Злая беседа на ночь

Смеркалось. Таня мельком взглянула за окно: тепло и красиво. Осень, золото на одиноких деревцах, трогательно оголяются веточки, холодный горный ветер налетает из-за угла, безжалостно их треплет, выкручивает, словно пытается причинить боль. На узеньких улочках ни одного прохожего. В соседних окошках, до которых при желании можно дотянуться шваброй, приветливо горят огоньки.

— Потом налюбуешься, — прервал ее муж. — Ужин! Ужин!

Татьяна с трудом заставила себя повернуться к плите. После утомительного рабочего дня, счетов, договоров, цифр и лиц клиентов ей хотелось дать своим глазам отдохнуть. Кусочек города, кусочек леса, кусочек гор, совсем маленький кусочек неба... Сковорода с готовыми котлетами к приятным зрелищам не относилась. А для Валеры — наоборот. Две, а лучше три или четыре котлеты, побольше картофеля, соус поострей, чтобы скрасить вкус полуфабрикатов, да еще бы вилку к этому всему. Желательно.

Себе Татьяна тоже положила одну котлету. И четверть картофелины. Хотя холодает, на зиму глядя — можно и половинку.

К ужину прикоснуться она не успела. В дверь позвонили. Требовательно и сердито.

— И кого это там принесло, — гостеприимно пробормотал Валера, поспешно заглатывая половину порции.

Татьяна пожала плечами и медленно привстала.

— Никого не ждем...

— Да открывай. Я свое уже съел, никого не боюсь. — Валера миролюбиво откинулся на спинку стула. — Хотя добавки не останется... Слушай, а мы никого не заливали?

— Перестань. Никому мы ничего не сделали...

— Может быть, розыгрыш? Или продавцы мелкокалиберной фигни?

— Да спите вы там, что ли? — раздалось из-за двери. — Рановато еще. Хотя... Детей нет, забот нет, чем вам еще заниматься...

— Кто это?

Татьяна подкралась к двери и увидела в глазок невысокую женщину в натянутом на глаза берете.

— Как это, кто? Таня, не сопи уж в щелочку, открывай быстрее. У вас тут такой дубак, чуть нос не отморозила.

Татьяна ошеломленно распахнула дверь и отступила, пропуская в квартиру шуструю гостью с зонтиком и огромной коробкой на колесиках.

— Быстренько найди мне тапочки, у тебя есть с мехом? Валера, повесь шубку, не стой столбом.

Валера с интересом уставился на нее. Таня недоуменно и вопросительно посмотрела на мужа.

— Ну?

Под резкий окрик супруги зашевелились. Зонтику, шубе и сапогам нашлись удобные места, гостью проводили в ванную и выдали свежий кусок мыла и полотенце.

— Совсем другое дело, — сказала она, появляясь на кухне в кокетливом цветастом халатике. — А то я уже испугалась, что они тетю Дусю не узнали... Рты разинули и стоят. Признавайтесь, не узнали, что ли?

— Как... Как вас можно не узнать, тетя Дуся, — с сомнением прошелестела Таня, — вы такая видная..

— И запоминающаяся, — добавил Валера, стараясь обнаружить в чертах простоватого лица хоть один знакомый элемент. — Тетя Дуся, вас в любой толпе сразу видно будет.

— Вот-вот... Особенно после всего, что я для вас сделала!

— Ой, этого мы никогда не забудем! — быстро сказала Таня.

— Разве ж такое забывается!

— Да что вы, что вы, мы теперь вам так обязаны!

— Просто неудобно, сможем ли рассчитаться...

Тетя Дуся великодушно прервала их восторженные излияния и принюхалась к тарелке:

— Готовая еда, что ли? Совсем ты, Танька, обленилась тут. Понимаю, служба, но нельзя же так распускаться. Хоть изредка надо мужа баловать...

— Я картошку сварила...

Тетя Дуся грустно потыкала рассыпчатый масляный бок картофелины, презрительно отодвигая налипшие укропины.

— Сварила она... И соль класть не умеет, и варит наугад: поставит и уйдет. А картошка — сама варись...

— Я...

— Она...

— А ты тоже хорош. Не можешь нормальные овощи привезти снизу? Питаетесь тем, что в магазинах есть? Лентяи.

Переваренная и недосоленная картошка с недожаренными котлетами была торжественно запита чаем «из соломы с домашней пылью».

— Ничего. Пока я у вас побуду, немного к порядку привыкнете, дальше легче пойдет.

— А вы надолго? — поинтересовалась Таня.

— Я же только что приехала, а вы уже неприличные вопросы задаете, — добро-добро улыбнулась тетя Дуся. — Прогуляюсь немного по городу, посмотрю, что у вас дают, подожду, пока вы своим гостинцы соберете, — и обратно.

Таня с Валерой еле смогли удержаться от вздоха. Самый красивый осенний месяц оказался безнадежно испорчен. В единственной комнате поселится тетя Дуся со своими претензиями, а кроме простых забот еще потребует собирать подарки для всей родни из Нижнего города. Молодые люди приезжали к своим только в начале лета, накопив за зиму приличную сумму и приобретя для каждого члена семьи что-нибудь особенное, дорогое и нужное. Оставшиеся деньги они относили в банк и торжественно отсчитывали оставшиеся до покупки собственного домика годы: их оставалось совсем немного, пять или шесть. И можно будет не возвращаться в Верхний город, несколько кварталов маленьких домишек на вершине горы, с искусственно поддерживаемым климатом, магазинами-холодильниками, закрытыми переходами, зеленью в кадках и единственным ежемесячным сообщением: скрипучим открытым фуникулером.

Просто так в течение года они подарками с родней не обменивались. И те и другие родители понимали, что ребятам довольно тяжело. Поэтому за время краткого отпуска их старались получше откармливать, а от последующих трат по возможности отговаривать.

Где собиралась гулять тетушка Дуся — тоже оставалось загадкой. Обойти магазины и перещупать все товары можно было за два-три дня. Разве что она собирается перемерять все наряды или часами стоять на продуваемом балкончике с видом на горы?

— Ладно, пойду-ка я спать, — хрюкнула тетя Дуся, доедая последнюю конфету. — Ой, чуть не забыла... Вам же сестричка моя подарок передала.

Тетя Дуся резво вскочила и подбежала к своей коробке.

— А ну-ка, Валера, — подмогни!

Она развязала потрепанные веревки и откинула крышку. Валера заглянул внутрь, увидел компактно сложенные детали и удивленно присвистнул:

— Ничего себе! Конь-робот?

— Самый настоящий, — довольно улыбнулась тетя Дуся. — Она мне предлагала сразу на нем и ехать, а тут уж вам отдать, но я отказалась. Что же это за подарок такой, на котором старая бабка три дня ехала по бездорожью?

— Конь, — зачарованно прошептала Татьяна, не веря своим глазам. Она провела рукой по бруску, обтянутому шелковистой кожей, осторожно вынула его из коробки и передала мужу.

— Сейчас, минуточку... — Валера повертел две детали в руках, соединил их и защелкнул. — Новенький, легко собирается, не то что наши служебные клячи.

Татьяна тайком смахнула слезу умиления. Кони, точнее миниатюрные лошадки размером с осла, были единственным возможным средством передвижения по городу. Они легко справлялись с лестницами, ступенями, бордюрами и перепадами уровней, не требовали специального дорожного покрытия и проходили даже там, где настил был нарушен. Разумеется, речь шла не о живых животных, содержание которых в Верхнем городе строжайше запрещено. А о специально разработанных конях-роботах. Эта игрушка считалась достаточно дорогой и не особенно нужной: не можешь пройти — не надевай юбки и не носи шпильки. А из мужчин ими пользовались только самые хвастливые пижоны.

— Смотрите, ни одного зазора! — Валера постучал по круглому боку собранного корпуса. — Как цельный. А у нас на фирме ребята собирали дешевую модель — в щели отвертки проваливались.

— Темно-рыжий? — прочитала Таня масть на упаковке.

— Как раз под твои волосы, — ласково заметил Валера. — Представляешь? Ты сможешь надеть ту длинную синюю юбку...

— Темно-зеленую.

— Неважно. Видишь, я даже цвет забыл, так давно ты в ней никуда не выходила... Шикарно будешь смотреться.

— Я же не буду кататься одна? Завтра лучше ты поезжай на нем на работу. Ребята удавятся от зависти...

— Спасибо, любимая. — Валера присоединил к коню третью ногу и, придерживая накренившуюся тушу плечом, озабоченно заглянул в коробку. — Что-то я последней ноги не вижу. Танечка, посмотри, а?

Таня охотно запустила руки в коробку и пошарила в бумаге.

— Ничего.

Она еще раз просмотрела все отделения: выемки были под все четыре ноги. Но больше в коробке деталей не оставалось.

— И никуда не завалилась? — с надеждой уточнил Валера. — Я все так быстро на пол вывалил, не помню, сколько их было...

— Нет ее там, и не ищите, — раздалось из-за спины.

Тетя Дуся стояла, нахмурившись и поджав губы.

— А куда она делась?

— Ее и не было. Ну что вы на меня так смотрите? Зато он с уценкой в восемь с половиной раз шел. Разве плохо? Чего кривляетесь и морщитесь? Мама на последние деньги им подарок покупает, еле наскребает, сахар себе на зиму не купила...

— Ой, да зачем ему еще одна нога? Он же заводится и так? Валер, прислони его к стенке, сейчас включим...

— Точно. — Валера по-деловому включил пульт управления и начал настраивать каналы. — У нас в Нижнем собака без ноги бегала — хоть бы хны. Как стащит колбасу, не угонишься за ней... И знаете почему?

— Почему? — захлопала глазами Таня.

— Потому что у нее три ноги, а у человека две. Хы-хы-хы. Смотрите, теть Дусь, вот он и сам прекрасно балансирует.

Робот изумленно оглядел себя, посмотрел на круп справа, поморгал, будто сомневаясь в увиденном, и неловко проделал несколько шагов по коридору, привыкая к странному способу передвижения.

— Даже тряски особенной не будет, — улыбнулась Таня. — Большое спасибо за подарок.

Они одновременно чмокнули тетю Дусю с двух сторон в сморщенные щеки, прислонили коня к стене и выключили его.

— Так что мне передать?

— Замечательно!

— Спасибо!

— То, что нужно! И вовремя!

— Мы так давно мечтали...

— Хорошо. А то мне уже показалось, что вам снова не угодили. Все, пора спать. А то распрыгались тут на ночь, теперь ворочаться будете и уснуть мне не дадите.

Таня проводила тетю Дусю в комнату, разобрала ей диван и постелила новый комплект белья.

— Огромное спасибо!

— Хорошо, что о вас есть кому позаботиться, правда?

На кухне Валера нервно курил сигарету за сигаретой.

Татьяна тоже вытянула у него из пачки одну.

Валера раздраженно бросил окурок и достал из стенного шкафа раскладушку.

— Теперь будем здесь скрипеть, пока ей не наскучит гостить, — фыркнул он. — Брось сигарету, ты же не куришь.

— Я уже не знаю, может, и курю? Для экстравагантности? — Девушка закашлялась и нервно запила поганый привкус водой из чайника. — Лошадка о трёх ногах и девушка с сигаретой... Готовая картина.

— А ты юбку на правую сторону свесь, никто и не заметит. Теперь я понимаю, для чего тебе эта дорогущая тряпка. Ходить в ней нельзя, да и некуда, будешь на хромой лошадке балансировать.

— Тебе же нравилась эта юбка? Мы вместе покупали?

— Мне? Этот синий ужас?

— Темно-зеленый...

— Какая разница! Редкостная дрянь, но попробовал бы я ее не купить. Разоралась бы... А денег угрохали... Никаких мозгов. Как и у твоей мамы.

— Лучше быть скупердяйкой и жадиной, как твоя, да?

— Зато моя никогда в жизни не покупала барахла! И не купит!

— А моя никогда не позарится на дешевку, потому что всегда ищет подвох, вещи со скидкой просто так не продают! — в запале выкрикнула Татьяна и разбила чашку.

Валера бросил на пол тарелку из мойки и наступил на хрустящие осколки.

— Поэтому она купит фигню, поверив рекламе. Или позарится на любимый цвет. А качество — по барабану!

— Но это будет стоящая вещь! И она никогда не будет требовать за нее благодарности!

— Это моя мама никогда не дождется от тебя простого спасибо. А твоей мы только и делаем, что в ножки кланяемся за каждый засохший бутерброд и дежурные варежки к Новому году!

— Ах, тебе не нужны варежки? А когда пальцы мерзнут, ты по две пары надеваешь!

Татьяна смахнула на пол сковороду и добавила к ней половник.

От грохота Валера опешил, но не сдался и проявил смекалку: свалил подвесной релинг с ковшиками, джезвами и дуршлагами.

Но кухня была достаточно хорошо укомплектована. Когда железки закончились, в ход пошел фарфор и хрусталь.

А за посудой пришла очередь мебели и лампочек...

Перед окном молодые люди затормозили. Таня опустила швабру, а Валера разжал кулак. Окно выбивать было нельзя — в ближайшие дни обещали похолодание.

— Хочешь чаю? — спросила Таня.

— Да, налей мне в металлическую кружку, пожалуйста. А я пока печенье раскопаю.

Они более-менее прибрались под светом единственного уцелевшего бра и присели на край раскладушки.

— И чего ты так завелся, не пойму, — тихо сказала Таня, прихлебывая чай из кружки мужа.

— Не надо было трогать мою маму. Ее недостатки я и сам знаю. Нечего указывать на них вслух. Мне обидно.

— Я тронула твою маму? Да это ты ни с того ни с сего прицепился к моей!

— Я? К твоей маме? Я безумно обожаю тещу, и ты это знаешь. Иногда она, конечно, как учудит что-нибудь...

— Что, например?

— Вот скажи мне, зачем она купила нам хромого коня, а?

— Моя мама? Ты чего? Коня же нам купила твоя мама!

— С чего ты взяла?

Таня опешила и внимательно посмотрела на мужа:

— К нам приехала тетя Дуся и сказала, что коня дарит ее сестра. Но у моей мамы нет никакой сестры по имени Дуся! Есть Муся, Фекла, Фрося и Аделька.

— И что, эти благородные дамы никак не могут быть Дусями? Как там их полные имена?

— Нет. Ни одной Евдокии среди них нет. Значит к нам приехала твоя тетя. Сестра твоей мамы, — объяснила Таня, поглаживая Валеру по плечу.

— Мои бабушка с дедушкой — люди довольно строгих правил. Побочных детей у них нет. И среди их восьмерых официальных деток не затесалось ни одной тети Дуси, я тебя уверяю.

***

Таня подкралась к храпящей тетушке и бережно укрыла ее вторым одеялом.

— В детстве мне говорили, что горным феям иногда становится невообразимо одиноко и они начинают вытворять странные вещи. Как же мы сразу не сообразили, что сегодня четырнадцатое число, а фуникулер поднимается только пятнадцатого...