкой, — он ткнул пальцем в Стивена, — не слышал, что к корове подходить надо сбоку, кормушке спереди, а к граблям — сзади? Как можно было дважды на одни зубья попасть?

    Стивен хмыкнул и довольно оглядел покрасневшие руки. Неужели завтра у него будут мозоли? Сюрная ситуация в сюрном мире. Стивен Уайзен и молот, Стивен Уайзен и вилы для навоза… кому бы сказать…

    — А ты, тощий? Как тебя птички не затоптали, особенно Журик!

    Мерзкий журавль был мстительной тварью: и ноги Тэда ниже колена, и руки от кисти до локтя к вечеру покрылись десятками синяков от щипков и тычков острым клювом.

    — Ох, чуть пузень не надорвал…

    Чтобы чуть развлечь одинокого воина, Тэд со смешками с корченьем рож рассказал ему о сбежавшей жене Стивена, и история эта вызвала новый приступ хохота у хозяина.

    — Да, завидую тебе, парень, — отсмеявшись, сказал он. — Девки с норовом, не с придурью, а именно с норовом, нынче редкость. Найдешь — больше не теряй. По нашей дороге до центра можешь точно не ходить, нет здесь такой. Чем дальше, тем глуше, дыра за дырой. Я когда-то хотел там поселиться, но заплесневел от скуки и начал ближе к морю перебираться. Если твоя звезда туда и попала, то давно уж сбежала. А если б осталась, слухи о чудачке давно б дошли. Нет там никого… Дуйте по веревочному мосту на следующую дорогу, там и к первой столице ближе, и к морю выход красивый, с пляжем и прочей природой, и вдоль Лаукодона-реки гулять приятнее: деревья высажены с двух сторон, ветерок водой с реки дует, ни пыли, ни жара нет, предыдущая королева для себя велела путь «на воды» заложить. Водопад посмотрите, пастбищами с оленями полюбуетесь.

    — Уже хочу, — мечтательно протянул Тэд. — От королевских оленей и до королевских журавлей недалеко…

    — Есть и такие, — серьезно кивнул Кристер. — Ручные, совсем близко подходят. А ты руки свяжи за спиной, или вон, к кузнецу зайдем, попросим кандалы организовать, вдруг без приключений обойдешься!

    Тэд покраснел, и теперь уже пришла очередь Стивена переводить разговор.

    — А ногу вы… Тогда же, с болотниками?

    — Угу. Проклятые, подлые твари. Отравленные копья, ловушки и капканы, заманивание в трясину и нападение ночью… Причем их никто не трогал, на старой карте у нас болота обозначены были как иноземелье. Но они нам то истоки вод портили, то с вылазками бандитскими нападали… Наши граничные лагеря несколько раз только журавлями и спасались.

    — Натренировали распознавать врагов и ночью подавать сигнал? — с пониманием спросил Стивен.

    — Тренировать? Глупых птиц? — удивился Кристер.

    Стивен чуть не поперхнулся и скормил домашнему журавлю кусок ветчины из захваченного в таверне бутерброда…

    — Но как они отличали своих от чужих? Или просто чутко спали?

    — Да они дрыхнут почище сурков! — заржал хозяин, хлопая Себя по коленке. — Нет! Болотники перед атакой смазывают свою кожу смесью перепревшей подсушенной тины и сока водяных лилий: отпугивают насекомых и ядовитых змей, чтобы можно было подкрадываться, выставив из воды только лицо. А у журавлей подсушенная тина — конец лета, птенцы подросли, можно заново любить друг друга. Вот они как этот запах чувствуют, начинают танцевать, танцевать… Если не привязывать, всю палатку разнесут, все кружки опрокинут…

    Он умиленно потер сухие глаза и нахмурился.

    — Спать я, что ли, хочу? Подустал, видимо.

    Тэд со Стивеном поспешно распрощались с ним и заверили, что на постоялом дворе их ждут роскошные комнаты.

    — Ага, валите, — сказал Кристер. — Хорошие вы ребята, пусть и дураки.

    Он положил перед собой брош и с восхищением потрогал его кончиком пальца.

    — Хорош, зараза! Первая степень… Мне до такого нога дослужиться не дала, я домой досрочно вернулся.

    Стивен остановился на пороге.

    — Так он не ваш?

    — Братана моего старшего, — кивнул Кристер. — Он игрок заядлый, чтоб жену с детьми без гроша не оставить, на старости лет вообще из дома ушел, где-то бродит до сих пор. А брош я им отдам, теперь им и почести с деньгами положены будут.

    — Но где тогда ваш?

    Кристер хмыкнул.

    — Спрятан. Я его по праздникам надеваю, чтоб девки поглазели да ребятня попросилась рядом посидеть.

    — Но… Эта грязь… Корова, утки… — Тэд стоял во дворе и с отчаяньем пригляделся к тому беспорядку, что успел завестись во время их затянувшегося ужина. — Где же дворец или замок с прислугой.

    Кристер погрозил ему пальцем:

    — Не серди меня второй раз за день, парень! Я же не учу тебя и твоего друга, как кому из вас жить, а?

    

 

    ***

 

    Веревочный мост, вопреки ожиданиям, был пуст от отчаянных подростков. Зато Королевская дорога оказалась именно такой, какой ее описывали: удобная, широкая, тенистая, с красотами и «видами».

    В один-единственный городок у самого устья Тэд со Стивеном идти поленились: жара, отдыхающие, мирное течение… Вряд ли Великую Художницу занесло в этот очаг безделья. Сами-то они как раз не отказались бы от недельки на пляже, но раз уже решили «преступать» и «изменять в себе» — в добрый путь.

    Олени рыжими пятнами перемещались параллельно дороге — то ли изучали путников, то ли вместе со Стивеном дразнили Тэда.

    — Какой окорок, а? У-у-у… Не захватишь с собой? Ну хоть ножки и хвосты на холодец возьми!

    — Ну тебя…

    Тэд мрачнел и отворачивался.

    Для любования рекой, особенно водопадом, предназначались специальные площадки: оплетенные изгородью, с утоптанной серединкой, с пеньками для отдыха, коновязью и навесом для карет, с огороженными тропинками к самому берегу, с многочисленными трактирчиками и харчевнями, прячущимися в зелени и построенными на открытом месте.

    — Жаль, что нам надо торопиться, — страдал Тэд, разглядывая неспешную реку милях в двух выше водопада. Они сидели на скамейке и бросали в воду шкурки от вяленой рыбы, благодушно подаренной им пятью веселыми рыбаками из кареты, подозрительной не только блестящим гербом, но и охраной из двух дюжин вооруженных до зубов всадников.

    — Да, — согласился Стивен, рассматривая на просвет рыбьи ребрышки. — Вот так и проходит жизнь, в суете и бесконечных метаниях.

    У следующей излучины была не просто площадка, а деревенька с аккуратными домиками.

    Угощаясь струганной олениной в хлебном мякише, Тед со Стивеном отметились на смотровой площадке и вернулись на дорогу.

    Легкий смешок заставил их обернуться. Из-за калитки выглядывала одна из давешних девушек с ярмарки.  Та, что с кошками

    — Не останавливаемся, — строго сказал Стивен, отметив про себя, что забор скоро кончится и девушка останется позади.

    Почти свернув голову назад, Тэд согласно промычал что-то типа: «иду-иду».

    — Да чем она тебя так приворожила?

    — Большими… глазами, — Тэд сглотнул слюну.

    Глаз Стивен не запомнил, вроде среди подруг выделялась она другими частями тела. Пришлось тоже обернуться – что там за глаза такие?

    Девушка опасно балансировала, стоя на заборе в полный рост. И длинная юбка, и расстояние не могли скрыть главного: формы у девушки были и сверху, и снизу. А также у нее были стройный стан и длинные ноги.

     Девушка махала им вслед.

    — Понятно дело, ты у них у всех теперь первый парень. Не вздумай отвечать ей, — зашипел Стивен. — Вспомни о журавле.

    — Интересно, как она танцует? — ляпнул Тэд и помахал девушке.

    Та аж подпрыгнула и то ли протянула руки вперед, то ли решила пойти к нему по воздуху, но не удержалась и полетела вперед — на отвесный берег, где уцепиться можно было только за деревья наверху, у самой дороги.

    — Вот ведь! — буркнул Стивен, бросаясь за Тэдом, уже катящимся вниз наперерез девушке. — Конец и моей куртке, и его обновке, — только и успел осознать и произнести Стивен.

 

    ***

 

    Девушку они спасли — Тэд ухватил ее у самой кромки. Обмен любезностями не заставил себя ждать, и подоспевший Стивен понял, что говорить о времени и торопить приятеля уже бесполезно.

    Он сел на кочку, покусывая травинку и разглядывая лягушек, а Тэд чуть ли не сам исполнял тот самый журавлиный танец. Очаровывать девушку дальше было уже некуда, но он все никак не мог остановиться.

    И допрыгался до того, что кусок подмытой течением почвы отломился вместе с танцором — мгновенно вскочивший на ноги Стивен успел увидеть только уносящуюся к середине реки недоумевающую и растерянную голову.

    Он нырнул следом, снова понимая, что догнать Тэда до водопада не успевает.

 

    

    ***

 

    Вверху звезды, а в легких вода. За радужным зеркалом водяной стены смеется полуденное солнце, а тысячи острых капелек впиваются больнее придонных камешков. Вода — не снег, верх там, где светлее.

    Странно, что ноги целы, но понятно, почему они не носят.

    Вот так, на четвереньках, уже попроще. Можно поискать берег — там вон виден высокий, с Королевским трактом.

    А здесь что?

    Здесь тоже стена, только из мокрого песка и какая-то неровная.

    Если сощуриться, то бугры и выступы на ней на что-то похоже, только вблизи сообразить трудно. Наверное, смотреть на эту стену надо из кареты, с обрыва. Должно быть, красиво. Портреты, что ль, какие?

    Или нет, вот тут, снизу, что-то округлое, похоже на лошадиное копыто. Конные портреты, вот как это называется. Наверное, все королевское семейство, король с женой и пятью сыновьями и его младший брат с женой, с пятью сыновьями и их женами… Интересно, те веселые пацаны с рыбкой, были холостыми наследниками или женатыми консортами?

    — Эта… Тьфу… Тьфу — это не тебе. Эта… Вот это — это оно? — прохрипел откашливающийся и отфыркивающийся Тэд, присевший в песок рядом.

    Мягкие волны накатывались на них, щекоча колени и пятки.

    — Оно, оно. То есть, она. Больше такое никто сделать не додумается.

    — Ну и… — Тэд откинулся назад, запрокинул голову и оглядел всю десятиярдовую композицию критическим взглядом. — Чем ты недоволен, я не понимаю? Очень даже и красиво.

    — Тебя тоже поздравляю с возвращением с того света, — проворчал Стивен, с трудом, но все-таки вставая. — Мне сейчас и конъюнктурная скульптохрень красива, и овсянка пикантна. Пойду-ка я вон к тем полосатым шатрам. Теперь, наверное, знаю, что и как ей сказать.

    — Ага, валяй, удачи! — Тэд тоже встал и побрел к противоположному берегу, сосредоточенно выбирая песчаные отмели, чтобы не быть сбитым с ног.

    — Эй! — окликнул его Стивен. — Тебя где потом искать-то? Или сам к кабине подойдешь? Я из дома два билета оплачу, и жене, и тебе.

    Тэд остановился и лениво отмахнулся:

    — Не стоит, дружище. Сейчас чуток твоя футболка на мне подсохнет и я вновь стану неотразимым. А она быстро подсохнет, раньше, чем я к своей красавице дойду.

    Стивен пожал плечами и продолжил путь, с каждым шагом обретая твердость походки и стойкость духа.

    — Давай-давай, — тихо улыбнулся он себе под нос, — моей пены, что ты упёр, хватит на пару месяцев. Надеюсь, сумеешь воспользоваться неотразимостью без глупостей.

 

           

Сайт создан в системе uCoz