Знатный подарок

Если ворон в вышине,

дело, стало быть к войне.

Если дать ему кружить

значит, всем на фронт иттить.

Булат Окуджава

Не в обычаях королевы Аугусты было делать дорогие подарки, но к совершеннолетию сына она расщедрилась.

Замечательный вороной конь лаврезийских кровей, поджарый, но изящный, грациозный, но крепкий, ждал принца Максимуса поутру у входа во дворец. Оседланный, начищенный, причесанный и готовый служить хозяину.

Конюх Эд просто налюбоваться на коня не мог. Он даже не очень охотно отдал принцу поводья. Понятное дело, их высочество сразу же понесется в полях-лесах скакать, весь блеск сгонит да еще и репьев насажает.

Да принц и сам не спешил забрать подарок, все еще поверить не мог, что его властная матушка решила раскошелиться. Обычно она ограничивалась условными подарками, полагая, что сын и так ни в чём не нуждается.

А собственного коня у него не было никогда. Он пользовался лошадьми из конюшни «согласно целевому назначению», как было написано в многочисленных расписках. Для учебы верховой езде —  учебные пони, для охоты —  охотничьи метисы, для прогулки —  прогулочные верховые, на официальный выезд или в дальнюю поездку —  выносливые упряжные. Принцу ничего не возбранялось, главное —  придерживаться порядка. Взял игрушку —  распишись, что взял поиграть. И неважно, о чём речь —  о карете или о мече.

Максимус прекрасно понимал Аугусту. Королевством управлять нелегко, но если придерживаться правил и не нарушать дисциплину, то справиться можно. Именно поэтому он сам никогда ничего лишнего у матери не просил, учился прилежно и в неприятности не влипал, обещая вырасти в достойную смену.

Но лаврезийский конь, дитя степи и ветра, друг Солнца и Луны, брат вольным крапчатым —  редкое чудо для королевской конюшни. Верные до последней капли крови, служат они лишь одному хозяину, бегут наравне с полетом птицы, выносливы как закаленные в боях воины. Разводят их лаврезы, кочующие таинственные народы, изредка проходящие по территории королевства. Практичная королева никогда бы не отдала годовой доход целой провинции за подобную лошадь. Все предметы роскоши, находящиеся во дворце, принадлежали ее предкам и покойному мужу, на себя и сына она почти не тратилась. Минимум еды и приличных официальным случаям одежд. А подобный конь —  это как раз предмет роскоши, причём ранимый и подверженный болезням.

«И что на нее нашло? Не иначе как женить надумала...»

***

Чтобы не было войны,

надо ворона убить.

Чтобы ворона убить,

надо ружья зарядить.

Но недолго пришлось принцу наслаждаться дорогим подарком. Он успел лишь дать коню имя, пару раз прокатиться перед завтраком, да один разок полюбоваться закатом вместе со своим другом и партнером по тренировкам.

И до предполагаемой невесты тоже не доехал. Только получил от матери распоряжение отправляться в Бусинию, только расписался в гардеробной за дорожный, три гостевых и бальный наряды, только зашел в конюшню, чтобы лично оседлать прекрасного коня...

Так сразу и понял, что путешествие придется отменить.

В стойле явно кто-то был, всхрапывал и тяжело дышал, но над перегородкой не виднелась словно выточенная из базальта голова, не прядала ушами и не призывала хозяина выпустить поскорей из заточения...

«Мой конь болен? Отравлен?»

Максимус взволнованно распахнул створки и увидел, что его конь лежит на полу, по-кошачьи поджав под себя ноги.

И к сену не притронулся, и овес лежит со вечера...

А прекрасный Ворон лишь грустно смотрит куда-то перед собой.

Максимус бросился к нему, но замер на полпути, не разрешая себе, однако, прикасаться к дорогому другу. Ведь если конь отравлен, то и перчатки могут оказаться ненадежной защитой.

—  Что с тобой? Сейчас, я позову на помощь...

Ворон зарычал, блеснул узкими желтыми глазищами и предостерегающе лязгнул зубами.

Максимус недоуменно присмотрелся к нему. Лаврезийцы очень выносливы и необычайно резвы, но при этом они —  всего лишь лошади без всяких хищных замашек.

И такого хитрого безумия в глазах Ворона еще вчера не было...

—  Я тебя не узнаю, —  Максимус попятился к выходу, но покидать денник не спешил. Он был озадачен и ошарашен, но все еще надеялся, что введен в заблуждение игрой света и тени. —  А ты меня?

Ворон прижал острые уши к голове и зевнул, смешно растопыривая длинные усы.

—  Значит, узнаешь... Ты не будешь нападать?

Конь обижено заворчал и перевернулся на другой бок, вытягивая из-под себя одну из массивных когтистых лап.

—  Видно мне в кофе подмешали чего-то излишне тонизирующего, —  пробормотал принц. —  Непонятно что мерещится. Ты можешь встать?

Ворон охотно поднялся и потянулся, вытягивая поочередно передние и задние лапы, процарапывая в опилках на полу борозды и издавая противный скрежет при задевании стенок.

Максимус протер виски и показал на седло.

—  Мне кажется, что ты слегка нездоров, но нам пора. Придется снова надеть вот это...

Ворон презрительно хлестнул себя по бокам шипастым огромным хвостом и слегка приподнял у основания крылья. В узком стойле ему никак не удалось бы их расправить, но о размахе можно было судить и так. Как и о том, что никакое лошадиное седло поверх этих крыльев не натянуть.

—  Пожалуй, мне придется заказать для тебя новую сбрую, —  вздохнул принц. —  Но даже лучшие королевские шорники не управятся быстрее, чем за день. Боюсь, мое путешествие откладывается.

Он уже собрался покинуть денник, но вдруг, о чём-то вспомнив, вернулся.

—  Ты ведь так ничего и не съел. Хочешь, я отдам тебе свои дорожные запасы?

Ворон охотно принюхался и заурчал.

Максимус скормил ему свои бутерброды и откупорил, махнув рукой на раздумья, бутыль красного вина. От хлеба конь отказался. Он снова улегся, поджав под себя ноги, прикрыл веки и приготовился ждать.

Принц же направился в кожевенную мастерскую и заказал новый комплект. Мастер удивленно посмотрел на его руки, будто обнимающие гигантскую бочку, и пообещал до завтра изготовить седло в-о-о-т такого охвата, а также к нему узду без удил, но с заушным креплением и удлиненный повод.

Затем Максимус пошел на кухню и распорядился отнести его коню хороший кусок сырого мяса. Повар вежливо поинтересовался, нужны ли специи, и принц согласно закивал. Он не сомневался, что Ворон захочет мясо именно с шафраном и петрушкой, такое, как любит сам принц.

Затем он поднялся к себе и переоделся в повседневную одежду.

И лишь потом отправился с докладом к матери.

—  Ваше величество, —  спокойно произнес он, прорвавшись к ней на аудиенцию перед министром сельского хозяйства и послом из Королевства Левого Берега, —  мой конь превратился в дракона, поэтому я смогу отправиться в Бусинию лишь завтра...

—  Нам следует немедленно убить его, —  побледнела королева. —  Пошли к нему лучших лучников...

***

А как станем заряжать,

всем захочется стрелять...

Максимус проверил, плотно ли закрыты двери, отослал слуг и подошел к королеве поближе.

—  Мама, ну что вы, в самом деле? Какие лучники в конюшне? Толку с них!

—  Мясников! Живодеров! Охотников! Тайного королевского убийцу! —  по расширившимся зрачкам и срывающемуся голосу матери Максимус понял, что она испугана не на шутку.

—  Сомневаюсь, что они справятся с драконом. Мне показалось, что его шкура довольно крепкая.

—  Расстреляйте его из самых крупнокалиберных пушек! Сожгите конюшню, обложите его бочками с порохом... —  королеву трясло, а в глазах набухали огромные слезы.

Никогда еще принц не видел ее в подобном состоянии. Он недоуменно обнял мать и успокоительно похлопал ее по плечу.

—  Поймите же, что это невозможно. Мы сами можем пострадать.

—  Что же делать, что же делать, —  Аугуста обмякла в отчаянии и Максимус бережно посадил ее на трон.

—  А зачем нам что-то предпринимать? Подумаешь, произошли с Вороном кое-какие метаморфозы, но от этого он не перестал быть моим другом. И подарком от моей дорогой матушки, —  улыбнулся принц.

Но от этих простых и понятных слов королева неприлично разрыдалась в полный голос.

—  Что же я наделала, что же я наделала, —  всхлипывала она, не стесняясь сына, —  я нас всех погубила...

—  Но постойте, постойте! Я немного читал о драконах, да, они немного прожорливы, но не настолько, чтобы мы были не в состоянии прокормить его.

—  Да, сами по себе-то они, может быть и ничего, но предание...

—  Какое из них?

В королевстве было полно преданий. А также легенд, мифов и народных сказок. Одно время принц с удовольствием слушал их, даже записывал некоторые особенно оригинальные, но со временем наигрался и переключился на изучение серьезных наук.

—  Об опасности некоторых подарков, —  сквозь зубы процедила королева и попросила воды.

Судя по всему, Аугуста возвращалась от паники к ясному сознанию и потихонечку брала себя в руки.

—  Отменим назначенные встречи?

Королева кивнула и принц потихоньку отослал гостей в Большой зал немного подкрепиться.

—  Так что за легенда? —  небрежно спросил он.

—  О, она очень длинная, и я не помню ее дословно, но смысл в том, что родственные королевские подарки бывают очень опасными.

—  Это когда наследники дарят престарелым родителям книжки с ядовитыми картинками или посуду из опасных материалов?

Максимус старался шутить, по опыту зная, что в критических ситуациях именно умеренная ирония воспринимается его матерью наиболее легко.

—  Это когда наоборот, —  сердито передразнила его королева. —  Когда царственные родители дарят детям что-то невинное. А это что-то само собой превращается в нечто опасное. И заканчивается все очень плохо.

—  Насколько плохо?

—  Все гибнут.

—  Да, звучит как-то не очень весело. Просто все-все-все гибнут? —  усомнился принц.

—  И никого не остается, —  мрачно подытожила королева. —  Именно поэтому я никогда тебе ничего не дарила. Кубок для питья превращается в щит —  к войне. Одежда превращается в броню —  к войне. Меч становится по боевому заточен, с него опадают украшения, чтобы не мешались, —  к войне. Даже конь, как оказывается, ох... А я не удержалась, так хотелось, чтобы мой мальчик произвел на невесту хорошее впечатление.

—  Какая-то однобокая легенда, все к войне, —  пробормотал принц, —  даже в сонниках приводится несколько толкований. Не может быть, чтобы все было так примитивно.

—  Не веришь мне, обратись к придворному мудрецу, —  обиделась королева. —  Легенды никогда не врут.

—  Я не сомневаюсь в правдивости древних сказаний, но вы же сами только что сказали, что дословно не помните!

—  Я помню то, что «...если что-то превратится, то оно и пригодится». А где может пригодиться дракон? Только в бою!

Максим задумался. С легендами и в самом деле не шутят. Но у любой истории всегда было несколько концов, это он помнил еще со времен собирания сказок. В одной деревне говорили, что дракон съел принцессу, в другой —  что женился на ней, а в третьей —  что обесчестил и бросил. И всегда ему было непонятно, что для кого хуже.

—  Пойду-ка я и в самом деле к мудрецу, —  сказал принц. —  Посоветуюсь. А вы, матушка, отдыхайте и не берите пока в голову ерунды.

Королева величественно кивнула, но после этого как-то так жалобно спросила, что у принца сжалось сердце:

—  Ты его хоть хорошо запер?

—  Да разве это имеет значение? Я-то запер, но слабая щеколда, конечно, его не остановит. Не волнуйтесь. В вашей легенде же не сказано, что сам подарок представляет угрозу. Опасны последствия...

***

А уж как стрельба пойдет,

пуля дырочку найдет.

Мудрец Антоний выслушал принца почти с таким же испугом, как и королева. Смотреть на дракона он отказался категорически, сославшись на возможный вред пищеварению, зато легенду охотно рассказал.

Оказывается, она была одной из самый древних и, что самое интересное, имела документальные подтверждения. Для принца, который историей как раз и не увлекался, это оказалось хорошим щелчком по носу. Осознавать себя невеждой он не любил, поэтому наспех поведанный ему рассказ о трёх кровопролитных войнах и одном дворцовом перевороте выслушал внимательно. Звучало все это страшно. Но по-прежнему бессмысленно.

—  Я все равно не очень понимаю ключевые строки, —  вздохнул он. —  Есть в этом «пригодится» что-то бессмысленное.

—  Почему же? Как раз здесь никаких иносказаний не имеется. Магия —  штука сложная, просто так не проявляется. И если что-то произошло, значит, оно кому-то и для чего-то понадобится. Если пирожное превратилось в хлеб —  жди голодных времен.

Принц медленно мерил захламленную комнатушку Антония шагами.

—  Но голодные времена, это не обязательно война? Это может быть холодная зима после неудачных лета и осени?

—  Может быть и так, —  согласился мудрец. —  Но меч, щит и доспехи —  вещи, однозначно указывающие...

—  У меня не меч, —  оборвал его принц. —  У меня всего лишь ручной дракон. Послушный, доверчивый и ласковый. И я найду для него мирное занятие. А вы пока разыщите те старые документы. Хочется повнимательней прочитать, с чего именно начинались беды...

***

Ей не жалко никого,

ей попасть бы хоть в кого...

У принца были ровно сутки на то, чтобы найти решение. Опаздывать к невесте нежелательно. Оставлять дракона без присмотра —  тоже.

Да, он плохо знал историю, слабовато разбирался в интригах и политике. Не потому, что был разгильдяем и неучем, а потому, что пока не видел в этом никакой необходимости. В ближайшие лет этак двадцать королева правление отдавать не собиралась, и на учение, как считал принц, времени оставалось еще достаточно. Поэтому принц, старательно увиливая от излишних знаний, ограничился основными и посвятил свободное время любимым наукам.

А любил он алхимию, естествознание, географию. И еще он любил мечтать. О прекрасной деве, о полетах по небу, о процветании королевства —  обо всем сразу.

Поэтому одно из возможных решений пришло ему в голову почти сразу: он отправится к невесте верхом на драконе. И подарок материнский пригодится, и войны не будет. И приедет не то что вовремя, а даже заранее. Но оно показалось ему слишком простым, ненадежным, и принц продолжал думать.

А что если доставить невесте какой-нибудь скоропортящийся подарок? Такой, что нельзя доставить верхом на коне из-за долгого пути. Тогда получится, что пригодился именно дракон.

Принц зашел в оранжерею и присмотрелся к орхидеям. Прилично будет срезать парочку или нет? Или взять что-либо более скромное?

Он брел между грядками и нечаянно спугнул бабочку, невесть как вылупившуюся в искусно созданном тепле.

—  Насекомое, —  пробормотал принц, вспоминая что-то очень важное. – Мерзкое, вечно голодное насекомое, —  добавил он, наблюдая, как бабочка лакомится сладким нектаром. —  А зайду-ка я в подземелье к алхимикам...

***

Хоть в чужого, хоть в свово,

лишь бы всех до одного...

Во, и боле ничего...

Принц вылетел к принцессе на следующее утро. К брюху Ворона был привязан бочонок со специально разработанным ядом. Мгновенно действующим и легко смываемым водой. На Максимусе был плотный костюм, сапоги и перчатки из очень толстой кожи. Кроме того, для Ворона он припас плотную повязку на морду. А к бочке распорядился изготовить еще одно днище, все с мелкими дырочками.

Когда Максимус приземлился перед дворцом невесты —  все испуганно ахнули. Будущий тесть даже чуть не повелел немедленно расстрелять его, но довольно быстро узнал в подозрительном всаднике принца из соседского королевства.

А когда тот рассказал о том, какой подарок хочет преподнести, —  растрогался и чуть не прослезился.

Наскоро перекусив с дороги и угостив Ворона, принц вновь отправился в путь.

На этот раз над Бусинией, в ее окраинные земли.

Туда, где дожидались теплых деньков личинки саранчи.

Максим помнил, как ежегодно страдало соседнее королевство от этих неистребимых тварей. К ним с матушкой саранча почти не залетала, предпочитая продвигаться строго на север, но в Бусинии съедала почти треть посевов. Людскими силами уничтожить ее было почти невозможно. Мудрецы изобрели яд, способный убить их еще до вылупления, но попытки добраться до тварей оказались бессильными. Болота, кочки, дебри. Только начинали травить личинок с одной стороны —  взрослые паразиты уже взлетали с другой.

А он рассеял яд с воздуха. Быстро и легко. Они с Вороном даже дважды прочесали пространство над миллионами маленьких обжор.

И спокойно вернулись во дворец к невесте.

А девушка, кстати, была прехорошенькая и давно нравилась Максимусу.

***

Во, и боле ничего.

Во. И боле никого,

кроме ворона того:

стрельнуть некому в него.

Королева Аугуста трепетно переворачивала пожелтевшие страницы, ругая себя за то, что сама ни разу не пожелала посмотреть на них. Все ее знания шли от занятий с учителями и бесед с мудрецами, самой заходить в библиотеку было некогда.

Теперь же она с изумлением читала заказанную Максимусом подборку.

«Первая война с Этсией»: «Принц надел камзол. Камзол превратился в латы. Принц вызвал на дуэль своего друга, принца Этсии и убил его. Так началась...» А королеву учили, что этсы напали первыми...

«Весенняя осада»: «Принцу подарили меч, но тот вдруг стал боевым. Памятуя о легенде, он попытался уничтожить его, но погиб сам. Король повелел казнить свиту принца. Среди его ближайшего окружения был наследник племени лезаргов. Лезарги осаждали замок до тех пор, пока все его жители не погибли от голода...»

—  Что же было первым, —  горько спросила она у мудреца, —  шутки древней магии или наши суеверия?

—  Не знаю, —  сказал мудрец. Он давно был официальным королевским мудрецом, и у него тоже никогда не было времени заглянуть в старые летописи самому...

 

В рассказе использовано стихотворение Б. Окуджавы «Примета»