d009 Золотая лошадка

 

 

 

 

 Лошадь звали Злата, и была она, если верить документам, соловой масти и ахалтекинской породной группы. Мне, вообще-то, до позапрошлой недели было без разницы, какие у них есть породы, группы, классы и коммерческие названия расцветок. Правда, если для темно-серого автомобиля «мокрый асфальт» нормально, то и для грязно-желтого зверя словечко «буланый», наверное, нормально, но раньше я как-то в этом знании не нуждался... Лошадей видел, и в зоопарке, и на парадах на день города или королевской инаугурации, но относился к ним как к безделушке: вроде что-то нарядное такое, украшенное, звенит и танцует. Или марширует, или поклоны бьет.

 Не приглядывался, не приценивался, да и не задумывался.

 И потому письмо от Алекса меня несколько озадачило.

 «Привет, — здоровались со мной с экрана переснятые с листа бумаги рукописные буковки, — жду тебя к пятнадцатому на День Рождения, форма одежды свободная, цветы можешь не покупать, в качестве подарка привези лошадь, лучше золотистую или серебристую, какую достанешь, лишь бы настоящую, живую, деньги за доставку я верну. Очень надо».

 Поначалу я протер глаза и заказал себе кофе. Потом перечитал письмо, подумал немного и связался с багажным отделением космопорта.

 Консультация специалиста, несколько раз попросившего меня повторить суть проблемы, заставила немедленно отложить утренние газеты и приступить к действиям.

 Животных можно провозить только в специальном отсеке, билет покупать отдельно, тариф оплаты груза: стоимость провоза багажа, расчет — удвоенный вес плюс коэффициент один и три на каждый лишний килограмм сверх центнера, а лошадка, если верить доступным справочникам, тянет не меньше, чем на полтонны. И оформлять все можно только при наличии самой лошади, разрешения на вывоз и справок от ветеринара.

 «Лошади в космосе путешествуют редко, за мою практику такого не случалось, — веселилась девушка из службы перевозки багажа, — если вы решитесь на этот шаг, то я смогу проследить всю цепочку, выявить подводные камни и в следующий раз ответить более уверенно».

 До планетки, на которой засел Алекс, было максимум три дня полета с одной пересадкой, считая, что большую часть пути, включающую два гиперпрыжка, можно проделать на пузатом транспортнике, а потом уже, в пределах звездной системы, добираться на такси или дешевом рейсовике.

 С тех пор как Алекс поселился в своей дыре и поклялся просидеть там до тех пор, пока не кончатся честно заработанные миллионы, я с ним не виделся. Но адрес держал под рукой, на случай, если вдруг найдется повод, радостный или неприятный, когда старому другу понадобится мое присутствие.

 Мы с Алексом учились вместе, и в школе, и в университете, пятнадцать лет непрерывного общения сблизили нас настолько, что потом уже не было разницы, в какой точке Вселенной один из нас проживает, виделись ли мы два месяца назад, или с нашей встречи прошло три-четыре года.

 Я понимал Алекса с полуслова, он почти читал мои мысли. Если мы встречались, то действовали заодно, если кому-то из нас требовалась помощь, для второго не существовало расстояний.

 В какой-то момент дела Алекса пошли все лучше и лучше, добрались до неподвластного его разуму успеха, и он, испугавшись искушений, решил немного передохнуть. Приобрел материк на захудалой планетке и сказал, что в ближайшее время никуда дальше Звезды выбираться не будет («Четыре планеты с нормальной атмосферой, старина, комфорт, развитая инфраструктура, цветные моря и разнообразные развлечения, на меня пока хватит»).

 Я порадовался за него и пообещал заезжать на шашлычки, но мои собственные дела как-то так увлекли и затянули, что приезд пришлось отложить. Сначала на год, потом на два...

 А потом уже и я особо не рвался, и Алекс не настаивал — поболтать можно и на расстоянии, а отдыхать приходилось нечасто.

 Сколько же все-таки прошло лет? Пять? Шесть? Теперь я мог себе позволить побездельничать месяц-другой, и приглашение Алекса пришлось очень кстати.

 Я люблю Землю, со всеми ее отравленными заморочками и вредными здоровью недостатками, но это не значит, что не мечтаю проводить отпуск на свежем воздухе.

 Короче, если бы не дурацкая лошадь, я бы чувствовал себя счастливым. Заказал бы билеты и отправился к Алексу немедленно.

 Но лошадь...

 Ее еще требовалось купить. Оказалось, что золотых и серебряных лошадок не бывает, разве что мутанты на заказ, но Алекс просил настоящую, и мне пришлось выбирать между аристократической соловой, плебейской буланой и десятком вариантов светло-серых. Найденная в результате тощая кобылка с бесконечно длинным восточным именем, специально для неграмотного покупателя получившая симпатичную кличку «Златка», меня вполне устраивала.

 Животное это обошлось в приличную сумму, но хуже было другое. Процесс сбора бумаг, подтверждающих мою вменяемость, разборки со страховой, налоговой, таможней и паспортным контролем (а паспорт Златки выглядел всяко солиднее моего) оказались настолько утомительны, что я был готов написать Алексу все, что о нем думаю.

 Надо сказать, что просьба Алекса, хоть и оказалась необычной, ни на минуту не заставила усомниться в его трезвом уме и здравой памяти. Мой друг — заводной и эксцентричный, мог попросить лошадь для какой угодно цели, не исключая приготовления колбас (если ждал на праздник высокопоставленного гостя) или реализацию сценки из анекдота. Подобные инсценировки он обожал еще со старших классов школы. К примеру, старую шутку о двух ковбоях, один из которых помогает другому запихнуть в ванну дохлого мустанга. После вечера возни бедняга в недоумении спрашивает «Но зачем?», тогда первый отвечает:

 — Как зачем? Придут ко мне гости, захотят посетить ванную комнату и выскочат оттуда в ужасе: «А-а-а, Джо, у тебя в ванне мертвая лошадь!» А я холодно приподниму одну бровь и скажу: «Ну и что?»

 Златку мне было жаль, и я утешался тем, что в письме было сказано о живой лошади. Хотя... Если человек пишет пером на свитке дорогущего пергамента, он и лошадь купить не пожалеет ради шутки, и усыпить, чтобы гостей удивить. А живую просит только для того, чтобы сама дошла.

 У Златки были сливовые влажные глаза и белая чёлка.

 Перед кораблем меня попросили проверить груз и убедили... Что в багажном отделении это чудо загнется.

 Я заплатил капитану, грузчикам, стюардессам и уборщице, наспех выкупил каюту и перевел Злату туда.

 Пассажиры оказались добродушными, и мягко, по домашнему, заключили пари на тему Златкиного выживания к концу полета.

 Я переживал. Алекс просил живую лошадь, а гиперпрыжок — сложный трюк даже для человека с банальным насморком.

 Мы убрали из каюты все острые предметы, прикрепили по стенам и потолку подушки и одеяла и притянули Златку упаковочными ремнями к держателям коек.

 Я похлопал ее по шее (заводчик настоятельно не рекомендовал гладить ее: «Только шлепок она воспримет как ласку, а ваша щекотка ей оскорбительна») и пошел переживать.

 Фигово было так, что я даже в бар не пошел. Капитан попал в тоннель только со второй попытки, и мне пришлось лишний час бороться с тошнотой в болтанке и переживать за Злату.

 Утешали меня всем салоном: незнакомые девчонки хлюпали в платки и говорили, что лошадка — это хоть и старомодно, но так мило, и обещали угостить ее морковкой или яблоком, а я с благодарностью выслушивал их искреннюю заботу, тревожился за Златку и отгонял от себя ненужные подозрения.

 На Земле стоял октябрь, а всю ту жизнь, что мы с Алексом провели в одной реальности, его день рождения приходился на апрель.

 

 ***

 

 Прыжок прошел удачно, мы поаплодировали экипажу, и молодая леди в красном брючном костюме и миниатюрной шляпке вызвалась посмотреть со мной на Златку.

 С лошадью все оказалось в порядке. Она грызла кружевную салфетку и с нетерпением ожидала конца приключения.

 — Вы выходите возле Пятнадцатого Солнца? — вдруг спросила леди на обратном пути в салон, чем выдала свою непробиваемую принадлежность к высшим слоям общества, только люди, мнящие себя элитой и сливками, подменяют астрономические названия упрощенной аналоговой нумерацией.

 — Да, милочка, — я постарался кивнуть весело, но уважительно.

 — А номер планеты?

 Она не отставала, и мне почему-то показалось, что вопрос для нее важен.

 — Двойка.

 — На двойке всего один пригодный к жизни материк, — полуутвердительно-полувопросительно заметила она.

 — Да. — Тут уже я заинтересовался, не гостья ли она Алексу, тем более, что девчонка была как раз в его вкусе. — А вы, случаем, не к Алексею ли Серову направляетесь? Так хорошо разбираетесь в адресах системы...

 — О, нет! — засмеялась леди. — Думаю, сейчас мне путь в его дом заказан. Но вы правы, раньше я бывала не раз в его уютном замке.

 Я замолчал, предоставляя ей возможность прервать неприятный разговор, но девушка пояснила:

 — Мы с моей подругой Келли — актрисы гастролирующей труппы. Алексу, как вы знаете, скучно находиться в одиночестве, и за его хозяйством ухаживает добрая сотня людей. Чтобы и им было нескучно, он регулярно заказывает спектакли с доставкой в Большой зал.

 Я снова кивнул — узнаю моего друга, гулять так гулять.

 — И мы с Келли ему одновременно понравились, — девушка хлопнула ресницами и выпятила бюст, чтобы я не усомнился, а я и не собирался сомневаться, уж в чём-чём, а по девушкам с бюстом Алекс был большим специалистом.

 — И он предпочел...

 — Он долго выбирал. Пересмотрел весь репертуар, прокатился с нами на Тройку и Четверку, провел интеллектуальную викторину и...

 — ...и серию психологических текстов? — закончил я.

 — Не успел. Келли сказала, что этот наивный чудак ей симпатичен и попросила меня убраться с их глаз долой. Передайте ей привет, — тихо добавила девушка. — Я не видела ее уже четыре года, а раньше мы были хорошими подругами.

 

 

 ***

 

 «Значит, красотка с бюстом», — думал я, трясясь в продавленном кресле рейсового катера. Злата, с замотанной мордой и зашоренными глазами, болталась у стенки, то провисая на ремнях, то часто дыша, когда ей удавалось поджать пузо от подпружного ремня. Я почти физически ощущал, как ее передавливало, но мог только успокаивать ее словом и просить потерпеть.

 — Ты милая и хорошая золотая лошадка, которая путешествует между галактиками. Ты первая из лошадей в этом десятилетии, кто воспользовался услугами Космо-транс. Твоя родословная длиннее моей выписки с банковского счета, а твои оценки и не снились нам с Алексом, хоть мы всегда были пятерышниками. У тебя все будет хорошо, — говорил я, не совсем уверенный, что Алекс не попал под влияние таинственной Келли с большим бюстом.

 Больше всего я надеялся на то, что Алекс насмотрелся фильмов и всего лишь мечтает погарцевать перед красоткой в седле.

 Но тревожился.

 

 ***

 

 Алекс встречал меня на летном поле, размахивая шляпой. Точно, ковбой Джо!

 Несколько располневший, с обветренным лицом, залысинами и походкой вразвалочку, он обхватил меня и затряс как яблоньку:

 — Старина, ты успел! Как же я рад, что ты успел! Ты привез, да?

 — Я тоже рад тебя видеть, — ответил я, обнаружив, что красотка Келли таинственным образом повлияла на способности Алекса внятно выражать свои мысли и тактично относиться к друзьям.

 — О, смотреть на меня особо нечего, — он отмахнулся. — Где лошадь?

 Мы с пилотом отстегнули Злату и уговорили ее выпрыгнуть наружу.

 Алекс восхищенно зацокал языком, схватил ее за повод и потащил к воротам.

 — Ты приехал за несколько дней до основных празднеств, — смеялся Алекс, — но подарок, думаю, можно сделать сейчас, чего тянуть.

 — Так я вез лошадь не тебе? — только и сумел выговорить я.

 Алекс затормозил, хлопнул меня по плечу и заржал так громогласно, как настоящая лошадь, например, та же Злата, никогда бы себе не позволила.

 — Ну ты там заработался, до моего дня рождения еще полгода, да и до рождественских подарков еще рановато. Эй! — крикнул он. — А что нам дядя привез...

 «Дядя?» — мысленно возмутился я. — «Да я всего на четыре месяца старше! Почему дядя? Боится, что его красотка западет на меня?»

 Из ворот стилизованного под средневековье замка вышла невысокая женщина в джинсах и клетчатой рубашке и, одобрительно оглядев лошадь, кивнула мне.

 Без грамма косметики и с небрежно заколотыми волосами она мало походила на суперсоблазнительную актрису, но судя по хозяйскому жесту, которым Алекс обхватил ее то ли за талию, то ли ниже, эта как раз та самая Келли и была.

 Я хотел было сказать что-то вежливое, но не успел.

 Из ворот выкатился чумазый чертенок лет четырех с четырьмя косичками и в чернильного цвета юбочном комбинезончике.

 — Папа! — радостно закричал чертенок. — Ты все-таки купил мне на день рождения золотую лошадку?!