— Да что там полеты! — поддержал его Гарри. — Полет подразумевает выполнение задания с отрывом от земли, а одна юная леди до сих пор по команде «Вверх» уходит вместе со своей метлой под землю...

— Полеты — не главное в жизни, — пробурчала Гермиона. — Но они и зелья не могут сдать, и заклинания... Нет проблем только с трансфигурацией... И травологией...

— Возможно, дело не в первокурсниках, а в преподавателях, — заметил Рон, но Гермиона продолжала:

— Сразу после каникул займусь ими.

Рон притворно расширил глаза:

— А почему не сегодня? На каникулы мы начинаем разъезжаться только завтра, а сейчас всего лишь десять вечера... Ты вполне успеешь немного позаниматься с ними и объяснить их ошибки. Если, конечно, добудишься.

— Сегодня уже поздно, — решительно сказала Гермиона.

— Ты заболела! — хором воскликнули Рон и Гарри.

Девушка не стала их разубеждать, сгребла все свои записи в охапку и направилась в свою спальню. По ее нахмуренному лицу было видно, что волнует ее не только успеваемость первокурсников Гриффиндора.

— Жаль, что мы проведем каникулы порознь, — проворчал Рон, метко запуская коркой от сэндвича в террариум с росянкой Невилла. — Ты точно не хочешь приехать к нам?

Гарри улыбнулся и покачал головой.

— Погостить у вас я всегда хочу, но я пообещал Сириусу приехать к нему... То есть, вернуться домой на праздник. Он ждет. Ты же понимаешь, в этом ужасном доме... Да после всего, что случилось. Даже вспоминать не хочу.

— «Процесс психической реабилитации может затянуться» — процитировал Рон Гермиону. — Я понимаю, я так просто спросил. Я бы с удовольствием к вам присоединился, разумеется, примерив новый свитер... Но мама не поймет, она считает, что Сириус на кого угодно повлияет дурно.

— Понятно, — хмыкнул Гарри. — Ну что ж, тебе остается только позавидовать нашим холостяцким посиделкам. Мы немного выпьем, поколдуем, и куда-нибудь направимся погулять. Сириус находит мое воспитание э… запущенным в некотором роде.

Рон еще раз округлил глаза, на этот раз уже непритворно.

— Правда? Ну-ну, расскажешь...

После этих слов разговор явно не клеился и ребята, последовав примеру Гермионы, отправились в спальню. В гостиной оставалось еще несколько человек, в том числе и Невилл Лонгботтом, увлеченно составляющий план какого-то эксперимента над очередным чахлым растеньицем, и Дин Томас, под каким-то предлогом ковыряющийся в камине.

Поэтому они так и не узнали, что через полчаса после их ухода между Невиллом и Дином был серьезный мужской разговор, окончившийся крепким рукопожатием и одновременным их удалением в спальню мальчиков шестого курса. И тем более, они не узнали, что еще через полчаса в гостиную Гриффиндора осторожно пробрались Джинни Уизли и Лаванда Браун, бережно перемещая по воздуху свои свежеуложенные головки. Путь от ванной для старост, пароль от которой им сообщила Гермиона, прошел, к счастью незамеченным, но на пороге гостиной их постигло настоящее волшебное разочарование: ни одной особи мужского пола не наблюдалось. Девушкам оставалось только надеяться, что с таким трудом наведенная красота продержится хотя бы до завтрашнего утра.

*****

После завтрака Гермиона задержалась у Слизеринского стола и улыбнулась Драко. Он поспешно дожевал некий фрукт и присоединился к ней.

— До отправления Хогвартс-экспресса остается еще два часа, — заметила девушка. — Ты меня проводишь?

— Не только провожу, — осторожно заметил Драко ей на ухо. — Я тоже покидаю Хогвартс.

Гермиона ошарашено остановилась.

— Ты не остаешься в Школе на каникулы? — переспросила она. — Я правильно поняла?

Драко кивнул.

— Я тоже собрал свой дорожный сундук.

Девушка отодвинулась от него, почти вжавшись в стену, и медленно проговорила:

— Хочу уточнить, правильно ли я тебя поняла. Несколько дней назад я предложила тебе поехать вместе со мной, нарушив, правда, правила приличия, но, пообещав тебе, что мои родители поймут все правильно, и с нами ты будешь в безопасности. Ты ответил, что не хочешь пока навлекать на мою семью неприятности, потому что не уверен в реакции... — она запнулась, потому что слово «отец» применительно к Люциусу Малфою никак не произносилось, так как «отцом» может быть человек, имеющий хотя бы одного ребенка, ключевое слово — человек, а Малфой таковым давно уже не был, — Люциуса. Так?

Драко кивнул, тяжело вздыхая, и попытался взять ее за руку.

Гермиона выдернула руку.

— И при этом сказал, что магглы ничего не смогут сделать против него? И поэтому же ты отказался снять номер в гостинице, так как там он найдет тебя в два счета? Но на мой вопрос, остаешься ли ты в Хогвартсе, ты мне сухо ответил: «Посмотрим». И я так поняла, что это последний ответ? Что случилось за эти дни?

— Я получил сову.

— От кого?

Драко ответ глаза в сторону и мягко ответил:

— Извини, но пока я не могу тебе этого сказать.

Гермиона внимательно посмотрела на него.

— Ты возвращаешься домой?

— Нет, это исключено. Боюсь, что из дома я либо не выйду живым, либо не вернусь в школу вообще, но уж совершенно точно, никогда не вернусь в Хогвартс.

— Тогда, — Гермиона облегченно вздохнула, — я по-прежнему, могу тебе верить?

— Милая, — Драко опять взял ее за руку и нежно погладил ее ладонь своей, — разве до этого ты мне верила?

— Я думала, что да...

— Значит, и сейчас ничего не изменилось. Мы ненадолго расстанемся, а после каникул увидимся снова.

— Но я не буду знать, где ты находишься? — спросила Гермиона, стараясь выглядеть спокойной, и придерживая маленькое извержение вулкана, которое готово уже было из нее вырваться и уничтожить все живое на добрых полсотни миль вокруг. — Просто вот так, ты исчезаешь, получив невесть от кого сову?

— Не поверишь, но я частично представляю, каково тебе сейчас, — заметил Драко и добавил в своей привычной тягуче издевательской манере, — Недавно кое-кто свалил в неизвестном направлении в компании с другим молодым человеком. Не пыталась задуматься, что я при этом почувствовал? Учти, что ты — единственный человек на свете, которому я полностью доверяю, но объяснение я получил только одно: «Это не только моя тайна, она касается моих друзей».

— Теперь — другое дело! — запротестовала Гермиона. — Я же не ревную, я боюсь, что тебя заманят куда-нибудь...

— И обесчестят, — хмыкнул Драко. — Ты именно ревнуешь, но я могу дать тебе слово, что совершенно напрасно.

— Я не ревную, — зашипел Гермиона, стараясь не вцепиться в воротник его мантии и не трясти этого самоуверенного наглеца до тех пор, пока он не объяснит ей свое поведение, — я беспокоюсь! Ты же можешь связаться с... кем-нибудь нехорошим.

— Попасть в дурную компанию, — помог ей Драко, — где меня плохому научат.

Гермиона ничего не понимала, все это было так неожиданно, она попыталась разрядиться, стукнув кулаком по каменной стене, но Драко перехватил ее руку и бережно сжал.

— Не стоит, — нежно произнес он, — я же предупреждал тебя, что свои проблемы буду решать без твоей помощи. Я не смогу вечно сидеть в Хогвартсе, даже если попытаюсь остаться здесь в качестве первого помощника по ядам у Снейпа. Пойми, после окончания Школы я бы хотел жить. Тем более, что побираться по друзьям и родственникам я не смогу, у меня их нет. Я просто хочу определиться заранее.

— Но мне ты можешь сказать, что ты задумал? — жалобно спросила Гермиона, спрятав руки за спину, чтобы не обхватить его нечаянно за шею и не прижаться крепко-крепко...

Драко покачал головой.

— Я обещал, что никому не выдам свое местонахождение. Только при таких условиях мне предоставят убежище. Потом, когда все уладится, я не буду скрываться, и поверь, ты первая узнаешь, в чем дело.

— Спасибо, — холодно ответила Гермиона, — боюсь, что к тому времени мне это будет уже неинтересно.

— Я что-то путаю или ты обещала верить мне, помогать и быть рядом всю оставшуюся жизнь? И не можешь потерпеть несколько месяцев?

— Ах, уже счет на месяцы пошел? Значит, не только на этих каникулах я должна мучиться в неведении, чем ты занимаешься, но и еще в течение нескольких месяцев? Убери руки и сделай шаг назад. Не хочу стоять с тобой рядом.

— Я бы ответил тебе, если бы, например, ты объяснила полностью, зачем вы искали те листья вместе с Лонгботтомом, для чего они нужны? И как это все связано с вашими с Поттером делами? И правда ли, что Блэк — анимаг, превращающийся в черного пса? А где, кстати, находится его дом? Я бы в гости зашел. И почему, в конце концов, именно Поттер всегда становится на пути у Того-Кого-Мы-Не-Упоминаем-Перед-Приемом-Пищи? В чем разгадка его неуязвимости? Ты мне ответишь на эти вопросы? Боюсь, что нет.

— Я не могу... Ты...

— Я-то как раз понимаю, потому и не спрашиваю. Если вспомнишь, я без особых расспросов бросился искать виновного в колдовстве над вашим Финниганом. Только потому, что ты меня попросила.

Гермиона побрела в Гриффиндорскую башню за своим чемоданом.

— И ты не пожелаешь мне удачи? — печально спросил Драко.

У Гермионы перехватило горло, ей показалось, что на ноги наложено заклинание стофунтовости, так тяжело было уходить от него в состоянии гнева и растерянности. Она всегда гордилась своим умением быстро принимать решение, но сейчас не могла этого сделать. Отпустить его? И потом винить себя, что собственными руками подтолкнула на темный путь? Высказать свое категоричное мнение и убедиться, что он, все равно сделает по-своему? Он же взрослый человек, и имеет право не слушаться ее. Или перемены в жизни они придумали, а на самом деле, каждый продолжает идти своей дорогой? И Драко, без мысли о котором она уже два месяца не засыпает, не ест и, вообще, не дышит, остается, прежде всего, Малфоем, врагом магглокровок? Ну, нет, такой Малфой не смотрел бы сейчас ей вслед так грустно.

— Не могу желать удачи, не зная в чем, — глухо ответила она, не оборачиваясь, — возможно, ты открываешь сезон охоты на магглов.

Он не попытался догнать ее и переубедить, хотя сказанула она, конечно, откровенную глупость.

— Ты поймешь, что ошибалась, — только и сказал Драко Малфой, разворачиваясь в сторону подземелий. — И будешь мне верить. Приятного отдыха!

До поезда Гермиона добиралась вместе с друзьями, в Хогвартс-Экспрессе они заняли купе на четверых: Гарри, Рон, Гермиона и Джинни. Ни на перроне, ни в поезде, ни на вокзале Гермиона не увидела знакомой светлой головы. Практически всю дорогу она молча смотрела в окно, не обращая внимания на притворные вздохи Рона, посвященные отсутствию привычной хорошей драки, без которой ни отдыхать, ни учиться не в радость.

===

Когда Гарри вышел из камина семейства Уизли в пристанище в канун праздника и попал в приветливые объятия миссис Уизли, у него был готов довольно сумбурный набор объяснений для них. К его великой радости, они почти не понадобились. Молли сразу потащила его к столу, Фред и Джордж закидали предложениями купить у них подарки для всех, про кого он забыл, а Рон просто сильно обрадовался. Ужин показался ему особенно сытным, особенно, если учесть, что в последние дни он перехватывал на бегу сэндвичи и пару раз был с Сириусом в сомнительных ресторанчиках, поэтому Гарри смог оценить старания миссис Уизли по достоинству. Он съел содержимое нескольких тарелок и тяжело отвалился на спинку жалобно поскрипывающего стула.

Все семейство Уизли, кроме Перси, было в сборе. Билл и Чарли беспрерывно рассказывали истории из жизни, отличающиеся слабым правдоподобием. Близнецы поглощали ужин не с меньшей скоростью, чем Гарри, что навело его на мысль об их не слишком упорядоченном питании в повседневной жизни. Джинни сидела обособленно на краю стола и казалась погруженной в свои мысли. Как заметил Гарри, миссис Уизли неодобрительно косилась на нее, поджав губы, и старалась обходить стороной. Под шумок очередной истории о египетских сокровищах, Фред успел объяснить ему новое направление в их изобретениях: дубликаты известных артефактов, внешне — точная копия оригинала, чего добиться не так уж трудно, по свойствам — какая-нибудь безделица. Древние артефакты позволяют управлять через пространство, дарят власть и силу... А поделки Уизли — не более чем хорошая шутка. «Тщательно спланированная и добротно состряпанная, учти, Гарри, шутка».

— Как они изменились, да, Гарри? — прошептал Рон. — После изобретения «Лепешек Драконьего сыра»⁽¹⁾— они так повзрослели... Теперь даже мама не может сказать, что они занимаются ерундой.

— Представляешь, — энергично шептал тем временем Фред, — последнее изобретение. — Он показал фотографию с копошащимся полупрозрачным домовым эльфом. Есть в некоторых лесах такие источники, опускаешь в них домового эльфа — и имеешь его точную копию. Он может выполнять большинство домашних работ, только не вздыхает, не ропщет, не жалуется, и уж, конечно, не пьет. А лет через пять растворяется бесследно в воздухе. Мы такого сделать не можем, но наше изделие ничем не хуже. Покупаешь такую копию эльфа, засовываешь куда-нибудь в тихое место. Мама или... Девушка твоя, например, кричит: «Мойте руки и садитесь за стол!». Эльф быстро оживает, бежит в ванную комнату, мочит мыло и увлажняет полотенце, даже шуршит кранами. А ты выигрываешь драгоценные секунды и можешь сделать много всего полезного.

Ознакомившись с каталогом, и убедившись, что некоторых опытных образцов уже нет в наличии, а большинство существует еще только в воображении изобретателей, он соблазнился на выбор подарка для Чоу.

— Странные у тебя привычки, приятель, — вскинул брови вверх Фред.

Джордж пнул его локтем:

— Эй, будь полегче с мальцом, он же не интересуется конечным фасоном пижамы, которую ты выбрал для Анжелины.

Уже в спальне Рон, наконец, поинтересовался у него, почему, все-таки, Гарри не остался с Сириусом.

— Я, конечно, страшно рад, ты пойми, — немного смущаясь, пояснил он, — мне давно уже кажется, что все праздники ты должен проводить с нами, не понимаю Дамблдора, но ты же говорил, что Сириус так ждет...

— А он и ждал, — улыбнулся Гарри, — все нормально, Рон, просто у него изменились планы.

— Не говори мне только, что у него секретное задание в Ордене...

— Бери выше.

Рон усиленно почесал голову, но разумного объяснения не придумал.

— Нет, не могли его взять в высшую квиддичную лигу, возраст же... И ничего странного в мире не происходило, но мог же он в праздничные дни кого-нибудь выслеживать. Да и кто бы в Ордене Феникса мог отправить его из дома в эти дни, зная как он ждет твоего приезда? А?

— Никто, — согласился Гарри, доставая из кармана фотографию Чоу и водружая ее на прикроватную тумбочку, несмотря на недвусмысленное Роново: «Бе-е-е...», — это было бы слишком жестоко, после всех испытаний, что он перенес. Провести праздники с крестником — это величайшее счастье для храброго и отважного волшебника.

— Я слышу иронию в твоих словах?

— Думаю, что ты подобрал правильное словцо.

Рон еще на миг задумался.

— То есть, он нашел лучшее общество?

— Полагаю, что да.

— И как оно выглядит?

— Попробуй догадаться.

Рон забрался с ногами, совсем по-детски обхватил колени руками, и мечтательно произнес:

— Оно имеет шикарную фигуру...

— Вроде, да, только несколько мелковато ростом и полновато.

— У него зеленые глаза...

— Светло-карие, но оно использует зеленые линзы.

— Линзы? Как в телескопе?

— Да. Только маленькие, в глазах.

Гарри повалился на свою кровать на спину и раскинул руки по сторонам, созерцая изъеденные жучком деревянный потолок.

— И оно молодо и симпатично?

— Слегка за двадцать, не слишком красиво, но неудержимо привлекательно.

— И ты не удержал Сириуса... — подвел итог Рон.

Гарри вскочил на кровати и воскликнул:

— А что мне оставалось делать? Я и так видел, что он мается, ходит из угла в угол и даже не предлагает мне пробежаться по интересным местечкам? Ест без аппетита и срывается на официанток? А на ужин обходится черствым сухариком, заложенным в книгу вместо закладки? И он чувствовал себя таким виноватым передо мной, что я не выдержал, предложил ему мужской разговор, и буквально выставил его из дома, отправив к его подружке. Я с удовольствием погощу у вас, раз уж выдалась такая возможность.

— Это же здорово! То есть, здорово, что ты приехал, и здорово, что Сириус, наконец, отвлекся! Я только удивляюсь, как он тебя отпустил...

— Он отослал твоей маме пять или шесть сов! С точными рекомендациями, чем меня кормить, и взял с нее тьму тьмущую слов, что она как следует приглядит за мной, представляешь? В последнем ответе она приложила Вопиллер, и весь старинный дом Блэков содрогнулся от ее язвительных вопросов на тему: «Уж от кого я еще не получала советов по уходу за детьми, так это от вечного хулигана и бабника, который даже в семейный праздник сбегает от единственного родственника на свете!»

— Узнаю маму, — хихикнул Рон. — И он успокоился?

— Почти. Он собирался взять меня с собой. У нее маленькая квартирка, представляешь, Сириус заваливается к своей девушке, ведя меня за руку и спрашивает: «Ничего, что я с крестником? Видишь ли, дорогая, мне не с кем его оставить». Еле убедил его, что этого делать не стоит, пусть развлекается.

— А почему он не пригласил ее к себе? У вас же навалом свободного места и гостевых спален?

— Он стесняется своего дома...

— Ой, у нее в роду кто-то пострадал от сторонников Вольдеморта? Да? Я угадал?

— Вроде нет... Она-то об этом точно ничего не знает.

— Как можно не знать о Том-О-Ком-Все-Знают?

— Рон, она не волшебница.

— То есть?

— Вот так и есть, — торжествующе сказал Гарри. — Потомственный волшебник Сириус Блэк поехал маггловским транспортом к свое девушке-маггле на праздники, оставив самого великого Гарри Поттера колдовать в одиночестве.

— Ничего себе! — выдохнул Рон. — И он не боится?

— Чего? Девчонки, которая младше его в полтора раза и еле достает ему до плеча? — насмешливо спросил Гарри. — Или за свою репутацию среди волшебников? Так она, знаешь ли, и так слегка подмочена одиннадцатилетним заключением в Азкабане. Он — достаточно большой мальчик, чтобы самому выбирать себе подружку.

— Да нет, — отмахнулся Рон, — зачем он один поехал маггловским транспортом? Ему не страшно?

— К твоему сведению, он даже приобрел подержанный автомобиль, — решил Гарри добить своего друга, — обычный, маггловский, не обладающий и третью возможностей вашего форда «Англия». Он хотел новый, но решил не торопить события и не смущать девушку раньше времени. Она очень мало о нем знает.

— И он сам водит автомобиль? — тема обращения Сириуса с маггловской техникой гораздо сильнее волновала Рона, чем история его знакомства с девушкой. Поэтому красочную историю о том, как Сириус во время своих скитаний ночевал в парке, привязав Клювокрыла к скамейке, а ранним утром спас болонку, принадлежавшую этой леди, от посягательств наглого мастифа, шкура мастифа была жестоко изодрана Блэком, причем сам Сириус находился в человеческом обличье. Время от времени он заезжал к ней побриться и принять душ, но никогда не злоупотреблял благодарностью этой милой особы. После возвращения в родовое гнездо он решил возобновить знакомство и пару раз навещал ее уже с более серьезными намерениями. Самым трудным делом в этих свиданиях было припарковать в парке гиппогрифа. Никаких других нежных подробностей из взаимоотношений Гарри известно не было. Сириус не торопился открывать ей свою сущность, накладывал хамелеоновы чары на гиппогрифа, не реагировал при ней на бездомных кошек, интерес, проявляемый к нему болонкой, объяснял тем, что человек он уж больно хороший, а собаку не обманешь, и не стремился пригласить ее в гости к себе. У Гарри создалось впечатление, что такое положение дел его даже устраивало.

— Сам, сам он водит свою колымагу. Он же общался в юности с моей мамой, ты знаешь. И техника магглов не вызывает у него трепета.

(1) Прим. автора. — Драконьего сыра не существует, так как не может быть драконьего молока. Мне неизвестно, какими полезными свойствами обладало это изобретение близнецов Уизли, но могу предположить, что основой для его изготовления, действительно, послужили настоящие продукты жизнедеятельности драконов.

Глава 2. Снова гобелен

Пустота, наполнившая дом Уизли сразу же после семейного празднества, сильно удивила Гарри. Когда они с Роном спустились к завтраку, только ворчание Молли Уизли, доносящееся из кухни, раздавалось в пустоте дома.

— Папу, наверное, вызвали на службу, — просипел Рон, протирая глаза. — А Фреду с Джорджем не терпится вернуться к любимым занятиям.

— Проснулись? — прокричала миссис Уизли. — Придется подождать! Так как вы последние, и ничего вам не осталось... — Она выглянула из кухни, размахивая палочкой, и поправила рыжую гриву. — Все так спешили, так спешили, что у них совсем не было аппетита, понимаете? Фред так и сказал: «Мама, мы не сможем проглотить ни кусочка, мы полны жажды деятельности». Джордж не смог ничего добавить, так как уже набил рот едой, но он кивнул, соглашаясь с ним. Артур проглотил все, до чего мог достать, не отрываясь от утреннего выпуска «Прорицательской». А Билл с Чарли так увлеклись беседой, что и не заметили, что надо оставить и вам по порции. Но вы должны их простить! Мальчики так редко видятся! И на этот раз так торопились вернуться каждый на свою на работу... Мне тоже ничего не досталось...

Молли снова удалилась на кухню.

— Со мной такое в первый раз! — хихикнул Рон. — В крайнем случае, я всегда мог доесть порцию Перси.

— А я, наоборот, привык к такому раскладу, — пожал плечами Гарри. — Обычная ситуация в доме у Дурсли. Но тетя Петуния ни за что бы не пошла готовить добавочную порцию.

— А вот почему Джинни о нас не вспомнила? И куда она, кстати, делась?

— Проспала, как и мы? — предположил Гарри.

Цокот каблучков по деревянной лестнице возвестил о том, что если Джинни и проспала, то сейчас спускается из своей комнаты полностью одетой и собранной.

В элегантном клетчатом дорожном костюме, состоящем из приталенного жакета и юбке до колена, в строгой шляпке, венчающей гладко зачесанные волосы, она выглядела немного взрослее и очень симпатично. Через локоть она перекинула сложенную мантию, в руке сжимала маленький саквояжик. Заметив ребят, она вскинула головку и, выдержав паузу, достаточную для того, чтобы ее вид был оценен и в комплексе, и в деталях, смахнула с локтя несуществующую пылинку.

— Бабушка Невилла пригласила меня погостить у них несколько дней, — мило пояснила она. — Я бы хотела вас кое о чем попросить... — она пару раз хлопнула ресницами, — вы ведь ничего не расскажете Дину Томасу?

Гарри покачал головой, а Рон переспросил:

— О чем? О том, что ты съела наши порции, или о том, что сваливаешь на каникулы к бабушке Невилла?

Джинни спустилась к лестнице, прошествовала ко входной двери, покачивая бедрами, лишь на миг задержавшись перед Роном и Гарри.

— Как я вообще, по-вашему, могла проглотить хоть самый маленький кусочек? — сердито спросила она, положив ладонь на свою утянутую талию. — Я так переживаю, как можно выбраться из этой щекотливой ситуации, — Джинни опустила веки и вздохнула, рассчитав силу вздоха ровно настолько, чтобы не оторвать верхнюю пуговицу жакета. — Если я задержусь у них, получится, будто я связана с Невиллом какими-то обязательствами, ведь так? А Дин обещал сводить меня в кинотеатр... Наверное, ваш завтрак съел Чарли, и даже не заметил... Так я могу рассчитывать на ваше молчание?

— Мы-то промолчим, да, Гарри? — Рон ткнул друга в бок. — Но как ты уговоришь молчать Невилла?

Джинни махнула ручкой.

— С Невиллом я разберусь и без вас.

— А почему ты идешь в сторону двери? Камин же у противоположной стены? — недоуменно спросил Рон.

— А как ты себе представляешь это, а, Рон? Я в таком виде, — она подправила шляпку, — полезу в камин? И во что он меня превратит?

— Представить тебя в таком виде на метле мне гораздо легче, — фыркнул Рон, — но одобрит ли такой стиль миссис Лонгботтом?

— Чарли покажет мне ближайший портал, — он уже полчаса ждет меня у старого дуба на правом берегу нашего ручья.

Джинни кивнула им головой и элегантно выплыла в дверь.

— Врет она все, — заявил Рон. — Чарли всегда садится с противоположной стороны стола, рядом с мамой. Никак он не мог слопать наш завтрак. Ты что это? — он осекся, заметив застывший на входной двери взгляд Гарри.

— Что... Что это было, Рон?

— Ты это о чем? А... Это была Джиневра Молли Уизли в новом наряде, который ей подарили Фред с Джорджем.

— Молодцы, — одобрительно выдавил Гарри, — совсем другое дело.

— Они немного заработали за последнее время, и одарили маму и Джинни целым чемоданом барахла. Мама, конечно, ругалась и кричала, а Джинни была им очень благодарна. Ведь Чарли и Билл до сих пор присылают и привозят ей в подарок игрушки, а Перси, если и вспоминает о том, что у него есть сестра, то дарит ей очередное наставление. На этот раз она думала, что единственным серьезным подарком будут те перчатки, что мы с тобой подарили ей, но близнецы нас затмили.

— Перчатки она тоже захватила, — добавил Гарри, — мы с тобой месяц выбирали ей подарок, а они так хорошо все придумали... Ей, похоже, было очень приятно.

— Мама только бушевала, что они транжиры. Но они уверяют, что их дела идут на подъем благодаря хорошей рекламе и новейшим разработкам. Кстати, всем остальным членам семьи достались только приколы из их магазина.

— Это Фред с Джорджем ведут новейшие разработки? — усомнился Гарри.

— Они... Наняли специалистов в некоторых областях, — уклончиво ответил Рон. — А ты понял, что моя драгоценная сестричка только что продемонстрировала?

— Продемонстрировала? — не понял Гарри. — Я заметил, что она смущена сложившейся ситуацией, побаивается бабушки Невилла и своей непонятной дружбы с Дином. Похоже, она немного запуталась, да и к новому наряду еще не очень привыкла... Возможно, Джинни ждала совета или одобрения?

— Нет у тебя воображения, — с горечью заметил Рон. — Неужели непонятно, она пыталась обратить твое внимание на себя: «Смотри, Гарри Поттер, какое сокровище ты упустил! Кстати, может, передумаешь!»

Из кухни прилетели тарелочки с дымящейся кашей, и Гарри не успел возразить приятелю. Молли присоединилась к ним, и продолжить обсуждение Джинни друзья не успели.

Густая комковатая овсянка с кусочком масла мгновенно исчезла в молодых организмах, юноши схватились за чашки с ароматным кофе, но приступить к нему не успели.

Из камина вылетело облако сажи и осело в гостиной. Следом появилась Гермиона, энергично отряхивающая голову. В одной руке она сжимала палочку, в другой маггловский рюкзак.

Друзья вскрикнули от радости, Рон вскочил, опрокидывая чашки, Гарри попытался отодвинуться от стола, чем ускорил процесс перемещения кофе из чашек на пол, но на такие мелочи обращать внимания никто не стал. Они поочередно обняли подругу и предложили присоединиться к ним.

— Ты надолго?

— Останешься на все каникулы?

— Хорошо, что ты с нами!

Гермиона замотала головой и приподняла руку, призывая их к молчанию.

— Подождите же вы оба! У меня и так совсем мало времени. Я вырвалась на пару часиков, оставив в залог Косолапуса. Моя младшая сестренка так соскучилась, что только и делает, что держится за мою юбку, а родители просто не могут со мной наговориться.

— Ты носишь юбку на горнолыжном курорте? — усомнился Гарри, разглядывая ее фигурку, затянутую в облегающие теплые брюки и белоснежный свитерок.

— Очень смешно! — Гермиона сморщилась, нашла на столе неопрокинутую чашку и жадно осушила ее. — Я, вообще-то, рассчитывала, что к этому времени вы уже закончите с завтраком.

— А я почему-то думал, что у нас каникулы, заметил Рон, — и как раз не хотел никуда спешить. Но первый урок нам уже преподали: первый завтрак сделал ноги. А теперь следует продолжение.

Гермиона вздохнула.

— Да, это я что-то налетела... Но я проснулась посередине ночи, у меня появилась идея, очень захотелось ее проверить, еле дождалась утра, потом пыталась подгадать время, чтобы было удобнее вас застать. Спасибо, кстати, за подарок, перчатки в самый раз оказались, потому что свои я растеряла. Я узнала, что вы оба тут, это просто замечательно! Гарри, мы можем сейчас отправиться в дом Сириуса?

— Без проблем. Только нас с Сириусом нет дома.

— Да вы мне и не нужны... Ой, то есть, нужны, иначе я к вам не попаду, то есть, ты, Гарри мне всегда нужен, да и ты, Рон, но сейчас мне никто не нужен, да и Сириуса я бы не прочь была увидеть, даже подарок ему захватила с собой, не рискнула послать с совой, но... — она запнулась, и Рон пришел ей на помощь.

— Не буду уточнять, какого рода подарок ты приготовила Сириусу, но надеюсь, что потом он даст почитать его Гарри.

— Хорошо, мы оставим его в доме Блэков. Так мы можем прямо сейчас отправиться туда?

— Хорошо, хорошо! — успокоил ее Гарри. — Пошли обратно к камину, только воспользуемся моими запасами дымолетного порошка. Рон, будешь переодеваться?

— Ты же сказал, что у вас дома никого нет?

Гарри состроил рожицу.

— А вдруг Сириуса вернется, и вернется не один? Мы же не захотим неловко выглядеть. Гермиона, дай нам десять минут на сборы.

— За десять минут даже моя сестричка успевает косы заплести! — буркнула Гермиона. — Идите, прихорашивайтесь!

И она принялась нервно вышагивать от одной стены к другой, выразительно поглядывая на наручные часы.

Не тратя выпрошенное время на выяснения цели их посещения дома Блэков, Рон и Гарри взлетели вверх по лестнице в комнату Рона. По опыту они догадывались, что сейчас она им ничего пояснять не будет.

===

Ребята поочередно вылетели из камина в доме Сириуса.

— Ах да, — Гермиона хлопнула себя по лбу, — я даже не спросила у тебя, Гарри, вы сохранили фамильный гобелен благородного семейства Блэков?

— Кто ж его от стены отдерет, если даже миссис Уизли не справилась? — удивился Гарри. — Вон он, висит, людей пугает.

— Это хорошо, — успокоилась Гермиона, подбежала к гобелену, плюхнулась перед ним на колени и опрокинула на пол содержимое своего рюкзака. Из него вывалилось несколько плотно закупоренных скляночек, расческа, пудреница, перевязанный оранжевой лентой сверток, пара книжек, пяток тонких свитков и маггловская тетрадь на пружинках.

Гермиона отложила в сторону сверток:

— Гарри, положи его куда-нибудь на видное место, и поздравь за меня Сириуса... А где он кстати?

— Поехал к своей девушке.

Гермиона отвлеклась на миг от своих книжек:

— Правда? Ох, как я за него рада... Она красивая?

— Понятия не имею. С одной стороны, считается, что Сириус — специалист по дамам и хорошо в них разбирается, а с другой — он сказал мне, что она настаивает, чтобы он говорил ей, что она прекрасна, как воздушная фея... Из чего я делаю вывод, что она покрыта волосами и обладает четырьмя рядами острых зубов.

Гермиона продолжала раскладывать свою литературу вокруг себя: книги она раскрывала на определенных страницах, а свитки разворачивала и закрепляла подручными тяжелыми предметами: кочергой, подставкой из тролльей ноги, ботинком Гарри, стулом...

— Подержи здесь, Рон... Гарри, проследи, чтобы книга не захлопнулась, — она достала палочку и сосредоточенно посмотрела на нее. — Главное, не перепутать порядок, — девушка взяла самую маленькую склянку и зубами отвертела крышечку. — То есть, как это — на фею? Ни одна волшебница не захочет такого сравнения. Или она...?

Гарри кивнул.

— Именно.

— Но... Разве он не находится в розыске у маггловскых служб?

— Находится. Но благодаря Биллу и гоблинским документам никаких проблем с полицией у него не возникает.

— Как я за него рада! — воскликнула Гермиона. Она сосредоточенно капала зелье на нижнюю кромку гобелена. — Пятнадцать, шестнадцать, хорошо.

Девушка раскрыла свои записи, бегло просмотрела текст на раскрученных свитках и в раскрытых книгах, на миг зажмурилась, широко распахнула глаза и быстро-быстро зашептала заклинание, размахивая палочкой перед гобеленом.

Сиреневый туман возник с кромки ковра, поднялся вверх и покрыл его густыми клубами.

— Теперь остается только ждать, — прошептала Гермиона, прижав кулачки к груди. Она медленно поднялась с пола и тяжело плюхнулась в кресло, отвернувшись от стены с фамильным деревом Блэков. — Надеюсь, я не ошиблась.

— А что? — Рон отпустил свиток, догадавшись, что он ей больше не понадобится. — Так он даже симпатичнее, я думаю, Сириус не сильно расстроится. Не забывай, он хотел его выкинуть.

— Да нет же, если я его сразу испорчу, где я потом еще один найду? Они же дорогущие, есть только в немногих семействах...

— Я прямо себя неудобно чувствую, — саркастически заметил Рон, шлепаясь рядом с ней на соседний стул, — что у нас нет гобелена с родословной, и я не могу позволить тебе его испортить.

Гарри подошел к ней с другой стороны.

— Знаешь, у Дамблдора в кабинете есть неплохая шляпка, она не моложе этого гобелена, потом ты можешь взяться за нее...

Гермиона через силу улыбнулась. Она по-прежнему не оборачивалась.

— Ну, как там?

— Туман темнеет, — заверил ее Рон. — Это хорошо или плохо?

— Понятия не имею. Узнаю, когда действие закончится. Мне не на чем было экспериментировать до этого.

Девушка замолчала, и Рон решил немного развлечь ее:

— А что тебе подарила Парвати?

— Ничего, — удивилась Гермиона, — мы не обмениваемся с ней подарками.

— А нам с Гарри она прислала по галстуку! — похвастался Рон. — Мы вначале не поняли, но в письмо она объяснила, что мы столько вместе пережили, и она решила нас поздравить.

— Могу предположить, — добавил Гарри, — что мне подарок достался за компанию, для отвода глаз.

— Тогда все ясно. А я уж думаю, что что-то забыла... Я отослала сов вам, твоим Рон, братьям и родителям, в Нору, а Джинни и Невиллу домой к Лонгботтомам. Больше я никого не поздравляла...

— А Малфою? — спросил Гарри.

Гермиона помрачнела.

— Я послала ему сонеты Шекспира. Пусть привыкает к литературе на кромке миров. Если, конечно, теперь ему это нужно... И если сова его найдет.

Рон похлопал ее по плечу:

— Совы гораздо умнее нас, — серьезно заметил он. — Так что мы делаем с гобеленом?

— Я не могу спокойно отдыхать, взяла с собой несколько капель выдержки из тех самых листьев эвкалипта, — начала Гермиона, постепенно раскачиваясь вместе с креслом, — я все хочу дойти до заклинания обратного действия для необращаемых заклинаний, извините, если звучит некрасиво. Результата пока нет, а название придумать успеем. Я консультируюсь у МакГонаголл и Снейпа, трудно готовить препараты, но я же не могу обратиться к Невиллу за помощью, он расстроится, узнав, зачем мне это...

— А мы?

Гермиона улыбнулась.

— Вы же знаете, как я вас обоих люблю! И всегда вначале бегу к вам. Но это занятие не для вас, нужны усидчивость, терпение и аккуратность...

— Значит, самый надежный партнер для тебя — Снейп, — закончил Гарри. — Только почему ты не привлечешь Малфоя?

— Я ему не верю, — насупилась девушка, и добавила, чуть не плача, — он даже не сказал мне, где будет на каникулах! Как я могу доверить ему будущее родителей Невилла?

— Так ты хочешь проверить свой полуфабрикат на этом гобелене? — уточнил Гарри. Мокрые глаза Гермионы сильно расстраивали его, но ничего утешительного он сказать не мог. Он смутно догадывался, куда младший Малфой мог подеваться, но обнадеживать Гермиону раньше времени не мог. По той же причине, по которой она сама боялась поговорить начистоту с Невиллом.

— Да. Вы знаете, что он заполняется постепенно?

— Догадываюсь, — сказал Гарри.

— Да ну? — воскликнул Рон.

Гермиона ткнула пальцем в толстую книгу, которую она привезла с собой.

— Мне давно было интересно, как же волшебники создают их, и я взяла в библиотеке эту книжицу. Фамильный гобелен — результат колдовства двух десятков сильнейших волшебников. И гобеленов в результате образовалось примерно столько же. По сути — он один, то есть, все они связаны в единое целое. Гобелен сам отслеживает родственные связи, волшебников, вступающих в брак, умирающих и рождающихся. Также они сами определяют, в чьей семье находятся, и показывают предков того колдуна, кто считается в этом доме главным наследником. С тех пор, как гобелены были созданы, никто не вносит в них серьезных изменений. Гобелен «помнит» все. Блэки могли вычеркнуть Нимфадору Тонкс и Сириуса со своего экземпляра, но на семейных полотнах Дамблдора и Лонгботтомов они остались. Волшебников не очень много, родственные связи сильно запутаны, поэтому первичного применения магии оказалось достаточно, чтобы контролировать всю популяцию...

— Чего-чего? — переспросил Рон.

— Я имею в виду, сообщество британских магов. Конечно, маг, прибывший с континента... Или любого другого континента, и вступивший в законный брак с кем-нибудь из древнего семейства, также попадает на все волшебные гобелены. Если мы...

— Вы со Снейпом? — съехидничал Рон.

— С МакГонагалл, Спраут, Флитвиком, и, конечно же, с уважаемым профессором зельеварения, — невозмутимо продолжила Гермиона, — не ошиблись, то на гобелене восстановятся все стертые надписи. Кроме того... Если судить по литературе, некоторые маги, особенно те, что очень долго живут, бывают особенно любвеобильны. Я не зря прорывалась в запретную секцию библиотеки, кроме учебников по темным искусствам, там еще имеются истории про настоящую жизнь знаменитых магов. Гобелен должен отражать внебрачных детей также. И как бы ни старались стыдливо замазать их существование, сейчас мы это вскроем. Или сожжем его до дыр. И это будет означать, что мы так и не продвинулись в своих исследованиях.

Глава 3. Предложение мистера Уизли

Через пятнадцать минут густое облако, к этому моменту уже потемневшее почти до темно-фиолетового, начало расползаться.

Гарри, Рон и Гермиона подбежали к нему и практически уткнулись носами.

— Ничего не получилось! — огорченно воскликнул Рон.

— Подожди! — Гарри схватил его за руку. — Посмотри, дырочка на имени Сириуса исчезает!

Несколько отверстий, похожих на ожоги от сигареты, начали затягиваться прямо на их глазах.

— Посмотри, Гермиона, — крикнул Рон, стоявший несколько правее, прямо напротив ветви Малфоев. — А ведь младшего Малфоя пытались стереть.

— Я заметила, — холодно проговорила Гермиона, не отводя глаз от отверстия на имени Сириуса, которое быстро зарастало новыми поперечными нитями.

— А кто это сделал? Кто удали его имя, Сириус или Гарри?

— Возможно, Люциус так качественно его удалил, что стер со всех гобеленов, а не только со своего. Наверняка, есть масса способов разрушить и повредить... Я же хочу найти только один... Но — восстановить.

— Поразительно! — тихо сказал Гарри. — Похоже, у тебя получилось.

После того, как дырочки затянулись, на гобелене начали проявляться все новые и новые связи. Рон, все еще изучающий Малфоев, заметил, что от имен Люциуса и Нарциссы появилась еще одна стрелка, серебристая и мерцающая.

— Что это значит?

— Это еще не рожденная вейла, — пояснила Гермиона. — Посмотрите, серебристые стрелки, хоть и редко, но встречаются. Оказывается вейл гораздо больше... По линии Малфоев они часто путались... Оказывается, и у Блэков были в роду эти... Существа.

— Что ж они, не мужики, что ли? — возмутился Рон. — Сама же сказала, что сейчас мы узнаем много всего интересного о супружеской верности настоящих волшебников.

— Я не так сказала! — возразила Гермиона.

— Но смысл был такой, мы тебя поняли.

— Я и не думала, что настолько... — озадачено пробормотала Гермиона.

Древний гобелен менялся с потрясающей быстротой. Его покрывала новая сеть, из золотых (просто близкие отношения), серебряных (отношения с волшебными тварями и получеловекоподобными существами), бронзовых (с магглами), обычных черных (в результате появилось потомство) нитей. Старые стрелки, до этих пор считающиеся официально признанными, потускнели и превратились в пунктирные линии.

— Теперь в нем ни за что не разобраться, — сказал Гарри, пальцем пытаясь проследить витиеватую линию, ведущую от имени Северуса Снейпа и имени его матери, минуя всех его родственников, хитрыми зигзагами и пересечениями, через многочисленных магов и магглов...

— Я понял только одно, — сказал Гарри, — отец Снейпа не имеет к самому Снейпу никакого отношения. Поэтому он такой злой?

— Интересно, Мародеры могли знать его тайну? Возможно, они из-за этого и начали враждовать... Ведь ковер принадлежит Сириусу.

— Вряд ли. Сириус не приводил моего отца к себе домой, он же вечно ругался с родней... И родственными связями он не интересовался. А о том, что тайные связи можно открыть, Гермиона догадалась только сейчас, и то, у нее было растение, которого никак не могло оказаться у моего отца и его друзей... Но можно спросить у Сириуса или Люпина...

— Я думаю, — остановила их Гермиона, — это будет не очень корректно по отношению к профессору Снейпу. Такие мелочи, как взаимно спасенные жизни, не дают нам право копаться в его происхождении.

— Ладно! — воскликнул Рон — Будем копаться в моем. Уф... Какое счастье: все Уизли на месте, никаких имен, о которых я не слышал бы от родителей. Только почему от имен моих братьев разбегаются такие симпатичные веера? Только от Билла и Фреда по одной...

— Они определились, дружище, — ухмыляясь, пояснил Гарри.

Рон смутился, но быстро повеселел, найдя имя Гарри и всей его маггловской родни.

— Смотри, а тут твоя тетка... И вредный дядька, и их ненормальный сынулька...

— Ничего удивительного! Петунья — сестра моей мамы, которая была волшебницей! А моя мама на гобелене потому, — они увлеченно искали противоположный конец стрелки, заканчивающейся на имени Джеймса Поттера, — потому, что... Что значит, см. линию Боунсов?

— Поищи интрижку среди предков Поттеров и Боунсов. Боунсы связаны с Блэками, — пояснила Гермиона, удовлетворенно оглядывая результат своих действий в целом.

— Да, — подтвердил Гарри, — гуляла моя двоюродная тетка по отцу...

— Но сколько же здесь магглов! — непроизвольно вырвалось у Рона.

— Если бы их здесь не было, волшебники давно бы вымерли.

— Но их очень много! Смотрите, — Рон снова вернулся к Малфоевской ветке, — у них тоже есть полукровки! И у Гойлов, и у Краббе...

— А у матери Сириуса были еще дети, от магглов, — добавил Гарри, и их можно найти... У него есть брат и сестра... Но ведь даже ее портрет ругает всех нечистокровных последними словами! Вот же лицемерка!

— Как и все волшебники, — добавила Гермиона. — Я давно подозревала, что все слова о чистой древней крови — миф! Почему наследником семейства считается только старший ребенок официального союза с другим чистокровным магом? Ведь магические силы могут перейти и к младшему в семье, и к побочному, и внебрачному ребенку... Кто считается главным наследником? Первый сын, старший внук? Побочный ребенок, но настоящий волшебник или сквиб от законного брака? А если не было детей, то внучатый племянник? На гобелене затирались сквибы, но ведь их внуки могли унаследовать редчайшие способности своего прадеда? Поэтому, выражение «чистая кровь» имеет значение лишь для психов, вроде Упивающихся...

— Но почему Вольдеморт искал по всему свету именно чистокровных магов? Ведь он, наверняка, догадывался, что его обряд сработал бы с любым мало мальски способным магом?

— Думаю, только из природной злобы, — спокойно сказала Гермиона. — Он нашел и убил именно молодых, талантливых магов хорошего происхождения именно потому, что сам таким похвастаться не мог. Ведь до последнего часа его самого не было на этом гобелене! — Гермиона ткнула пальцем в надпись «Том Риддль», к которой вели обычная белая и бронзовая нити.

— Но почему я тебя не могу найти? — поинтересовался Рон, во время обличительной речи Гермионы обшаривающий запутанное дерево.

— Потому что у меня древнее маггловское происхождение.

— Но ведь ты — волшебница!

— Вот породнюсь с кем-нибудь, и появлюсь здесь. Для этого мне теперь даже не обязательно выходить замуж, достаточно просто начать встречаться с кем-либо, упомянутым на этом... Произведении магического искусства, — презрительно бросила она. — Надеюсь, ничего сверхнеобычного не произошло, и на остальных гобеленах не проступят изменения, внесенные мною здесь. А то может начаться серия внутрисемейных скандалов.

— А ты не могла подумать об этом раньше? — поинтересовался Гарри. — А то, действительно, нехорошо получится... Что же это будет, если все знают чужие семейные тайны? Даже мы только что занимались тем, что азартно рылись в тщательно запрятанных секретах...

— Да успокойся ты! — Гермиона начала собирать все свои вещички обратно в рюкзак. — Я просто так боюсь, на всякий случай... Ничего мы не натворили. Зелье имеет только местное действие, остальные гобелены только если от пыли очистятся, никак не больше. Ох, хорошо мне с вами, но пора... Мои родные расстроятся. Я не смогу отсюда попасть в камин в отеле в Альпах?

— Нет, — ответил Гарри, — на камине защита. Только определенные адреса.

— Тогда вернемся к Уизли, а оттуда я отправлюсь обратно в отель... Заодно поздороваюсь с твоей мамой, Рон.

— Ну, пошли, — вяло согласился Рон. — А зачем ты, на самом деле, приезжала? Посмотреть на гобелен?

— Проверить свою догадку, — опешила Гермиона. —И что в этом удивительного?

— И заодно убедиться, что у Драко Малфоя никто не завелся? Ты ведь успела увидеть, что от его имени нет никаких стрелок?

— Да я и не смотрела в ту сторону, — пробормотала Гермиона.

— А то мы не знаем про скорость твоего чтения! — хмыкнул Гарри. — Но надеюсь, что ты хоть немного, да успокоишься.

Он взял у нее рюкзак и отсыпал в ее ладони немного дымолетного порошка.

Гермиона замешкалась перед камином ровно настолько, чтобы успеть сказать:

— Гарри, ты, все равно, уходишь последним — успеешь прикрыть гобелен какой-нибудь картиной, а то вдруг неплановое заседание Ордена Феникса...

====

Проводив Гермиону до камина в доме Уизли, Рон преувеличенно печально вздохнул:

— Знаешь, Гарри, а ведь я надеялся, что столь неожиданный визит Гермионы приведет нас к какому-нибудь приключению...

— Тебе их было мало? — ровным тоном уточнил Гарри, сам ощущая непонятную тоску, набежавшую на него с момента разжигания камина. Только что они втроем, как в старые времена, вместе разгадывали загадку, азартно отыскивая ответы на трудные вопросы... Но Гермиона исчезла так же внезапно как появилась. Хорошо, что с ней все в порядке, хорошо, что Сириуса сейчас развлекается, а не прячется где-то во льдах или песках, хорошо, что он не привязан теперь к дому Дурсли...

— Нет, но мне вдруг каникулы такими длинными показались... Вот чем ты завтра предполагаешь заняться?

— Для начала высплюсь...

— А потом? В доме так пусто... Только мама гремит на кухне. Даже Джинни нет. Мы же и в квиддич сыграть не сможем.

Гарри кивнул.

— Есть вариант... Вернемся в Хогвартс и предложим свою помощь Снейпу? — с энтузиазмом воскликнул он. — Признаемся ему, что больше никаких дел у нас нет, а разбирать старые запасы ингредиентов в его шкафчиках — это как раз то, о чем мы мечтаем.

Рон скривился.

— Лучше уж вернемся на Гриммаулд плейс и продолжим прерванную год назад уборку... Ведь Сириус без тебя ничего не делал?

— И без меня ничего не делал, и со мной. Но, удаляясь к своей подруге, предложил мне заняться этим самому. Так что твоя идея не лишена смысла. Может быть, попробуем скруглить углы, чтобы по дому можно было передвигаться на метле?

Рон бросил беглый взгляд на кухню.

— Если придумать для родителей какую-нибудь убедительную отговорку, то почему бы и нет? Заодно можно поймать что-то полезное для Фреда и Джорджа, полезное, ядовитое но не кусачее, и, чтобы у него было меньше восьми лапок... — мечтательно протянул, но вдруг прервал сам себя заливистым смехом.

— Ты чего это?

— Я представил себе лицо Гермионы, если бы она услышала, как мы с тобой всерьез замышляем уборку.

— Что-что вы замышляете? — влетела к ним миссис Уизли. — Надеюсь, не навестить этих негодяев, Фреда с Джорджем?

Рон засмеялся еще громче, выхватив у нее из рук свежеиспеченную булочку.

— Хорошая идея, мам! А не посетить ли нам их, на самом деле? Я давно уж подумываю последовать их примеру.

Молли побледнела, и, отобрав у него надкусанную булочку, вернула ее к лежащим на подносе.

— Но раз ты против, то у нас есть другое предложение, — невинно продолжил Рон и взял следующую булку. — Мы с Гарри хотели...

Миссис Уизли протестующе замотала головой.

— И слышать не хочу, что вы еще тут захотели... А где Гермиона?

— Вернулась к родителям... Но послушай, что мы...

— Нет. Лучше тебе помолчать немного. Я думаю.

Гарри на всякий случай отошел подальше, потому что булочки выглядели еще достаточно горячими, а миссис Уизли слишком уж активно встряхивала поднос и совсем небезобидно выглядела, пытаясь что-то решить для себя.

— Артур настаивал, но я была против. Сначала — категорически против, потом уже находила его предложение не столь опасным. Потом решила, что это бестолково, но не глупо. А сейчас я внезапно увидела во всем этом смысл. Ронни, милый, ты же не серьезно считаешь, что из твоих братьев Фред и Джордж — самые удачливые?

— Да я так просто сказал!

— Нет не просто, ты сказал первое, что тебе пришло в голову. А так как обычно ты много не думаешь, то и выбирать тебе особенно не из чего. Значит, ты сказал правду.

Рон беспомощно развел руками.

— Мама, ты сама о них первая вспомнила! Мы вовсе не собирались...

Громкий звон, с которым стрелка «Артур» на семейных часах Уизли переместилась с отметки «На работе» на отметку «Дома» возвестил о возвращении мистера Уизли домой. Рон облегченно вздохнул.

— Очень хорошо. Я вижу, Артур был прав, — ровным ледяным тоном произнесла Молли, — как бы ни было мне тебя жалко... И тебя, Гарри, — почти всхлипнула она, — но... Жду вас на ужине, — решительно закончила она и побежала встречать мужа, как была: с подносом в руках.

— Весь пол будет в булках, — проворчал Рон, доедая все-таки добытый румяный экземпляр. — О чем это она говорила?

— Понятия не имею. Это же твои родители, тебе легче догадаться...

— Ничего хорошего я предположить не могу. Могу только тем тебя утешить, что долго мучиться нам не придется. Раз уж она что-то решила, нам об этом сообщат.

— У меня есть еще одно утешение, я всегда могу вернуться домой к Сириусу.

— И бросить меня одного?

Гарри ехидно хмыкнул.

— Вначале узнаю, что нам собираются предложить. Может быть, поездку к Чарли с видом на драконов?

— Или к Биллу? — с надеждой дополнил Рон.

— Собираетесь остаться без ужина? — донесся из столовой гневный голос Молли Уизли, и ребята поспешили присоединиться к родителям Рона за столом.

Мистер Уизли выглядел усталым, но довольным. Он с аппетитом съел все, до чего смог дотянуться, и положил еще добавки.

Гарри очень хотелось узнать, почему мистер Уизли работает в выходные дни, а не проводит их дома, немного смягчая ту нервозную атмосферу, которую создает миссис Уизли, лишенная возможности разрядиться на близнецов, но открывать рот ему было страшновато.

— Мне показалось, или ты сегодня необычно молчалива, дорогая? — разделавшись с половиной своей порции, поинтересовался Артур Уизли.

— Не показалось. Я просто не могу решиться.

— На что именно?

— На то, что ты хотел сделать еще вчера.

— Я? Вчера? Но ведь это именно ты хотела немедленно перелопатить дворик, разбудить впавших в спячку садовых гномов и выкинуть их за забор?

— Да я не о гномах! — Молли скосила глаза в сторону Рона. — Я об этом...

— А! — Артур радостно отложил вилку и повернулся к своему младшему сыну. — Наконец-то, Молли согласилась! Рон, — торжественно провозгласил он, — чем бы ты хотел заниматься?

— Ты же знаешь, я собираюсь стать аурором... — Рон также опустил вилку и осторожно подбирал слова.

— Да-да, я это уже слышал, многие мечтают бороться с темными силами, видят в этом только романтику: бесконечные битвы и сражения наподобие тех, что происходят в дуэльных клубах, спасение прекрасных колдуний, погони на метлах.

— Папа, не разговаривай со мной, как с ребенком... Мы с Гарри давно уже выбрали эту дорожку, и МакГонагалл в курсе, и к сдаче ПАУК мы специально готовимся... Что же, ради романтики мы терпим Снейпа лишних два года? — возмутился Рон.

Гарри полностью поддерживал его, но встревать в семейный разговор не стал. Ему тоже показалось, что у мистера Уизли маленький провал в памяти и он лет этак на пять преуменьшает возраст Рона. Неужели человек, который пожертвовал собой еще на первом курсе, чтобы друзья прошли дальше, проник в Тайную комнату, в Шумящую Хижину, помогал в Тремудром Турнире, преследовал Упивающихся Смертью и в Министерстве, и вокруг, не раз оказывающийся в результате всех этих передряг со сломанными конечностями, чудом выживший и ставших анимагом, мог не заметить, что в борьбе с темными силами есть некоторые трудности? А спасение им Парвати и Малфоя из заповедника? Хотя, об этом лучше его родителям не говорить...

— Именно потому, что ты уже достаточно взрослый, я и пытаюсь поговорить с тобой на эту тему, — невозмутимо продолжил мистер Уизли. — Боюсь, что пару лет назад ты меня бы неправильно понял...

— По мне, так он и сейчас ничего не поймет, — решительно заявила Молли, отбирая у них тарелки с недоеденным ужином. Гарри свою успел спасти, резко продолжив орудовать ножом и вилкой. Рон еще три года назад предупредил его о переменчивом характере своей мамы и научил уходить из-за уставленного вкуснятиной стола достаточно сытым. — Раз с ними нет Гермионы и Джинни, то придется нам повторять по два раза. Каждому.

Рон подмигнул Гарри. В этот миг его жест можно было расценить примерно так: «Ну что, друг, и до тебя добрались?»

— Конечно, конечно, — подтвердил мистер Уизли, — Гарри это также касается. Вряд ли Сириус пытался подобрать для тебя дорожку.

— У Сириуса тоже не очень хорошее отношение к аурорам, по понятным причинам, — не выдержал Гарри, — поэтому он не раз пытался отговорить меня.

— Но я вовсе не собирался вас отговаривать! Очень хорошо, если к Ордену Феникса, а ведь вы обязательно присоединитесь к нам, прибавится еще два официальных представителя борьбы с темными силами. Мы обязательно будем действовать вместе. Потом. Но сейчас я хочу предложить вам еще раз обдумать ваше решение, пока у вас есть эти полтора года.

— Ничего не понимаю. Вроде вы с мамой не против, ничто мне не мешает, а я должен еще полтора года думать. Но остальных вы так старательно не отговаривали, я же помню...

— Мы просто не хотели выяснять с ними отношения при младших, — грустно сказала миссис Уизли. — Мы с Артуром почти ничего и никого никогда не боялись. Пока Билл не подрос и не сказал, что будет заниматься съемом заклинаний. Опасных для жизни заклинаний. Я почти неделю плакала, но потом мы с Артуром поговорили с ним и поняли, что нет в этом ничего плохого. Обычное занятие для очень хорошего колдуна. Такие специалисты как он — большая редкость, и мы не можем лишить наш мир такого волшебника. А то, что он будет постоянно в разъездах, и мы будем редко его видеть, вполне естественно, хотя и грустно.

— А потом Чарли поделился с нами своей мечтой работать с драконами, и Молли была категорически против, — добавил Артур Уизли, незаметно выдергивая свою тарелку из рук жены обратно на стол. — На ее уговоры ему, мне и Биллу понадобился год. Но в результате он смог доказать ей, что для него драконы не опаснее докси-фей, потому что он умеет обращаться с магическими тварями. И ведь лучше него никто с ними не обращается, вы же в этом могли убедиться сами. Молли сдалась, но вся ее надежда была на... Перси, — мистер Уизли на секунду запнулся, но смог уверенно продолжить, — она не сомневалась, что его-то профессия точно будет не опасной, и прочила ему удачную руководящую карьеру. И он ее ожидания оправдал. В своем роде. Но к этому времени Билл и Чарли уже вступили в Орден Феникса и так рьяно взялись за работу, с такой кипучей энергией, сразу столько всего сделали, что Молли опять начала рыдать и мы решили поговорить с Перси.

— Понимаете, мальчики, — попыталась объяснить свою точку зрения миссис Уизли, — мы же все очень деятельные, нельзя допустить, чтобы работа была кому-нибудь из вас в тягость... То есть, трудности-то пережить можно, а вот как перенести безграничную тоску оттого, что изо дня в день всю жизнь ты делаешь не то, что тебе хочется? — Гарри почему-то показалось, что при этих словах Молли Уизли бросила тоскливый взгляд в сторону кухни, — Билл и Чарли так увлечены своей работой, что и в свободное время у них остается куча сил, потому что работа их им эти самые силы и придает... Ну что за занятие для молодого члена нашей семьи — перебирать бумажки? Вдруг ему это быстро надоест, и он будет завидовать своим братьям? Тем более, что незаметно выросли Фред с Джорджем, а уж они-то для себя явно что-то задумали...

— Но Перси убедил нас, что он всю жизнь только об этом и мечтал, и раз уж я выдержал, то и у него проблем не возникло. Но я же всегда занимался такими увлекательными вопросами... Тонкая грань между двумя мирами, море неразгаданных тайн! А Перси на самом деле мечтал работать только с документами... И мы не стали ему мешать. Правда, все это немного неприятно закончилось.

— Неприятно, потому что в противовес ушедшему в бесполезное подпевание Фаджу Перси, два наших самых отчаянных сына задумали совсем полную глупость. Мелкие шалости — дело терпимое, но шалить всю жизнь!

— И твоя мама, Рон, не стала даже перечить им в их бесполезном занятии. Потому что после того, как они бросили Школу, так и не дойдя до экзамена (что само по себе не так уж и страшно, учитывая обстоятельства, но они не захотели сдавать их вообще), ребята оказались столь непреклонны в своем решении, я даже не знаю, чья это больше черта: моя или Молли, что побеседовать с ними не удалось. Только мы начинали беседу, как они дезаппарировали куда подальше и не возвращались до ближайшего приема пищи, а заводить разговор при остальных нам казалось неэтичным.

— И мы так боялись, что, кроме Перси, еще два сына перестанут считать нас самыми близкими людьми на свете, что разрешили им делать то, что они захотели сами, — закончила миссис Уизли. — Пользы от их занятий никакой нет, зато они возвращаются домой на все праздники.

Наступила тишина, нарушить которую и Рон, и Гарри не решались, до сих пор им не было понятно, одобряют родители Рона их выбор или нет. К чему заводить этот разговор, если им всем и так ясно, что ни на одного Уизли нельзя воздействовать уговорами?

— В отличие от твоих братьев, Ронни, тебе к этому возрасту очень многое пришлось пережить. Во времена страшных дел, творимых Сам-Знаешь-Кем, они были еще малы, а теперь вступают в борьбу уже взрослыми людьми. Вы же с Гарри столкнулись с бедой вплотную, поэтому ваше представление о жизни несколько однобоко... Как вы можете выбирать, если ничем другим не занимались? Возможно, на этот раз Тот-вы-поняли-о-ком-я вернется нескоро, во многом благодаря вам, так почему бы ни попытаться подумать о своей судьбе?

Рон щелкнул пальцами красивым театральным жестом.

— Я понял! Мы, по-вашему, должны потихоньку ковыряться в какой-нибудь чепухе, оставив борьбу с Упивающимися и их главарем как хобби?

Мистер и миссис Уизли не нашли, что ответить. Артур слегка поморщился:

— Не совсем это мы имели в виду...

— То есть, профессионалы в борьбе с этими гадами никому не нужны? Это не достаточно серьезное занятие, так? — раскричался Рон. — Не надо готовиться к новой войне, и так справимся? Нас все равно спасет счастливый случай...

— Не сердись, сынок, — примиряюще сказал Артур, но вдруг тебе хочется вовсе не этого? Ты же так любил квиддич, вы с Гарри играете в команде Гриффиндора...

— А квиддич мы оставим на свободное время, — злорадно заметил Рон.

— Но вдруг...

— Послушайте, мы и так знаем, что варить зелья — не наш удел, что выращивать мандрагору — совсем не то, о чем мы мечтаем... А с волшебными тварями мы достаточно наобщались в Волшебном Лесу!

— А что вы там делали? — подозрительно спросила Молли.

— Уроки у нас там были, мам! Уход за магическими тварями. И самые лучшие из них, те, кто не пытались нас покалечить, удирали со всех лап, ласт и крылышек от меня подальше. Только флоббер-черви не высказали своего негодования, но наблюдать за ними так же приятно и увлекательно, как считать пузырьки в котле.

— А драконы и единороги?

— С драконами у нас только Гарри пообщался...

— Но они были немного не в том настроении, чтобы любезничать со мной, — решился Гарри вставить слово. — Так что я о них тоже мало что знаю.

Артур замахал руками:

— Вот именно! Ничего вы почти о них не знаете. Я к этому и веду. Мы написали Биллу и Чарли, они не против, если вы приедете к ним погостить ненадолго. — Гарри с Роном переглянулись: столь занудный разговор грозил закончиться приятным путешествием. Артур Уизли продолжал — Но, разумеется, лучше это сделать летом, не сейчас. Летом и драконы дружелюбнее, и у Билла работы поменьше. А сейчас я бы предложил вам отправиться вместе со мной в Министерство и за несколько ближайших дней ознакомиться с моей работой. Ну, как?

Рон немного скис.

— А... Зачем это? Уж в Министерстве-то мы точно работать не будем.

— Зато избавитесь от некоторых заблуждений. Ты, например, ни разу не был там в рабочее время, ваша беготня по отделу тайн вряд ли дала тебе достаточное представление о деятельности этого заведения. Да и у Гарри, боюсь, после суда, пережитого им на пятом курсе, остались не очень приятные впечатления.

— Но я думал, что после Перси вы с мамой точно не захотите, чтобы кто-то еще повторил его путь...

— Но вы и не повторите! — воскликнула Молли. — Ты, Ронни, немножко другой, чем Перси. Вдруг тебе кажется, что там работают только жадные до славы и власти бездельники, а твой папа мается на работе от безделья? Я, конечно, не хочу, чтобы ты решил там остаться, но и отпускать тебя в ауроры мне тоже не очень хочется... Я не знаю, кем бы я хотела тебя видеть...

— Так как, завтра мы отправляемся вместе? — перебил ее мистер Уизли.

Рон и Гарри понуро кивнули.

Глава 4. Министерство, полное мирных магов

За завтраком, пока Рон препирался с миссис Уизли на тему того, стоит ли отправляться в Министерство в форме, или можно поехать в обычной одежде (что, по мнению Гарри, имело ровно столько же смысла, сколько его находится в попытках соорудить у Рона на голове приличную укладку), Хедвига принесла Гарри неожиданное письмо.

— От кого это, дорогой, от Гермионы?

— Похоже, что нет… — Рон заглянул в письмо и скривился, — сдается мне, мам, что Гарри сегодня от работы отвертится.

Гарри тоже успел заметить, что письмо подписано именем Чоу Ченг, но в отличие от Рона не мог сделать столь молниеносный вывод о том, что ему назначается встреча, не ознакомившись с содержанием.

Он отодвинул тарелку и положил письмо на край стола, ненавязчиво прикрывая его от Рона. Тот демонстративно отвернулся и немедленно попался, ответив маме невпопад: «Да-да, конечно».

— Вот и славно, мой милый, я рада, что вы с Гарри согласились со мной и пойдете сегодня в форме… Это будет выглядеть солиднее, сразу убедит любого в серьезности ваших намерений.

Гарри же с удивлением прочитал следующее:

«Добрый день, Гарри Поттер!

Надеюсь, что в эти послепразничные дни ты не слишком занят? Не устал отдыхать? Видишь ли, у меня возникли маленькие проблемы с тем вопросом, который возник пару недель назад, ты же понимаешь, о чем я? Думаю, ты сможешь потратить пару часов на то, чтобы оказать мне маленькую услугу? Если да, то ты можешь встретиться со мной сегодня в 11.00 в холле Министерства Магии у фонтана. Если нет, то я буду считать тебя самым ленивым и безжалостным на свете эгоистом.

Чоу Ченг»

Гарри глубоко вздохнул и улыбнулся.

— Ты не угадал, дружище. Я пойду сегодня с вами на работу.

— Она тебя бросила? — радостно воскликнул Рон.

Миссис Уизли к этому времени покинула кухню, поэтому справедливого замечания за столь злорадное высказывание он не схлопотал.

— Не надейся, наоборот, у меня все серьезно, — мечтательно протянул Гарри, бережно складывая письмо и пряча его на груди. — Только что мне назначили свидание в самом сердце волшебного мира Британии.

— В «Трех мётлах»? А как ты туда доберешься?

— Бери выше. В Министерстве.

Рон недоверчиво покачал головой.

— Ее будут судить за подтасовку результатов на экзамене, а ты выступишь защитником?

— Боюсь, что нечто в этом роде. Похоже, что у нее проблемы с устройством на работу.

— Вот это да… А ты не боишься встревать в это дело? Там все так скользко, Дамблдор что-то так намудрил…

— Ничего он не намудрил, он просто скрыл то, что мы побывали в землях Амазонии! Он сказал, что ей пришло письмо с приглашением на работу, что она прошла несколько тестов и по конкурсу выиграла эту должность. Абсолютно ничего предосудительного!

Рон промолчал и отставил свою тарелку, нервно покрутив вилку.

— Все равно, лучше с этим не связываться… Один раз она тебя уже в драку втянула, и здесь в покое не оставляет…

— Это не она меня втянула, нам некуда было деваться! Понимаешь, НЕ БЫЛО другого выхода, ну, почему вы с Гермионой мне не верите?

— Потому что мы смотрим со стороны, вот почему! Твоя Чоу — чистой воды авантюристка. Ты и так притягиваешь к себе неприятности, да еще она добавляет!

— Рон, это она попала вместе со мной за компанию в ту передрягу, а не я с ней!

— Рассказывай это Джинни!

Миссис Уизли влетела в кухню и всплеснула руками.

— Вы до сих пор не готовы? Вы как собираетесь добираться, а? Артур уже вызвал тиски!

— Такси, мам! — проворчал Рон, выбираясь из-за стола, и уже, покидая кухню, прошептал Гарри на ухо. — А все-таки, она противная девчонка, не могла пригласить тебя в гости или, на худой конец, погулять по парку?

Гарри пожал плечами, потому что в сотый раз неопределенно мычать Рону, пытаясь объяснить свои чувства к этой девушке, он уже не мог. Ну и что, что общение с ней имеет одни минусы? Зато радует…

*****

Артур Уизли, Рон и Гарри добрались до Министерства без особых приключений, в дороге Гарри не удалось отпроситься, зато уже на рабочем месте он сообщил, что ему нужно ненадолго отлучиться.

— Э-ээ, Гарри, сегодня я бы не хотел… — замялся мистер Уизли, но прервал сам себя и жизнерадостно улыбнулся… — Но раз ты говоришь, что надо, значит, надо. Хотя, в эти дни везде такое затишье, я просто удивляюсь, как вообще кто-то еще работает… Постой-ка, а как ты собираешься выйти? Твой пропуск дает право только на один вход утром и выход вечером.

— Пап, он не будет никуда выходить, отпусти его, — махнул рукой Рон. — Ему просто надо кое-кому помочь.

— Ну. Если помочь, — Уизли развел руками, — тогда понятно. Надеюсь только, что ты не задумал ничего… неправильного?

Гарри замотал головой и выскочил из его кабинета, мысленно благодаря Рона за точную формулировку.

Когда Гарри поднялся в Атриум, Чоу уже ждала его.

В школьной мантии, с гладкими длинными косами, застегнутая на все пуговицы, строгая, с бумагами в руках, она показалась ему не менее привлекательной, чем в мокром платье в изумрудном лесу, окруженная молниями, вспышками и бесконечной магией… И он понял, как сильно по ней соскучился за эти несколько дней, несмотря на то, что постоянно старался вычеркнуть ее из жизни. Почему-то, именно увидев ее в этом холодном роскошном помещении в мантии Хогвартса, он осознал, что еще не расстался с ней навеки, что у него есть еще полгода на то, чтобы хоть изредка видеть ее.

— Очень жаль, что нельзя попросить тебя закрыть рот, — засмеялась девушка.

— Почему?

— Потому что, к моему сожалению, ты его не раскрыл. Ни от безграничного восхищения, ни для того, чтобы поздороваться.

«Да, со своими раздумьями, в какую щеку ее прилично поцеловать при встрече, я действительно, забыл просто поздороваться».

— Какой дурацкий фонтан! — Чоу махнула в сторону статуи кентавра. — Он что, целится в лифт? И по моде какого века одета ведьма? А гоблин, вообще, выглядит так, будто его маггл ваял, который настоящего гоблина в жизни не видел.

— Мне тоже они показались странными, — поддержал ее Гарри, подходя поближе и вдыхая легкий аромат ее духов. — Они раньше так слащаво склонялись перед волшебником… Потом их… нечаянно сломали, а когда починили — они перестали быть похожими на магических тварей вообще.

— И конечно, по красивой легенде, сломали их не без твоей помощи?

«Вот уж точно не знаю последних легенд на эту тему, кто бы самому рассказал», — Гарри очень не хотелось вспоминать прошлый год и убеждать Чоу в том, что все было так, а не эдак, но пару особенно неприятных для него историй он бы, по возможности, рассеял. Вполне возможно, что все дружелюбно настроенные по отношению к нему маги убеждены, что фонтан развалил он сам, ненароком оступившись с бортика. Зачем залез на бортик? Как всегда, голова болела, хотел приложить ко лбу мокрый компресс.

— Между прочим,— заметил Гарри, — в Министерство просто так с улицы не войдешь, а ты назначаешь здесь встречи.

— Я же не знала, где ты находишься, и к которому часу сможешь добраться, — нисколько не смущаясь, сказала девушка, — не ждать же мне тебя на улице? Но раз я доставила тебе столько неприятностей, то больше просить ни о чем не буду...

— Прекрати! — воскликнул Гарри. — Я очень рад тебя видеть. И даже постараюсь помочь, хотя и не представляю пока, чем.

— Сейчас объясню. Мне надо получить в нашем Министерстве разрешение работать там... Ты понимаешь, где.

Гарри кивнул.

— Да, ты что-то такое говорила...

— Вот я и попросила тебя приехать, чтобы помочь мне побыстрее управиться. Я — очень сильная колдунья, но вся эта беготня по кабинетам... Не очень хочется тратить свои силы, а вдвоем мы быстрее управимся. Да и твоя слава поможет.

— Моя слава поможет загнать всех работников министерства в шкафы в их кабинетах... Если ты читаешь регулярную прессу, то знаешь, что я — отъявленный псих, к тому же опасный для общества.

— Вот чушь! Ты просто привлекаешь к себе внимание и вызываешь интерес! И какая тебе разница, что они при этом думают? Не волнуйся, никто не залезет в шкаф и не забьется под стол, они захотят пообщаться с тобой и лично убедиться, что все слухи — правда!

— Вот спасибо!

Чоу, как всегда, нимало не смутилась.

— А пообщаются, убедятся лишний раз, что газеты врут. Но ты уже подпишешь у них мои бумаги.

Гарри почесал затылок.

— К кому идти-то надо?

— Пока не знаю. Я только что приехала. Вот смотри, что у меня уже есть: характеристики от Директора и ведущих преподавателей Хогвартса; медицинская карточка от мадам Помфри и справки из госпиталя св. Мунго о том, что я не наблюдалась у них ни по какому вопросу, не подвергалась магическому воздействию и не имела специфических отравлений; также перечень соревнований, в которых я принимала участие... Представляешь, я участвовала в Тремудром Турнире, оказывается.

— В качестве заложника?

— Да. Зато участвовала. А еще летные характеристики моей метлы, и мои личные рекорды... Хорошо хоть половина моих достижений здесь не зафиксирована.

— А это что за толстый свиток с картинками?

— Моя родословная. Пусть попробуют придраться! У многих в прабабушках числятся богини?

— И это все может понадобиться?

— Боюсь, что этого окажется мало... Я не смогла рассчитаться с мадам Пинс, потому что книги мне нужны для сдачи ПАУК...

«Если я ей сейчас скажу что в данный момент она страшно похожа на Гермиону, то получу по шее».

— А, может быть и прорвемся... Время только жалко терять. Так что, ты со мной?

— Видимо, да. Все равно я здесь пробуду все каникулы, я помогаю мистеру Уизли, он начальник отдела неправильного использования вещей магглов.

— Да? — рассеяно переспросила Чоу. — Это хорошо, хорошо. Ну что, начнем с приемной Министра?

Она направилась к лифту, но Гарри схватил ее за рукав.

— Подожди, у меня... Эээ... эээ... Подарок есть для тебя.

— Подарок? Это неплохо, — Чоу нетерпеливо протянула руку. — Он полезный?

— В некотором роде да, — Гарри протянул ей приобретенный у близнецов Уизли браслет, — это из приколов Уизли, — пояснил он, — позволяет тебе быть невидимой для одного объекта...

— Это как? — Чоу заинтересовано вскинула бровки. — Как мантия-невидимка? Я слышала, такие есть...

— Нет. Здесь очень простая магия отвода глаз. Вечером произносишь заклинание, и на другой день ты абсолютно невидима для определенного человека, причем неважно, колдуна или нет. Он не сможет тебя обнаружить ни глазами, ни на ощупь, ни на слух, ни на запах...

— А сигнализация?

— Даже если все магические средства обнаружения будут звенеть о чьем-то присутствии, он найдет этому другое объяснение.

— Какая прелесть... А почему же это чудо считается приколом, а не настоящим элементом амуниции?

— Во-первых, рука потом целую неделю зеленая...

— Это мелочи, а во-вторых?

— А во вторых, ты будешь невидима только для одного человека, все остальные легко смогут тебя обнаружить. Зато это — свежеизобретенная вещь, и ни у кого такой, точно, нет. Я подумал, тебе пригодится для будущей работы.

— Наверняка! — заверила его Чоу, разглядывая браслет, расположившийся на ее локте рядом с символом власти (Прим. Автора — см. ККМ2). — Но что-то он мне напоминает...

— В лавке близнецов Уизли все что-то напоминает. У них нет штатного дизайнера, поэтому они копируют известные вещи. Оригинал этого браслета, превращает надевшего его в березу, а сам при этом превращается в деревянное колесо, и висит на одной их верхних веток, пока добрый человек не снимет...

— Хорошо, что у меня не оригинал! — сказала Чоу и чмокнула Гарри в щеку. — Очень мило с твоей стороны.

Бедный Гарри так обрадовался, что ей понравился подарок, что расчувствовался и произнес слова, которые уже несколько лет хранились у него в памяти как одни из самых добрых, самых дорогих и близких:

— Используй его с умом!

И они вошли в лифт.

====

Выскочив из кабинета Фаджа, Чоу замахала свитком перед носом Гарри:

— Хорошо, что мы с таким ерундовым вопросом. Я поговорила с секретарем, и он мне все объяснил. Мне даже не придется ставить последнюю подпись у Фаджа или у его старшего помощника... Тем более что никто не знает, кто сейчас занимает эту должность. Но я соберу все подписи, потом — к младшему помощнику министра... И со стороны Магического правопорядка — Эмилия Сьюзен Боунс, глава департамента. Проблем быть не должно. Если, конечно, — она нежно улыбнулась, — ты не откажешься мне помочь...

Гарри взял у нее свиток и аккуратно, словно опасаясь прыгающих из него огненных саламандр, развернул.

— Ерундовый вопрос, значит? — хмыкнул он. — Да мы до конца каникул не управимся, даже если будем сидеть в Министерстве весь рабочий день...

Чоу заглянула в список через плечо Гарри, почти уткнувшись в него подбородком.

— До конца каникул? Ты пойми, Гарри, если ты мне не поможешь, я и к концу учебного года не успею. Мне придется вернуться в Хогвартс, а в переписке все эти личности, — она резко провела пальцем по всему списку, — еще большие зануды. Надо постараться достать их всех сейчас. Тем более, праздники, они должны быть в благодушном настроении.

Гарри покорно кивнул:

— Хорошо, постараемся, — и поинтересовался, — я, конечно, слабо помню наизусть все Отделы, но неужели ты должна посетить их все? Это что, нужно каждому выпускнику, кто пытается устроиться на работу?

— Конечно, нет! Просто я сразу после Школы занимаю такую высокую должность... И к тому же в другой стране. Пока этот факт не будет зафиксирован во всех документах, никто меня не отпустит.

— Ужас какой! Как будто это не твое право... Тебя приглашают, ты сама этого хочешь... Кто же может тебе помешать?

— Формально — кто угодно из этого списка, — сердито вздохнула Чоу, игнорируя лифт и бодро поднимаясь по темной узкой лестнице. — Я поэтому и позвала тебя. У тебя же есть знакомые в Министерстве, кроме того, тебя все и так знают... Понимаешь, в открытом бою я могу сама за себя постоять, мне помощь не нужна. Но тут я прямо теряюсь, эти бесконечные коридоры, двери с табличками, невыговариваемые должности. И еще к тому же год назад они реорганизовали структуру... Часть отделов соединилась, часть теперь отсутствует вообще, где-то три начальника, где-то ни одного. А у тебя это просто должно получиться, твою историю все знают. По крайней мере, тебя не выставят вон, не подняв головы от пергамента. И выслушают. А так как дело мое чистое, репутация незапятнанна, рекомендации от всех учителей и Директора Хогвартса в кармашке, то проблем не будет.

Они поднялись с пятого на второй уровень и вылетели в светлый коридор. Первым с списке был упомянут отдел Отдел Неправильного Использования Вещей Магглов.

Гарри привычно завернул к кабинету мистера Уизли. Как всегда, в присутствии Чоу, ему совсем не хотелось спорить. Не хочу сражаться со страшным Богадо ради непонятного поста? А кто тебя спрашивает, и куда ты денешься? Гарри Поттер — не самый лучший рекламный агент для молодого перспективного мага, потому что большая часть работников Министерства (а уж те, кто занимает руководящие посты, совершенно точно) считает его завравшимся свихнувшимся лгунишкой? Ну и что из этого? Зато Чоу считает, что в этом деле из него можно извлечь пользу, и на этот раз он не будет только мешаться под ногами, как это было в Южной Америке. Лжец он или борец за правду, сеятель смуты или спаситель мира, бедный страдалец или спекулянт чужих чувств, враль безграничный или тот, кто открывает всем истину — в любом случае, он достаточно интересен для работников Министерства Магии: они хотя бы поинтересуются, что его привело.

Гарри забрал у Чоу ее свиток и, постучавшись, зашел в кабинет мистера Уизли. Рон было радостно замахал ему руками, одновременно уронив консервную банку, но заметил Чоу рядом со своим лучшим другом, на лету попытался схватить ее (банку, не ловца Равенкло, конечно), попытки не увенчались успехом, банка благополучно шлепнулась на ковер, попав остатками своего содержимого на мантии Гарри и Чоу. Хихикнув, Артур Уизли устранил последствия резких движений Рона, бережно поднял банку и спрятал ее в сейф. Как ни был Гарри смущен происшедшим, он успел заметить, что к крышке банки прикреплена желтая бирка с двузначным номером.

— Я не ожидал, что ты так быстро вернешься, да еще не один, — проворчал Рон.

— Я еще не вернулся. То есть... Мы, вообще-то, по делу.

— А я в этом нисколько не сомневался, — самодовольно заметил мистер Уизли. — Не такой ты человек, Гарри, чтобы отпроситься на целый день и заниматься глупостями... Ведь работа лучше полного безделья, не так ли?

Рон за его спиной страдальчески закатил глаза и сгреб со стола, за которым временно сидел, груду жестяных банок самого разного вида, ворох бумаг и десяток разноцветных бирок, старательно закрывая все это богатство от Чоу.

— Так это и есть твой нуждающийся в помощи симпатичный друг? — Артур Уизли потер руки и кивнул в сторону Чоу.

Гарри передал мистеру Уизли документы и как можно непринужденнее закрыл своей спиной стол Рона от любопытных глаз девушки. Не то, чтобы очень хотел спрятать секреты, просто не очень хотелось давать ей лишний повод для ехидства.

Но пока мистер Уизли быстро перебирал, рекомендации, характеристики и справки Чоу Ченг, сама виновница его вынужденного перерыва в работе быстро подобралась к юношам.

— Я смотрю, на каникулах вы нашли себе замечательное занятие! Решили сменить диету? — она тихонько подцепила одну из банок. — Что это? Мелконарубленное мясо, обернутое в капустные листья и тушеное в течение длительного времени? — девушка заглянула внутрь. — И вы всю ее съели? Это же такая гадость!

Рон быстро выхватил у нее банку и швырнул ее на другой край стола.

— На это нельзя смотреть! И руками тем более трогать нельзя!

— Ногами же неудобно, — пожала плечами Чоу.

Мистер Уизли отвлекся на секундочку.

— Ах, как интересно... Да, я помню, Дамблдор говорил мне про вас... Рон, как ты разговариваешь с девушкой? Предложи ей сесть, развлеки беседой... Ничего секретного сейчас в нашей работе нет, ты же знаешь... Можно и рассказать, да и Гарри тоже будет интересно, когда он освободится, быстрее вникнет в задачу и сможет нам помочь. Лишних рук так не хватает... — он размашисто расписался на главном свитке и, сев за свой стол, начал что-то быстро строчить на другом листе. — К сожалению, придется немного подождать, — пояснил он, — нам нельзя использовать самопишущие перья в служебных записках. А так как ваш вопрос имеет международное значение, придется послать в отдел Международного магического сотрудничества подтверждение того, что вы у меня действительно были, и подпись свою я поставил.

Мистер Уизли закончил писать служебную записку и с увлечением начал складывать из нее самолетик.

Насколько Гарри помнил из своего дохогвартского прошлого, самолетик из листа бумаги складывается гораздо меньшим количеством перегибов бумаги, но то, что творил Артур Уизли грозило стать настоящим произведением искусства. Когда дело дошло до шасси, Гарри глазам своим не поверил, а уж когда творение, обладающее обратной стреловидностью, со сверхзвуковой скоростью вылетело в коридор, он даже забыл, с какой целью сам находился в этом кабинете.

— Ну, как? — довольно спросил Артур Уизли.

— Потрясающе, — искренне сказал Гарри.

— Я просматриваю маггловские книги, — пояснил Артур. — Конечно, на их настоящие летательные аппараты воздействовать магией нельзя, я для того здесь и сижу. Но почему бы слегка не ускорить процесс бумажной волокиты? Как раз сегодня с утра я прочитал эти замечательные маггловские слова «изменяемая геометрия», пока не знаю, что они означают, но уже убедился, что их можно использовать в заклинаниях. Рон! — возмущенно прервал сам себя мистер Уизли, всплеснув руками совсем как Молли. — Ты так и не предложил девушке присесть? Джинни не зря говорила Молли, что ты не умеешь общаться с девочками. Вроде у твоих братьев таких проблем не было.

— Папа! — укоризненно прошипел Рон, а Гарри подмигнул ему, мысленно пытаясь напомнить о Парвати Патил и Луне Лавгуд, которые выпадали из теории Джинни своим постоянным старанием попасться на глаза Рону.

Видимо Чоу решила сжалиться над Роном, а, может быть, она рассчитывала на его помощь тоже, поэтому она пресекла упреки мистера Уизли по отношению к сыну, сама выбрав себе стул из имеющихся в кабинете.

— Все в порядке, — примирительно сказала она, — я совсем не тороплюсь.

— Да долго ждать и не придется. Никаких сомнений, что проблемы заколдовывания вещей магглов вас не касаются. Почти все время вы проводите в Школе, там маггловских вещей нет, ваша семья далеко, работает с магическими тварями, даже если какую маггловскую вещь они и заколдовали — так, наверное, для дела, а?

Чоу кивнула и добавила:

— Я вообще не понимаю, в чем могут возникнуть проблемы.

Артур покачал головой.

— Ох, вроде и не могут, но все мы тут такие разные. Некоторые наши сотрудники очень подозрительны. Я бы не был столь оптимистичен.

— Жаль. Я бы хотела больше времени уделить своей учебе и подготовке к будущей работе.

— И, наверное, уж, общению с нами, скучными работниками пергамента, предпочли бы разговор с будущими коллегами?

— Я уже разговаривала, — возразила Чоу, но Гарри быстро наступил ей на ногу. Для этого ему пришлось довольно далеко вытянуть свою, и получилось это немного неестественно, но мистер Уизли ничего не заметил.

Чоу слегка замешкалась, сделала вид, что отряхивает подол мантии от внезапно обнаружившейся грязи. Рон поднял из кучи мусора очередную банку и недвусмысленно прицелился ею девушке в лоб. Чоу мстительно прищурилась и промолчала, Гарри быстро встрял в беседу, припомнив слова Дамблдора:

— Она с ними столько уже переписывается, что знает все и о них, и о их семьях, и о погоде, и о природе.... Да мы и сами по ее рассказам и по фотографиям уже в курсе.

— Знать и видеть самому, не всегда одно и тоже, — наставительно заметил Артур. — Пока Молли не познакомилась поближе с питомцами Чарли, она была достаточно спокойна за его судьбу. Ну, кроме той стороны его жизни, которая касается... Хобби, — быстро оборвал он сам себя.

«Орден Феникса — невинное хобби для специалиста по драконам» — улыбнулся про себя Гарри.

Хлоп.

В возникнувшую в двери дырку мог бы пройти велосипед.

— А вот и наша записка, — прокомментировал Артур возвращение самолетика. — Надеюсь, с остальным списком, молодые люди, вы справитесь так же легко! Гарри уже неплохо ориентируется в здании Министерства.

— И в сотрудниках тоже, — добавил Рон без тени улыбки на лице.

Чоу скромно поблагодарила мистера Уизли, но просто безмолвно удалиться из кабинета не смогла.

— Прошу прощения, — робко сказала она, — но можно я задам один вопрос, не относящийся к моему делу?

— Конечно, дорогая! — воскликнул мистер Уизли. — Вообще, как друг Гарри и моего сына, — Рона передернуло, — ты можешь смело обращаться ко мне за разъяснениями по любому поводу.

— Зачем вам, все-таки, эти банки?

— А, заинтересовало? Я знал, что это привлечет внимание, я ведь с утра Рону так и сказал: «Сегодня у нас будет очень интересная работа, жалко, что Гарри не сможет принять в ней участия». Видишь ли, в последнее время несколько преступлений было совершено с помощью порталов, изготовленных в виде консервной банки, привязанной к лапке почтовой совы. Волшебник получает почту, нечаянно, или желая избавить сову от неприятности, касается банки и... Попадает в руки к преступнику. Ситуация запутывается еще и тем, что приему этому они научились в некотором роде у магглов, которые привязывали банки к хвостам кошек и собак в хулиганских целях. Этот случай вначале тоже расценили как хулиганство, но потом ауроры раскопали, в чем дело. Теперь к нам поступают все предметы, привязанные к конечностям и хвостам домашних животных и почтовых птиц. Красную бирку мы вешаем на те банки, которые были порталами (к нам они, к сожалению, доходят уже без рабочих свойств). Установить, в какую точку переносил этот портал пострадавших, уже невозможно. Но если немного подумать! — Артур Уизли постучал себя по голове. — Мы сейчас составим опись: где была найдена банка, к какому животному привязана, была она порталом или нет, куда и от чего бежало животное и кому оно принадлежит, каково было первоначально содержимое банки, какая у нее крышечка... Вы не представляете, они все разные! Некоторые надо открывать специальным консервативным ножом, некоторые отрываются просто руками, даже палочкой поддевать не надо! Так удобно... А у некоторых есть такой хвостик, за который надо потянуть... Знаете, что меня больше всего расстраивает?

— Что не нашли пострадавших? — спросил Гарри.

— Что бедные кошки бежали от ауроров десятки миль с этой дрянью на хвосте? — одновременно с ним спросила Чоу.

— И это тоже, — озадачено пробормотал Артур.

Но Рон уже подошел к двери, приоткрыл ее и, буквально вытолкав Чоу в коридор со словами: «Нам еще надо много всего сделать, да и вам пора торопиться...», буркнул на ухо Гарри:

— Постарайся отделаться от нее побыстрее и возвращайся один, она меня нервирует.

Гарри неопределенно пожал плечами и прикрыл за собой дверь, наблюдая, как зарастает в ней дыра.

«Хорошо, что Рон не дал своему отцу высказаться, — подумал он, — могу предположить, что мистер Уизли больше всего страдает от того, что все эти банки поступают к нему уже открытыми, и он не может сам поиграть с ними и догадаться, как же они открываются. А Рон больше всего боится, что его папа будет выглядеть смешным. Ему не понять, что мне тоже очень долго было интересно открывать флаконы с зельями заклинанием, или магией регулировать температуру в кипящем котле ядовитого зелья».

Глава 5. О том, что Гарри не знал про брата своего лучшего друга

— Видишь, как все просто! — воскликнула Чоу в коридоре, беря Гарри под руку. — Не зря я была уверена, что ты поможешь мне справиться.

— Ты же слышала мистера Уизли, не со всеми будет так просто.

— Потому что не все в этом здании занимаются столь увлекательным делом как разглядывание пустых консервных банок и не могут прерваться, чтобы поподробнее исследовать мое дело?

— Не стоит тебе так говорить, — проворчал Гарри. — Мистер Уизли один из немногих, кто действительно занят в этом здании.

— Честно скажу, я бы вообще померла от скуки в этих стенах... Но это мое личное мнение. Если тебе и твоему другу нравится находиться здесь, то это говорит только о том, что каждый находит ту участь, которой достоин. Моя собственная теория.

Решив, что порассуждать на тему: «Считает она нас с Роном полными дураками, честолюбивыми как домовые эльфы, на самом деле или только дразнит?» можно и попозже, не тогда, когда она мирно держит его за руку, Гарри покорно побрел за Чоу к лестнице.

— Я смотрю, ты и без проводника неплохо ориентируешься.

— Мне пришла в голову гениальная мысль, — пояснила девушка.

«Значит, Гермиона сейчас на своем курорте катится вниз с бешенной скоростью, задумываясь только о личной безопасности, раз гениальная мысль не смогла прийти в голову ей и, на мою беду, пришла в голову Чоу».

— Надеюсь, ты не собираешься вызывать никого на дуэль ради подписи?

— А что, идея неплохая. Загонят в угол — воспользуюсь. Ты растешь просто на глазах. Так, слушай, что я решила. Раз они все оглядываются друг на друга и бесконечно контролируют, мне надо получить подпись кого-нибудь, действительно высокостоящего, тогда остальным будет не отвертеться. Заверить у Амелии Боунс первой у меня точно не получится, потому что заверять нечего, а вот подпись Младшего помощника Министра получить вполне возможно.

Они вернулись на пятый этаж в очередной раз за этот день, и Гарри с тоской поскреб ногтем обитую драконьей кожей дверь приемной Фаджа.

— А Младший помощник Министра у нас сейчас Персиваль Игнациус Уизли, — заметил он. — Сомневаюсь, что этот важный чиновник будет рад нас видеть.

— Сомневаешься? — удивилась Чоу. — Да ты что, это ж пара пустяков. Перси же учился с нами Хогвартсе, да и с его семьей ты вроде знаком... Хотя, наверное, ты прав. Не стоит его смущать нашим одновременным появлением. Мне одно время казалось, что он ко мне неравнодушен... Это было тогда, когда он провожал до нашей гостиной Пенелопу, а возвращаться к себе в Гриффиндор забывал. Да, ты прав. Лучше тебе со мной не ходить, подожди здесь где-нибудь, — она выдернула у Гарри все свои бумажки и сгребла их в охапку, придерживая подбородком, — на подоконнике хотя бы.

Гарри открыл ей дверь, и Чоу, юркнув в приемную и быстро кивнув секретарю, пинком ноги открыла дверь, ведущую из приемной в смежную комнату. Гарри заметил, что на двери Фаджа висела скромная золотая табличка: «Министр», дверь слева была заложена кирпичами, на которых также присутствовала табличка «Старший помощник Министра». На двери же, в которой исчезла Чоу, кроме надписи «Младший помощник Министра» и полного имени Перси висел также его портрет, распрямленный свиток с автобиографией, и похоже перечень заслуг перед Министерством и всем миром волшебников.

«Можно было остаться в приемной и ознакомиться с перечнем его карьерных достижений, — подумал Гарри, подходя к окну, — но уж лучше я воспользуюсь рекомендацией Чоу и посижу на подоконнике. Интересно, какой подоконник может быть у окна, которое окном не является, на улицу не выходит, да еще и врет насчет погоды?»

===

Чоу прикрыла за собой дверь и послала сидящему перед ней высокому худому темно-рыжему молодому человеку ослепительную улыбку:

— Привет, Перси!

— Вы записаны на прием? — не поднимая головы от бумаг, ответил тот.

Чоу легкой походкой подошла поближе и постучала костяшками пальцев свободной руки по краю его стола:

— Привет, Перси! — повторила она.

Молодой чиновник раздраженно посмотрел на нее, не выпуская из руки пера. Если в его серых глазах и было что-то кроме возмущения ее нахальством, то девушка это пропустила.

— Обычно в этом кабинете ко мне обращаются так: Господин помощник Министра... — сухо сказал он.

Чоу оглянулась по сторонам, не нашла, куда пристроить свои бумаги и плюхнула их на стол перед его носом.

— А почему тогда не Господин Младший помощник Министра? — спросила она, поправляя одной ей заметную выбившуюся прядь.

— Потому что в настоящий момент я являюсь единственным помощником Министра, и добавление еще одного уточнения было бы излишним, — по быстрому ответу можно было догадаться, что вопрос этот немало его занимал и, скорее всего, даже беспокоил. — Так вы записаны на прием? Учтите, я очень занят...

— Прием к тебе расписан на три месяца вперед, у меня каникулы закончатся быстрее, — резко сказала девушка, — а ответ мне нужен уже сейчас.

— Оставьте письменное заявление у секретаря, я обязательно ознакомлюсь с ним.

Молодой человек склонился к своим бумагам и продолжил писанину.

Чоу придвинула стул для посетителей поближе к столу, положила локти на крытую сукном столешницу и тихонько подергала краешек пергамента, равномерно покрывающегося зелеными буквами под скрипучим пером Перси.

— Послушай, а ты на самом деле меня не узнаешь? — спросила она задушевным голосом старой подруги.

— Здесь бывает очень много посетителей, — проследовал немедленный ответ, — я не могу помнить каждого, поэтому настоятельно рекомендую вам обратиться к секретарю, он подберет все бумаги по вашему вопросу, и когда до него дойдет очередь, я смогу спокойно все вспомнить.

— Какая прелесть! Нет, я, вообще-то в первый раз, и ближайшие пять лет проводить под твоей дверью не собираюсь, господин Единственный помощник Министра... Нет, ну ты на самом деле меня не помнишь? Посмотри, — Чоу показала на свою мантию, на мне форма Хогвартса...

— Студентка? Будете работать в Министерстве? Практикой, как и прочей разной ерундой, занимаются на седьмом уровне, в Департаменте Магического спорта и состязаний...

— Я не на практику, ну же, Перси, отвлекись на секунду. Ты же закончил Хогвартс совсем недавно! Не может же это слово быть для тебя совсем пустым звуком? А если ты еще чуть-чуть напряжешься, то вспомнишь, что наши дорожки там не раз пересекались...

— Я не собираюсь вспоминать свое прошлое! — голос Перси немного повысился и он, прервавшись на миг, направил кончик своего пера в сторону Чоу. — Это — часть моего прошлого, которую я изменить не могу, но она уже отошла в историю, не я выбирал это заведение, пользующееся ныне совсем дурной репутацией. Да, было это в моей жизни, ну и что? С того момента, как человек сам отвечает за свою судьбу и выбирает свой путь, старые ошибки и порочащие связи уходят в тень прошлого... И это не очень хорошо, девушка, вламываться в мой кабинет и напоминать про те времена.

— То есть, воспоминания на тему, а помнишь, ты еще учился на шестом курсе Гриффиндора, и провожал к нам, в Равенкло нашу старосту, а потом напился и чуть не развалил рыцаря у входа в гостиную, не пройдут?

— Эти детские игры в факультете, игра в должности: староста факультета, староста школы... Наверное, это было. Вам больше не с кем об этом повспоминать? — он недобро усмехнулся и медленно проговорил, цедя каждое слово: — Повторяю еще раз, я очень занят, если вы не перестанете злоупотреблять моим терпением, я буду вынужден позвать тролля из охраны и попросить, чтобы вас проводили к выходу.

— Очень страшно. Не буду злоупотреблять. Я, собственно только хотела попросить у тебя закорючку на своей бумаге, и вовсе не собиралась вдаваться в сентиментальные воспоминания, я их и сама терпеть не могу, но теперь мне уже просто стало интересно, что с тобой приключилось. Какой-то ты странный, совсем похудел, чуть ли не просвечиваешься.

Чоу протянула вперед руку и чрезмерно заботливо приложила тыльную сторону ладони к его щеке:

— Температура, как у остывшего котла с непригодным зельем. Живой ли ты тут вообще?

Внезапно окаменевший Персиваль не смог даже отодвинуться, только выронил перо из непослушных пальцев.

— Не притворяйся, ты меня узнал, хотя и делаешь старательно вид, что совместные вечеринки в гостиной Равенкло, нехилый гудеж в заведении мадам Росмерты и пара танцев на балу, еще не повод для знакомства. И хотя мне страшно хочется узнать, помнишь ли ты про то, как мы, четыре девчонки, провожали тебя до твоей башни, охраняя от встречи с Филчем, я этого делать не буду... Только скажи, Пенелопу Кристалуотер ты тоже не узнаешь при встрече?

— Кто это? — не сказал, а почти просипел Перси, выпрямившись как палка, и отодвигаясь от Чоу как от ядовитой гадюки.

— Бедная девушка, которой ты морочил голову во время учебы в том заведении, которое ты боишься упоминать в разговоре. Староста Равенкло, которая закончила Хогвартс с радужными надеждами на будущую совместную жизнь с тобой, жалкий бумагомарака! Она вроде бы писала нашему декану, Флитвику, как у нее складываются успехи, а потом перестала... И мы сейчас о ней ничего не знаем... Так ее ты тоже вычеркнул из жизни? Есть лучший выбор? Кто там у Фаджа, дочка или племянница?

— О чем вы?

— О жизни, о настоящей жизни, которая отсутствует в человеке, которого я вижу в этом кресле, — Чоу села на стол и дернула Перси Уизли за галстук, — мне нет до тебя никакого дела, но я бы посоветовала тебе подумать как следует, что останется от некогда симпатичного парня через год-другой...

— Я вызываю тролля... — Перси потянулся в карман за палочкой, но Чоу опередила его, наставив свою ему прямо в лицо раньше.

— Даже и не думай!

— Вы мне что, угрожаете?

— Нет. Но ты же так дрожишь за свою карьеру, так боишься выглядеть смешным и слишком юным... А до прибытия охраны парой синяков ты точно успеешь обзавестись. Надо ли это тебе?

Перси вздохнул, выдернул из ее руки свой галстук, и нервно сцепив пальцы рук, спросил, преувеличенно изображая полное внимание:

— Так что вам... Тебе, Чоу Ченг, студентка... 7-го, если не ошибаюсь, курса школы Хогвартс, надо? Если не трудно, слезь, пожалуйста, со стола и передай мне свои бумаги.

— Ничего особенного, только автограф, — сухо сказала Чоу, смиренно усаживаясь на стульчик.

Перси погрузился в чтение ее документов, а у Чоу даже пропало изначально желание спросить, какой идиот посоветовал ему отпустить бачки, и сказать, что длинные волосы, наоборот, очень удачная деталь нового имиджа. А еще, сначала ей очень хотелось спросить, когда он в последний раз ел мясо... Но теперь, к ее, удивлению, не осталось даже желания посадить ему гигантскую кляксу прямо посередине того важного документа, от которого она его отвлекла. И этот человек закончил храбрый Гриффиндор? В настоящий момент больше всего он напоминал ребят с ее собственного факультета, причем именно теми чертами поведения, которые она ненавидела.

— ... И, как ты сама понимаешь, сейчас я не могу поставить свою подпись, — донесся до нее голос Персиваля Уизли.

— Почему это?

— Потому что так не положено. Я могу подписать документ только после того, как главы всех перечисленных отделов поставят свои подписи. А уж главная и последняя будет моя.

— А наоборот?

— Наоборот — нельзя.

— Но ты же считаешься самым главным после Министра... Значит, можешь принять решение самостоятельно? Вначале — ты, потом они.

— Но тогда получится, что их подписи вообще не нужны, — на миг Чоу показалось, что лицо Перси посетило нечто слабо похожее на улыбку. — Я не могу так поступить... Каждый выполняет свою работу...

— Какую работу! Открой глаза, ты, действительно, считаешь, что все эти достойные люди обязаны читать мои бумаги?

— Но случай на самом деле очень сложный! Не каждый год маг-выпускник британской школы уезжает на работу в другое государство, в другое полушарие, в другой мир, в конце концов! Допустим, я знаю, что ты хорошая девушка, приличная... — Чоу фыркнула, — колдунья, без нехороших знакомств и дурных поступков, не замеченная в применении темных искусств, из древней семьи... Но этого мало! Вот когда все эти замечательные люди убедятся в том, что тебя можно отпустить, тогда я с удовольствием и спокойной душой поставлю свою подпись. Поверь, не я решаю, может ли британская спортивная лига обойтись без столь замечательного ловца, и не мне положено проверять, не замечена ли ты в неправомерном использовании магии за исключением тех детских случаев, когда ты отводила глаза бедному сквибу Аргусу Филчу, помогая немного заблудившемуся старосте Гриффиндора найти дорогу в свою башню. Собирай подписи и приходи ко мне. Я напишу вот тут вверху цифру «0», это значит, что номер очереди этому свитку присваиваться не будет, и он поступит ко мне на подпись вечером того же дня, когда ты принесешь его и оставишь у секретаря. Обещаю, что я не припомню тебе факт угрозы физической расправы служащему при исполнении.

— Ах, не припомнишь... — Чоу собрала свои документы и резко прошла к выходу. — Впрочем, чего можно ожидать от человека, который в свое время, поспорив со своей девушкой на результат матча между двумя факультетами на 10 галлеонов, и выиграв пари, не забыл свои монетки забрать. Не волнуйся, второй раз я не зайду, совсем не хочется лишний раз видеть эту кислую замороженную физиономию. Кстати, — добавила она, уже взявшись за ручку, — тот документ, что ты ваял... Пока ты делал вид, что не помнишь меня, ты пару строк вписал вверх ногами. Будь повнимательней, а то наживешь неприятности.

Перси не ответил, он стоял перед окном и старательно смотрел на проливной дождь за окном.

===

— Ух! — разъяренно выдохнула девушка.

Гарри с интересом наблюдал за ее раздувающимися ноздрями и бешено вздымающимся под мантией бюстом.

— Подержи, — она сунула ему свои бумаги, — только одной рукой, потому что второй тебе придется заткнуть уши.

— Зачем?

— Чтобы ты не был свидетелем неправомочного использования маггловских предметов в волшебных целях.

Гарри послушно прикрыл одно ухо свободной рукой и услышал несколько хлестких коротких слов на незнакомом языке. Сорвавшись с четко очерченных губок Чоу, эти замечательные словечки превратились в огромных синих мух и дружно начал биться в окно, стараясь вырваться на свободу, туда, где над бескрайними изумрудными лужайками под ясно-голубым небом порхали белоснежные бабочки...

— Надеюсь, ты не доложишь своему дорогому мистеру Уизли о том, что я воспользовалась маггловскими крепкими словечками для выражения своих эмоций? — спокойно спросила Чоу, сняв верхний документ из стопки (рекомендация профессора зельеварения Северуса Снейпа) и пытаясь прихлопнуть им ту муху, что билась ниже остальных.

Гарри забрал у нее бесценный свиток (он, конечно, понятия не имел, долго ли ей пришлось умолять Снейпа соорудить сей документ, но не сомневался, что в случае обращение за вторым экземпляром Чоу придется пережить еще один не очень приятный разговор).

— Оставь их...

— Но их заметят!

— Кто заметит, тот пусть и ловит, идем! — Гарри чуть приобнял ее за талию и почти потащил к лифту.

Чоу вырвалась и махнула в сторону приемной Министра:

— Тебе не представить даже, как он изменился!

— Почему же, — хмыкнул Гарри, — не ты первая заметила, что он слегка изменился...

— Я все понимаю, не всем так повезло с работой, как мне, но не настолько же! Бедная Пенелопа...

Гарри вспомнил красивую девушку с длинными волнистыми волосами, свиданиями и перепиской с которой Джинни дразнила Перси... Как же это было давно. Но ведь с тех пор как Перси перестал общаться с родственниками, никто из семьи Уизли не вспомнил, что кроме родителей и братьев кто-то еще может скучать по нему.

— А ты уверен, что никто не заметит наших мух? Может, выпустить их за окно?

— Больше всего мне нравится слово наших по отношению к сотворенным тобой тварям. Ты не сможешь их выпустить, это не настоящее окно. Да и что им бедным там делать? Зима же на улице...

Глава 6. Старейший, мудрейший и страшнейший

— Успокойся, Чоу, — Гарри в очередной раз попытался примирительно поладить Чоу по плечу, — возможно в словах Перси есть доля истины...

— Возможно и есть, — согласилась Чоу, не переставая скрипеть зубами. — В любом случае, нам стоит двигаться дальше. Кто у нас тут на очереди?

— Департамент... Департамент Средств магического транспорта. Не думаю, что там что-то возникнет... Хотя и в Персивале я была уверена.

Они вышли на шестом этаже. Коридор, раздваиваясь, сворачивал за угол, и насколько Гарри видел, каждая ветвь через примерно три десятка футов раздваивалась вновь. Откуда-то слева шел неясный гул, похожий на человеческий разговор.

Чоу придержала Гарри, упираясь ему ладошкой в грудь, быстро заглянула за угол и решительно заявила:

— Я туда не пойду. Судя по всему, перед кабинетом начальника отдела сидит народ с жалобами. Бери мои бумаги... — она немного отодвинулась и критически прищурилась на Гарри. — Знаешь, что... Твоего шрама почти не видно, как-то неудачно ты его залепил волосами, — девушка резким движением раздвинула так старательно уложенные миссис Уизли пряди на лбу Гарри. — Теперь всем будет видно, что ты тот самый Гарри Поттер, который...

Несмотря на то, что прикосновение ее нежных прохладных ручек всегда было приятно Гарри, при напоминании о шраме и старой истории его лоб вспыхнул жаром, и он не выдержал, попытавшись высказаться:

— Знаешь, Чоу... У меня есть кое-какие чувства... Когда касаются моего шрама...

— Кто о чем, а мужчина сразу о своих чувствах, стоит лишь слегка их затронуть, — усмехнулась Чоу, как всегда рассуждая со своей точки зрения, — потом поговорим. Я не буду больше твоего шрама касаться... Но кое-что поправлю еще в прическе.

Девушка быстро развернула его к себе спиной, гребешком взъерошила ему волосы на затылке вверх и немного в стороны.

— Теперь ты абсолютно похож на измусоленный в "Прорицательской газете" образ.

— То есть, теперь я выгляжу достаточно безумным?

— Тебя это что, сильно расстраивает?

— Не то, чтобы особенно расстраивает, но...

— Вот и замечательно. А то я уж подумала, что ты заразился от Уизли переразвитым чувством собственного достоинства.

Гарри обреченно побрел к кабинету начальника отдела, по дороге приведя сам себе пять аргументов в оправдание своей уступчивости.

Очередь перед кабинетом оказалась действительно не маленькой. Добрая дюжина волшебников, с гневным видом поджав губы, расположилась по обе стороны от двери приемной. Судя по их внешнему виду, эти несчастные как раз пострадали вследствие неумелого использования магического транспорта. Забинтованные головы и конечности говорят о падении с метлы, отсутствие этих же самых конечностей (и полное, и частичное, но объединенное одной общей чертой: в место разрыва можно просто-напросто заглянуть) свидетельствует о неудачном аппарировании, а наличие посторонних предметов (кирпичи, чайники, уличные мусорные баки, корзина для бумаг и товарная тележка из супермаркета) посередине туловища — прямое указание на то, что группа, занимающаяся построением безопасных порталов, немного схалтурила.

Решив немного усилить эффект, Гарри максимально вытаращил глаза, расстегнул школьную мантию, немного спустил ее на одно плечо и застегнул снова на пару центральных застежек, поменяв их местами. Прихрамывая поочередно на обе ноги, он приблизился к очереди.

— Кто последний? — вежливо поинтересовался Гарри, стараясь придать своему голосу истеричные нотки.

Волшебники было возмущено встрепенулись, но одна неестественно прямо сидящая колдунья с забинтованной шеей прошептала: «Гарри Поттер? А я думала, что после падения с метлы на дикую грушу мои сегодняшние неприятности закончились...»

Гарри убедительно клацнул зубами.

Волшебники растеряно переглянулись.

В этот момент из кабинета вышла гигантских форм леди в ярко-алой мантии с огромным веером в руке, и, придерживая веер за спиной, маленькими шажками постаралась протиснуться мимо Гарри. Тот вежливо попятился, уступая ей дорогу, леди старательно удерживала веер и интенсивно улыбалась сидящим в очереди...

— Осторожно, Констанция! — нервно воскликнул колдун с ногами, погруженными в кирпичную кладку. — Это тот самый Гарри Поттер, постарайся не вызвать у него приступ!

Леди внимательно присмотрелась к шраму Гарри и, запинаясь, произнесла:

— А... Вы туда? Проходите, сейчас там как раз свободно... — она подхватила полы мантии двумя руками, уронив свой громоздкий веер, и молнией понеслась к лифту.

Мельком взглянув ей вслед Гарри понял, зачем она прикрывалась веером: половина выпирающей задней части ее объемной фигуры просто-напросто отсутствовала, видимо, из-за неполного аппарирования.

Но терять с таким трудом достигнутое превосходство ему не хотелось, и Гарри толкнул дверь, рассудив про себя, что при проходе без очереди хуже его репутация уже не будет.

Маленький энергичный колдун внутри кабинета с надписью «Начальник отдела», покашливая, бесхитростно посоветовал Гарри перезастегнуться правильно и пригласил присесть.

Внезапно Гарри почувствовал себя несколько неловко. В момент, когда он пугал этих недотеп, не сумевших нормально добраться домой из ресторана (легкий запах интересных спиртных коктейлей витал над сидящими перед дверью колдунами), ему было даже интересно, но теперь, перед эти милым волшебником ему показалось, что идея Чоу была совсем уж неудачна.

— Гарри Поттер? Вы так напряжены, — приветливо заметил колдун, — но я понимаю, спешка, дела... В вашем возрасте так многого надо успеть достичь. На день обычно столько планов, я прав? Но к нам-то что тебя привело? Ни за что не поверю, что у тебя возникли проблемы с метлой, все модели, которые были для вас куплены, характеризуются высоким уровнем безопасности и отличной управляемостью, а камины из домов Уизли и Блэков проверяются регулярно, ничто не могло тебе угрожать. Да я и вижу, что ты абсолютно цел. Теряюсь в догадках, что же могло с таким деятельным молодым человеком приключиться... Уж не пытался ли ты аппарировать самостоятельно? — хитро прищурился пожилой волшебник, — Нет, — перебил он сам себя, — ты же целый со всех сторон.

Гарри ошеломленно слушал этого замечательного волшебника. То, что он сам абсолютно здоров и присутствует в кабинете всеми частями своего тела, заметить нетрудно. Но откуда этот тип знает про состояние камина в доме Блэков? В доме, где Сириус чувствовал себя в безопасности?

— Простите, а... Вы на самом деле помните мои метлы? — не удержался Гарри.

— А как же! — волшебник махнул рукой с палочкой на стену слева от себя. Десяток свечей осветил стройные ряды дюймовых метел, парящих параллельно друг другу. — Здесь у нас двойники всех метел, выпущенных в Британии. На каждой нанесены имена владельцев, ведь хорошая метла может прослужить не одному поколению волшебников.

Гарри смутился еще больше.

Волшебник подмигнул ему.

— Но некоторые оставляют от своей метлы лишь щепочки... Это происходит настолько редко, что, конечно же, привлекает наше внимание. Ни одна метла не может быть уничтожена полностью, поэтому мы храним и щепки или пепел от погибших метел в специальных ящиках. Обычно на этих ящиках нанесены имена великих спортсменов. Или, — волшебник хмыкнул, — особенно деятельных школьников вроде тебя.

— А как вы помните про камины? — Гарри понимал, что задает опасный вопрос, но оставить его невыясненным он не мог, ведь положение Сириуса в магическом мире так шатко.

— Наизусть, конечно, не помню, — охотно пояснил волшебник, — но каждый случай неправильно работы камина тут же регистрируется и расследуется. Один раз ведь ты называл неверно адрес, так же?

«Это же три с половиной года назад было, неужели такой важный случай?»

— Да, сэр, — растеряно согласился Гарри.

— Из-за рассеянности многие неправильно произносят адрес, так же как и из-за дефектов речи и акцента, я уж молчу про алкогольное отравление, так что ничего страшного в этом нет. Почти все ошибались по разу или больше. Но передо мной лежит отчет обо всех случаях за последние сутки, Поттер в них не упоминается.

— То есть, вы знаете про все камины? Даже те, что находятся в ненахождаемых зданиях?

— А при чем здесь ненахождаемость? — искренне удивился волшебник. — Здание мы, разумеется, найти не можем, но за камин же мы отвечаем. Как ты, интересно, собираешься им пользоваться, если он будет отключен от Единой сети каминов?

— И вы можете сами проникнуть через этот камин в ненахождаемый дом?

Волшебник тоже растерялся и недоуменно посмотрел на Гарри:

— Интересный вопрос. Из серии, можно ли съесть несъедобный предмет. Как же можно попасть в ненахождаемый дом, если нельзя определить, где он находится? Ты не можешь мне объяснить?

Гарри успокоился за Сириуса и протянул ему бумаги Чоу.

Все еще продолжая бормотать про ненахождаемые дома, начальник отдела просмотрел бумаги.

— Вот в чем дело. Что же, у меня-то претензий нет, — он наклонил голову и внимательно посмотрел в темноту, где парили копии метел, будто припоминая что-то, — метла у юной леди хорошая, надежная, безопасная, исторической ценности не представляет, сама она вреда ни магам, ни магглам не причиняла, в преступлениях не замечена, изготовлена более пяти лет назад, прививок делать не надо, карантин выдерживать тоже.

Он аккуратно прилепил витиеватую подпись под закорючкой мистера Уизли.

— Каминами мисс Ченг почти не пользовалась, экзамен на аппарирование сдала вовремя и без проблем. Все бы хорошо... Но боюсь, дело это заглохнет у нее.

— Почему?

— На должность-то девочка замахнулась немаленькую.

— Она выиграла конкурс, — попытался оправдаться Гарри.

Волшебник отмахнулся.

— Может, там она никому дорожку и не перешла, а здесь, боюсь, кроме мистера Уизли и меня, никто вам ничего не подпишет. Сам посуди, в министерстве очень трудно дослужиться до высокого поста до перехода в почтенный возраст. Это и правильно, опыт нужен первым делом, большой опыт работы, чутье на некоторые вещи. Вот ты же был удивлен, что я полностью в курсе твоих магических средств передвижения? А всего-то: опыт, память, наблюдательность, — волшебник указал пальцем на шрам Гарри, — знания... Откуда их набраться в вашем возрасте? Ничего хорошего из назначения молодого человека на серьезную должность не выйдет, будет такая же ерунда, как с Персивалем Уизли... Но, впрочем, меня это не касается, сижу тихонько тут... Просто по-доброму предупреждаю, лучше уж вам от этой затеи отказаться. Всего хорошего!

Гарри поблагодарил его и медленно вышел из кабинета. Колдуны из очереди нервно поглядывали на него, но Гарри их не заметил. Он вернулся к Чоу и передал ей последние слова пожилого волшебника.

— Интересно! — возмутилась она. — Что же мне, сидеть здесь до первых морщинок? На каком основании они мне могут отказать? Слишком молода, скажут тоже. Раньше начну, больше великих дел совершу!

— Да никто и не сомневается, — успокоил ее Гарри, всей душой надеясь, что остальные работники Министерства на самом деле найдут ее слишком юной и придержать ее пару-тройку лет здесь, недалеко от него, Гарри Поттера.

===

— Нисколько не сомневаюсь, что проблем с группой Аннулирования случайных магических действий не будет вообще, — проворчала Чоу, быстро перемещаясь по направлению к лифту и нервно поглядывая на часы, — я ни разу в своей жизни не сталкивалась с этими господами, не предоставляла им работы, и более того, — она смерила изучающим взглядом маленькую сухонькую колдунью в ярко-фиолетовой мантии, испуганно отступившую от нее вглубь лифта, — более того, — повторила Чоу, вновь повернувшись к Гарри, — если бы я и попала в неприятную ситуацию с магглами... нам третий уровень... я бы сама придумала правдоподобное объяснение, не прибегая к помощи Комитета подбора магглоприемлемых объяснений.

Девушка решительно шагнула вон из лифта и зацокала по коридору. Она была настолько воинственно настроена, что не услышала тихий шелест из глубины кабины:

— Я бы не была столь самоуверенной перед посещением Крааса.

Гарри вышел вторым, поэтому слова немолодой колдуньи, в отличие от Чоу, услышал.

— Почему же? — не удержался он, но перед тем, как створки лифта закрылись, она успела лишь сочувствующе подмигнуть ему.

Гарри поспешил вслед за Чоу вглубь коридора.

По мере удаления от лифта освещение ослабевало до тех пор, пока не ограничилось одним единственным свечным огарком в бронзовом подсвечнике, сиротливо прилепленным к стене черного бархата перед темной дверью.

— Майкл Н. Краас, — прищурившись, прочитала Чоу надпись на табличке. — Где ты там застрял, рабочий день уже скоро заканчивается, — пробурчала она. — Быстро заходи туда, возможно мы еще успеем пробежаться по остальным...

— Что-то не очень хочется, — проворчал Гарри. — И раз у тебя нет проблем с группой ликвидаторов...

— Ох, да не тяни ты время! — прошипела девушка, схватив его за плечо и решительно стуча костяшками пальцев по двери. Возмущенных возгласов изнутри не последовало, и она повернула ручку двери, настойчиво оттесняя Гарри внутрь.

Дверь поддалась, и Гарри, поняв, что не может оказать достойного сопротивления, вошел в вязкую темноту.

Узкий коридор вывел его в комнату с высоким потолком, без окон и мебели.

На первый взгляд ему показалось, что в комнате никого нет, но, услышав гневное покашливание откуда-то сверху и посмотрев на потолок, он понял, что начальник группы ликвидаторов находится на своем рабочем месте.

Вокруг скудной люстры на потолке оказался закреплен вверх ножками прозрачный стеклянный стол таким образом, что снизу был отлично виден лист пергамента, лежащий сверху, на перевернутом к потолку днище стола. Рядом на жердочке висел вниз головой худой колдун, удобно зацепившийся за эту самую жердочку ногами и опирающийся спиной о мягкую поверхность, прикрепленную наподобие спинки стула к его насесту. Полы его мантии, как и длинные черные волосы, свисали вертикально, а сам колдун, прижимая пергамент к столешнице, что-то быстро строчил на нем. Причем то, что он видел лист с обратной стороны, нимало не мешало ему заполнять его красивыми ровными строчками. Юноша почти задевал головой краешек мантии и кончики ниспадающих волос.

Сказать, что Гарри оробел — значит не сказать ничего. В самый первый миг он понял, что мешает работать очень занятому человеку, и более того, разговор с ним, с Гарри Поттером, доставит этому занятому человеку порядочно неудобств. Не будет же он разговаривать с ним с потолка? И как он ознакомится с бумагами Чоу? И зачем ему эта темная холодная комната без любых окон, без камина, без мебели для приема посетителей... А в дальнем углу притулилось нечто похожее на гроб...

В это время Майкл Н. Краас заметил его и отбросил перо, вцепившись длинными пальцами в свой стеклянный стол. Скрюченные тонкие ногти, венчающие его пальцы, кровожадно просвечивали сквозь прозрачную крышку.

— Разве вам не известно, молодой человек, что я не веду прием посетителей? — свистящим шепотом поинтересовался он.

Гарри сглотнул и попытался выдавить ответ, присыпанный фунтом извинений, но смог только промычать что-то невежливое.

— Ах, неизвестно... И вы со своими проблемами пришли прямо сюда, отрывать меня от работы, конечно, совершенно не предполагая, что на ближайшие сутки я буду выбит из кресла...

Он расставил руки в стороны и полетел головой вниз, успев до приземления совершить полтора оборота в воздухе и четко встать на ноги.

Колдун навис над Гарри, продолжая держать руки вытянутыми в стороны. Так как единственный источник света оказался закрыт его спиной, Гарри не мог даже разглядеть лица Крааса, но глаза его зловеще светились красным светом и в полумраке.

— И я не смогу нормально приступить к работе, потому что меня бесцеремонно отвлекли, и из-за чего? Из-за чего, я спрашиваю? Что такого могло случиться в мире, что ко мне, почетному члену Ассоциация Великих Магов Британии, академику Международной академии Сильнейших колдунов, Абсолютному доктору магии, Начальнику группы Аннулирования случайных магических действий, самому уважаемому члену Визенгамота, приходит какой-то юнец? У вас что, проблемы? Нет, вы скажите, у вас — проблемы?

Гарри не посмел сказать ему, что у него-то как раз, совершенно случайно, именно сейчас проблем нет, но силы протянуть ему бумаги Чоу Ченг все-таки нашел...

Схватив их резким движением и, на мгновенье сунув между первым и вторым листом крючковатый нос, колдун рассвирепел еще больше.

— Конечно, проблемы! Никто не хочет решать их заранее, все тянут до последнего, а потом отвлекают меня от работы. Известно ли вам, сколько времени мне нужно, чтобы погрузиться в рабочую атмосферу? Сколько сведений я вынужден буду после вашего ухода загружать в свою голову?

Он щелкнул пальцами где-то возле правого уха и наклонил голову, явно ожидая ответа.

Длинные пряди, после принятия Краасом обычного для любого другого мага, но видно неудобного для него самого положения, встопорщившись, уложились как попало и теперь торчали во все стороны стогом сена после маленького смерча, но у Гарри и в мыслях не возникло позволить себе улыбнуться по этому поводу.

— Нет, сэр...

— Так об этом надо было подумать заранее! Сколько вам лет!

— 16, но это не я... То есть не мои, то есть, меня попросили...

— Я вижу, — ехидно заметил свирепый колдун, — что вы никак не можете быть мисс Чоу Ченг, выпускницей Хогвартса... Но почему, почему, вы обо всем думаете, если и соизволите это делать вообще, в последний момент?

Гарри замотал головой и отступил на шаг.

— Не знаю, — выдавил он.

— И я не знаю! — прогрохотал Краас, опять придвигаясь и нависая над ним. — Не знаю, почему вы тянули до последнего! Я давно предупреждал, что система образования магов ни на что не годится! Что наши Школы выпускают непробиваемых тупиц, которые не могут, видите ли, заранее сообщить, чем они собираются заниматься после окончания учебного заведения... Ну что вы мотаете головой? Не понимаете, о чем я? Если бы вы, маленькие недоучки, с самого начала сообщали бы, куда и зачем собираетесь направляться, за вами бы с самого начала велось специальное наблюдение. Группа ликвидаторов-наблюдателей отслеживала бы каждое ваше действие и оценивало, какой урон статусу секретности был нанесен в результате. И сейчас у вас на руках был бы уже соответствующий документ, свидетельствующий о вашей безалаберности и непригодности к той должности, на которую вы претендуете. А теперь вы, конечно, не можете без меня обойтись никак. Нет у вас такого документа, нет?

«Даже если бы и был, Чоу бы нашла способ его подменить», — мрачно подумал Гарри, с удовлетворением отметив про себя, что крик этого сердитого господина перестал оказывать на него парализующее действие.

— Нет, сэр, — повторил он фразу, которая получалась у него в этом кабинете на редкость удачно.

— Я так и думал... Все вы не можете обойтись без меня, все вы оставляете контроль на последний момент... И только я, мудрейший и старейший, могу решить вашу проблему.

Он внезапно стих и расправил плечи, будто потянув мышцы в спине. Гарри даже показалось, что он хочет расправить спрятанные под мантией крылья.

Краас развернулся и переместился к тому предмету мебели в углу, который показался Гарри гробом. На самом деле это оказалось шкафом, где хрустальные шары на полках перемежались с кусачими мохнатыми фолиантами. Краас провел пальцами по корешкам книг и поочередно коснулся подушечками пальцев каждого шара. Книги в ответ затрепыхались, а шары матово засветились слабым сиянием.

Громко захлопнув дверцу, он достал палочку и подозвал свое перо из-под потолка.

— Но это можно было предотвратить и предупредить, — прорычал он, вырисовывая гигантскую размашистую подпись на бумаге Чоу, — если бы вы были под контролем с рождения, или, по крайней мере, с первого курса…

Взмахнув руками и взметнув полы мантии, не было же под ними крыльев, в самом деле, Майкл Н. Краас взмыл на свой насест и привычно устроился вниз головой. Невероятно длинные волосы его также аккуратно свесились, как и до прихода Гарри.

Уважительно поклонившись старейшему и мудрейшему, Гарри попятился к выходу.

— Спасибо, сэр, — слова прозвучали уже достаточно естественно и громко, Гарри сам даже себя услышал.

— Ступайте же, не видите, я занят, — довольно спокойно ответил Краас, быстро погрузившийся в свою писанину.

«Не так уж долго этот достойный джентльмен загружает вновь свою голову», — подумал Гарри, наощупь находя дверь.

Чоу радостно бросилась к нему на шею.

— У тебя получилось! Вот видишь, как я все предусмотрела, — радостно завизжала она, выхватывая у него лист с подписями. — Хорошо, на сегодня хватит. Проводи меня до выхода. Почему ты молчишь?

Гарри пожал плечами.

— Я под впечатлением...

— Что, он так сильно кричал?

— А ты откуда знаешь, что он кричал?

— Ой, о него неприветливости все знают, мне и Седрик говорил, и другие... К нему никто никогда не ходит, шлют записки или эльфов, им крики не мешают. Он не может не накричать, особенно, если знает, что к нему пришли действительно по делу, и обойтись без него никак нельзя.

Они доехали до Атриума, и Гарри держал стопку бумаг Чоу, ожидая, пока она зашнурует все завязки на мантии перед выходом на зимний воздух.

— А ты знала, что он, похоже, вампир? — не удержался Гарри, хотя дал сам себе в свое время слово никогда не интересоваться ничьим происхождением.

— Не говори глупостей, — отмахнулась девушка, — магические существа получеловекоподобного вида не могут работать в Министерстве, и ты это прекрасно должен сам знать.

— А внуки вампиров? Чоу, он висит под потолком, избегает света, у него красные глаза и крылья, он самый древний маг из ныне живущих, возрастом почти что с Фламеля... Может он быть потомком вампира?

Девушка вздохнула.

— И тебе это на самом деле интересно? Он же все и так подписал, не надо собирать на него компромат.

— Да ты не понимаешь! — с досадой воскликнул Гарри, — Если он и в самом деле обладает всеми титулами, которые перечислил мне и является старейшим магом, почему его карточки нет во вкладышах к шоколадным лягушкам?

Чоу внимательно посмотрела ему в глаза и неуверенно улыбнулась.

— Ты шутишь, да? Странно, я столько лет живу в Британии, но никак не могу привыкнуть к тому, что вы считаете юмором, — девушка поцеловала его в щеку. — До завтра, Гарри, не забивай себе голову ерундой.

Она почти покинула здание Министерства, но Гарри окликнул ее

— А почему ты именно меня послала?

— Интересно, — Чоу округлила глаза, недоуменно приоткрыв рот, — а ты бы хотел, чтобы он орал на меня?

Глава 7. Оставшиеся подписи

Гарри вернулся к мистеру Уизли и тихо закрыл за собой дверь. Рон радостно встрепенулся.

— Эй, ты как, отделался от нее, наконец?

— Рон! — возмущенно воскликнул мистер Уизли. — Ты как разговариваешь? Гарри, тебе удалось оказать помощь твоей подруге?

— Почти. Половина списка осталась на завтра. А вы уже все закончили?

— Да, собираемся домой, — мистер Уизли заколдовал сейф и огляделся: не оставили ли они с Роном на столе неприбранные бумаги и банки. — И с кем удалось побеседовать?

Гарри решил не упоминать о встрече Чоу и Перси, чтобы лишний раз не огорчать его, тем более что встреча ничем не закончилась, но только коротко ответил:

— С начальниками управлений и группы аннулирования случайных магических действий и отдела магического транспорта.

— О! — уважительно произнес Артур Уизли. — В такой короткий срок удалось попасть на прием? Обычно в отделе магического транспорта много посетителей.

— Они их раскидали, — хмыкнул Рон, — разве эту нахальную красотку остановит очередь из пары дюжин покалеченных магов?

— Нас пропустили без очереди, — улыбнулся Гарри, решив оставить подробности применения своего сумасшедшего имиджа при себе и не делиться даже с Роном. — И там все было гладко.

— Вас принимал сам начальник? Давайте свернем в этот переулок, там есть замечательное кафе с камином, второй таксы за день я не выдержу...

— Хочешь сэкономить на такси, так и скажи, — фыркнул Рон. — Вы так вдвоем к нему и заявились?

— Да нет, я зашел один. И он, кстати, подписал мне бумаги без проблем. А вот начальник бригады аннулирования...

— Краас?

— Он самый, мистер Уизли... Он хоть со своими подчиненными разговаривает?

— Только записками, насколько я знаю... Он получает отчеты, анализирует их и складирует, — мистер Уизли кивнул официантке и опустил руку в карман в поисках дымолетного порошка. — Рон, возьми горсть, и ты Гарри, а теперь по очереди зажмурьте глаза и...

— Папа, хватит! — простонал Рон, усиленно косящийся на двух юных блондинок за крайним столиком. — Мы умеем пользоваться каминной сетью.

Гарри схватил свою горсть первым и отважно шагнул в камин, предоставив своему приятелю возможность лишнюю минуту поглазеть на симпатичных девчонок.

Вывалившись из камина в Норе, он попал в цепкие ручки миссис Уизли.

— Возвращаетесь? Мой скорее руки милый, я жду вас к ужину.

Вспоминая изобретение Фреда и Джорджа, Гарри отправился в ванную.

Артур и Рон Уизли также не избежали этой же суровой участи.

— Так что ты говорил про Крааса, Гарри? — поинтересовался Артур, с аппетитом расправляясь с горячим.

— Что он очень неприветлив, и я не понимаю, как с ним можно общаться.

— Хуже, чем с твоей Чоу, ни с кем общаться нельзя, — сварливо вставил Рон.

— Ты его не видел!

— Его никто из нас не видел, милый, — произнесла Молли, — все знают, что он не ведет личный прием. Только в крайних случаях. Добавки? — она наклонила сковородку со скворчащей картошечкой.

— Нет, спасибо, — поблагодарил Гарри, — отодвигаясь подальше от горячих ломтиков, бодро и метко прыгающих со сковороды в его тарелку. — Значит, мне повезло. И знаете, я рад, что унес ноги живым.

— Не преувеличивай, Гарри, — добродушно заметил Артур, — уж у него-то тебе точно ничего не грозило. Это хороший специалист, великий ученый, видный деятель, и уж, конечно, он не воюет с подростками.

— А Вольдеморт не гнушается воевать с детьми и подростками, — пробурчал Рон. На самом деле, он хотел добавить и про младенцев, но пожалел Гарри.

Молли вздрогнула и обошла своего младшего сына стороной вместе с его добавочной порцией.

— А я как раз не прочь повторить, — заметил Рон.

— Слышу-слышу, Рончик, — ответствовал откуда-то из кухни удаляющийся голос Молли Уизли.

Гарри поспешно скинул половину содержимого своей тарелки на тарелку Рона.

— Мне даже показалось, что он похож на вампира, — продолжил Гарри и поспешно добавил, — нет, вы не думайте, я плохого сказать не хотел, но он в темной комнате висит вниз головой, никого не принимает...

— Почти не спит и очень редко ест, — серьезно закончил Артур, — насколько я знаю, он такой давно. Очень редкая болезнь. Он не выносит солнечного света, людского общества, веселья и смеха, считая все это факторами, отвлекающими его от работы. Как и удобное кресло, стоящее на полу. Поэтому он и создает сам себе неудобства. Сколько я себя помню, он таким и был. И он на самом деле очень давно работает в Министерстве. Я могу только догадываться о его возрасте. Но тебе повезло, я считаю, пообщаться с такой личностью.

Гарри смущенно запустил ладонь в свои волосы.

— Хорошо, что вы мне объяснили... А то у меня такие странные ощущения: вроде он на меня накричал, а мне его как-то жалко. Но раз он добровольно на это пошел... А красные глаза — это тоже особенности организации его рабочего процесса?

— Это даже я могу тебе объяснить, — Рон снисходительно хлопнул друга по плечу. — Посиди пару веков в темной комнате, я на твои глаза посмотрю...

===

На следующий день Гарри снова встретился с Чоу. Выбросив из головы напутствие Рона «Держи ухо востро друг, эта штучка опять втянет тебя в неприятности» и пожелание мистера Уизли побыстрей возвращаться, потому что нынешнее задание будет особенно интересным, он невольно залюбовался ее идеальным личиком.

— Департамент Регулирования и надзора за магическими существами, Гарри, и, давай постараемся двигаться побыстрее. Я бы хотела сегодня закончить со всем этим, — буркнула она, нахмурившись.

— Четвертый уровень, насколько я помню, — ответил Гарри, — привет, Чоу!

— Как-то глупо здороваться, если мы уже разговариваем, ты не находишь?

Гарри даже не попробовал искать ответ, потому как вопрос его не предусматривал. Он только покорно проводил девушку на четвертый уровень и привычным движением забрал у нее бумаги.

— Могу предположить, что идти внутрь ты не собираешься.

— Поболтать о пустяках можно и в Хогвартсе, — сверкнула глазами девушка, — у меня молодость закончится, пока ты решишься войти!

«... лишился покоя, остался без сил. От ведьмы проклятой ушел я в солдаты, оставив на родине Шелу О'Нил»⁽¹⁾, — мысленно продекламировал себе Гарри старый стишок и зашел внутрь. Возможно, Рон был и прав, и Чоу на самом деле приносит только неприятности, но перспектива считать консервные банки в кабинете мистера Уизли была никак не лучше, тем более, что там не находилось ни одной красивой девушки.

Сухая ведьма неопределенного возраста с бесцветными рыбьими глазами и прозрачной сиреневой помадой возмущенно оторвалась от своей работы и выхватила волшебную палочку.

— Как вы посмели ворваться ко мне! — зашипела она...

— Я по делу, — уже совсем опытно заявил Гарри, решив выпалить на одном дыхании как можно больше информации, чтобы не препираться с этой нервной особой ближайшие два часа, — кое-какие бумаги надо подписать...

Ведьма остановила его резким движением. Пока она, излучая запахи лаванды и вербены, изучала документы, Гарри почти физически ощущал витающее в воздухе ее разочарование. Он только не мог для себя решить, что именно ее разочаровало: то, что к ней пришли всего лишь по делу, или то, что к ней не ворвался кто-то другой...

— Попробуем проверить, годитесь ли вы к самостоятельной работе, — вздохнула ведьма, доставая из-под стола клетку с докси-феями и равнодушно открывая ее.

Добрая дюжина мерзких созданий, гаденько хихикая, разлетелась по комнате. Парочка синих тварей принялась деловито крошить бумаги на столе в мелкие кусочки, пятеро начали методично раскачивать люстру, а оставшиеся взялись за личные вещи начальницы отдела. Сиреневая помада, ловко извлеченная из верхнего ящика стола, переместилась их стараниями к высокому зеркалу и за три секунды покрыла его неприличными надписями с поясняющими картинками...

— А я думал, они совсем безмозглые, — хихикнул Гарри.

Рыбьи глаза осуждающе уставились на него.

— Вы бы не смеялись, а приступили к их ликвидации, — произнесла ведьма голосом, из которого будто торчали обглоданные рыбьи кости. Впрочем, вполне возможно, что она была просто слегка простужена.

— Но это не я еду работать... — начал было Гарри.

— Неважно... Никому это не важно, — просипела ведьма, скосив глаза в имя Чоу на первой странице стопки бумаг.

Гарри подумал, что она бы предпочла увидеть красавца вроде Сириуса, а не взъерошенного подростка или, тем более, молодой девицы. Поэтому он вспомнил, как с подобными тварями управлялась Гермиона еще на втором курсе, обездвижил их всех, собрал и покидал в мусорную корзину.

Ведьма, нисколько не расстроенная потерей своих собственных бумаг, отстранено наблюдала за его манипуляциями.

— Все бессмысленно, — выдавила она в итоге. — Все в этом здании бесполезно, никому не нужна старая гвардия... Если уж на такие должности назначают выпускников Школы. Да еще таких неловких... Как вы держите палочку? Кто вам ставил кисть, а? Вы же похожи на лесоруба. А как вы произносите заклинание? Оно же должно звучать песней, в нем скрыта музыка... А вы гаркнули, как будто находитесь на стадионе. И движение, где же плавность и грация? Создается впечатление, что вы хотели просто проткнуть их своей палочкой.

Она бормотала и бормотала, полуприкрыв веки и романтично помахивая в воздухе волшебной палочкой.

Гарри вспомнил, как элегантно и естественно держит палочку МакГонагалл, крепко, как за опору, за свою палочку хватается Флитвик, строго и твердо как меч, держит свою палочку новый преподаватель Защиты от Темных Сил. Все специалисты, все держат по-своему. Какая разница, как ее держать? Даже Снейп с его вечным комплексом боязни выглядеть недостаточно внушительно держит палочку так, как ему самому это удобно, а не так, чтобы произвести впечатление своей ловкостью.

— А плечи... Разве можно колдовать и сутулиться... — продолжала вещать ведьма.

Так как Гарри в этот момент вспоминал Снейпа, то он бы мог ей достаточно твердо ответить: может, и еще как!

— Вы... Подпишете? — решился он негромко перебить пространную речь сего возвышенного создания.

— Я бы рада, но ваше выступление было лишено какого бы то ни было изящества. Все это несерьезно. Дикий край, море опасностей, неизученная магифауна. Ваша подруга не справится. Я уверена. Могу поспорить, что ей так же, как и вам не хватает воспитания в некоторых вопросах. Современная молодежь такая неподготовленная!

— А у вас остались еще докси-феи?

— Всегда, пожалуйста. Будете тренироваться? Учтите, это бесполезно, за столь короткие сроки... Сколько у вас там написано, шесть месяцев, нереально.

Гарри приоткрыл дверь и подозвал Чоу.

— Заходи и постарайся выглядеть поизящнее, — прошептал Гарри, рассудив про себя, что этот облезлый коралл, вытащенный на сушу, обязан удавиться от зависти собственной помадой, встретив колдунью, умеющую обращаться с палочкой, безусловно, намного изящнее.

Чоу проскользнула в кабинет и с любопытством посмотрела на новую партию феи, взмывшую под потолок в поисках развлечений.

Гарри вытянул шею и увидел, что мусорная корзина пуста.

«Похоже, макрель отпустила мою добычу».

— Убери их, — подсказал он Чоу.

Девушка, не сходя с места, выхватила палочку и моментально убрала всех фей, не оставив от них и следа. Если ее движения и были плавными и размеренными, то разглядеть их можно было только в замедленном повторе.

— А... где мои феи? — только и смогла выдавить тощая ведьма, беспомощно пытаясь захлопать своими практически лишенными век глазами.

— На родине, — мрачно сказала Чоу. — Эти паразиты попадают в Европу с багажом путешественников, но теперь ни эта тварь, ни ее детки, не смогут попасть сюда. Простенькое, но эффективное заклинание.

— А от тараканов твое заклинание помогает? — тихо спросил Гарри, догадавшись, что, либо они сейчас доведут эту леди до приступа истерии, либо она дрогнет и подпишет бумаги Чоу.

— Не пробовала, — коротко ответила девушка.

— Но как так можно, — растерянно просипела ведьма, — положено же замораживать... А потом сдавать в утилизацию.

— Положено? Но это же жестоко...

— Это паразиты, и от них надо избавляться, — отрезала ведьма, — а вы, девушка, похоже, не знаете, как с животными обращаться...

— Я не знаю? Сдавать фей на уничтожение, по-вашему, это обращаться с ними? Еще скажите, общаться...

Гарри просто залюбовался ею, не такая, все-таки, эта юная колдунья бессердечная, как хочет казаться даже судьба противных докси-фей ей небезразлична. Как можно опасаться, что она свяжется с пособниками Темных сил? Нет, что бы Рон ни говорил про нее, Чоу — это не только ожившая картинка из иллюстрированного журнала, это, действительно, стоящая девушка...

— Для вас они может быть и паразиты, но в своей естественной среде обитания они никому не причиняют вреда, просто не ходите по их лесам с отрывными календарями в руках, и они ничего вам не сделают. А если уничтожать все, что мешает, то ничего и не останется, так ведь?

Ошеломленная ее убедительной речью ведьма подписала бумаги и только после этого позволила себе захлопнуть рот.

Так как начальница Департамента по обращению с магическими тварями молчала, Гарри решил, что им пора уходить. Он потянул Чоу за руку к двери, и прощальные слова хозяйки кабинета догнали их уже на пороге:

— Найдете в лесу мою помаду, пришлите на адрес Министерства Магии с пометкой моего отдела...

===

— Мне кажется, ей не с кем поговорить, — тихо сказал Гарри, пока они по переходу между этажами перебирались в другой корпус.

— У меня помечено, третий уровень, придется спускаться, — проворчала Чоу, — почему не совпадают уровни... — Если ей не с кем поговорить, пускай купит настоящее зеркало и болтает с ним...

— С зеркалом неинтересно, вот была бы у нее сова или кошка...

— Да такой ведьме и жабу заводить нельзя, как она только дослужилась до этого ранга...

— Вот и мне показалось, что дело, которым она занимается, ей не нравится, — вздохнул Гарри, — господин Красс, с которым я вчера познакомился, просто мечтал побыстрей вернуться к своей работе, а эта...

— Знаешь, прием посетителей тоже входит в его работу, так что желание поскорее избавиться от тебя тоже не свидетельствует о его излишнем усердии. Смотри, а тут сразу третий уровень... Вроде мы шли с четвертого…

Они уткнулись в сплошную стену с одинокой бордовой дверью. Табличка на двери гласила: «Бухгалтерия».

— А ты в тот переход свернул? — сердито сдвинула бровки Чоу. — Нам нужен финансовый отдел.

— Поворот был только один, и свернула в него ты, — пожал плечами Гарри. — Может быть, поищем буфет?

Табличка потускнела и растворилась.

Обивка двери расползлась на глазах, обнаружив нижнюю, темно-синюю. Табличка, возникшая на этой новой двери, гласила: «Финансовый отдел».

— Я свернула? Значит, я всегда сворачиваю туда, куда мне надо.

Табличка моргнула и растворилась. Темно-синяя обивка сползла так же, как и предыдущая, обнажив опять бордовую.

— «Бухгалтерия», — прочитал Гарри. — Так кто выбирал поворот?

Табличка начала растворяться.

— Пять секунд. У нас есть пять секунд, чтобы пройти туда, куда надо. Решайся, — улыбнулся Гарри.

— А если потом мне надо будет в бухгалтерию?

— Вернемся сюда, подождем смены надписи и войдем в бухгалтерию.

Не отвечая, Чоу проскользнула в темно-синюю дверь.

Им открылся пустой коридор, в который выходили скромные деревянные двери.

— Триста шестьдесят второй с половиной кабинет, — проговорила Чоу и кивнула на дверь, — заходи же...

Гарри автоматически забрал у нее список и посмотрел на дверь. Он, вообще-то пытался сделать это каждый раз перед тем, как войти, но Чоу до этого не предоставляла ему возможностей для раздумья, и, кроме таблички на кабинете Крааса, он ни одной прочитать не успел. Здесь же девушка отчего-то зазевалась, и втолкнуть его в дверь не успела.

Он прочитал надпись под номером «362,5» и почувствовал себя так, как будто он плашмя упал с астрономической башни. Гарри был готов не удивляться ничему, ему уже казалось, что они не меньше месяца ходят по коридорам Министерства, что он ознакомился с самыми различными его представителями, и встреча с русалом в аквариуме, оборотнем вроде Люпина или кентавром за деревом посередине комнаты его уже нисколько бы не удивила. Тот, кто ждал его по ту сторону двери, мог быть колдуном или ведьмой, молодым или старым, тощим или толстым, вежливым или озлобленным, симпатичным на вид или отвратительным, но никак не тем, чье имя Гарри успел прочитать. Скромная табличка гласила, что в этом кабинете располагается Люциус Малфой.

Гарри отошел назад и окаменел.

— Ну что же ты? — нетерпеливо топнула ножкой Чоу. — Осталось же совсем немного.

— Там Малфой, Чоу... — тускло ответил Гарри.

— И что из этого? Недавно в Лесу ты вполне нормально пережил общество Малфоя, а теперь вдруг...

Гарри отдал ей документы и покачал головой.

— Там был другой Малфой, а этот... Знаешь, пока мы тут с тобой топтались, я почти забыл о его существовании и чувствовал себя почти абсолютно счастливым...

— Конечно почему бы тебе не чувствовать себя счастливым, каникулы, экзаменов не предвидится, общество приятное, — она показала на себя пальцем, — и нет времени придумать себе очередную проблему.

Гарри остановил ее, предупредительно подняв руку, чем сильно удивил: за все время их общения он еще ни разу не перебивал Чоу Ченг, что бы она ни делала.

— Чоу, даже ради собственной жизни я не стал бы разговаривать с ним.

Девушка так удивленно смотрела на него, будто бы он был ее левым мизинцем, отказывающимся пошевелиться по ее желанию.

— Опять предрассудки?

— Это не предрассудки... — Гарри набрал побольше воздуха и постарался говорить спокойно. — За этой дверью сидит убийца, и место ему не в Министерстве, а в Азкабане, рядом с Краббе, Гойлом, Ноттом, Макнейром и другими.

— Ты называешь преступников, — пожала плечами Чоу, — а мистер Малфой, если верить табличке на дверях и графе в моем списке, уважаемый волшебник, который отвечает за финансовые потоки, и без разговора с которым нам никак не обойтись.

— Из-за него гибли люди, и то, что его не удалось посадить — лишь случайность. Чоу, вспомни Седрика...

— Гарри, — девушка постаралась говорить немного помягче, примерно так, как в госпитале св. Мунго разговаривают с волшебниками, потерявшими память или запутавшимися в собственных воспоминаниях. — Ты же сам понимаешь, что гибель Седрика — трагическая случайность... Я даже не попрошу тебя заходить к Амосу Диггори, представляю, как тебе трудно будет с ним разговаривать, с твоей-то мнительностью. Но сейчас... Постарайся избавиться от навязчивой идеи, что весь мир крутится вокруг тебя, и все вокруг плетут вокруг тебя заговоры и интриги...

Гарри отошел к противоположной стене и попытался удержать зубами сердце, бешено пытающееся выскочить наружу. Голос Чоу доносился до него сквозь яростную вязкую пелену.

— Послушай, — почти простонал он в перерыве между ударами сердца, — я пойду к Люциусу Малфою только тогда, когда окончательно соберусь убить его.

Услышав в его голосе столь непривычные нотки, Чоу даже внимательно пригляделась к нему, такой молодой человек, уверенный, пусть даже только в своем непонятном упрямстве, невольно вызывал у нее уважение. Гарри Поттер, чего уж скрывать, был не только удобен в обращении и использовании, но и интересен. Почти также интересен, как и в перерывах между ее испытаниями в Амазонии. Любой маг имеет право считать другого мага своим личным врагом навсегда, пусть даже он несколько заблуждается в количестве обид, нанесенных лично ему. И уж, конечно, не стоит пускать его к колдуну, от чьей подписи зависит ее ближайшее будущее. Не стоит рисковать жизнью столь нужной ей личности.

— Успокойся, раз ты против, я зайду сама. Не стоит устраивать дуэли прямо в Министерстве.

— Не стоит и тебе туда ходить, — сказал Гарри. — Никакого отношения он к твоей работе не имеет, не за его же личные деньги ты поедешь в Южную Америку.

— А за чьи? Дамблдор еще раз специально для меня сделает портал? Гарри, мне абсолютно без разницы, кто оплатит перемещение: министерство Магии, принимающая сторона, или благодетель, сидящий за этой дверью. Возможно, ты лично имеешь что-то против него, но мне-то все равно! Остынь пока немного, я быстро.

Гарри резко схватил ее за плечо и подтянул к себе.

— Не ходи, — упрямо повторил он, — не все так просто, даже если ты не веришь мне, этот тип оставил без кнутса собственного сына, вряд ли он просто так оплатит твой проезд.

— Но мне он не враг и не родственник! Я обращаюсь к нему как официальное лицо, понимаешь? — Чоу протянула обе руки и схватила Гарри за голову, посмотрев ему прямо в глаза. — Ничего он мне не сделает, можешь не волноваться. А разорить меня трудно — я еще ничего не заработала. Убери палочку, и пообещай, что постоишь тут тихонечко, не вламываясь внутрь с воплями: «Всех поубиваю!».

Гарри отпустил ее и сказал без тени иронии:

— Постараюсь. Но если через полчаса ты не выйдешь, войду следом и начну колдовать без предупреждения.

Чоу вошла, даже не фыркнув по своей обычной привычке, а Гарри попытался последовать ее совету и взять себя в руки.

Единственным занятие, которое он смог для себя придумать, было хождение по коридору. Но тщетно он пытался вызвать у себя улыбку, обычно вызываемую у него магической системой счета. Когда в первый раз Гермиона объяснила ему логику магов, он согласился. Но каждый раз про себя отмечал нелепости вроде платформы «9 и 3/4» и второго с третью этажа. Все достаточно удобно, надо только привыкнуть. Известно же, что нумерация кабинетов на третьем этаже начинается с 300-го, а на четвертом с 400-го? Следовательно, на третьем этаже должны поместиться кабинеты с 300-го по 399-ый. На этаже в этом корпусе восемь дверей, на них приходится сотня номеров, на каждый 100:8 = 12,5. Второй кабинет на этаже будет иметь номер 300 + 12,5 = 312,5, следующий — 325 и т. д. Вполне объяснимо, почему у шестого кабинета номер: 300 + 5*12,5 = 362,5. И это было бы забавно, если бы за этой дверью не сидел действующий упивающийся смертью — Люций Малфой.

(1) – (Прим. автора) перевод С. Я. Маршака.

Глава 8. Просто переговоры

Чоу вошла в не очень большой, но изящно отделанный кабинет. Она заметила приятную обстановку и дорогие безделушки — все то, чего она не замечала в предыдущих кабинетах министерства. И Перси Уизли, и вяленая рыбина из отдела по обращению с магическими тварями вместе со своими рабочими местами выглядели как люди, которым наплевать на комфорт и общественное мнение, главное для них — работа. Колдун, работающий в этом кабинете, имел утонченный вкус и возможности реализовать его. И никаким недостатком, по мнению девушки, стремление украсить свой быт не обладало.

Личность и внешность самого Люциуса Малфоя не оказалась для нее неожиданностью: она видела его и в Хогвартсе, во времена бытности его попечителем Школьного совета, и на Чемпионате Мира по квиддичу: этого дорого одетого колдуна она встречала неоднократно. И внешне он никак не изменился, даже после всех неприятностей, в которые Гарри втянул его. Были обвинения беспочвенными, или не были... Девушка не собиралась даже раздумывать на эту тему. Гарри мог ошибиться? Мог. С его манерой делить мир на черное и белое, записывать всех в друзья или враги. Запросто. Мог Малфой быть Упивающимся смертью? Почему нет, эта организация была в свое время довольно многочисленна. Мог он принимать участие в кровавых драках последних лет? Мог, он, судя по всему, сильный колдун древнего рода. Но он не в Азкабане? Нет. Значит, либо он на самом деле невиновен, либо нашел (подделал, преобразовал, извернулся любым неизвестным способом) себе оправдание. А раз он оправдан, то совершать идиотские поступки ему невыгодно. И никакого права отказать ей в финансовой поддержке он не имеет. То есть даже если и имеет, то делать этого не будет.

Люциус Малфой внимательно изучающий холеные ногти прервал это занятие, подняв на Чоу холодный взгляд.

Девушка поздоровалась и присела на краешек стула напротив него с самым невинным видом, скрыв за столь же холодным непроницаемым лицом все свои предыдущие мысли. Хотя нет, не все, мысль о том, что кабинет ей нравится, а сам хозяин великолепно выглядит, она все же выпустила наружу.

Малфой также изменил свою мраморную маску, молча и не шевелясь, дав ей понять, что ее искреннее восхищение ему довольно приятно.

Чоу слегка опустила ресницы, выпустив еще одну мысль, гласящую, что она скромная ученица Хогвартса, и особых проблем своим визитом не доставит.

С той же мимикой Люциус Малфой предложил ей побыстрее переходить к цели ее визита.

Девушка передала ему бумаги. Малфой с интересом прочитал их, брезгливо стараясь не браться руками за то место на первом листе, где красовалась подпись мистера Уизли. Это не значит, что он суетливо перехватывал листочки, быстро охватывая их взглядом, нет, он прочитал их вдумчиво и с интересом, держа на вытянутой руке перед собой, внимательно изучая все встречающиеся фамилии. И этот холодный интерес Чоу не понравился. Обычно так ведут себя маги, неприкрыто обдумывающие, какую бы им извлечь выгоду из возникшей ситуации. И как бы скептически она ни относилась к опасениям Гарри, сидящий напротив нее маг явно не собирался пропускать какой-то одному ему видный интерес. А выполнять какие-то дополнительные условия ей ох как не хотелось.

— Замечательно, — протянул Малфой, — так с какого вы говорите, факультета выплывает в мир столь талантливая волшебница?

«Там это через строчку написано, и я в жизни не поверю, что ты этого не заметил, хитрый крыс».

— Равенкло, мистер Малфой, — тихо напомнила девушка.

Люциус чуть вытянул вперед шею, будто надеясь увидеть на ее мантии знак другого факультета.

— Жаль, что не Слизерин, — притворно огорчился он, — солидный серьезный факультет. У меня там сын учится, — некстати заметил он и замолчал.

«Видала я твоего сынка недавно в Лесу на чаепитии, спесь-то с него немного сошла, на вид — нормальный парень, только потерянный какой-то. Но это и неудивительно: с папашей поругался, если верить Гарри, с девушкой не повезло, и так ясно, что Грейнджер — не величайшая мечта мужчины, еще какая-то тварь ядовитая его кусала, не помню какая... Так что самый мерзкий и плохо отапливаемый факультет Хогвартса — не самая страшная неприятность в его жизни».

Она молчала, и Люциус вкрадчиво переиначил повествовательное предложение в вопросительное:

— Не знакомы с ним?

«Не в моем вкусе».

— Виделись в Большом Зале и на Квиддичном поле, — вскользь заметила она.

— И с каким счетом?

— Не помню. Но снитч ловила я.

— Всегда?

— Всегда даже капитаны сборных не ловят. Конечно, пару раз меня опережали.

— И кто же вас опережал? Я тут заметил, что у вас скоростная метла, и удивительный дар к полетам, вроде бы вы даже прошли курс левитации...

«Неужели Гарри прав, и Малфой сейчас выйдет на разговор про него? Да не может такого быть, зачем ему этот мальчик?»

— Так кто же мог опередить вас?

— Уизли, — Чоу попыталась придать голосу разочарование и скрыть маленькое злорадство по поводу того, что на интересующий его разговор они не вышли. Конечно, она не собиралась целый год страдать из-за того дурацкого матча, — Джинни Уизли увела у меня снитч из-под носа...

— Ах-да, эти гриффиндорцы — махнул рукой Малфой и наколдовал пару чашек кофе. — Всюду лезут... У вас есть знакомые среди этих нахалов?

«Директор Хогвартса и преподаватель трансфигурации, а также верный друг, который ждет за дверью. Интересно, как быстро он узнает, что Поттер помогает мне?»

— Разумеется, я общаюсь с некоторыми, — осторожно произнесла она. — По учебным и административным вопросам.

Люций Малфой выдернул из стопки лист с родословной Чоу и положил перед собой, изящно откинув все остальные. Пока он изучал ее происхождение, Чоу ощущала себя чистокровным драконом, выставленным на продажу. Вроде можно испепелить сидящего напротив и приценивающегося к ней человечишку на месте, но цепи в виде правил хорошего поведения удерживают ее. Она сжала правую руку в кулак, сдерживая желание немедленно выхватить палочку и утешая себя тем, что на месте ее новой работы ей не придется бороться с эмоциями и терпеть неприятных типов ни при каких обстоятельствах.

— Зачем же с такими талантами удаляться в такую глушь? — небрежно обронил Малфой. — В Британии тоже есть замечательные места.

— Я уже получила приглашение и выиграла конкурс.

— Разумеется, они ухватились за такую возможность... Нечасто к ним ломятся лучшие ученики Хогвартса... Попробую вспомнить... — Люций нахмурил лоб и покачал головой. — Нет, на моей памяти такого случая еще не было. У этих мест дурная репутация. Одно время даже ходили слухи, что они поддерживают армию Сами-Понимаете-Кого, поэтому в те места нечасто ездили представители наших магов, не говоря уж о постоянной работе. И вдруг юная леди бесстрашно бросается исполнять обязанности главного мага. Очень странно, не правда ли? Я вот никак не могу представить, как могло такое получиться?

— Перед вами лежит переписка Директора Хогвартса и Первым Помощником Главного мага Амазонии, из нее вы можете извлечь информацию о том, как такое могло получиться, — спокойно произнесла Чоу, мысленно поблагодарив Дамблдора за его предусмотрительность. Состряпанная после их возвращения домой переписка Директора с Мармозетом выглядела вполне убедительно.

Люций Малфой хмыкнул, положил локти на стол, слегка наклонился вперед и доверительно спросил:

— А если не обращать внимания на писанину, по части которой старикан Дамблдор большой мастер? Что произошло на самом деле? Куда внезапно пропал Великолепный и Мудрейший Луис Богадо, и по какой случайности именно в этот момент в госпитале школы оказались Гарри Поттер и мой сын?

Чоу поудобнее уселась на стуле, и постаралась собраться с мыслями, надеясь, что у Гарри хватит выдержки не врываться в этот кабинет до того, как она сможет выкрутиться из этой ситуации. Первым делом необходимо отвести подозрения от себя.

— Понимаете, — не менее доверительно и убедительно сказала она, — хоть Поттер и относится к числу моих преданных поклонников уже несколько лет... Вы понимаете, о чем я... Но я никогда не интересовалась его здоровьем, и, если честно, даже не сильно замечаю, присутствует он в Большом зале во время приема пищи или нет. А по учебе мы никак не пересекаемся. Он, правда, все время пытается сделать мне какие-то подарки, — она слегка сморщила носик, — помочь с какой-нибудь мелочью. Даже здесь, в Министерстве, за мной увязался, все время хочет удружить.

Малфой кивнул.

— Я понимаю, — сочувствующе заметил он, — навязчивые услуги — это так обременительно. Не хотели бы избавиться от него?

«Уж не знаю, какую игру ты затеял, но от своих воздыхателей я буду избавляться сама, причем именно тогда, когда сочту нужным сделать это сама. Можно было бы сказать, что избавиться я бы хотела только от лишнего веса, но у меня его нет, также как и от веснушек, угревой сыпи, волосков на ногах и синяков под глазами... Иногда так неудобно не иметь никаких недостатков!», — отчаявшись найти быстрый, необидный и шутливый ответ она опустила вниз глаза и увидела свои зимние ботинки.

— Если бы я и хотела от чего-то избавиться, то это бы были мои страшно неудобные ботинки, — смущенно сказала она.

— Если вы и дальше будете выбирать неподходящее общество, — с усмешкой заметил Малфой ни на секунду не сделав вид, что не заметил ее краткого колебания, — то будете мечтать не только о новых ботинках, но и новой мантии, новой метле, новом креме для рук, новом шампуне и... Что там есть еще необходимое, что молодой красивой девушке постоянно надо обновлять?

«Еще пять минут такого разговора, и он меня смутит окончательно, а румянец мне не слишком идет».

— Поэтому мне очень нужна эта работа, и пока я все разрешения получала без проблем. Никто в Министерстве не хочет лишить меня возможности заработать на все те приятные мелочи, о которых вы говорите.

— Не мешать и оказывать содействие, это ведь разные вещи. Мне просто жаль вас, — обронил Малфой, откидываясь назад на спинку своего кресла — Если все так, как вы говорите, то вы и понятия не имеете, во что вмешиваетесь. Откуда вы узнали про вакансию?

— От Дамблдора.

— Вы там были?

— Конечно, нет.

— Общались лично с будущими коллегами?

— Только по переписке.

— За столь короткий срок вы не могли хорошо узнать их. Вы бы не успели обменяться более чем двумя совами. А они сложные в общении люди.

— Постараюсь найти с ними общий язык.

— Они часто путаются с магглами.

— Возможно, у них нет другого выбора.

— Там ужасный климат.

— Надеюсь, что я не слишком капризна, и смогу это пережить.

— И вам ни с кем из нынешних друзей не жалко расставаться?

— У меня нет настолько близких друзей, что же касается родственников, я давно живу далеко от них, и привыкла видеться с ними не очень часто.

— А ваши... Поклонники?

— Обзаведусь новыми.

«Как это у меня хорошо получается, за исключением первого вопроса он не сможет поймать меня на лжи. Но как бы побыстрее от него отделаться... Видно, что он хочет поставить свою печать, только еще чего-то добивается».

— Пока я вижу только минусы, с которыми вы отважно пытаетесь бороться, — сочувствующе покачал тем временем головой Малфой и медленно продолжил. — Вы так убежденно отвечаете, как будто себя вы уже убедили в том, что грязная речушка в лесу — то место, где вы всерьез рассчитываете сделать карьеру. Уверяю вас, это скучная дыра с отсталым обществом, отнюдь не величайшее счастье для хорошей колдуньи. Скорее всего, озверев от суровых школьных правил и надоедливых юнцов, вы готовы бежать куда угодно, не задумываясь о последствиях.

— Не вечно же мне ждать лучшего случая, — неосмотрительно выдала себя Чоу и сама же на себя рассердилась, этот поганец, действительно прочитал ее мысли! Ему, правда, неизвестно, что она нашла для себя уже решение этих проблем, и план развлекательных мероприятий обдумала, и с климатом ознакомилась, не так уж все и страшно. Зато чем можно компенсировать то ощущение неиссякаемой силы, которое посетило ее там? Откуда ему понять, что она испытывала, распоряжаясь явлениями природы и жизнью всего материка? Вряд ли ей представится другой такой же впечатляющий вариант...

— Зачем же ждать? — вкрадчиво переспросил Люциус Малфой и понизил голос. — В отличие от моих коллег по Министерству, я могу предложить вам неплохую должность в пределах нашего острова.

Чоу удивленно посмотрела на него. Меньше всего она ожидала предложения поработать. Что он может ей пообещать: перебирать бумажки на столах или бегать по этажам, опережая бумажные самолетики?

— У меня есть славное поместье на западном берегу... Милый замок с видом на море.

«Замок? Море?»

— Поздравляю, сэр. Я не смогу сейчас купить его у вас.

Люций улыбнулся так же тепло, как это смогла бы сделать шуба внутри морозильной камеры холодильника.

— Леди с таким чувством юмора и с такой красотой просто не имеет права покидать нашу страну в такие скучные времена. Я хотел бы предложить вам должность управляющего, или, если хотите, наместника, в этом замке. В силу некоторых обстоятельств, я живу в другом месте и я не могу лично заниматься им, вырваться удается лишь раз в три месяца на недельку-другую, а площадь столь велика, и на ней находиться так много недалеких магглов, за которыми надо уследить... А слуги в замке хоть и надежны, но уже все в возрасте. Замку нужна молодая кровь, особа, которая вдохнет жизнь в эти старые стены. Разумеется, за приличное вознаграждение. Кстати, стадо единорогов, проживающее в прилегающих угодьях, способно дать большое количество магической силы, — не торопясь, растягивая слова, поведал Малфой.

По мере его рассказа в Чоу закипало негодование.

Даже до того, как он упомянул о возможном заборе магии у единорога, что происходит только после спиливания рога, бритья хвоста и гривы или убийства белоснежного создания, даже до намека на это безнравственное действие, она успела возмутиться до глубины души. Неужели этот наряженный щеголь думает, что она ни разу не видела его жену, почти вейлу, и ни разу не встречала в литературе упоминания о биологических циклах вейл? Два месяца они прекрасно выглядят и способны свести с ума любого мужчину, следующий месяц они способны к размножению, причем с особью любого вида, близкого к человеческому, независимо от наличия или отсутствия магии, а в следующие две-три недели, обычно совпадающие со сменой времен года, становятся не только ведьмами отталкивающей наружности, но и практически опасными для окружающих, неуправляемыми тварями. Разумеется, бедолага, женатый на подобной особи, нуждается в смене места жительства примерно раз в квартал. Но чтобы при этом еще и искать замену законной супруге на это время! Какое лицемерие!

— Пригласите на эту должность своего сына.

— Мне бы хотелось, чтобы в замке распоряжалась женская рука. А моя дочь появится на свет нескоро, и уж тем более, не скоро вырастет.

— Ваш сын может жениться, — «конечно, кто бы тебе разрешил нанять туда колдуна мужского пола, ни одна вейла не смирится с тем, что на ее собственности распоряжается мужчина, а если в роду нет престарелых тетушек-вейл, то сезонная любовница — наилучший выход из ситуации».

— В ближайшую сотню лет я не буду нуждаться в помощи сына, — усмехнулся Малфой, — тем более что его понесло по девицам не того типа, что допускается в стены наших замков. Сомневаюсь, что они смогли бы пройти дальше ворот.

— Спасибо, но я не люблю морские виды, меня от них укачивает.

— Можно не смотреть в окно.

— Нет, — Чоу сделала вид, что раздумывает, — мне очень приятно, что вы хотите мне помочь, но сидеть в закрытом помещении я не люблю. Хочется иметь возможность любоваться в окошко зеленой листвой.

— Очень жаль, — Малфой, казалось, нисколько не обиделся, по крайней мере, разочарования своего не показал. Видимо, чистая древняя кровь помогала скрывать эмоции. — Но ваше возможное путешествие все равно выглядит подозрительным. Я не могу отпустить вас просто так.

«Только протяни свои лапы, и я позову на помощь Гарри», — Чоу прищурилась, стараясь спокойно дослушать до конца.

— Понимаете, милая леди, вся эта история с Амазонией такая темная... И мне лично надо избавиться от некоторых подозрений со стороны ауроров. Вы же, наверное, читали прессу в прошлом году... Я бы очень хотел вам помочь, но моих убедительных доводов вы не слушаете, искреннюю помощь отвергаете. Но благодаря вашему поклоннику, Поттеру, его необоснованным обвинениям, за мной постоянно следят, контролируют каждый шаг и отслеживают каждый контакт. Не могу я отправить сильную колдунью в места, откуда, как вам известно, шли посылки в адрес Темного Лорда. В самый рассадник темных сил. Возможно, никого из его пособников там уже и не осталось, но как я могу отсюда знать это с достаточной степенью достоверности? Ваш отъезд просто ставит под удар мое место на этой должности.

Чоу отчаянно захлопала глазами, пытаясь понять, что ему от нее нужно в таком случае, ведь на что-то же он намекает...

— Я не сомневаюсь, что вы сами тут ни при чем, вам просто наобещали легкую и приятную жизнь, — продолжал тем временем Малфой. — Но вы можете помочь мне разобраться. Давайте договоримся так. Вы поговорите с Поттером, узнаете, почему он был в госпитале, и был ли он там вообще, узнаете, почему южноамериканцы вышли на Хогвартс, куда делся Богадо, что затевает интриган Мармозет... Заодно уточните, как в эту неприятную историю вклинился мой сын, его не раз видели беседующим с Поттером, боюсь, парень также окажется во что-то втянут, напишите мне письмецо, разумеется, намеками, не называя имен, чисел и населенных пунктов, вы же сообразительная девушка. Я пойму, что никакого подвоха в вашем деле нет, и спокойно подпишу ваши бумаги. Хотя нет, не спокойно, — он притворно вздохнул, — мне будет жаль, что настоящая красота бездарно пропадет в дикой глуши.

Чоу забрала свои бумаги и сухо уточнила:

— А без этого — никак?

— Поставьте себя на мое место! — Малфой издевательски развел руками.

«И не подумаю. Я гораздо моложе, и у меня пока безупречная репутация. Которую не очень хочется пачкать доносами».

Она выскочила в коридор и оказалась в объятиях Гарри.

— Что он говорил тебе? — гневно спросил Гарри, почти тряся ее за плечи. — Я уже вел обратный отсчет!

— Хотел подписать, но у него закончились чернила, — шутливо отмахнулась Чоу, крепкие и нежные руки Гарри она ощущала контрастным душем после того болота, из которого только что выбралась. До чего же мерзко ей было в этот момент! — Оставлю его на будущее, мы же и так почти все подписи собрали.

— А если честно? — Гарри даже не слушал ее последние слова. Если чувства и мысли этой девушки оставались для него тайной, то ложь, касающаяся Малфоя, просто бросалась в глаза.

«Возможно, пустой донос доносом не считается? — спросила Чоу сама себя. — Если это так, то я могу попытаться выполнить поставленное передо мной маленькое условие».

— Видишь ли, Гарри, — сказала она, — ты, наверное, прав. Он мыслит сжить тебя со свету. И попросил сообщить ему… немного сведений о тебе. Иначе не будет мне счастья, — о предложении пожить в уютном замшелом замке она решила не упоминать. — Поэтому, я надеюсь до конца каникул, ты сочинишь подходящий текст и согласуешь его с Дамблдором? Нет, не спорь... Если ты сочинишь его сейчас, это будет выглядеть неправдоподобно, мне же нужно время на выпытывание твоих страшных тайн.

— Если ты не веришь в важность этих сведений, — глухо выдавил из себя Гарри, — то почему соглашаешься играть в эти игры? Возвращайся, и рассказывай ему все, ты же лично принимала участие в битве с Богадо.

— Не хочу начинать карьеру с несогласованного вранья, — призналась девушка. Вы с Дамблдором можете играть во что угодно: в вечное воскрешение Того-Кого-И-Так-Далее, в тайные заговоры и подлые покушения, в скрытые войны и детские секреты, меня это не касается. Но раз уж я получила эту должность не очень легальным с точки зрения Министерства Магии путем, придется немного его приукрасить. Все, мне пора.

Они вышли в атриум, Чоу схватила Гарри за запястья и чмокнула его в нос.

— Встретимся в Хогвартсе, да?

====

Добравшись до кабинета мистера Уизли, Гарри впервые осознал, насколько он тесен и душен. Отсутствие настоящих окон только усиливало то гнетущее состояние, в которое он вошел. Он плюхнулся на стул и отодвинул от края стола пресс-папье в виде оскалившегося льва.

— А, вернулся… — радостно протянул мистер Уизли. — Будь поаккуратней с этой штукой, мне подарили ее двадцать лет назад. Ты вовремя, мы уже собираемся домой. Знаешь, чья это статуя?

— Обычный лев, в зоопарке есть парочка таких…

— Нет-нет, Гарри! Как ты можешь говорить так: «обычный лев», это очень редкая и хитрая магическая тварь, — мистер Уизли суетливо убирал перья и чернильницы, удалял пролившиеся на столешницу пятна и не особенно успешно раскладывал ворох бумаг по ровным стопочкам, — мы не можем спрятать ее от магглов, представляешь? Мы вообще, не можем к ней приблизиться, у них редкое чутье на волшебников, они старательно избегают нас. Некоторые недалекие маги даже считают их несуществующими!

— Насколько я знаю, в Африке их навалом, — пробормотал Гарри, осторожно отодвигая льва подальше от края. Выглядел он слабо похожим на льва: морда вытянута, как у бультерьера, грива кудрявится, как у Лаванды перед уроком предсказаний, туловище вытянуто, как сосиска, ножки маленькие и кривые, глаза вытаращены блюдцами. — И они немного не такие…

Артур Уизли наклонил голову и внимательно пригляделся к статуэтке:

— Может быть, и не такие… Но маг, который изготовил эту вещицу и подарил мне, уверял, что видел его живьем в окрестностях Лондона, в тот год, когда группа магглов пыталась сделать парочку обосновавшихся там львов невидимыми для магглов…

— Его фамилия была не Локхарт, случайно? — попытался усмехнуться Гарри, упорно разглядывая льва и не замечая встревоженного Рона.

— Да, это дядя вашего незадачливого преподавателя… Ты думаешь… Нет, Гарри, ты на самом деле думаешь, что он не видел этого льва? — оторопело предположил мистер Уизли. — Нет, не может такого быть, ты путаешь что-то, он так убедительно рассказывал нам про эту охоту… Ты же сам не мог видеть настоящего льва, ты же волшебник?

— По телевизору у Дурсли… Магические твари не могут самостоятельно убраться с маггловских записей… И в зоопарке — куда бы он из клетки делся? — Гарри победил свое отчаянное сердцебиение и смог, наконец, посмотреть на своего друга и его отца. — Хотя, это Дадли его видел и ныл, что ему не дают подергать эту большую кошку за кисточку на хвосте, а, когда я подошел, лев ушел спать во внутреннее помещение… Вы правы, — удивленно согласился Гарри, — я не видел живого льва ни разу. Но те, что на фотографиях и в передачах о диком мире — совсем не такие.

— Гарри, что-то случилось? — спросил Рон.

— Нет, что ты, — невозмутимо ответил Гарри и без эмоций добавил, — что могло случиться? Мистер Уизли, но, если их никто не видел, как изображение льва попало на герб Гриффиндора?

— Возможно, она попало еще в те времена, когда грань между нашими мирами была гораздо тоньше? И волшебники еще могли делать что-то своими руками и видеть львов в британских лесах… — грустно ответил мистер Уизли, — это так сложно, Гарри…

— А мне кажется, у Гарри что-то произошло, — продолжал Рон.

Гарри отчаянно замотал головой, призывая Рона прекратить расспросы.

— Да, Гарри? — Артур, наконец, поднял голову и в упор посмотрел на Гарри. — На самом деле, у вас не вышло что-то?

— Да, ерунда, Чоу сама справится, — бросил Гарри, — вы лучше скажите, зачем прятать тварь, которая и сама неплохо прячется, да и миру волшебников не особо принадлежит, судя по тому, что мы ее не видим?

— По древней традиции… Не положено видеть магглам львов в Британии, также как и единорогов и драконов, значит, не положено. Это не только у нас, если ты подумаешь, что мы слишком консервативны, к примеру, маги России продолжают наносить заклинание на медведей вблизи крупных городов и на их улицах, но ведь магглы и так их не видят, умные твари справляются сами. Они пользуются магией, образующейся в местах особого скопления магглов: метро, кинотеатры, магазины.

— Да могли бы и не стараться, — продолжал Гарри игнорировать недоумевающего Рона, — если бы дядя Вернон увидел целый прайд львов прямо посреди Литтл Уингинга, он бы сделал вид, что ничего не заметил, и будьте уверены, не только никому бы об этом не сказал, но и сам бы не стал сильно задумываться.

===

Вечером, когда миссис Уизли удалилась разбираться с посудой, а мистер Уизли, всхрапнул на диванчике в гостиной, Гарри рассказал Рону о том, что произошло.

Рон возмутился.

— Что же теперь получается, если ты не придумаешь донос сам на себя, она все равно придумает что-нибудь и выложит ему все, что ей известно? Связался же ты…

— Она не виновата, Рон, она предложила самый удобный вариант.

— Ничего себе, удобный! Даже если он не будет знать всей правды, ты же знаешь, какие выводы он сможет сделать из ваших басен? Надо посовещаться с Дамблдором, пусть он решает, что можно говорить…

— Или, сначала с Гермионой?

— Не перекладывай на Гермиону все проблемы, тут она тебе не помощник, — Рон вцепился пятерней себе в волосы, — не пишите ничего ему, и все. Ты для нее столько всего сделал, она переживет отсутствие его подписи…

— Но это загубит ее карьеру! Нет, Рон, боюсь, пока Малфой жив и не сидит в Азкабане, своего места он не упустит. Я думаю, Дамблдору Чоу сама все расскажет, он так легко справляется с житейскими неприятностями, придумает что-нибудь и на этот раз. Я не буду вмешиваться.

— Она пообещала тебе рассказать все Директору? — уточнил Рон.

— Нет, но что ей остается делать?

— Насколько я представляю себе эту девицу, она может сделать все, что угодно, даже пойти на сговор с Люциусом Малфоем ради своей цели. Ты ни в чем не можешь быть уверен. Но если ты предупредишь Дамблдора, он постарается…

— Хватит того, что я влез в портал вслед за Гермионой и притащил за собой Чоу! — воскликнул Гарри. — И сейчас я опять буду отвлекать Директора ради какой-то ерунды? Никому из моих близких сейчас не угрожает опасность, я просто немного побаиваюсь последствий, но это же такие мелочи! Одно дело — Чоу попросит его о помощи сама, другое дело — опять я прибегу к Директору со своими проблемами! За один только сегодняшний день она раз пять напомнила мне о моей мании величия! Вдруг и Дамблдор решит, что я злоупотребляю его вниманием к моей персоне? С чем я приду: «Помогите, пожалуйста, сохранить мои тайны от злоумышленников»? А если сейчас у меня нет никаких тайн? Да пусть рассказывает все, что знает… Я думаю, Гермиона гораздо больше всего рассказала Малфою-младшему, и Люциусу совсем необязательно подкупать Чоу, достаточно помириться с сыном.

Юноши поднимались по лестнице в спальню.

— Все равно, — упрямо проворчал Рон, — когда они еще помирятся! Вряд ли Малфои умеют давать задний ход, если нет непосредственной опасности их шкуре. А с чего ты взял, что ей нечего рассказать? Вот поведает ему о твоей новой силе, или о том, что мы стали анимагами. Думаешь, если мы будем знать, что он об этом знает, мы будем спать спокойнее?

Гарри заметил:

— Она не знает о моей силе, она думает, что всего добилась сама. Чоу предпочитает не замечать моих достоинств.

Рон хмыкнул и философски заметил:

— И зачем она тебе тогда такая.

Гарри вздохнул.

— Сам не знаю. Но пока у меня есть возможность видеть ее, я бы не хотел ее упускать. Она красивая, — добавил он, оправдываясь.

Рон кивнул.

— Это серьезная причина. У тебя — «она же красивая», у Гермионы — «ах, я сама перед ним виновата, первая начала…» Где бы мне найти предмет страданий с таким же разумным объяснением?

Гарри подошел к окну и долго смотрел на звездное небо.

— А тебе не кажется, Рон, что иногда наши чувства не нуждаются в объяснениях?

Так как Рон не ответил ему, Гарри повернулся и увидел мирную картинку: его друг мирно задрых прямо в одежде поверх одеяла. Его рука, вся в чернильных пятнах, свешивалась, почти доставая до пола.

Гарри накрыл его пледом и побрел к своей кровати.

— Как же утомительно — находиться в Министерстве весь день! — сказал он сам себе, разбивая свою постель. — Не дождется мистер Уизли своего младшего сына на работу в своем отделе, ох, не дождется. И меня не дождется, — убедительно добавил он Хедвиге, проснувшейся для ночной охоты. — Я свежий воздух люблю.

Сова одобрительно хмыкнула и начала разминать крылья.

— В холле окно открыто, — пробормотал ей Гарри и заснул, старательно отгоняя неприятные мысли о будущей переписке Чоу с Малфоем.

Глава 9. Новый семестр

Хогвартс-экспресс жизнерадостно доставил студентов с каникул на второй семестр учебного года. Гарри, Рон и Гермиона, обмениваясь впечатлениями, приближались к замку. Гермиона время от времени вытягивала шею и приподнималась на цыпочках, пытаясь разглядеть толпу перед ними или ненароком рассмотреть ребят, идущих сзади. Она почти не слушала рассказ о занимательной работе в Министерстве, которой друзья имели счастье заниматься. Рон даже немного обиделся:

— Вот скажи, тобой овладевало когда-нибудь такое чувство собственной значимости? Когда ты участвуешь в принятии решения, исполнять которое кинется целая туча народа?

— Овладевало ею, овладевало, — ответил за девушку Гарри, — каждый раз, когда она кричит в гостиной Гриффиндора: «А ну, все по спальням!»

Студенты спешили поскорей дотащить свои тяжелые чемоданы и саквояжи, небо недобро хмурилось, у входа в замок возникла небольшая толчея: остаться под мокрым снегом вместе с вещами никому не хотелось. Благовоспитанные колдуны младших курсов уступали право пройти первыми знакомым девочкам, заодно ускоряя их продвижение легкими тычками в спину. Молодые люди постарше, напротив, старались не пропустить момент и лишний раз оказаться поближе к своим подругам...

Гарри предложил переждать толкучку на свежем воздухе, заодно и прогуляться. Гермиона ухватилась за предложение с восторгом и они, не обращая внимания на ворчание Рона и его жалобы на промокшие ноги, отошли на небольшой пригорочек, побросали тяжелые вещички на землю и уже оттуда наблюдали за входом.

— И чего выстаиваем? — гнул свое Рон. — Раньше войдем, раньше пойдем на ужин...

— Ужин не начнется, пока самый медлительный первокурсник не распакует свой багаж, не переоденется и не вспомнит дорогу в Большой Зал, — пояснил Гарри, — а у меня нет никакого желания сесть за наш стол раньше всех и жалобно глотать слюнки в ожидании еды. Сейчас спокойно войдем... Да, Гермиона?

Девушка грустно кивнула. Она, не отрываясь, следила за дорогой, но Драко так и не увидела. Значит, либо с ним что-то произошло, либо он, все-таки, перешел на другую сторону... Боль, которая сидела у нее в сердце маленьким комочком, постепенно начинала разрастаться... Ей хотелось броситься вперед, добежать до зала и увидеть поскорее Драко за Слизеринским столом... И она не могла сделать ни шагу, внимательно разглядывая прибывающие повозки: не привезет ли одна из них того, кого она не могла выкинуть из головы при всем своем желании. Даже забивая голову вычислениями, даже рассказывая сестренке сказку, она думала о том, куда он мог подеваться...

Последняя карета выпустила группу упитанных Хаффлпаффцев второго курса. Они смешно семенили к замку, прижимая к груди сумки с испеченными заботливой родней плюшками.

— Все, — сказала Гермиона.

— Это ты о моем здоровье? — спросил Рон. — Да, с ним все. В смысле — закончилось. Мы пойдем сегодня внутрь или переночуем здесь, а завтра сразу к Снейпу?

Гермиона покорно взялась за ручку своей дорожной сумки.

Гарри положил ей на плечо руку:

— Чоу тоже не приехала. Но ведь иногда студенты приезжают с утра, прямо к занятиям?

— Да, конечно, — согласилась девушка, — или не приезжают вообще. Всегда можно заниматься с личными преподавателями, особенно если начать изучение Темных Искусств.

— Вот и я говорю, пошли быстрее! Еще пять минут под этим мрачным небом, и вам не такая чушь в голову полезет. У меня нет особого опыта, но по наблюдениям за Джинни я могу точно сказать: все душевные терзания закончатся с первой ложкой чего-нибудь горяченького.

Что-то мокрое и тяжелое хлопнуло его по лбу, отскочило, задело Гарри, отлетело от него и, отразившись от мантии Гермионы, упало в хлюпающую грязь.

Девушка не обратила внимания, но Рон наклонился разглядеть непонятно ведущий себя предмет: неподвижно валяющуюся крысу.

С громким уханьем позади крысы приземлился филин и сердито сверкнул оранжевыми глазами. Рон потянул Гермиону за рукав и указал ей на птицу.

— Филин Малфоев? — не поверила своим глазам девушка. — Что он делает?

— Дарит нам крысу, — пояснил Рон.

Гермиона присела перед птицей и протянула к ней руку. Филин не дернулся, а наоборот, протянул ей лапу с привязанным письмом.

— Это мне от Драко! — глаза Гермионы засветились надеждой, и она начала лихорадочно разматывать грязный свиток...

«Не знаю, что ты задумал, мерзкий паршивец, но настоятельно рекомендую тебе и дальше не высовываться из той дыры, в которую ты от меня забился. Раз я не смог за эти дни обнаружить твое местопребывание, наши дороги, действительно, не пересекаются. Надеюсь, так будет продолжаться и дальше. Люциус Малфой».

— Это не мне, — растеряно сказала Гермиона и протянула письмо друзьям.

Рон ознакомился с содержимым и усмехнулся:

— Вот видишь, а ты переживала! Он, все-таки, обвел своего папашку вокруг пальца!

— Но где он сам? Филин-то смог бы найти его любом случае! Почему письмо он принес нам?

Гарри, внимательно рассмотревший филина в то время, когда Гермиона читала письмо, сказал:

— С ним, на самом деле, что-то не так. Совы никогда не делятся своей добычей. Тем более такой замечательной крысой. И он какой-то взъерошенный, — Гарри принюхался, — и от него странно пахнет.

Рон тоже принюхался.

— Я бы сказал — воняет.

— Да, и он весь какой-то желтый... По-моему, он был рыжевато-бурый с темными пятнами, а снизу светлый с широкими продольными и узкими поперечными полосками. А сейчас будто в мелкой пыльце... Я бы сказал, что его в чем-то вываляли.

— Или, скорее всего, в него чем-то кидали. И довольно метко, — оживился Рон. — Представляю, как трудно было в него попасть!

— Драко не захотел читать письмо от Люциуса? — предположила Гермиона. — И закидал его желтой пыльцой? Я даже не могу предположить, что это такое... Где ты видел его?

Филин ухнул.

— Ты, вообще, его нашел? Это Драко так тебя раскрасил?

Филин отвернулся от нее.

Троица недоуменно стояла перед дохлой крысой и филином, обиженно сидящим к ним спиной.

— Почему он не улетает? — спросила Гермиона. — Он нам еще что-то хочет сказать? Или показать дорогу? Надо проследить, куда он отправится...

— Опомнись! — осадил ее Гарри. — Куда ты хочешь отправиться? Темнота кругом, сейчас двери закроются... И как ты поспеешь за филином?

— Но у вас же с собой метлы!

— Он сейчас полетит охотиться или спать! — фыркнул Рон. — Сомневаюсь, что он предпримет еще одну попытку найти твоего несравненного Малфоя. Насколько я могу понимать, эта птица оскорблена до самой глубины своей души, иначе она ни за что не отдала бы тебе чужое письмо.

— Мне кажется, — медленно сказала Гермиона, — вы не собираетесь мне помогать? И если Драко сейчас плохо, если он умирает...

— Да все с ним нормально! — одновременно рявкнули на нее Рон и Гарри.

— Не навлекай неприятностей пустыми разговорами!

— Потерпи до утра, и, если не дождешься его за завтраком — начинай свою панику!

— Вы что это? — удивилась Гермиона. — Что с вами сделали в Министерстве?

Гарри первым взял себя в руки и попытался вразумить ее:

— Мы тоже за него волнуемся, но что сейчас можно сделать? Если мы придем на ужин, и все будет как всегда — значит, Дамблдор в курсе...

— Дамблдор ни за что не подаст виду, даже если будет знать, что его ученику грозит опасность! Он спокойно возвестит о начале трапезы! — сверкнула глазами Гермиона. — Но я-то есть не смогу! И зачем эта хитрая грязная птица принесла нам крысу? — внезапно она осеклась. — Кстати, это, случайно, не Петтигрю?

Рон поднял крысу за хвост и внимательно разглядел.

— Нет, эта гораздо моложе. И пальцы на месте...

— Точно?

— Что же я, Коросту не узнаю?

— Тогда я не понимаю...

Так как Гермиона явно собиралась весь остаток вечера посвятить разгадке тайны крысы, Гарри попытался действовать убеждениями. Он мягко взял у нее сумку, подхватил под локоть и повел к замку. Мысли о том, куда могла запропаститься Чоу, пришлось отодвинуть на задний план. Хотя его беспокойство за ее судьбу было не менее обоснованным...

— Рон, не бросай крысу, — сказал Гарри.

— Захватить ее на ужин?

Филин заспешил за ними. Так как ходить быстро он не мог, бедолага сочетал шаги с прыжками, и короткими двух-трех-футовыми перелетами. Грузное шлепанье тяжелой птицы в грязь вернуло Гермиону к действительности:

— Но мы не можем так уйти, он явно чего-то ждет!

— Мы и не уходим, — успокоил ее Гарри. — Только оставим в холле вещи, и сразу побежим к Хагриду. Кто еще сможет разъяснить нам поведение малфоевского филина?

Рон застонал.

— А крысу тащить мне?

В это время Косолапус покинул свое укрытие в сумке хозяйки, понюхал крысу, мявкнул и убежал в призывно приоткрытую дверь.

— Странно, отказался от такого пиршества, — заметила Гермиона, — это точно, необычная крыса.

— Давайте скормим ее росянке Невилла? — предложил Рон. — А сами пойдем на ужин...

— Нет, так мы потеряем время, — отрезала Гермиона, вырывая у Гарри свою сумку и закидывая ее в холл. Сумка заскользила по каменным плитам.

===

На стук в дверь Хагрид отозвался моментально. Он уже приготовился выходить — накинул новую зимнюю шубу из неизвестного магглам зверя и произвел некое действие, означающее в его понимании «причесаться».

— Гарри? Что случилось?

Рон отодвинул приятеля и ввалился в хижину первым.

— Вот, — он торжественно протянул Хагриду крысу, — Гермиона отказывается идти на ужин, пока мы не решим эту проблему.

— Это... Петтигрю? — неуверенно спросил Хагрид, — Зачем вы его задушили?

— Это не он, я тебя уверяю, — Рон прошлепал внутрь хижины, — ой, Хагрид, у тебя камин совсем холодный!

— Зачем же он мне горячий, если я ухожу?

Гермиона и Гарри также протиснулись в дверь. Филин важно зашел вместе с ними и взлетел на стол.

Клык проснулся, внимательно принюхался, сполз со своего кресла, подошел к столу и положил на него морду, внимательно изучая птицу.

— Ох, что это с ним? — Хагрид изумленно обошел вокруг филина, не решаясь к нему прикоснуться. — Чем вы это с ним сделали?

Гарри прикрыл дверь.

— Кроме того, что он в какой-то желтой грязи, он настойчиво предлагает нам угоститься этой крысой.

— Это филин Драко Малфоя, — добавила Гермиона, — и с ним творится что-то странное.

Хагрид, переминаясь с ноги на ногу, протянул было руку к корзине в углу, из которой торчал его любимый зонтик, но передумал и только махнул ей.

— Нет, нельзя колдовать...

— Если ты знаешь, что надо делать, скажи, мы расколдуем его сами, — предложила Гермиона, — наши палочки целы.

— Да не в этом дело... Любая магия может повредить перо. Или... Клык, ты справишься?

Пес радостно оперся передними лапами о стол и с громким хлюпаньем лизнул птицу. Его морда окрасилась в желтый цвет, но на крыле филина полоса немного побледнела. Сам же он покорно замер.

— Разве можно так обращаться с ними, — заворчал Хагрид, — Малфои — совсем сумасшедшие, они даже над птицами издеваются... Мало того, что они заставляют его носить почту наравне с другими птицами, так еще и измазали беднягу непонятно в чем...

— А почему филинам нельзя носить почту? — удивился Гарри. — Они, конечно, дороже других птиц, но продаются в магазине... Я видел.

— Продаются! Но нормальные маги используют их очень редко — только в крайних случаях, для доставки тяжелых грузов, в темноте... А носить почту в школу — я удивляюсь, как он до сих пор жив еще!

Клык продолжал свою работу — и результат уже был довольно заметен: филин приобретал свой привычный окрас.

— Так почему нельзя?

— Потому что дневные птицы, да и многие ночные ненавидят филинов инстинктивно, злобно атакуют при любой возможности! Это знают даже магглы: часто охотники, посадив привязанного (или искусственного) филина на шест, из укрытия расстреливают слетевшихся ворон и хищных птиц.

— Какой ужас! — воскликнула Гермиона. — Люциус мучает не только домовых эльфов, но и почтовых птиц! Гарри, ты должен освободить этого несчастного так же, как ты это сделал с Добби.

— Почему я? И как я это сделаю, по-твоему? Подарю ему что-нибудь из одежды?

Филин издал протяжный стон. Рон засмеялся:

— По-моему, он возмущен вашей недогадливостью. Одежда ему точно не нужна.

— Погодите! — Хагрид торжествующе хлопнул себя по лбу. — Он же подсказал вам способ! Эта крыса — выкуп за его свободу.

— Но совы приобретаются в магазине не за каких-то крыс, а за конкретные галлеоны! — сказал Гарри.

— Это не важно. Раньше, чтобы нанять свободную сову, надо было собственноручно поймать крысу и предложить ей. А потом уже сову можно или уступать кому-нибудь другому за деньги, или дарить, или безвозмездно передать в пользование школе или больнице. Ее только нельзя отпустить на волю до тех пор, пока она сама об этом не попросит и не предложит откупиться.

— Но почему он не принес крысу Малфоям?

— А то ты их не знаешь! — фыркнул Рон. — Да они из вредности и злобности его не отпустят. Разве только сдадут на почту: разносить «Ежедневный пророк».

— Да уж... Я даже догадаться не могу, чем это грозит, — расстроено сказал Хагрид.

— Чем же это может грозить? — спросила Гермиона. — Крысу мы у него уже взяли, он может считать себя свободным...

— Эт-та вряд ли. Во-первых, я боюсь представить себе, как это: птица отказывается от давнего уговора, нарушает все законы, а молодые волшебники соглашаются с таким ее поведением... Не иначе, будет сильный снег.

— Снег мы как-нибудь переживем, — уверенно сказала Гермиона, — а что, во-вторых?

— То, что вы не просто можете взять у филина выкуп, вы должны съесть его.

— Я — против, — быстро сказал Рон.

— Я не голоден, — добавил Гарри.

— Поэтому, и Косолапус на нее не посягнул, — догадалась Гермиона. — Скажи, Хагрид, а лесные твари настолько же суеверны? Фестралы, например, или кто еще...

— Да что ты! — засмеялся Хагрид, — Они съедят все, что плохо лежит, а от свежего мясца-то, точно, никто не откажется.

— Вот и выход. Мы просто выкинем ее в Лес... Значит, предположить, почему филин в таком состоянии, и что вынудило его к такому поведению, ты не можешь? — грустно уточнила Гермиона.

— Я бы рад помочь тебе, я, конечно, отнесу крысу в Лес, но понять, что заставило эту благородную птицу дойти до такого решения... И... Разве нам всем не пора на ужин?

— Да, конечно, — Гермиона первая открыла дверь и покинула хижину.

— Я ее у входа положу, да, Хагрид? — Рон вышел следом и аккуратно положил крыску рядом со ступенечками.

Крыса пару раз дернулась, вскочила и быстро юркнула в щель под хижиной.

— Значит, снега не будет? — радостно спросил Рон.

Филин, полностью вылизанный Клыком, вылетел в открытую дверь и взмыл в небо.

— Кажется, он решил, что и так уделил нам слишком много времени, — сказал Рон.

— Но мы же не выполнили до конца обряд его освобождения? Выкуп сбежал, — заметил Гарри.

— Сдается мне, ребята, — Хагрид захлопнул за собой дверь, — сейчас ему уже все равно: съели вы его подарок или не съели, он, похоже, решил вообще не иметь никаких дел с людьми, так он оскорблен и унижен.

===

Драко Малфой появился в Хогвартсе только на следующий день, к завтраку. Заметив его, Гермиона ненадолго оживилась, но затем упорно таращилась в свою тарелку. Даже Гарри, сидящий от нее по левую руку, Джинни, сидящая по правую, и Почти Безголовый Ник, восседающий в кувшине с соком напротив нее, не смогли выдавить из нее ни слова.

— До вечера, — только и буркнула она, вылетая из-за стола, — не забудьте про индивидуальный план своих занятий.

— Я иду к МакГонагалл, — сообщил Гарри, — а ты?

— На зелья к Слизерину, — скривился Рон. — Не задались у меня понедельники, никакой суперинтеллектуальной работой я не занят, буду догонять программу...

Рон свернул в сторону подземелий. Как оказалось, из Гриффиндора только он один нуждался в дополнительных занятиях у Снейпа: девчонки, кроме Гермионы, мучились на прорицании, Лонгботтом трудился в теплицах, а Томас и Финниган, которым не нужно было готовиться в ауроры, занимались астрономией, маггловедением, правоведением и комплексной магией понемногу.

Рон достал свой котел и пристроился с ним в уголочке, стараясь не привлекать внимание слизеринцев. Снейп молча выдал ему задание и больше на его присутствие никак не реагировал.

Драко Малфой аккуратно установил свой котел рядом.

— Гермиона теперь будет избегать меня? — тихо спросил Драко, старательно кроша скорлупу яйца иволги-альбиноса.

— Птичку-то зачем обидел?

— Какую? — он показал на получившиеся крошево, — Ингредиенты Снейп выдает, я их не сам собираю...

— Филина вашего...

— Филин не мой, он семейный. А ты откуда знаешь?

— Вчера мы навсегда освободили его.

— Вот как? — Драко удивленно хмыкнул. — Вы решили оставить Дом Малфоев без работников вообще? Так можете не стараться, их еще очень много. Ты куда люцерну суешь! Только после цикория...

Рон поспешно выдернул из котла уже брошенный туда пучок.

— Опять не ту строчку прочитал... Тупость ваши зелья! Как мне теперь 138 с половиной капель кедрового масла отсчитать?

— Так и считай, или ты не только читать, но и считать не умеешь? Готовый же рецепт лежит...

Заметив, что рядом с ними скрюченным столбом застыл Снейп, Рон даже не успел ехидно ответить.

— Все равно, не стоило так, шестнадцать, семнадцать, поступать с птицей, Гермиона очень, двадцать два, расстроилась.

— Да это не я...

Рон от недоверия раскрыл рот:

— Неужели... Тридцать четыре, тридцать пять...

— Мог бы и сам догадаться! Так он к вам прилетел?

— И письмо, сорок один, сорок два, отдал.

— И что там было?

Процесс пересказа письма одновременно с отсчитыванием капель в исполнении Рона так забавно выглядел, что даже Снейп, давно прислушивающийся к разговору, не решился его прервать.

— Так что, девяносто четыре, дома тебя, по-прежнему, не сильно ждут.

— Значит, я ничего не потерял, пропустив это письмо...

— Абсолютно ничего, сто один, сто два, кроме того, что теперь Гермиона уже совсем не знаю что, сто одиннадцать, про тебя думает.

— Она сердится?

— Ей плохо, дубина!

— Я сегодня же поговорю с ней...

— Попробуй! Но до вечера она просидит в гостиной Гриффиндора, и как, сто двадцать пять, ты собираешься это сделать — я не знаю...

— Но ты можешь ей хотя бы передать...

— Чтобы она превратила меня в сосновую шишку? Сто тридцать один, сто тридцать два... Знаешь, какая она в гневе? Лучше скажи ей правду завтра сам.

— Не могу пока, но если ты не можешь уговорить ее немного подождать...

— Не могу! — почти в полный голос сказал Рон. — Потому что меньше всего я хочу вас мирить, сто тридцать девять... Ой!

Снейп материализовался черной тенью.

— Какая незадача! Уизли, боюсь, что фееотталкивающий состав для газонов у вас не получается.

— Как? Фееотталкивающий состав? Это было не зелье для отбеливания зубов?

— Это перестало быть зельем для отбеливания зубов уже после того, как вы бухнули туда лапки саламандры, взятые у вашего соседа! А теперь вы еще и средство для газона испортили... Начинайте заново, — Снейп испарил содержимое котла Рона Уизли и равнодушно перешел в другой конец класса.

— Все из-за тебя, Малфой, — злобно простонал Рон.

— Но я-то не возмущаюсь, что мне не хватило лапок саламандры, и я должен начинать все сначала?!

===

Перо Гарри покорно выводило строчку за строчкой под уверенную диктовку МакГонагалл.

— ... И именно поэтому главное для достижения успеха в трансфигурации — это тренировка. Записали, Поттер?

— Да, профессор.

— Перед каникулами я настоятельно рекомендовала вам тренироваться? Что у вас получилось?

Гарри промолчал.

— Вы хотя бы определились с животным?

— Нет.

— Ваш патронус — олень, вы хотя бы попробовали представить себя оленем?

«Ага, и выходить на прогулку в лес в компании с лаской, куницей, енотом, мангустом, хорем-перевязкой, харзой и медведем. Очень удобно».

— Совсем чуть-чуть.

— Что значит чуть-чуть! Вы должны делать это с утра до вечера, вы должны слиться с животным, представлять себя им! Иначе весь ваш дар уйдет впустую!

— Но профессор, Гермиона предполагает, что я никогда не смогу быть анимагом, что я получил какие-то иные способности...

— Но вы и их не развиваете! Превратите мелок в мышь!

Гарри сосредоточился, но ничего не получилось.

МакГонагалл размахнулась и разбила кувшин с водой.

— Восстановите его!

Путем мучительных усилий и размахиванием палочкой Гарри собрал кособокую посудину, полную воды и осколков. Жидкость стремилась покинуть ее всеми возможными путями и десятком ручейков струилась на пол.

— Вы даже не полностью собрали его... А ведь можете полностью отменить мои последние действия, и не склеивать по кусочками, а просто вернуть прежний вид...

— Я старался...

— Старались? Обыкновенное заклинание починки дало бы лучший эффект... Что вы… Объясните, что вы пытались сделать только что?

— Я пытался вспомнить, как выглядел графин до этого... Но я не помню, ни его размеров, ни толщины стекла, ни формы горлышка...

— Но как вы можете... — МакГонагалл просто захлебнулась от негодования, — после пяти с половиной лет изучения трансфигурации не понимать основных принципов! Вам не нужно создавать этот графин, вам надо отменить его разрушение!

Гарри страшно хотелось попросить ее показать пример, но расстраивать своего любимого преподавателя ему было очень жалко. Он знал, что она может только починить графин, так как способностью возвращать вещи в исходное состояние никто, кроме него не обладает. Но профессор так хочет добиться от него успеха... Она же сама чуть не плачет!

— Гарри! Ты практически творил чудеса, соревнуясь с Богадо! Но ты находился рядом с магическим источником, ты напрямую черпал из него силы, поэтому так легко у тебя все получилось! В обычной же твоей жизни ничего не изменилось: ты как был довольно посредственным учеником в искусстве преобразований, так и остался! Неужели ты надеешься, что обретешь еще какие-то способности в критической ситуации? А уже имеющимися способностями так и будешь разбрасываться?

Она бессильно опустилась на стул и закрыла лицо руками.

Этого Гарри уже не мог выдержать:

— Простите меня, — сказал он, подходя к ней поближе, — я сейчас останусь в классе и буду тренироваться до тех пор, пока здесь не останется ни одной целой парты...

МакГонагалл встала и потрепала его по голове:

— И вы меня простите, Поттер, я просто переживаю, что ничем не могу вам помочь. Возможно, все дело во времени. Так вы будете тренироваться?

Гарри кивнул, и профессор оставила его одного.

Он снова и снова пытался превратиться в кого-нибудь, он разломал почти все мелкие предметы в классе, но ничего интересного не добился. Он на самом деле не понимал, как он действовал в Амазонии. Как просто: взмахнуть палочкой и повторить известное заклинание... Как просто было сдать С.О.В.! Но как же трудно научиться тому, чему его не учили! Он даже понял, как трудно сейчас Гермионе: искать новое заклинание, не представляя, как оно должно действовать. Но Гермиона пошла путем экспериментов, у нее есть хотя бы одна составляющая, экстракт эвкалипта, а ему даже нечего перебирать.

— Я бы на твоем месте так не переживал, — услышал он слегка надтреснутый голос Директора.

— Профессор МакГонагалл считает...

— Я знаю. К твоему сведению, Гарри, она уже все уши мне прожужжала, повествуя о твоих «достижениях».

— Но я на самом деле...

— И это я тоже знаю. Возможно, Гарри, она права, и главным твоим достоинством, действительно, является способность вовремя перенимать приемы твоего соперника.

Дамблдор сел напротив Гарри и развел руками:

— Вольдеморт хотел убить тебя, но только сделал тебя неуязвимым против его палочки, его крови, его рук... Попутно ты еще получил дар змееуста и почти научился окклюменции. Не спорь, несмотря на неудачу профессора Снейпа, ты сам практически овладел своим сознанием. Богадо бросил всю магию своего материка, а ты черпнул силу из того же источника, не оставив ему ни капельки. Люций Малфой с Упивающимися Смертью плетет страшные интриги против обыкновенного мальчика, а тот в очередной раз восстанавливает свое доброе имя, засаживает большинство из них за решетку, спасает крестного и переманивает на свою сторону сына своего врага... Тебя пытаются рассорить с друзьями — а ты создаешь практически свою команду. Причем состоящую из анимагов... Я уж молчу о замечательной организации: Армия Дамблдора, этот шедевр, возникший в результате всех стараний Долорес Амбридж.

Гарри замолчал, не решаясь возразить Дамблдору, что он сам не так уж и рассчитывает на вечное везение, и прекрасно понимает, что оно когда-нибудь кончится.

— Не сердись на Минерву, Гарри. Ей трудно научить тебя тому, чем она сама не владеет. Представляешь, маггл учил бы тебя колдовать? Или слепой рисовать? Или глухой петь? Пока ты сам не научишься контролировать свои способности так же, как и дышать... Понимаешь?

— Не совсем.

— Когда ты разговариваешь со змеями, ты разбираешь хоть одно слово из их шипения? Можешь записать буквами на пергаменте ваш диалог?

— Нет, я говорю с ними, как с людьми...

— Вот и твой дар трансфигурации также выглядит: ты не опишешь свои действия словами, но сможешь выполнять их по своему желанию. Когда ты этому научишься? Либо тебе нужно время, либо толчок: стресс или радость... Возможно, когда ты окончательно превратишься в мужчину... Или изменишь питание, вдруг тебе не хватает морепродуктов... Не знаю. Главное, не опускай руки, и будь самим собой!

Директор ободряюще улыбнулся и вышел из класса, попутно взмахнув пустой левой рукой.

Гарри увидел кувшин с водой, абсолютно целым, стоящим на своем прежнем месте, парты, перья, чернильницы и прочее, все в своем первичном виде, и подумал, что не слышал, чтобы Дамблдор произносил стандартное «Reparo».

Глава 10. Невидимые следы

Вечером Гарри и Рон вместе возвращались в гостиную, обмениваясь хорошими вестями: Рон хвастался, что зелья любой сложности у него получаются уже со второго раза, а Гарри убеждал его, что до великого волшебника ему остался всего один шаг: попробовать салат из осьминогов.

— Гарри!

Чоу чуть ли не бросилась к нему в объятия.

— Ты не надумал, что мне можно написать Малфою?

— Тише! — Гарри схватил ее рукав и оттащил в сторонку. — Ты что, собираешься кричать на весь коридор?

— Ах да, я забыла: это — страшная тайна! Придумал?

— Нет пока, давай лучше встретимся попозже и поговорим спокойно, — Гарри рассердился на себя за то, что так и не придумал никакой дезы для Малфоя.

— Сейчас я планировала заняться своей прической... Завтра, сразу после занятий?

Гарри уже хотел согласиться, но вспомнил, что за ужином Хагрид предложил зайти к нему после уроков: обещал показать кое-что интересное, но, точно, не дракона.

— Завтра я не могу, мы идем к Хагриду...

— Мы?

— С Роном и Гермионой.

— А потом?

— Потом, наверное, можно, — сказал, больше ничего не припомнив.

Так и стоящий невдалеке Рон встрял в их беседу:

— Если у тебя еще будут силы Гарри, после тренировки по квиддичу...

— Тогда — послезавтра, — неожиданно легко согласилась Чоу, только не забудь — мы теряем драгоценное время...

Она исчезла в коридоре, а Рон скривился:

— Ее драгоценное время, Гарри, не твое...

— Не злись на нее, она нервничает, — успокоил ее Гарри.

— Не кончатся добром эти игры с Малфоем, вот что я тебе скажу.

— Но он же сейчас безопасен!

— Если даже его собственный сын в этом не уверен, то тебе тем более, не стоит быть столь легкомысленным. Учти, ты ему — вечный враг, а Драко — всего лишь неудачный наследник...

— Но я сейчас ничем не угрожаю Малфою: дважды его по нашему свидетельству не привлекут, власти над миром у него и так нет, а Драко угрожает самому ценному, что есть у Люциуса: его денежкам. Поэтому он вынужден скрываться, а я и не подумаю... Пусть тешится сбором бессмысленных сведений!

— Ты не очень прав...

Юноши поднимались по лестнице в Гриффиндорскую башню.

— Кстати, о Драко, — бросил Гарри, — а ведь ты знаешь, где он был.

— Знаю, — немного помолчав ответил Рон, — когда ты догадался?

— Я заметил, что мне ты постоянно твердишь о необходимой бдительности по отношению к Чоу, а к Гермионе с такими глупостями не пристаешь. Значит, ты знаешь, что он прятался не у наших врагов.

— Значит, моя забота о лучших друзьях, — насупился Рон, — это глупости.

— Иногда она немного превышает норму, — хмыкнул Гарри, — ты не хочешь хотя бы успокоить Гермиону? Раз уж меня ты будешь трепать неустанно...

— Я пообещал, что никому не скажу.

— Даже мне?

— Ты же тоже не сразу выдаешь мне чужие секреты...

— Например?

Рон мучительно пытался вспомнить, что же скрыл от него Гарри, но ему так и не удалось это сделать.

— Не помню. Значит, ты от меня так много скрываешь, что я даже не знаю, что ты от меня что-то скрываешь, не говоря уже о том, чтобы знать, что именно ты скрываешь. Во как!

Гарри рассмеялся.

— Ладно, но, кажется, вчера я и сам все понял.

И он поделился своей догадкой.

— Да ну тебя, даже не интересно, — притворно расстроился Рон, — я ломал голову гораздо дольше...

— Но Гермионе ты ничего говорить не будешь?

— Нет. Но не из чувства мужской солидарности, а потому как помогать Малфою, пусть милому и безобидному, бездомному и, по его собственному мнению, благородному, морочить голову самой хорошей девушке на свете я не буду. И тебе не советую.

— Я тоже не буду вмешиваться, — решил Гарри, — хотя мне очень жалко Гермиону, да и Малфоя немножко.

===

После занятий Гарри несколько задержался в кабинете трансфигурации, профессор МакГонагалл предложила ему потренироваться на лягушках, но три десятка разноцветных воздушных шариков с лапками, жалобно парящих под потолком, разевая рот и пуча глазки, тронули бы даже самое суровое сердце. Так как возвращаться в свое прежнее скромное состояние с помощью великой и необъятной силы Гарри они не желали, профессор Минерва предложила переловить их, связать в пучок и доставить в теплицу: пусть исполняют до весны декоративную роль бабочек. Тем более, что там тепло и всегда есть магическое освещение, у несчастных тварей появится шанс дотянуть до весны без спячки.

Гарри и профессор старательно переловили лягушек, аккуратно запаковали, но беседовать с профессором Спраут Минерва МакГонагалл отказалась наотрез, и Гарри пришлось плестись в теплицу и сочинять для добродушной Спраут правдоподобное объяснение внешнему виду бедных тварей. Разумеется, она ему не поверила, и, спеша к Хагриду, Гарри слышал ее ворчание:

— Ох, скажу я когда-нибудь Северусу прямо в лицо: «Поймите, коллега, животные не виноваты, что вы не можете научить ребят своему предмету, в следующий раз, пожалуйста, не заставляйте их пить результат сдвоенных занятий Гриффиндора».

Гарри не встретил по пути Рона и подумал, что его друзья уже навестили Лесничего. Гадая, какого рода сюрприз хотел преподнести им их друг, он добежал до избушки.

И Хагрид, и Рон, и Гермиона уже сидели за столом перед громадным чайником. Гарри распахнул мантию и сел на один из двух свободных стульев.

— Так что за сюрприз? — отдышавшись, спросил Гарри и впился зубами в кекс.

— Да так... Вещица... Думал, вам будет полезно, — как-то медленно произнес Хагрид, не вынимая лица из кружки.

Перемены в настроении друзей Гарри распознавал мгновенно. Тем более, что Рон с Гермионой не издавали ни звука. Гермиона задумчиво водила ложкой в чашке, видимо напрочь забыв, что уже два года ничего в чай не добавляет, ни молоко, ни сахар. Рон же старательно грыз каменную баранку, как будто бы его друг мог не знать, что вся немного подсохшая бакалея семейством Уизли безжалостно размачивается в напитке: чае, кофе, молоке, ледниколе или хотя бы в сливочном пиве.

— Хагрид, что-то случилось? — спросил Гарри. — Что-то с Граупом?

— С кем-кем? — жалобно переспросил Хагрид.

— С твоим братом, — оторопело пояснил Гарри, определенно, с Лесничим и Хранителем Ключей что-то творилось.

— А... Ты же знаешь, у меня никого нет, вся моя маленькая семья — только Клык, — запинаясь, ответил Хагрид.

Гермиона изумленно вытаращилась на Гарри, как будто он ляпнул несусветную глупость. Гарри хотел съязвить, что, разумеется, Олимпии Максим слишком много, а время их встреч слишком ограниченно, чтобы ее можно было зачесть за маленькую семью, но делать этого не стал, уж слишком... смущенным, что ли, выглядел Хагрид.

Продолжая попивать чай в молчании, Гарри все же не выдержал, и решил оставить Хагрида в покое и сменить тему.

— Гермиона, а как у тебя успехи? Уже получилось...

Кто-то нечаянно качнул стол, и Гарри получил изрядную долю, к счастью немного остывшего кипятка себе на колени.

— Понимаешь, Гарри, — старательно открывая рот, так как она делала это на первом курсе, начала Гермиона, — я почти подтянула студентов второго курса по всем предметам, но с зельями у них полный завал, — она не смотрела на Гарри, а, сердито вцепившись в кружку двумя руками, вещала куда-то в сторону окна, — и если мы все вместе не возьмемся за дело, и не окажем им помощь...

От этой занудной манеры читать прописные истины, старательно выговаривая слова, их подруга избавилась уже давно, а сейчас она представляла из себя даже не Гермиону Грейнджер в худшем варианте развития (например, Гермиону, не повстречавшую на своем жизненном пути таких замечательных парней, как Гарри Поттер и Рон Уизли), а какого-то Перси женского рода.

— И тебе, Гарри, конечно же, надо бы подтянуться и собраться...

— Похолодало на улице, Гермиона, — перебил Гарри, начиная бояться за ее рассудок.

— Да, и мы тоже хотели тебе об этом сказать, — оживился Рон, — не иначе, как будет снег.

— Ну, снег нам Хагрид и так обещал, — улыбнулся Гарри, поняв, что хоть с Роном все в порядке, — тогда еще, когда мы филина на волю отпускали...

Рон поперхнулся.

— Ты что-то путаешь Гарри, — хрипло сказал он, — ты хотел сказать, когда сову моей маме посылали, что доехали нормально?

«Рон, первый сообщающий маме, что доехал нормально? Да он со второго курса переложил эту необременительную обязанность на младшую сестру».

И, наконец-то, Гарри осенило! Его друзья ничем не расстроены, они просто контролируют разговор. Вероятно, здесь опять прячется Рита Скиттер.

Но, осторожно оглядывая комнату в поисках жука, Гарри никакого насекомого не заметил. Значит, кто-то присутствует в мантии-невидимке. Но настоящая мантия — это большая редкость. Кто же подслушивает их разговор, и отчего они все так в этом уверены? А Клык спокоен, значит, непосредственной опасности нет, иначе он бы не дрых в кресле, а забился бы под него. А он сам хорош! И еще в ауроры собирается! Чуть не выболтал все на свете...

Гарри сжал кулаки и дал себе слово молчать до конца. Раз уж он не знает подробностей, то пусть уж Хагрид, Рон и Гермиона сами выпутываются.

Разумеется, стоило ему умолкнуть, Гермиона завела речь о небывалом урожае тыкв, а Рон поддержал ее с таким воодушевлением, что любой посторонний наблюдатель немедленно бы уверился, что выращивание гигантских тыкв является излюбленным семейным хобби любого настоящего Уизли.

Только позднее время смогло остановить эту увлекательную беседу. Рон, прощаясь с Хагридом, так тепло благодарил его за тыквенные семечки, которые, само собой, были пределом их с Гарри мечтаний, что Гарри и сам поверил, что приходил за тыквенными семенами. Он только чуть не нарушил данное себе слово и не предложил прямо сейчас отнести их на кухню и попросить пожарить.

Они вышли от Хагрида и побрели к замку.

Гермиона, которую Рон поддерживал за локоть, резко остановилась и показала пальцем на влажную землю тропинки:

— Только не говори, что ты и следов ее не видишь!

Гарри старательно посмотрел на дорожку. Две пары следов: Рона и Гермионы, вились перед ним. Он обернулся и убедился, что к избушке тянутся те же самые следы, плюс его собственные.

— Наши вижу, а ты о чьих?

— Все понятно, — сказала Гермиона, — значит, она что-то использовала...

— Постой-ка, — догадался Рон, — так ты ее не приглашал к Хагриду?

— Кого? — чуть не заорал Гарри, — Вы что, издеваетесь? Или у меня что-то со зрением? Или с головой?

— Успокойся, Гарри, — захихикал Рон, — Это я был уверен, что ты совсем оторвался от действительности, а это творение Фреда и Джорджа...

— Так, — Гермиона скрестила руки на груди, — теперь я чего-то недопонимаю. При чем тут твои братья?

— Мои братья — гении, а Гарри — влюбленный осел, — мило пояснил Рон.

— Подождите, — догадка не принесла Гарри удовольствия, — так Чоу приходила к Хагриду в то время, как я...

— Она пришла перед тобой, — хохоча, продолжил Рон, — попросила чайку, и обещала никого не стеснять. Мы думали, это ты ее пригласил. Хагрид не знал, куда деваться, уж очень она его смущала своим высокомерием. Пришла, как баронесса, и сразу видно, как у него бедно в доме, кошмар. Я тоже на тебя разозлился: думаю, ну не мог в другом месте свидание назначать?

— А потом ты пришел, добавила Гермиона, — и повел себя, как болван. Все болтаешь, и болтаешь. А я не сразу поняла, что ты ее не видишь! Только когда заметила, что ты не красуешься...

— Красуюсь?

— Ну да, ты же в ее присутствии весь из себя такой бравый колдун, распускаешь перышки и начинаешь гарцевать... А тут и не реагируешь никак. И вот, когда ты, потянувшись за кексом, чуть не заехал ей по лбу, я поняла, что это не новый способ проявления любви, а просто некое отсутствие наблюдаемости определенного объекта. Меня только несколько смущало одно обстоятельство: мы-то все ее видели! Но теперь я понимаю, что ты ее не просто не видишь, ты ее не замечаешь! Не видишь ее следов, не почувствовал, как она протиснулась мимо тебя на ступеньках, не заметил, как она топала, убегая к Хогвартсу.

— Чоу не топает, — смущенно пробормотал Гарри, — она порхает как райская птичка...

— Да, друг, — Рон хлопнул его по плечу, — для тебя и браслета, отводящего глаза, не надо, ты искренне веришь, что ее хлюпанье по грязи выглядит порханием.

— Браслет, отводящий глаза? — переспросила Гермиона. — Близнецы созрели до такой поделки?

— Я же говорю, они гении! Гарри купил у них подарок для Ченг, — хмыкнул Рон. — Ладно, ничего страшного Гарри. Теперь-то ты будешь поосторожнее? Гермиона тоже не видит необходимости выбалтывать все кому попало.

— Да, — пообещал Гарри, — с любимой девушкой я буду нем, как русал на берегу. Но может быть вы скажете, зачем Хагрид нас звал?

— А... — Рон достал из кармана маленькую глиняную свистульку. — Он знал, что мы любим прогуливаться по Лесу... Пока еще твоя Чоу не приперлась, он подарил нам эту штучку, она отвлекает опасных тварей, подражая голосу их партнера...

— Здорово! На меня охотится оборотень я свищу, и он бросается на меня с удесятеренной энергией, но совсем с другими целями?

— Да нет же! Ты — в лесу, на тебя нападает тварь, мы свистим, и она бежит за нами! Хагриду мадам Максим подарила, а уж ему самому-то такая фитюлька без надобности.

===

Несмотря на все уверения Дамблдора, Гермиона все же пыталась найти решение известным ей способом: в учебниках. Она постаралась равномерно распределить свое время: два часа на эксперименты и подбор составляющих, два — на чтение, час — на согласование дальнейших действий с профессорами и Невиллом. Такой распорядок показался ей оптимальным. Как только в опытах она начинала ходить по кругу, наступало время освежить голову чужими идеями и случаями, описанными в истории, как только ей становилось ясно, что колдуньи, тупее, чем она, свет еще не видывал, а так красиво выпутаться из тупиковых ситуаций, как это делали Равенкло, Диггл, Фламель и прочие известные волшебники ей не хватит ни опыта, ни таланта, часы сообщали ей о необходимости посоветоваться с кем-нибудь. После разговора со Снейпом она понимала, что с зельем проблемы никакой нет: но подходящего заклинания в этом замке подобрать никто не в силах, а уж говорить о том, что из эвкалипта будет изготовлена оптимальная вытяжка с сохранением всех свойств, говорить не приходится. Флитвик выслушивал ее предложения и говорил, что ему для вдохновения достаточно достойного зелья, профессор Спраут вздыхала, что такими темпами они все непременно растратят драгоценную добычу, а Невилл просил Гермиону собраться и просто аккуратно поработать. «Попробуй записывать все варианты: так будет легче вернуться к правильному». Вариант с библиотекой не нравился никому: это времяпрепровождение выглядело откровенно бездарным, но отказать Гермионе в любимом развлечении никто не решился. Поэтому она могла посвятить каждые два свободных часа из пяти чтению, причем на эти два часа не посягал ни один из вышеперечисленных магов.

Истории о том, как лягушки-голиафы, превращенные в опоры для мостов помогли соединить два древних поселения, или о том как вовремя осенившие голову противофанатские заклинания спасли судью во время квиддичного матча, не только давали девушке достаточную пищу для ума, но и отвлекали от лишних сердечных переживаний.

Она как раз подумывала записать себе в конспект неплохой рецептик овсяного печенья для улучшения почерка (Снейп жаловался, что по ее каракулям он даже чай заварить не сможет), как две нежные руки несильно сжали ее плечи.

— Мадам Пинс навсегда закроет для тебя вход в библиотеку, — холодно сказала Гермиона.

— А Уизли, предупреждая меня, говорил, что в гневе ты превращаешь всех в сосновые шишки, — произнес Драко, почти касаясь губами ее волос.

— Палочка у меня в кармане, а руки лежат на столе. Поэтому, самое страшное, что я могу сделать: ударить тебя книгой.

— Уф, — притворно облегченно ответил Драко и скосил глаза на дальний левый угол стола, — лишь бы не той, которая заменяет ножку у того края.

Толщины тома как раз хватало от пола до столешницы.

— Ты этого заслуживаешь.

— Ничего подобного.

Малфой отпустил ее плечи и сел рядом, осторожно отодвинув разложенные листочки с конспектом.

— Не очень-то приятно слышать такие слова от любимой девушки.

— Могу предложить другой вариант: я останусь молчать тут в одиночестве.

— Почему ты не носишь мой подарок? Я послал тебе кулон в комплект к кольцу.

— Я не распаковывала его.

— Почему же?

— Из чувства самосохранения. Видишь ли, я боюсь.

— И меня и моих подарков? Но, я смотрю, колечко ты носишь...

— Ты подарил мне его раньше, тогда, когда находился под воздействием моего колдовства. Следовательно, причинить мне вред не мог. А теперь я понятия не имею, что может быть у тебя на уме, и что ты мне можешь подарить.

Драко поправил спадающую на лоб соломенную прядь и пожал плечами:

— Как-то глупо это, ты не находишь? Продолжать носить мой старый подарок и бояться нового... И сняла бы кольцо вообще, и не поглядывала бы втихаря на наш стол в Большом Зале! Сразу бы стало все понятно.

— Когда я увидела, что произошло с твоим филином, я перепугалась, я была уверена, что если ты еще и жив каким-то чудом, то я тебя все равно больше не увижу! И еще это страшное письмо!

— Нечего было его читать! Я, например, не стал — и ничего, никаких грустных мыслей! И мне было бы намного легче, если бы ты перестала меня избегать и предъявлять непонятные претензии.

— Ах, непонятные? Куда уж проще... Тебе нельзя возвращаться домой, ты непонятно где прячешься, но совершенно случайно у тебя находятся средства делать дорогие подарки? Где ты взял деньги?

— Это очень личный вопрос, — кокетливо ответил Драко, — считай моим маленьким секретом. Мог бы я одолжить немного галлеонов у хороших друзей?

— У твоих хороших друзей денег сейчас должно быть негусто, и Люций в два счета нашел бы тебя у них.

— Лучше бы ты задала себе другие вопросы, — сказал Драко, старательно изображая грустного и печального одинокого воина, но какие-то бодрые искорки, слабо танцующие в его глазах, выдавали немного другое настроение: безусловно, Драко Малфой был собой доволен и в настоящий момент ощущал непонятное превосходство. По крайней мере, несчастным гонимым мальчиком он, точно, никак не смотрелся.

— Почему ты со мной за компанию не подумаешь, что хочет сделать мой отец при встрече? Попробует меня убить или отвезет куда подальше? Не мог же он за пятнадцать лет совсем ко мне не привязаться...

— Я думала. Но ты отказался принимать помощь от меня! Ты попросил меня перенести опеку на более беззащитных! — Гермиона резкими движениями собрала все, что валялось раскиданным вокруг, — не подглядывай, это тебя не касается. Откуда мне знать, может быть, ты специально увязался за Роном, чтобы разузнать побольше про...

— Но сама ты в это не веришь, — Драко внимательно разглядывал ее, слегка наклонив голову, — а нелепые подозрения заполнили твою голову потому, что я всего лишь не остался в Хогвартсе на каникулы в компании со Снейпом и невычищенными котлами. Теперь и подарки мои опасны, и...

— Мои подозрения не нелепы. Ты что-нибудь успел услышать про свойства этих листьев?

— Они спасли меня от яда нанду, — Драко немного нахмурился, — потому что их магические свойства каким-то образом могут отменять уже произведенное необратимое магическое воздействие.

— Хорошо сказал, значит, на эту тему ты уже думал..., — подозрительно сощурясь высказала девушка.

— Я же не глухой, а Дамблдор расспрашивал вас всех в моем присутствии. И я догадываюсь, чем ты сейчас занимаешься, ты пытаешься подобрать...

— Тише! — Гермиона зажала ему рот рукой и обернулась, убеждаясь, что библиотека абсолютно пуста: в начале семестра владения мадам Пинс не пользовались особой популярностью. — Лучше держи догадки при себе. Запомни: ты не знаешь, что я делаю...

Драко дернул головой, высвобождаясь из-под маленькой, но сильной ручки, и ухмыльнулся:

— Вот и я говорю: главное во взаимоотношениях между парнем и девушкой, это — доверие. И ничего, что я отдал тебе недостающие листья... Я вроде как не в курсе, чем ты занимаешься.

Гермиона и сама понимала абсурдность своих претензий, но остановиться уже не могла, слишком сердита она была на Малфоя, слишком сильно хотела помириться, и слишком сильно боялась ошибки.

— Когда ты... исчез, я попыталась отменить заклинание, наложенное на мое кольцо.

— Изобрела новое заклинание, а потренироваться оказалось не на чем?

Гермиона попыталась вспомнить, о каком предмете она подумала раньше: о кольце Драко или гобелене Блэков, но даже сама себе не решилась признаться, что, конечно же, в первую очередь, она занялась разгадкой свойств кольца.

— Это неважно, — быстро сказала она, — главное, что я пыталась снять с него наложенные чары и...

— И что?

— Ничего не произошло. Я чувствовала, что оно заряжено магий, я чувствовала связь с тобой в то время, как нас разделял океан! Но кольцо не подвергалось никаким воздействиям! На нем нет приворотного заклинания, вечного проклятия, магии подчинения, чар, лишающих памяти, вообще никаких! Никакого ядовитого зелья не нанесено на его поверхность! В него не вставлен тайком волосок никакой магической твари, на нем нет сока ядовитых щупалец или любого другого растения! Я обнаружила только слабое действие трансфигурации, но до преобразования оно не было ни капканом, ни кандалами, оно всегда было кольцом!

— Действительно, странно. Я бы, наверное, тоже испугался, если бы мне подарили кольцо, которое всегда было кольцом, и при этом никак не могло бы мне навредить...

— Это и кажется мне подозрительным! Пусть бы оно делало меня менее вспыльчивой, внушало мне, что ты — хороший парень, ночью насылало неприличные сны, я бы...

— А оно не насылало? — с надеждой переспросил Малфой.

— Не надейся. Но я хотя бы поняла смысл этого подарка, а теперь я просто боюсь.

— И не согласишься подождать хотя бы до лета? Я бы постарался все тебе объяснить.

— Заманчиво звучит. Но до лета мое сердце не выдержит.

Гермиона крепко-крепко зажмурилась, а потом быстро открыла глаза и протараторила на одном выдохе:

— Я не знаю, что мне думать. Мой разум и моя душа разошлись во мнениях. Меньше всего я хочу лишиться того восхитительного чувства, которое я переживаю сейчас вместе с тобой. Я не хочу прекращать разговор, я не хочу, чтобы ты сейчас уходил в свое мерзкое подземелье, и я не хочу ничего от тебя скрывать... А больше всего я не хочу упираться в ту стену, что сейчас возведена вот прямо на этом столе: тут и тут, между местом, где сижу я, и местом, где сидишь ты. И не могу я видеть ту непроницаемую маску, которую ты в последнее время носишь на роже, и вот такую ухмылочку тоже видеть не могу... Я начинаю понимать, что ничего нет между нами, все, что ты испытывал: только мое колдовство, и сейчас оно начинает терять силу. Эффект от зелья уже закончился, а новых мер я не предпринимаю, по всем законам магии остался только один эффект: та отдача, которая бабахнула по мне, и я уже одна что-то переживаю, а ты ведешь какую-то свою игру... Ведь не может человек мгновенно изменить взгляда на жизнь? Не может. Малфой, который больше всего на свете ненавидел грязнокровок, и тем более тех, кто дружит с Гарри Поттером и всегда перебегает ему дорогу, никак не мог превратиться в такого любимого мной замечательного молодого человека, которого я упорно в тебе вижу. Я вижу влюбленного юношу, который ищет свой путь в жизни, который собирается любить и оберегать меня... Но существует ли он на самом деле? Или мне все это кажется, передо мной фантом, миф, призрак, выдуманный мной самой?

Вместо того, чтобы рассердиться или вступить с ней в спор, Драко облегченно вздохнул и встал из-за стола.

— Раз уж тебе лезут такие мысли в голову, с тобой все в порядке. Я уж испугался, что ты про меня забыла и на самом деле вычеркнула из памяти. Нет уж милая, ничегошеньки твое колдовство не развеялось. Заварила зелье, теперь вари его до конца, придется тебе еще долго терпеть мою любовь...

Он схватил ее, немножко приподнял из-под стола и громко чмокнул в нос, вызвав среди притихших любопытных книг гулкое эхо.

— Очень жаль, — произнес он, возвращая девушку на место, — что мы находимся здесь, а не в каком-нибудь укромном месте... Не то я бы доказал тебе некоторым образом, что не являюсь ни фантомом, ни призраком... А теперь точно придется ждать до лета, или, хотя бы, до середины весны. И знаешь, почему?

Гермиона промолчала.

— Потому что в Лесу нынче холодно, а разговор у нас только там получается доверительным и легким.

Он послал ей воздушный поцелуй и покинул библиотеку.

— Очень жаль, — прошипела Гермиона, — что я слишком уважаю книги, чтобы запустить каким-нибудь экземпляром тебе вслед.

Глава 11. Печать и шиповник

Невилл несколько раз перевел взгляд с записей Гермионы на оставленное им без присмотра кудрявое растеньице с симпатичными глазками и тяжело вздохнул.

— Да, хорошо, что ты подошла ко мне, одной тебе не справиться.

Он быстро воткнул растеньице в ближайшую грядку и кивнул Гермионе, приглашая ее последовать следом за ним вглубь теплицы. Они вошли в препараторскую, и Невилл завозился в многочисленных ящичках, роняя их на пол и рассыпая содержимое.

Гермиона нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ей не очень хотелось рассказывать Невиллу про свои достижения, потому что она не собиралась делиться с ним своими планами: ей по-прежнему казалось, что обнадеживать его раньше времени не стоит.

— И как у тебя продвигаются дела? — спросил Невилл, доставая, наконец, мешочек с плодами шиповника.

— Нормально, — бросила Гермиона.

Невилл раскидал красные шарики по столу и начал аккуратно разрезать их острым ножом пополам.

— Ты что, каждый будешь резать? — Гермиона изумленно следила за его, обычно такими неловкими руками, — Мне нужно не меньше трех фунтов...

— Я так и понял, подожди полчасика..., — спокойно пояснил Невилл.

— А откуда ты знаешь, сколько получится в итоге?

— Не волнуйся, столько, сколько нужно.

Гермиона кивнула и посмотрела в оставленную приоткрытой дверь на хаффлпаффских девчонок, радостно размахивающих палочками между грядок. Равномерный полив, обеспечиваемый таким образом, вызывал у нее невольное чувство зависти: им было известно, что и в какой последовательности делать, и получаемый результат не был неожиданностью. Весь ритуал расписан вплоть до выдоха много столетий назад, также как и в зельеварении, необходимо только соблюдать рецептуру... И воды у них в бочках много, не надо экономить каждую драгоценную каплю, подумаешь — прольют, подумаешь, попадут на соседнюю травинку... А тут приходиться за каждый опыт расплачиваться собственными нервами! Ведь за ее удачей стоит здоровье людей... А что является результатом их работы? Морковка к супу?

— Правда, ловко они управляются? — спросил Невилл. — Это только первый курс, а профессор Спраут им обещала, что, если они будут брать с меня пример, то с февраля она допустит их к мандрагорам.

Гермиона немного смутилась своим мыслям: она считала их занятие бесполезным, а девочек исполнительными простушками! А их в скором времени допустят к опасным мандрагорам. Мандрагорам, снадобье из которых вернуло к жизни ее саму и некоторых других личностей четыре года назад.

— Да, девочки — молодцы, — скупо бросила Гермиона, да зачем ты так возишься, палочки, что ли, нет?

Невилл кончиком ножа доставал семечки из половинок плодов, и, затаив дыхание, сосредоточенно соскребал с них ворсистые колючки.

— Не кричи, Гермиона, сдуешь их со стола! — тихонько, сквозь зубы сказал Невилл, погружая ворсинки по одной в тоненькую колбу.

Гермиона достала свою волшебную палочку.

— Давай я отделю их при помощи магии, ты же так до ночи провозишься! Мне только материал был нужен, спасибо, не буду тебя отвлекать больше.

— Да ты что! — Невилл предупреждающе вытаращил глаза. — Нельзя их магией доставать, большинство своих свойств потеряют.

— Да? — недоверчиво переспросила Гермиона, смутно припоминая, что в книге ни слова не было сказано про соответствующее заклинание, значит, Невилл прав.

— Совершенно точно, с растениями надо осторожно.

— А я думала осторожно, это чтобы колючка на открытую кожу не попала. Но я не хотела тебя так надолго отвлекать, — пробормотала Гермиона, следя за неторопливым процессом. Несмотря на то, что Невилл не делал лишних движений, дело продвигалось очень медленно.

— Ничего страшного, я ведь тоже в этом заинтересован, — грустно усмехнулся Невилл.

— В смысле?

Гермиона встревожено посмотрела на него.

— В том смысле, — почти по слогам сказал Невилл, — что создание средства, позволяющего отменить действие необратимых заклинаний, является моей самой заветной мечтой. Я не буду тебе пояснять, почему.

Он низко опустил голову, и девушка не могла заглянуть ему в лицо, но смысл сказанного очень сильно смутил ее.

— Невилл, — мягко сказала она, — но ведь нет никакой гарантии, что наше дело будет доведено до успешного конца...

— Я знаю, — просто сказал Лонгботтом, — но, пока у меня есть надежда...

Он не договорил, но Гермиона поняла все и так.

— И давно ты знаешь?

— С тех пор, как мы вернулись. Дамблдор так старательно избегал разговора со мной, что я решил, что случилось что-то страшное. И заставил профессора Спраут рассказать мне все.

— Ты заставил?

— Она совсем не умеет лгать. И она объяснила мне, почему вы пытались скрыть от меня все. Я не обижаюсь, Гермиона, я понимаю, что об этом трудно говорить, что вы все хотели пощадить мои чувства, и все такое...

— Знал бы ты, как мне сейчас стыдно, — призналась Гермиона, — я ведь даже злилась на тебя за то, что сама боялась поговорить с тобой напрямую!

Невилл улыбнулся.

— Я недавно сам догадался. Вначале я думал, что тебя раздражает то, что приходится заниматься решением моих проблем, а не чем-то более интересным. Но я видел, как ты хочешь добиться успеха... Я очень вам всем благодарен, и тебе, и профессору Спраут, и МакГонагалл... Вы так близко принимаете к сердцу мою беду!

Гермиона почувствовала, что сейчас самым примитивным образом заревет, и попыталась незаметно протереть глаза рукавом.

— Не шевелись! — почти рявкнул Невилл. — Занесешь эту штуку в глаз, всю ночь рыдать будешь!

Гермиона с недоумением посмотрела на свои пальцы, оказывается, она так расстроилась, что влезла рукой в колючие семена.

— Можешь удалить их палочкой, в зелье их уже не положишь, — пояснил Невилл.

Гермиона последовала его совету и поняла, как прояснилось у нее на сердце. Невилл, конечно, не Рон и не Гарри, но он тоже ее старый товарищ, и разговаривать с ним недомолвками ей было очень тяжело.

— А я думала, что когда я злюсь, все в курсе, что у меня сердечные проблемы, — пошутила она.

— Нет, когда ты вся в сердечных переживаниях, ты становишься деловой и строгой, — простодушно пояснил Невилл, — а когда ты злишься на кого-то из нас или на себя, ты становишься плаксивой и неуправляемо агрессивной. Сразу становится ясно, что перед тобой неразрешимая моральная проблема.

— А часто я бываю строгой и деловой?

— В последнее время — постоянно, когда не разговариваешь со мной. А со мной ты бываешь агрессивной...

— Стоп-стоп! Поняла, больше не буду. Мне больше нечего от тебя скрывать.

— Это хорошо. Но это... Не совсем, правда.

— Ты о чем это?

— Ты не будешь со мной разговаривать, если я спрошу тебя про Джинни.

Гермиона чуть не укусила себя за язык.

— Не буду, потому что наши сердечные дела — это наши личные дела, и мы не имеем права...

— Ну и зря. Иногда мы можем открыть друг другу глаза на то, что не видим сами.

Гермиона сжала кулаки и небрежно бросила:

— Джинни давно не делится со мной секретами, с тех пор, как ей надоело наблюдать за Гарри.

Невилл заполнил очередную колбочку и загадочно бросил:

— А уж Малфой ни при каких обстоятельствах не будет делиться со мной своими...

— Но ты что-то знаешь?

— Я бы предложил тебе договор, — неожиданно сказал Невилл. — Ведь мы оба сдали курсовую по комплексной магии. И теперь, некоторым образом пожинаем плоды. Я понимаю, что это несколько по-детски... Но одно могу сказать тебе точно: когда Малфой думает, что ты его не видишь, он следит за тобой таким влюбленным взглядом, что даже мне больно на него смотреть. Хотя, в свое время, я больше всего хотел бы, чтобы и ему в жизни досталось неприятностей.

Гермиона покачала головой.

— Тебе это кажется, Невилл. Он пытается вас разжалобить: и Гарри уже верит ему, и даже Рон. Но что ты хотел от меня?

— Я не собираюсь отступаться от Джинни, — твердо сказал Невилл, — но я хочу, чтобы меня кто-нибудь вовремя остановил в том случае, если мое общество будет ей окончательно неприятно. Если я тебя сейчас спрошу... То есть, нет, не буду, ты не скажешь все равно. Так вот, я знаю и про Майкла Корнера, и про Дина Томаса, и про то, что Джинни не может понять, кто ей нужен на самом деле. Поэтому я прошу тебя, только в том случае, если ты узнаешь, что мой номер вычеркнут из списка и сама мысль о моем существовании приводит ее в ярость или вызывает отвращение...

— Достаточно, Невилл, обещаю, что в этом случае я все тебе расскажу. Но не думаю, что она будет так к тебе относиться. Ведь вы даже каникулы провели вместе...

— Да, это идея моей бабушки. Кстати, она тоже советует тебе не расставаться с Малфоем.

Гермиона закатила глаза.

— Но ей-то откуда знать?

— Оттуда, что ей уже очень много лет, она прекрасно знает все наши семьи, хорошо разбирается в людях. Она знает каждый из колдовских родов, и может предположить, кто из какого рода выйдет. Краббе и Гойлы всегда были тупицами, Забини подлецами, а Макнейры и Лестранжи кровожадными психами. Но у Ноттов, Малфоев и Блэков никогда не было недостатков ума, а замечательные люди и среди них появлялись.

— Послушай, Невилл, видела я фамильное дерево Блэков и прочих, у всех вышеперечисленных уродов в семьях хватало.

— Но есть исключения, ведь некоторые уходили из дома и меняли свою жизнь. У тех же Ноттов: папаша среди Упивающихся, а его жена и мать ходят с моей бабушкой к одному парикмахеру, и бабушка общается с ними. И ведь ее многие побаиваются. Даже Сама-Понимаешь-Кто не рискнул лично прийти убивать меня в младенчестве, прислал Упивающихся. Моя бабушка — очень сильная колдунья. И она сама выбирает себе и мне приятелей.

— Достаточно, рекомендации миссис Лонгботтом мне достаточно, чтобы простить Малфоя, — улыбнулась Гермиона, — но только тогда, когда я буду уверена в нем сама. А насчет Джинни ты можешь быть спокоен: она взахлеб рассказывала мне о вашем доме.

— Этого я и боялся. Понимаешь, бабушка была уверена, что, увидев, как мы богаты, Джинни не сможет устоять и непроизвольно закроет глаза на некоторую нескладность моей фигуры и несовершенство моего лётного мастерства. Особенно силен должен быть контраст между нашим поместьем и Пристанищем Уизли. Бабушка уже и не говорит о маггловском домике Томаса.

— А вы, на самом деле, так богаты?

— Не так, как Малфои, конечно, но я бы сказал, неприлично богаты.

— О! — Гермиона решила немного пошутить. — Так я собственными руками уступаю Джинни неприлично богатого жениха?

Невилл захихикал.

— Знаешь, а ведь ты — единственная кандидатура, которую моя бабушка и не попыталась рассматривать, когда рассуждала о моей будущей судьбе. Она же так меня любит!

Гермиона почувствовала легкий озноб. Только что она вновь обрела доверие старого друга, только что легко и непринужденно шутила с ним, и вдруг... Значит, и миссис Лонгботтом, как и миссис Уизли не допускают мысли о ней как о девушке своих дорогих мальчиков. Только Гарри, наивная душа, думал, что миссис Уизли рассердилась на статью Риты Скиттер про флирт Гермионы Грейнджер одновременно с двумя ребятами из-за того, что Гермиона морочит голову ее сыну. Нет, конечно, миссис Уизли разозлилась оттого, что Гермиона, действительно, может быть девушкой Рона. А бабушка Невилла, оказывается, тоже стоит за чистоту крови.

===

В длительной подготовке к вылазке в кабинет Малфоя Чоу не нуждалась. Главной трудностью было убедить Дамблдора отпустить ее из Хогвартса на один учебный день. Разумеется, Директор согласился не сразу, ведь не часто учащиеся Хогвартса решают свои личные проблемы в учебное время, но девушка смогла доказать исключительность своего случая. В конце концов, Дамблдор даже разрешил ей воспользоваться своим личным порталом в виде чайника, рассчитывая, что к вечеру она вернется в Хогвартс.

Таким образом, Чоу оказалась у дверей в Министерство утром, в начале рабочего дня. Пропуск она получила, заявив целью визита переговоры с младшим помощником министра. Никто же не будет отвлекать столь значительную особу от работы ради проверки этого факта? Поэтому на вопрос: «Назначено ли вам?» она быстро и уверенно ответила: «Конечно, назначено», и получила разрешение войти. Она облачилась в простую мантию, без знака школы, поэтому никакого удивления среди работников Министерства не вызвала, и добралась до кабинета Малфоя никем не замеченной.

«Никакой мантии-невидимки и не надо», — подумала она, когда очередной колдун с кучей свертков пергамента в охапке, столкнувшись с ней в коридоре, рассеяно извинился и поспешил своей дорогой, — «они тут и так никого не видят».

Перед дверью Малфоя Чоу немного замешкалась, пригладила волосы и зачем-то поплотнее запахнула мантию. Мельком взглянув на ту руку, на которой был надет подарок Гарри — браслет, настроенный на Люциуса Малфоя, она тихо повернула ручку двери и вошла внутрь.

На бесшумное открытие двери Малфой, аккуратно раскладывающий пасьянс, бросил лишь один взгляд в сторону девушки и продолжил свое занятие. На всякий случай она немного потопталась у входа, но хозяин кабинета спокойно перекладывал карты, никак не реагируя на ее присутствие.

Чоу набрала побольше воздуха и решила рискнуть. Личная печать Малфоя, как и у всех остальных колдунов министерства валялась без присмотра на краю стола по правую руку от него. Доставать ее призывным заклинанием было бы неразумно, так как Малфой мог заметить улетающую от него печать и заподозрить что-нибудь. Поэтому Чоу воспользовалась другим вариантом действий: она шепотом наложила на свои ладони и ступни заклинание временной липкости и скинула сковывающую движения мантию. В обтягивающей водолазке и легких брючках она чувствовала себя свободной и ловкой, а авантюрный характер подзуживал поскорей приступить к задуманному. Девушка запрыгнула на стену и поползла по ней, рассчитывая дотянуться до печати сверху или сбоку, так как подойти к столу с нужной стороны не было никакой возможности. Она быстро добралась до нужной точки, отлепила руки от стены и начала выпрямляться на ногах, стараясь держать тело параллельно полу. Природная гибкость и постоянные тренировки позволяли ей без труда выполнить этот трюк. Она протянула руку к печати и приготовилась схватить ее, но в этот самый момент у Малфоя закончилось свободное пространство на столе, и он раздраженно смахнул все лишнее, включая запасные перья, чернильницу и печать в верхний ящик стола. Чоу опять прилипла с стене и принялась разрабатывать следующий план: спрыгнуть с потолка за спину Малфоя и тихонько достать печать из ящика как только он хоть немного отодвинется и перестанет закрывать его собой. У этого плана был лишь один недостаток: он мог затянуться по времени, а действие браслета могло оказаться не столь долговечным.

А Люциус Малфой никуда не торопился. По крайней мере, до ланча. Ему обязательно нужно было сложить пасьянс до конца. Колода карт, которую он использовал, содержала четыре масти: магические твари, маги, Упивающиеся смертью и Малфои. Если бы пасьянс сложился — он нашел бы оптимальный вариант решения всех своих проблем. И состояние останется нетронутым, и от Драко он избавится естественным путем, и репутацию сохранит, и Темный Лорд, когда вернется, останется им доволен. Никак не сможет он упрекнуть Малфоя в отступничестве. Тем более, если он приведет ему на службу еще одну настоящую вейлу. Но карты мелкого достоинства из масти с пометкой «маги» все время путали замечательные комбинации, и ему приходилось начинать расклад заново. А бросить было нельзя никак — иначе не видать ему удачи в своих начинаниях. Пора уже показать зубы и начать путь к победе заново. Собственно, сама собой разрешалась проблема только с Драко, недоросшие маги все дальше и дальше отодвигали его от сложенной по порядку масти Малфоев... А место Валета в этом ряду занимала вейла из Магических тварей. Зная, что рано или поздно, но он найдет идеальную комбинацию, Малфой даже начал напевать себе под нос легкомысленную песенку.

— Как у крошки Китти...

Чоу уже перебралась по потолку за спину Люциусу и спрыгнула в узкую щель позади его стула. Затаив дыхание, она потянулась к ящику.

В этот момент дверь в кабинет открылась и на пороге показался раболепно склонившийся колдун с писчим пером за ухом.

— Мистер Малфой, — начал было он, но, заметив слегка раскрасневшуюся девушку за его спиной, испуганно осекся. — Простите... Я не знал, что вы заняты.

Малфой недоуменно посмотрел на него.

— В чем дело, Джон? Ты разве не знаешь, что в первой половине дня я всегда занят пасьянсом? И чем быстрее ты изложишь мне свои соображения по поводу состояния моих финансов дел, тем меньше ты мне помешаешь.

— Да, мистер Малфой. Вот последние отчеты.

— Ты мне ничего не хочешь зачитать?

— Да... Да... Но... Не при посторонних же, — совсем смутившись пробормотал несчастный колдун.

— Что ты имеешь в виду? — Люциус отвлекся от пасьянса и, перехватив взгляд Джона, направленный за его, Малфоевское, плечо, обернулся, почти в упор посмотрев в лицо девушки. — За окном никого нет, да и не может быть на такой глубине.

— Да, но не за окном, за вашей спиной, — Джон показал пальцем на Чоу. Та тоже недоуменно пожала плечами.

— За моей спиной? За ней прячутся лишь два десятка трусливых дармоедов, некоторые из которых, вдобавок ко всему, еще и страдают галлюцинациями различного рода.

Бедняга сложил свои отчеты на краю стола, и, пятясь, покинул кабинет.

— Не б-б-б-уд-д-ду мешать вам, мистер Малфой, вы их потом сами прочитаете, хорошо?

— Ненормальный. Как же трудно стало с ними справляться, постоянный страх за их ничтожные шкуры лишает их последних крох разума. Даже голова от них начинает болеть.

Малфой раздраженно потер виски, тем самым перестав закрывать нужный Чоу ящик, чем девушка и не замедлила воспользоваться.

Она быстро выхватила печать и по стене добежала до брошенной у входа на стульчик мантии. Из кармана мантии она быстро извлекла свой список и развернула его на сидении стула.

Люциус же, немного передохнув, вновь приступил к своему занятию. Чоу не удержалась и состроила ему рожицу. Она просто нарадоваться на себя не могла, как же легко у нее все получилось. Магические печати не требуют чернил, их достаточно только приложить к пергаменту, поэтому девушка стащила только печать, оставив в столе чернильницу.

Она, улыбаясь, занесла печать над документом, но не все обстоятельства в этот день благоволили к ней. Омерзительная смесь дракона и химеры, украшающая изображение, изогнулась в плоскости печати, дыхнула магическим огнем и злобно цапнула Чоу за палец.

Злые слезы выступили на глазках Чоу. Она сердито запустила печатью в Малфоя, почти попав ему по лбу. Люциус недоуменно повертел печать в руках:

— Странно, кажется, я ее уже убирал... Что здесь происходит?

Он сжал в одной руке печать, а в другой волшебную палочку и подошел к тому месту, откуда печать прилетела к нему.

Но Чоу уже покинула его кабинет. Она бежала по коридору, чуть не плача: на проклятую печать было наложено заклинание, требующее личной подписи ее владельца.

Дополнительный рейс Хогвартс-экспресса доставил ее к Школе как раз к окончанию занятий. Чоу шла по тропинке к замку и злилась на всех на свете, включая ни в чем не виноватых студентов, радостно выбежавших подышать свежим воздухом. Кто-то играл в снежки, кто-то направлялся к квиддичному стадиону.

— Веселитесь... Вам бы так подрезали метлу, как мне.

Навстречу ей попался Рыжий Уизли с одной из сестричек Патил, которая радостно чуть ли не висела на его руке под предлогом труднопроходимой дороги. Когда Уизли смотрел на нее — он был похож на лунного тельца. Тропинка была узкой, и им пришлось отцепиться друг от друга, чтобы разойтись с Чоу. Этим обстоятельством они явно оказались недовольны, Уизли холодно посмотрел на нее, будто желая, чтобы ее вообще никогда не было на его пути, а его спутница, похоже, ее даже не заметила.

— Овцы. Какие же они все овцы! — воскликнула Чоу. — Как же выбраться поскорей с этого тучного пастбища! Пока меня не начали стричь!

Ей так хотелось сорвать на ком-нибудь зло, но ругаться с Директором чревато неприятностями, с однокурсниками бесполезно, а Гарри что-то мычал про дополнительные занятия, то есть являлся на данный момент недоступен. Кстати о Гарри... Чоу сорвала с руки его подарок, разогнула браслет и выбросила под ноги. Немного попрыгав на невинной вещице, она хоть немного да разрядилась⁽²⁾.

⁽²⁾ – Прим. Автора. Автор текста никоим образом не имеет в виду, что учащиеся магических школ Британии могут выкидывать мусор в неположенных местах

===

Невилл так хихикал, что еле-еле смог остановиться.

— Моя бабушка, хоть внешне и строга со мной, очень меня любит.

— Я в курсе, — сухо сказала Гермиона.

— И она представляет, в какую тень от тряпочки я могу превратиться рядом со столь деятельной особой. Она ведь четыре раза была замужем, и все наши средства — результат ее бурной молодости. Она очень быстро оставила нескольких состоятельных магов в одной мантии, и только потом угомонилась, когда ее четвертый супруг мой дедушка, оказался гораздо сильнее и морально и магически, и уже с ним она осталась до самой его гибели. А ты очень похожа на нее саму, и она боится, как бы я не повторил судьбу ее первых трех мужей. Вот и готовы твои колючки, но, чтобы не потерять их свойств, придется тебе варить зелье не позднее, чем в течение суток!

— Спасибо, — Гермиона схватила колбочки и вприпрыжку покинула теплицы.

«Как же хорошо, — думала она, почти порхая по тропинке, — что я не сильно зацикливаюсь на своем маггловском происхождении, а то глупость типа той, что сейчас залезла мне в голову, просто поселилась бы там и рассорила меня со всеми друзьями. И как мне не стыдно плохо думать про Молли Уизли, она же так тепло меня всегда принимает».

Глава 12. Еще одна несчастная сова

Конечно, Рон опоздал на тренировку. Разумеется, у новых членов команды не было никаких навыков и чудом выигранный первый матч этого сезона грозил остаться единственным. Гарри откровенно веселился над попытками новых отбивающих хотя бы вскользь попасть по бладжерам. Джинни, горевшая желанием одержать немедленную победу, даже не дожидаясь ближайшей игры, предлагала свои услуги на всех игровых позициях. Она висела перед кольцами до прихода Рона, убеждая всех, что вратарская позиция — это ее конек. Но прибежавший Рон воспользовался правами старшего брата и оттеснил ее со своего законного места. Тогда Джинни принялась настаивать изменить ход тренировки и всем дружно ловить снитч, тем самым ухудшая условия для Гарри, что должно отточить его мастерство и привести к поимке снитча не позднее, чем на пятой минуте игры. После того, как шесть игроков дружно убедили ее в командных принципах игры и необходимости набрать как можно больше очков до окончания матча, она изъявила желание играть на месте нападающих, при этом, само собой, квоффлы посыпались в защищаемые Роном кольца один за другим: игровой мяч плюс три запасных, бросаемые четырьмя игроками сразу не оставили бедняге никаких шансов спасти ворота.

— Рон безнадежен, — безапелляционно заявила Джинни.

— Послушай, — как можно тактичнее постаралась объяснить ей положение Кэти Белл, единственный игрок, оставшийся от великолепной команды Оливера Вуда, — в реальной игре такой ситуации возникнуть не может, против Рона будут лишь три игрока с одним квоффлом, поэтому бессмысленно заставлять его ловить четыре мяча сразу. Мы только замучаем его, но никаких новых приемов не отработаем.

Так как авторитеты Рона и Гарри на Джинни действовали слабо, только Кэти удалось переубедить Джинни и приступить к обычной тренировке.

А уж Джинни, занявшая место отбивающего, привела тренировку в состояние жестокой битвы. Она очень хорошо попадала по бладжерам, в отличие от второго отбивающиего, поэтому, в отсутствие противника, в качестве мишеней ее исправно служили товарищи по команде, быстро украсившиеся синяками и шишками.

— Вы в любом случае должны опасаться бладжера! Осторожность, осторожность, и еще раз осторожность! — вещала она, грозно размахивая битой. — Вы же не можете быть уверенными, что бладжер не налетит на вас сзади?

Рон с величайшим трудом увернулся от бладжера и поймал квоффл почти на линии колец.

— Джинни, — заорал он, — отбивающие не должны бить по вратарю!

— Считай, что я вражеский отбивающий! — прокричала Джинни, перехватывая бладжер и отбивая его на Кэти.

— Все, я так не могу, — заявила Кэти и зависла в воздухе. — Это уже не тренировка, а бардак. Мы чьи приемы сейчас отрабатываем?

— Вы же мне только что сказали, что квиддич — командная игра, — ответствовала Джинни, — значит, работать должны все сразу.

— Но нас только семеро! Мы не можем отыграть полноценный матч. Поэтому надо подтянуть отстающих: у нас опытный ловец и один нападающий. Это я. Рон и ты, Джинни, играете довольно неплохо, хотя и вас можно подтянуть. Значит, мы будем отрабатывать передачу квоффла с двумя новыми игроками и защиту колец с Роном, а Джинни может отбивать бладжеры на Гарри, мешая ему ловить снитч. Возможно, что таким образом мы добьемся хоть какого-то результата.

Джинни фыркнула и отбила бладжер на Гарри. Он привычно увернулся, благодарно помахав рукой Кэти. Хоть он формально и числился капитаном, руководящая роль получалась у него слабо. Грамотно организовать совместную работу у него никак не получалось: любому члену команды по отдельности он бы мог объяснить его задачу, показать приемы и поделиться опытом, но построение схем игры внушало ему до сих пор легкий ужас. Хорошо, если можно использовать наработки Вуда, как это делала Анджелина Джонсон в прошлом году, но некоторые методы не годятся для новых игроков... Учащиеся третьего и четвертого курсов не могут передавать квоффл с той же скоростью, что и выпускники, Джинни, хоть и обладает достаточной силой и твердой рукой, но ее удар немного отличается от ударов Фреда и Джорджа, а Рон накопил достаточно своего собственного вратарского опыта, чтобы охранять кольца в стиле Оливера Вуда, он и заднюю часть метлы использовал эффективнее, и разворачивался быстрее. Зачем же требовать от него хладнокровного анализа ситуации и точного расчета? Пусть справляется с тем, с чем в состоянии справиться.

Предложение загонять бладжерами Гарри Джинни восприняла с огромным энтузиазмом, ведь охранять его в матче, скорее всего, придется ей одной: второй отбивающий не дотягивает до уровня приличного игрока.

Движения игроков гриффиндорской команды более-менее упорядочились, Кэти учила девочек условным знакам, по которым она привыкла бросать квоффл, система, разработанная Анжелиной и Алисией казалась ей достаточно удобной. Рон довольно легко справлялся с их несильными подачами, а Гарри уже два раза ловил и выпускал снитч, спокойно уворачиваясь от самых коварных и жестоких бладжеров Джинни.

Рабочую обстановку прервал вопль Кэти Белл:

— Я же попросила убрать лишние мячи с поля! — она потрясла в воздухе левой рукой с перехваченной передачей в тот самый момент, когда Рон головой отбивал квоффл от среднего кольца.

— Я тут не при чем, — мгновенно отозвалась Джинни, отпуская метлу и отбивая бладжер обеими руками, — мы же разделили упражнения. — В воздухе только четыре игровых мяча.

— Да, да, — растеряно сказала Кэти, рассматривая то, что она сжимала в руке, — бедная тварь, кто же его так отделал?

— Синяки быстро заживают, забежим к мадам Помфри на пять минут — и все! — ответил Рон.

— Да нет же, посмотрите, кого я поймала!

Гарри, хоть и плохо разбирал ее слова, находясь на противоположном краю стадиона, неладное почувствовал сразу. Он мгновенно оказался рядом с Кэти и первым взял у нее из руки невольную добычу.

— Ты хоть не задушила его?

Кэти брезгливо растопырила пальцы, разглядывая свою ладонь

— Надеюсь, что нет. А то мне бы было неприятно.

Гарри бережно погладил взъерошенную уставшую сову, сдавленную опытной рукой Кэти в склизкий комочек. Когда он развернул ей крылья и отогнул голову с живота, оказалось, что сова не такая уж и маленькая, больше фута от головы до кончика хвоста. Сова обладала бурой спинкой и практически белым брюшком, украшенным мелкой аккуратной полосочкой. Довольно жесткие для совы перья жалко топорщились во все стороны.

— Ястребиная сова⁽¹⁾, — уверенно сказала Джинни. — Это наша, школьная. Единственный вид, который быстро доставляет почту днем.

— А почему она такая взмыленная? — переспросил Рон. — С какой стороны она летела, Кэти?

— От Хогвартса.

— Значит, она начала свой путь только что, и не могла настолько устать, чтобы, не разбирая дороги, попасться тебе в руки.

— Я что-то слышала о том, что в совятне устроен контроль за корреспонденцией, — пробормотала Кэти, — возможно, сову пытались выпустить в обход Филча...

— С какой это стати контролируется вылет сов? — возмутился Гарри. — А как им питаться?

— Питаться они могут, совы без писем вылетают спокойно. А что до остальных... На всю исходящую корреспонденцию должно быть разрешение. Я хотела отослать письмо... М... Другу. Но мне сообщили, что можно переписываться только с родственниками.

— Какой ужас! — фыркнула Джинни. — Никакой личной жизни. Кто же из наших преподавателей так зверствует?

— Может быть, я сначала отнесу сову Хагриду? — предложил Гарри и спикировал на землю. — А вы продолжайте тренироваться без меня.

— Я с тобой, — Рон с озабоченным выражением лица присоединился к другу.

Команда продолжила тренировку, а Рон и Гарри быстро зашагали к Хагриду.

— Гарри, мне все это не нравится. Неспроста правила отправки писем ужесточили, Дамблдор что-то знает.

— Возможно. Рон, я не хочу ничего бояться, мы просто поймали очумевшую сову, может быть, она такая же старая, как ваш Эррол. А Кэти просто неудобно, так как она лишена переписки со своим приятелем, вот она и обратила внимание.

— Гарри, может быть, наша старая семейная сова и слепая, но я сам вижу все прекрасно. К лапке этой совы привязано письмо, а кто выберет для посылки слепую сову из всего школьного состава?

— Значит, это нежное любовное послание, которое кто-то захотел скрыть от декана и не удосужился получить разрешение. Рон, и не надо строить мне рожи! Одно чужое письмо мы уже читали недавно.

— Да я и не предлагаю его читать. Хотя, как Хагрид будет ее лечить? Вдруг оно потеряется, а?

— Нет, Рон, этого мы точно делать не будем, — покачал головой Гарри, — филин Малфоя сам отдал нам письмо, а эта несчастная птица почти без сознания.

Хагрид быстро откликнулся на стук в дверь и радостно было улыбнулся Гарри, но, заметив очередную измученную сову, заохал:

— Никак я от вас не ожидал, что вы будете все время поставлять мне покалеченных зверей, ребята.

— Это не мы, мы ее только нашли, — тихо ответил Гарри и потянул любопытствующего Рона за рукав, — мы пойдем, хорошо?

— Не нравится мне это все, — покачал головой Хагрид и положил сову на стол между чашек.

Мелкий мышонок, последние полчаса карауливший жалкий кусочек сыра на свою беду именно в это время решился, наконец, схватить добычу. Полубесчувственная сова не вызвала у него никаких подозрений, и он смело побежал мимо ее тушки. Но хищная птица, даже валяясь плашмя грязной тряпкой, ухитрилась поймать его свободной лапкой. Совершив это тяжелое для нее действие, она исторгла из себя такой жалобный вопль, что Гарри остановился на пороге.

— Хагрид, что с ней?

— Вообще-то, тяжело больные птицы так не орут, — озадаченно отозвался Лесничий Хогвартса, — я бы решил, что она хочет пообщаться, не будь она так плоха...

Рон вырвал свой рукав из руки Гарри и подбежал к столу с птицей. Сова, видимо совсем уж из последних сил подпрыгнула и бросила прямо в него мышонка и письмо, до сих пор сжимаемое второй лапкой. Рон отреагировал не менее молниеносно, письмо он сжал в кулаке левой руки, а мышонка поймал правой и победно поднял над головой.

— Вот! И переводить мне ничего не надо. Эта сова тоже бросает свою службу, и расплатилась со мной мышью! Так что теперь, Хагрид, когда ты ее вылечишь, ты отпустишь ее на волю.

— Видать, так оно и есть, — согласился Хагрид, — но нечасто же такое бывает...

— Видимо, мы спасаем от зла не только волшебников, но и сов, — заметил Рон, — ты согласен? Ну, мы пойдем, тебе же надо ее срочно вылечить...

— Да уж... — Рон и Гарри выскочили на улицу, а Хагрид все еще бормотал, склонившись над птицей, — странный запах, я бы предположил, что она была в ванной и пользовалась розовым парфюмом...

На свежем воздухе Рон помахал перед носом Гарри честно заработанным письмом.

— Теперь-то ты согласишься его прочитать?

Гарри поморщился.

— Не стал бы я этого делать... Дурной какой-то поступок.

— А мучить бедных птиц — не дурной поступок? Кто-то же добивается неизвестной нам цели, не гнушаясь издевательством над бедной птицей. Ее же явно опоили каким-то зельем, иначе она бы воспротивилась насилию.

— Но мы не должны поступать так же мерзко!

— Хорошо. Ты можешь не читать, а я посмотрю. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что в письме нет ничего страшного, и вернуть его отправителю. Вдруг он мается, ждет ответа...

— Поступай, как знаешь, — проворчал Гарри, отвернувшись. На душе у него становилось все тусклее и тусклее. Даже ужинать не сильно хотелось.

Рон жадно развернул письмо и пробежался по нему глазами.

— Гарри, — сипло позвал он, — я прямо не знаю, что и сказать... Но тебя это письмо тоже касается.

Гарри обернулся и по глазам Рона понял, что это была не любовная записка. Он обреченно протянул руку и взял письмо.

«Мистер Малфой!

Мне удалось узнать не так уж и много об интересующем вас объекте. С определенной степенью уверенности могу лишь сказать, что анимагом он не является, в отличие от других его однокурсников: Браун, Финниган, Грейнджер, Лонгботтом, Томас и Уизли обладают этой особенностью, в следующий раз я уточню, в каких именно животных они превращаются. Что же касается того, кто вас интересует, то он на самом деле обладает какими-то способностями, но точного действия, как мне кажется, не понимают даже преподаватели. Он берет дополнительные уроки трансфигурации и заклинаний. Перед каникулами он покидал Хогвартс на несколько дней, и теперь выглядит так, как будто узнал кое-что интересное. Его подруга Грейнджер выглядит еще загадочнее, но ее связывает какая-то тайна не только с ним, но и с Деканами Школы. В ближайшее время постараюсь уточнить, что именно. Ваш сын продолжает общаться с ним время от времени, по-моему, ему тоже кое-что известно. Даже больше, чем мне. Каникулы он проводил в доме своего крестного и в гостях у Уизли. Больше мне пока нечего Вам сообщить.

Желаю удачи в ваших благородных начинаниях!

Прекрасная Пери»

— Что это за дрянь? — воскликнул Гарри, держа письмо двумя пальцами.

— Я бы тоже хотел это знать, — вздохнул Рон. — Но могу сделать только два вывода: Малфой опять чего-то мутит, и кто-то ему в этом помогает.

===

Гарри тоскливо оглянулся в сторону квиддичного стадиона. Судя по звукам и мелькающим в воздухе фигуркам, тренировка и без них продолжалась своим чередом.

— Проверим, что там, в совятне? — предложил он. — Наши дамы и сами неплохо справляются.

— Хороший ты капитан, Гарри, — согласился Рон, пряча письмо поглубже в карман, — никогда не упрекнешь команду в безделье и отсутствии рвения.

— Я тоже могу сделать вывод из этого письма, — заявил Гарри, пиная снежный сугробик, — его написала девчонка.

— Нетрудно догадаться, — хмыкнул Рон, — кто бы еще мог подвергнуться бескрайнему обаянию Люциуса Малфоя. От него часто все бабы без ума.

— Не обязательно, он мог и подкупить кого-нибудь. Вот Фудж, например, готов ему пятки лизать, а ведь не баба.

— Так с чего ты тогда взял, что это написала девчонка?

— По кокетству и сюсюканью, — буркнул Гарри, — слов много, а по делу — ничего. Как будто кто-то собирается отработать аванс и боится, что от его услуг откажутся.

— Ты только что рассказал про Питера Петтигрю.

— Но его нет сейчас в Хогвартсе. И Питер не подписался бы «Прекрасная Пери».

— Почему нет? Инициалы бы совпали, — скривился Рон и вдруг уверенно заявил, — я понял, это твоя Чоу взялась за доклад. А так как она дрожит за свою шкурку, про тебя ничего лишнего написать не смогла, пришлось бы и себя открыть.

— Да вряд ли. Она же сама просила меня определиться, что можно упоминать, а чего нельзя.

— А я тебе точно говорю, что она. Видишь, и подписалась «Пери», это же что-то восточное, и она оттуда же.

— Рон, да ты что! У нее на родине пери не водятся. Для тебя, вообще, восток, это все, что восточнее Дувра.

— Неправду говоришь, дружище, я был в Египте, а это гораздо восточнее. Ну, предположил бы я, что это сделала Панси Паркинсон, но ведь должна она видеть себя в зеркале и догадаться, что псевдоним «Пери», а уж тем более, «прекрасная», ей не сильно подходит.

— Возможно, у них с Малфоем такое своеобразное чувство юмора, — пожал плечами Гарри. — Если это Панси, тогда все просто, нам надо будет быть поосторожнее в выражениях при учащихся других факультетов, и все. Ничего она нам сделать не сможет. Пусть утешаются тайной перепиской.

— Но у нас нет пока никаких доказательств, что это сделала она.

— Так же, как и против Чоу. Но у нее я всегда могу спросить.

— И она честно тебе все ответит! Гарри, эта девушка говорит тебе правду только тогда, когда сама в этом заинтересована.

Гарри тяжело вздохнул.

— Мы ничего не знаем об этом человеке. Даже предположение о его женском роде остается только нашим предположением. Это может быть как любой ученик Хогвартса, так и любой из наших товарищей. А «Пери» — действительно, подтверждение тонкого Малфоевского юмора.

— Но хоть в ком-то мы можем быть уверены?

— Мы с тобой, Гермиона и Джинни. И, пожалуй, Невилл. И, вроде Драко Малфой тоже не при чем. Не станет же он в третьем лице о себе упоминать?

Ребята резко остановились.

— Да ты что, Гарри... А Дин и Симус?

— Симус может не простить нам старые разногласия. Дин подкатывает к Джинни, а он знает, что мы с тобой в этой игре за Невилла...

— Дин — магглорожденный, не забывай. Малфой не будет с ним общаться.

— Общаться не будет, а тайно использовать — почему бы и нет.

— А Эрни и Джастин?

— Хаффлпаффцы... Могли обидеться за своих девчонок. После того, что им устроила Джинни.

— Но это ж какие-то детские обиды! Они что, не понимают, что с Малфоем шутки плохи... Вряд ли это они сделали.

— Хорошо, исключаем союзников из подозреваемых. Кто еще?

— Парвати и Лаванда.

— Вряд ли они... Но Лаванду я никогда не понимал, а Парвати... Почему в списке не написано, что она — анимаг?

Рон отчаянно замотал головой.

— Нет уж, Парвати тоже можешь вычеркнуть. Во-первых, уж она-то точно знает, кто каким анимагом стал...

— Оставила на следующую серию. Зачем она потащилась за тобой?

Рон немного надулся и махнул рукой.

— Не знаю.

Гарри хихикнул и хлопнул его по плечу.

— А я знаю. За тобой. Давай договоримся, предположим, что ни Парвати, ни Чоу в этом не замешаны. Идет?

В совятне царила влажная тишина. Совы встретили Гарри и Рона полнейшим равнодушием.

— И где суровый контроль? — спросил шепотом Гарри. — бери любую, и отсылай на здоровье.

Дверь за ними резко захлопнулась. Радостная физиономия Филча мелькнула в полумраке.

— Ага, попались! Где ваше разрешение на отправку корреспонденции?

— А надо? — лениво переспросил Рон.

— А вы будете прикидываться, что не знали? — просипел Филч, приближаясь к ним. Когда-то, когда он мог грозно нависнуть над друзьями, они от одного его присутствия могли перепугаться до смерти, но сейчас, превышая его на голову, и Рон, и Гарри, ощущали себя достаточно уверено.

— Не знали, не будем, — ответил Рон. — А что, давно?

— Не ожидали? — Филч мерзко захихикал. — Довольно мерзости калякать. Письмо вы должны вначале отнести декану, а уж потом отправлять. И еще интересно, кому это вы оба сразу решили написать? Опять некоему родственничку в Азкабан?

Гарри сжал руки в карманах в кулаки и постарался сдержаться. Филч всегда был, есть и останется гнусным мерзавцем, и затевать с ним свару не стоит, тем более, если они кое-что хотят узнать.

— То есть, школьную сову мы взять не можем? — спокойно спросил он и подставил руку Хедвиге, радостно приземлившейся на нее. — Но свою сову и могу подозвать на улице и отослать туда, куда захочу.

Филч чуть не задохнулся в хрюкающем кашле и потер сухонькие ручки.

— Ага, валяй, отсылай! Только на утренней перекличке в совятне ее отсутствие будет замечено. А раньше ей никак не обернуться. Потом будешь объясняться с профессором Снейпом, почему твоя сова не вернулась с ночной охоты...

— Так это Снейп затеял?! — воскликнул Рон.

— Профессор Снейп, и о неуважительном к нему отношении он тоже будет проинформирован.

Рон угостил Хедвигу завалявшимся в кармане кусочком сыра (тем, который успел схватить мышонок на столе у Хагрида; мышонка-то Рон отпустил, но сыр предусмотрительно конфисковал) и невинно бросил:

— А вы, мистер Филч, теперь, благодаря профессору Снейпу, круглосуточно ловите сов? У каждого окна?

— Не проведешь меня, мерзкий мальчишка... Не я перехватываю сов! На все окна, через которые они вылетают из совятни, наложено бумагосжигающее заклинание. Вынести можно только письмо с разрешающей печатью декана! Ну, есть у вас разрешение, или нет? Долго еще будете меня отвлекать?

— Да мы приходили мою сову навестить, — пожал плечами Гарри, — а вы тут набежали, кричать начали... Пойдем Рон, видно, у мистера Филча тяжелый день.

— Ничего у вас не выйдет, так и знайте! — прошипел Аргус Филч в уже закрывающуюся дверь.

— Знаешь, что я подумал... — тихо сказал Гарри.

— Что в отсутствие Филча можно спереть школьную сову и выпустить ее в другом месте, — закончил Рон. — А это о чем нам говорит? Что Снейп безнадежно стареет, и раз уж мы так легко нашли выход, несмотря на то, что не собирались ничего нарушать, тому, кто захочет, труда не составит... Делать-то теперь что будем?

— К Дамблдору не пойду, и не проси. Что я ему скажу? Что постоянно ловлю чужих сов в этом семестре и отпускаю на свободу чужое имущество?

Рон развел руками.

— Раз ты отказываешься идти к Дамблдору, мне не остается ничего другого, как предложить тебе обратиться к иному разуму. Только один волшебник в этом замке может помочь нам разгадать тайну отправителя этого письма и предотвратить последующую утечку информации...

— Гермиона, что ли? — хмыкнул Гарри.

— А как ты догадался? — притворно изумился Рон.

— Да выбора не остается. Только до вечера она не освободится, у нее же есть ее титанический труд...

— Подождем уж как-нибудь. Сову, перехваченную нами, вряд ли ждут раньше завтрашнего утра... А отправитель уверен, что она улетела, и в обратном убедится не скоро.

⁽¹⁾ Прим. Автора — Surnia ulula.

Глава 13. Лягушачий камень и правое крыло шестого этажа

Перед тем как окончательно угробить остаток вечера на подземелье Снейпа с ее срочным заданием, Драко Малфой пытался хоть немного подышать свежим воздухом, но мелюзга с различных факультетов бодро подпортила ему настроение, окончательно убитое видом гриффиндорской квиддичной команды, нахально занявшей стадион.

Гермиона ему нигде не попалась, время поджимало, и в довершение к своим неприятностям, он вспомнил, что так и не сходил в Хогсмид за новой ложкой для помешивания зелий, а ему уже положено было сидеть у Снейпа. Поэтому он счел единственной своей удачей за этот день подвернувшийся под ноги кусок проволоки, легко превращенный им в симпатичную, но немного кривоватую ложку (прим. Автора. Прошу не считать, что автор осмеливается предположить, что окрестности британских магических школ замусорены сверх всякой меры).

— Перенимаете дурные манеры у знакомых, мистер Малфой? — поинтересовался Снейп, ехидно поглядывая на часы.

Спорить с профессором всегда было бесполезно, и Драко только тихонько прошмыгнул к своему котлу, где его уже ожидали подобранные компоненты зелья и длинный-предлинный рецепт.

— Сегодня мне не нужна инициатива, — пояснил Снейп, вновь засовывая свой нос в гору пыльных свитков, при этом пыхтящее рядом зелье он помешивал, не глядя, — постарайтесь просто не испортить последовательность.

Привычное бульканье котла немного отвлекло Драко от его плохого настроения.

Тихий стук отвлек старательных слизеринцев от тяжелых трудов и вызвал справедливое раздражение профессора Снейпа.

— Разве на сегодня я не со всеми рассчитался? — проворчал он, резким взмахом палочки открывая дверь. — А... Опять вы, мисс Грейнджер, — кисло приветствовал он Гермиону.

— У меня почти уже получается! — мгновенно погасить энтузиазм Гермионы не получилось бы даже у целой армии деканов Слизерина. — Вы представляете, последнее наше зелье...

— Учитывая то, что это я, а не вы, просидел над ним две недели, — бросил Снейп.

— То есть, мы на верном пути! — Гермиона поставила перед ним препарат, только что изготовленный Невиллом в теплице. Снейп резко схватил тонкую скляночку и устремил на нее жадный взгляд, будто стараясь что-то разглядеть в мутной жидкости.

— То, что надо, — прошептал он, выливая почти половину в кипящий рядом котел. — И как раз вовремя. Ловите, мистер Малфой! — рявкнул Снейп, бросая препарат Драко. — Через десять минут добавите 62 капли.

Благодаря этим манипуляциям, Гермиона заметила Драко и возмущенно воскликнула:

— А ты что здесь делаешь?

Драко и рта не успел раскрыть, как Снейп угрожающе зашипел:

— Это мой кабинет, мисс Грейнджер, и попрошу не отвлекать людей, занятых в нем настоящей работой своей болтовней.

Гермиона выпустила из темных глаз сноп бешеных искр в сторону Малфоя и промолчала.

Драко равнодушно помешивал зелье, приготовившись к добавлению следующего компонента, а Снейп вновь углубился в чтение своих свитков.

Поборов возмущение грубостью, и проиграв своему непробиваемому любопытству, Гермиона все же спросила:

— А... В каком котле... Наше зелье, профессор? В этом, — она кивнула на варимое Снейпом зелье, — или в том, — девушка махнула на котел, стоящий перед Драко.

— Еще пара таких же умных вопросов, и его не будет ни в одном из котлов, — фыркнул Снейп, но Гермиона и так уж давно поняла, что профессор зельеделия страшно доволен собой, своими знаниями, своим опытом и своей интуицией особенно. — Видите ли, юная леди, изготовление зелий — очень сложный процесс. Стоит отвлечься хоть на миг — и все труды можно перечеркнуть. А вы могли бы перестать мельтешить перед глазами и помочь нам хоть с чем-нибудь.

Пока Гермиона в полнейшей тишине надевала защитные перчатки и закалывала волосы, Драко вылил практически всю скляночку в свой котел.

— Ровно 62 капли, как вы и сказали — восхищенно сказал он.

— А то я на глаз не видел, сколько там осталось, — бросил Снейп.

Гермиона решила, что пауза почтительности затянулась, и повторила свой вопрос, мысленно ругая Снейпа за то, что он привлек к ее бесценной работе Драко. Хотя в глубине души она и понимала, что справиться с таким объемом экспериментов одному профессору было бы довольно трудно.

— В обоих котлах, мисс Грейнджер, в обоих. И, как я уже говорил, в случае неудачи, содержимое этих котлов отправится вслед за вчерашним.

— Но скоро у нас закончится материал, — печально сказала Гермиона.

Драко исподлобья разглядывал Гермиону и Снейпа и пришел для себя к удивительному выводу: похоже, что в голосе Снейпа при разговоре с Гермионой проскальзывают нотки скрытого уважения...

— И что же вы предлагаете, сложить ручки и сдаться? — поинтересовался Снейп, бросая Гермионе брусочек, размером с полбуханки хлеба.

Приготовившись поймать тяжелый предмет, Гермиона удивилась, ощутив в руках нечто легкое и пористое, на ощупь похожее на резину, покрытое черными и желтыми пятнами. И вся эта прелесть еще немного влажноватая и мягкая.

— Судя по вашему лицу, вы не знаете, что это такое, — заключил Снейп, изучив ее реакцию. — Мистер Малфой, вы можете подсказать мисс Грейнджер, что за материал она держит в руках, а то, похоже, она так испугалась, что даже пошевелиться не смеет.

— Лягушачий камень, — спокойно ответил Драко. Перечень, написанный Снейпом, по-прежнему лежал перед ним на столе, а эту невероятную гадость он положил в котел за пять минут до прихода Гермионы.

«Могу поспорить, — недоверчиво подумала Гермиона, — что вы оба о существовании этой штуки до вчерашнего дня не знали».

— О... Вот он какой, — почтительно произнесла она, приподнимая лягушачий камень на распахнутой ладони.

— И что надо с ним сделать? — поинтересовался Снейп.

«Выбросить».

— Эээ... Мелко нарезать? Соломкой?

Снейп даже не взглянул на Гермиону.

— Кубиками? То есть, я хотела сказать, ломтиками, да?

— Вы еще пюре предложите из него сделать, — скривился Снейп, — возможно, вам стоило вначале сходить на ужин.

Драко не удержался и хихикнул.

«Ах, какие мы смешливые!» — разозлилась Гермиона, замечая, что в куче мусора рядом с Малфоем, среди соскобленных чешуек, оторванных волосков, лепестков, коготков и прочей дребедени, лежат серые камешки, по размеру, похожие на ту пакость, что она держит в руке.

— Возможно, вы и правы, — согласилась она. — Но в измельченном виде его легче утилизировать. А что касается зелья, то в него идет только снятая кожица.

Скрыть удивление Снейпу не удалось.

— Так вы слышали о нем?

Гермиона неопределенно пожала плечами и попыталась поддеть ножом тонкую кожицу. Гадость треснула прямо у нее в руке. Она тщетно старалась подцепить ее хоть кончиком, но кожица только выскальзывала из-под лезвия и грозилась скорее порваться в клочья, чем соскочить единым куском.

— И где вы его только раздобыли, — прошептала Гермиона.

— Не поверите, купил в Кабаньей голове. Забрал весь запас. Пришлось наплести про темные искусства.

«А ведь профессор рискует репутацией! — поняла девушка. — Но как же чистить эту штуку...»

Драко с любопытством следил за ее манипуляциями и гадал, сможет ли она разобраться сама. Он бы ни за что не догадался, если бы Снейп подробно не расписал ему весь процесс.

— Не умеете управляться с руками, попробуйте зубами, — продолжал издеваться профессор.

«Спасибо, профессор, пробовать на вкус лягушачью слизь — только после вас».

— Время уходит, — вдруг обеспокоено заметил Снейп, — мистер Малфой, покажите ей, с какой стороны подходить к лягушачьему камню.

Драко взял из еще неиспользованных ингредиентов один пятнистый камешек, слегка наколол его, схватил за краешек кожицы ногтями и равномерно потащил за него в сторону, попутно второй рукой подрезая некое подобие сухожилий, на котором она держалась.

Гермиона легко повторила трюк и быстро расправилась с омерзительным камешком. Снейп подозвал ее кивком головы и скосил глаза в котел.

Девушка бросила безжалостно содранную кожицу в кипящую смесь и невольно засмотрелась, как пятнистая шкурка медленно затягивается в центральную воронку.

— А ведь ее можно сейчас вытащить, — предложил Снейп.

Гермиона быстро отскочила от котла, со Снейпа станется, предложить ей нырнуть следом.

— Но разве, в зелье она не нужнее?

Снейп довольно откинулся на спинку своего стула и глубокомысленно изрек:

— Не знаете вы про лягушачий камень ничего, мисс Грейнджер. А ведь о его свойствах даже магглы упоминали в своем фольклоре. Он ведь в некотором роде обладает теми самыми свойствами, которые нам нужны. Своего рода восстанавливающий эффект, обращает вспять некоторые заклинания. Например, если прэлестную девушку сглазили заклинанием, ее можно спасти, натянув ей на лицо шкурку лягушачьего камня, выхваченную из раскаленной печи или кипящего котла. Очень действенное средство. А ожоги потом легко вылечить мазью из драконьей печени. Правда, если не довершить начатое, девушка исчезает в неизвестном направлении.

«Очень удобное средство» — согласилась про себя Гермиона, — "надеюсь, не пригодится».

На пару с Драко они быстро расправились с запасами лягушачьего камня.

Зелья в обоих котлах аппетитно булькали, лишь незначительно отличаясь друг от друга оттенками зеленого.

— Благодарю вас обоих, — сухо бросил Снейп, — вам не удалось испортить мой шедевр.

— А... Когда зелье будет готово, профессор? — спросила Гермиона, также зачарованно любующаяся добротной работой.

— Уже устали? Ненадолго же хватает вашего рвения, — холодно сказал Снейп.

«А ужин?» — одновременно подумали Драко и Гермиона.

Конечно, Гермиона не собиралась останавливаться, но в процессе приготовления зелья она не нужна, а после ужина можно бы было приступить к следующим экспериментам с заклинаниями и преобразованиями... В тишине и одиночестве своей комнаты, где нет измывающегося Снейпа и равнодушного Драко. Ну, почему Снейп именно его привлек к такому важному делу? Своих рук не хватает? А Драко, почему колдует над зельем так, будто нет на этом свете ничего важнее, и даже не смотрит в ее сторону? Ведь он не знает, что за зелье готовит, и для кого... А с этим камнем, сговорились они, что ли? Не могли сразу показать, как его класть.

— Да идите уж, мисс Грейнджер, — махнул рукой Снейп, — все равно никакого толку от вас нет, возитесь как черепаха и квакаете под руку своими вопросами... Мы и сами справимся, не так ли, мистер Малфой?

Драко неопределенно кивнул, помешивая зелье.

— Вот и идите... Развлекайтесь, мы прекрасно обойдемся без вашего участия. Завтра, когда остынет, я вас позову.

Гермиона сухо попрощалась и вышла.

— Вот упрямая гриффиндорка, — проворчал Снейп ей вслед, — не пойдет ведь ни за что на ужин, а МакГонагалл мне опять выговорит, что я ее перегружаю.

Драко же смотрел на скрывшую Гермиону дверь почти с болью: такая маленькая, упорная... С очередной непосильной ношей. Что же опять ждут от нее Дамблдор и МакГонагалл? Что в очередной раз она решит их проблемы и выполнит за всех работу? Проще всего — озадачить человека, а потом кудахтать: «Ах, бедняжка, опять без ужина». Как будто не знают, что некоторые не умеют останавливаться, а предпочитают сгореть до конца, выполняя свою задачу... Гермиона же не остановится, пока у нее будет хватать сил. А они все ждут, что она сделает то, на что они сами не способны... И где же эти ее так называемые друзья, почему они позволяют ей в одиночку тащить груз? Развлекаются с девчонками, либо играют в квиддичч, на что ж они еще способны. Не помогать же подруге. Зато они быстро найдут ее, когда самим припечет. Тьфу на них.

— Поаккуратней с зельем, мистер Малфой, — заметил Снейп его копошение, — постарайтесь не дышать на него, а то повредите пену. И перестаньте вертеться, если вам надо выйти, так и скажите, пять минут я ваш котел посторожу.

===

Презрительно оттопырив нижнюю губу, Северус Снейп осторожно закидывал в котел маленькие моргающие зернышки с длинными ресничками.

Драко с любопытством наблюдал за ним. Если он не сможет повторить, его зелье будет испорчено, и Снейп найдет возможность испортить настроение до конца недели. Не потому, что захочет досадить, а потому что искренне считает свои методы воспитания правильными. Но как можно за ним повторить, если невооруженным глазом видно, что рецепт он сочиняет на ходу.

Легкий скрип двери отвлек профессора зельеварения, и он раздраженно выронил в котел оставшиеся в ладони зерна.

— Кого еще принесло? — рявкнул он.

«А вот кого бы я точно видеть не хотел, так это Люпина», — подумал Драко и съежился за своим котлом, постаравшись оказаться как можно меньше, — «вот кому я всегда виноват и жить мешаю... Сейчас они поругаются, а баллы снимут с моего факультета, потому что гриффиндорцев здесь нет».

Снейп увидел вошедшего Люпина и скривился.

— Дверь. Можно и закрыть за собой.

— Я не задержусь, — процедил сквозь зубы профессор Люпин.

— Надеюсь.

Люпин уперся обеими руками в край кафедры и посмотрел на Снейпа исподлобья.

Северус Снейп вздохнул и прекратил помешивать свое зелье.

— У меня только что закончились занятия.

— Поздравляю, вы успели управиться до полуночи.

Люпин резко вытащил из кармана палочку и вновь оперся о стол, но уже сжимая в ладони палочку.

Снейп также немного передвинулся, стараясь закрыть собой котел. Внешне он остался спокоен, но Драко заметил, что свою палочку он уже достал и спрятал в рукаве. Находиться почти между двумя разъяренными профессорами ему не нравилось. Тем более не хотелось быть свидетелем их взаимного уничтожения.

— После окончания занятий я вернулся в свою комнату.

— Замечательно. Воспользовались своей гениальной картой, чтобы не заблудиться?

— И что же я узнал от Вилзики?

— Хогвартс обзаведется выводком щенков оборотней?

Люпин рванулся вперед, но каким-то огромным усилием воли смог удержаться от нападения на Снейпа.

Снейп нарочито равнодушно пожал плечами.

— Я всего лишь называю вещи своими именами и высказываю наиболее вероятные предположения, незачем так горячиться.

Драко привык видеть профессора Люпина облезлым и истощенным неудачником, готовым шарахаться от собственной тени, и сейчас он с опасением наблюдал за злобным колдуном, готовым вцепиться Снейпу в глотку.

— Я узнал, что некто прихрамывающий все утро ошивался под нашей дверью. И во время первого урока тоже.

— Какой замечательный слух у оборотней, — насмешливо проговорил Снейп, — сквозь запертую дверь различить хромоту... Я уж думал, что за пять лет, прошедших со времен моего травмирования, перестал жалеть раненую ногу настолько, чтобы это можно было различить...

— Так это все же был ты! — вскричал Люпин и стукнул по кафедральному столу.

Снейп не ответил, он достал палочку и направил ее в сторону Люпина. Люпин немедленно направил свою на Снейпа. Снейп презрительно фыркнул.

— Я всегда был быстрее, — успел он сказать перед произнесением короткого заклинания.

Заклинание сработало с сиреневой вспышкой, и, просвистев мимо левого уха Люпина, выполнило свою задачу: закрыло дверь.

Ремус не успел даже замахнуться.

— В коридоре могут оказаться учащиеся, — холодно пояснил профессор зельеварения, — и им не стоит наблюдать твою истерику, Люпин.

— Что ты там делал? Что занесло тебя в самый конец правого крыла шестого этажа?

Снейп демонстративно убрал палочку и вновь приступил к помешиванию своего варева.

— Ты же у нас вроде юрист, — издевательски проговорил он, — а проводишь дешевые провокации... И зачем ты только что сообщил мне точный адрес вашего логова?

— Потому что мне не нравится, когда там шляются те, кому нечего там делать! — прорычал Люпин, продолжая напряженно впиваться в поверхность стола. — Не нравится мне, когда кое-кто ходит вокруг спальни моей невесты! Особенно, когда этот кто-то и раньше увлекался чужими девушками... Ты же все время крутился возле девчонок, которые нравились Джеймсу и Сириусу...

— За свою спальню можешь быть спокоен, — почти по слогам произнес Снейп. — Я не люблю запах псины.

===

Драко понял, что по крайней мере один из профессоров живым из подземелий не выйдет и почти сполз под стол, рассчитывая короткими перебежками покинуть замкнутое пространство. Ему было только жаль недоваренного зелья, поэтому он изловчился и аккуратно помешал в котле, рискуя быть замеченным Люпином.

Но, профессора, казалось, забыли о его существовании окончательно. В полумраке глаза Люпина светились желтыми блюдцами, Снейп возвышался мрачной тенью, и сквозь поднимающийся от котла пар выглядел неким порождением сумрака.

— И что же ты тогда забыл перед нашей комнатой? Что ты хотел найти, отвечай, мерзавец? Никого, кроме нас с Вилзикой, на этаже нет!

— Возможно, я тебя удивлю, но на шестом этаже бывают не только два оборотня, — медленно сказал Снейп и повернулся к Люпину спиной. Люпин жадно сглотнул и вонзил в черную спину взгляд, полный такой безудержной ненависти, что Снейп не мог этого не заметить.

— Не вздумай, Люпин, — угрожающе произнес он и направил свою палочку в дальний угол класса. Драко вновь сполз под стол, убирая свою голову с воображаемой линии возможного колдовства своего декана, — ты всегда проигрываешь в скорости, не забывай, — повторил он свое предупреждение и шепотом произнес заклинание.

Дверцы самого старого и грязного шкафчика во всех подземельях распахнулись и оттуда вылетела...

Нет, Драко не удивился бы ни боггарту (что, Снейп Люпина будет такой ерундой пугать?), ни маленькой Луне (а вдруг Снейп всю сознательную жизнь мечтал об этом разговоре и припрятал себе особо опасную для оборотня лампу?), ни даже Дамблдору (на декана Слизерина, между прочим, совершается нападение в его собственных владениях), но к появлению зеленой бутыли, молнией летящей прямо в голову профессору Люпину, он был совершенно не готов.

«Что ж он бутылками швыряется, — подумал Драко, — вот же и кочерга лежит, и котлы пустые валяются... Они потяжелее будут».

Бутыль зависла в воздухе над кафедральным столом. Посередине между обоими профессорами.

«Люпин удерживает ее взглядом?»

Люпин устало вздохнул, обреченно кивнул и устало опустился на скрипучий стул.

Вслед за бутылью с шкафчика вылетели два пузатых тонконогих бокала. Снейп проследил взглядом их полет, бокалы ловко обогнули торчащую из-под стола макушку Драко.

— А ты никого не видишь, Люпин? — поинтересовался Снейп, выписывая палочкой в воздухе изящную спираль. Повторяя его движения, из горлышка бутыли вылетела пробка.

— А? Чего? Кого? — Люпин бегло осмотрел помещение и подставил свой бокал под ярко-синюю жидкость.

Снейп в упор посмотрел на Драко, будто размышляя над важной проблемой. Малфой вновь энергично помешал зелье, под взглядом профессора ему стало страшно неуютно, и он не мог угадать, каким образом профессор избавится от него: уничтожит на месте, или выгонит с позором на глазах у облезлого Люпина... Ни один вариант ему не нравился. А так, не бросать же недоваренное зелье... Видимо, Снейп пришел к тому же выводу, потому что он (как это стало видно из дальнейшей его беседы с Ремусом Дж. Люпином) полностью проигнорировал присутствие своего ученика. Он опять направил палочку на бутыль и наполнил тот бокал, что стоял перед ним.

— Так вот... Ты сильно удивишься, но на шестом этаже бывают и люди.

Люпин осторожно понюхал напиток, сделал большой глоток и прикрыв, глаза, откинулся на спинку стула.

«Вот оно какое, ликантропное зелье, — удивленно подумал Драко, — а я всегда думал, что оно зеленое...»

Северус Снейп также сделал глубокий глоток и замолчал.

«А Снейп зачем его пьет? — ужасная догадка осенила Драко, — он что, тоже оборотень? Ничего себе...»

Люпин открыл глаза, и бедный Драко увидел в них... Удовольствие?

— Ребята не врали, — сказал Люпин, — ты, действительно умеешь делать настойку...

Снейп самодовольно улыбнулся.

— Профессия обязывает... Не все же мне разменивать талант на учебные зелья, сыворотки правды, яды и противоядия... Могу я сделать что-то для души? Жаль только, компании нет...

Люпин понимающе посмотрел на толстый слой укрывающей бутыль пыли.

— Зато с годами она все лучше и лучше...

Профессора уничтожили содержимое своих бокалов и налили по второму.

Драко понял, что пока убийств не предвидится.

— Так кого ты ловил возле нашей комнаты? — повторил свой вопрос Люпин.

— Не знаю, — честно ответил Снейп.

— Спросоня что-то померещилось?

— Я — не Лунатик, в отличие от некоторых, — заметил Снейп.

— Как же ты меня раздражаешь, — признался Люпин.

— А уж как ты меня раздражаешь...

— Неужели нельзя прямо сказать? Кого ты ловил?

— А твоя, хм, невеста, кроме моих шагов ничего не слышала?

— Ночью, — медленно сказал Люпин, что-то припоминая, — Вилзике послышался шорох, но она не обратила внимания... На самом деле, там кто-то был?

— Скажи Люпин, вот ты такой подозрительный, ругаться ко мне пришел... Кто-то крался мимо вас ночью, так?

— Да.

— Мои шаги Вилзика слышала уже во время первого урока, в то время, как ты был на занятиях?

— Вроде так.

— А между этими двумя событиями ты спокойно вышел из комнаты и ничего подозрительного не обнаружил?

— Ничего. Вышел, запахнул покрепче мантию и побежал на урок.

— А зачем ты запахнул мантию? Дырки на пиджаке скрывал?

Люпин сердито сжал ножку бокала.

— Наверное, сквозняком потянуло.

Снейп страдальчески закатил глаза к потолку.

— А откуда взяться сквозняку?

— Хогвартс, довольно старое здание...

— Люпин, — почти с сожалением вымолвил Снейп, — если бы ты дошел до конца коридора, то увидел бы, что окно разбито, а на полу натекла огромная лужа... Отсюда и сквозняк. А наш Хогвартс, к твоему сведению, получше прочих замков построен, и сквозняки в нем не так уж и часто встречаются.

— Так, значит, кто-то разбил окно... Но зачем? Нечаянно?

— Кто это был, я не знаю. Но сомневаюсь, чтобы на такое решился кто-то из преподавателей или Филч. У Филча алиби, он поймал шесть третьекурсников возле кухни и всю ночь приглядывал за тем, как они ручками отмывают Большой Зал.

— Но зачем студенту Хогвартса разбивать окно? Чтобы выбраться из замка?

— На этом окне решетки.

— Он посылал кому-то сигналы в Лес? Так что же мы сидим, надо сказать Дамблдору...

— Сядь, Люпин, сядь. Не знай я тебя столько лет, я бы решил, что ты тупее вот этой самой пробки. Хотя... Не ты занимаешься этой проблемой уже вторую неделю...

— Какой проблемой? Это... Касается Гарри? — побледнел Люпин.

Снейп кивнул.

— Дамблдору показалось, что Гарри грозит опасность. Им кто-то интересуется. А кто-то сообщает о каждом его шаге... Мы все расслабились в этом году. Директор попросил меня проверить почту Хогвартса.

— И?

— И я понял, что очень трудно проследить, куда отправляют сов... И ввел некоторые ограничения на правила пользования школьными совами. А также начал следить за личными совами учащихся... Нелегкая задачка, честно скажу.

— Почему Дамблдор ко мне не обратился, — разочарованно-обиженно сказал Люпин, — я бы и остальные возможности пресек... Ведь школьную сову можно украсть и выпустить из другого места...

— И если взять дневную сову, то выпускать ее надо... — подсказал Снейп.

— Под утро!

— Догадался, наконец!

— Но ранним утром или ночью у студента нет возможности покинуть стены Школы, поэтому он...

Люпин изумленно посмотрел на Снейпа.

— Но как ты нашел нужное окно?

— Вот поэтому Дамблдор решил воспользоваться моей помощью, а не отвлекать тебя от устройства личной жизни. Я быстрее реагирую на обстоятельства. Вот чтобы ты сделал на моем месте?

— Рассчитал бы оптимальный маршрут патрулирования по Школе, и, рано или поздно, подловил бы негодяя...

— А я поставил на все стекла заклинание Лабиринта. Сова, выпущенная в окно, должна была сбиться с пути и вечно блуждать по Хогвартсу, оказываясь в самых неожиданных для нее местах... А я бы, прочесав эти места, обязательно нашел ее... Мне мог помешать только случай...

Снейп раздосадовано замолчал, а Люпин закончил фразу:

— И этот случай произошел.

— Тупая сова! К разбитому окну я, естественно, опоздал, но она должна была появиться в библиотеке или возле статуи Григория Льстивого, а безмозглую птицу понесло через ванную для старост...

Люпин усмехнулся.

— Только не говори, что ванная комната оказалась занята.

— Занята. Какой-то идиоткой, судя по красному факелу перед дверью⁽¹⁾. Поэтому сова удрала через трубы.

— И ты ее упустил...

— Еще что-нибудь придумаю, — пожал плечами Снейп, — тех, кто уверен в своей недосягаемости, поймать несложно.

«Значит, Гермиона не зря боится, — понял Драко, — кто-то и в самом деле хочет подгадить Поттеру».

А профессора тем временем продолжили выяснение отношений.

— Узаконил бы ты свои отношения, Люпин, и перестал бы дергаться по пустякам, — лениво сказал Снейп, возобновляя порции в бокалах.

— Это не так просто, — грустно сказал Люпин, — дни, официально отведенные в календаре для сделок и записей актов гражданского состояния оборотней не совпадают с теми днями, когда мы оба реально находимся в разумном человеческом обличье.

— А убедить Министерство перенести дни? Тоже тяжело?

— Не то слово. Практически невозможно...

Снейп потянулся, разминая затекшие конечности.

— Вот вы попали, не позавидуешь. Да, вам немного не повезло.

Люпин презрительно вскинул голову и скривился:

— А, у тебя, я посмотрю, ситуация гораздо лучше. Просто толпы поклонниц, и все мечтают урвать кусочек Снейпа!

— Много ты понимаешь, — мягко ответил Снейп и усмехнулся каким-то своим воспоминаниям, — просто я умею вовремя уносить ноги.

Люпин внимательно прищурился:

— А ты не врешь?

— Зачем же мне врать, — искренне и душевно произнес Снейп, — я тоже живой человек и стараюсь найти свой источник тепла и счастья... Я завожу различные знакомства с девушками из приличных семей, вожу их в театр и на стадион. Недавно я даже сопровождал одну леди на воскресное чаепитие к ее школьной подруге, — повышение голоса в конце фразы просто призывало Люпина лопнуть от зависти.

— И где же сейчас эта самая леди?

— Дома, я полагаю. Видишь ли, у всех этих замечательных особ есть один маленький недостаток. Как только они возомнят, что являются чем-то большим, чем временными спутницами, так сразу начинают кардинально менять мою жизнь.

— То есть?

Снейп наклонился вперед и доверительно понизил голос:

— У меня в комнате, рядом с книжным шкафом есть стеклянная горка. Начинает экспозицию великолепная шпинель, за ней лежит ограненный изумруд, продолжает ряд великолепный сувенирный экземпляр вивианита, затем снова изумруд, кабошон раухтопаза, кусок горной породы с кристаллами уваровита, фигурка лягушки из змеевика, ваза из нефрита, перстень с александритом, природная жемчужина неправильной формы и кусок эмали с пейзажем⁽²⁾. А мне предложили подобрать коллекцию по цвету и выкинуть из нее барахло, — печально закончил Снейп.

— Какая грустная история, — посочувствовал Люпин. — Признайся, ты ее только что придумал?

Драко удалось ускользнуть из подземелий только тогда, когда почтенные профессора закончили обсуждение девичьих добродетелей и приступили к последним моделям гоночных метел.

⁽¹⁾ — Прим. автора. Судя по всему, старосты мужского пола, занимая ванную, зажигают перед ней синий факел, а женского — красный.

⁽²⁾ — Прим. Автора. Возможно: Spinel — Emerald — Vivianite — Emerald — Rauchtopaz — Uvarovite — Serpentin Sandstone — Nephrite — Alexandrite — Pearls — Enamel. Истинные поклонники профессора Снейпа легко догадаются, что он имел в виду.

Глава 14. Башня Равенкло и банка с пауками

(рабочее название главы: «О том, как Гарри Поттер за один вечер у двух девушек побывал»)

После ужина Парвати попросила Рона помочь ей перенести толстенные свитки «Истории несбывшихся предсказаний» из библиотеки в кабинет Фиренца. Гарри остался в одиночестве, поэтому решил разыскать Гермиону и поделиться с ней результатами их с Роном разведывательной деятельности.

Но неожиданное столкновение с Чоу в коридоре немного изменило его изначальные планы.

— Ты что с моим подарком делала? — вместо приветствия бросил он. Ни на секунду не согласившись с Роном, что автор письма — Чоу, он, тем не менее, был страшно зол на нее за выходку в хижине Хагрида.

Девушка одарила его ослепительной улыбкой.

— Испытывала.

— И проверять действие браслета на мне тебе показалось самым лучшим способом испытаний?

— А как же, — Чоу охотно поделилась с ним своими соображениями, — ты же ко мне, мягко говоря, неравнодушен, значит, подсознательно стремишься меня увидеть, и раз уж браслет укрыл меня от твоих глаз, от глаз человека постороннего укроет тем более. А почему ты так нервничаешь?

— А что мне еще делать? — возмущенно огляделся по сторонам Гарри, не заметил никого, способного посмеяться над их разборками и продолжил свои возгласы негодования. — Я же от чистого сердца тебе его подарил, а ты не нашла ничего лучше, как посмеяться надо мной!

Чоу кивнула, приподнялась на цыпочки и прошептала ему в самое ухо:

— А как же мне было не посмеяться, у тебя было такое забавно удивленное лицо...

— Мне было неприятно.

— А мне — весело, — серьезно сказала Чоу, и Гарри захотелось превратить ее в лягушку и посадить в террариум, — кроме того, я лишний раз убедилась, что между тобой и Грейнджер ничего нет. Ты бы обязательно себя выдал.

Возмущение Гарри растворилось в полутемном коридоре без следа. Чоу, все-таки, немного ревнует его, а значит, хоть какой-то интерес он вызывает у этой своевольной эгоистки.

— Но сейчас все это уже неважно, — прервала Чоу сама себя и тоже огляделась по сторонам. — Кажется, здесь очень много народа, спокойно поговорить нам не дадут, — она на миг задумалась, — знаешь, можно пройти в мою комнату, там нас точно не отвлекут.

— Зачем? — быстро спросил Гарри и вспомнил о злосчастном письме. Похоже, что его маленькая радость общения с Чоу будет немного отравленной.

— Ты же обещал сообщить мне кое-что о себе для Малфоя, — напомнила девушка.

— Не буду я ничего ему про себя говорить, — пробурчал Гарри, но самый простой способ выяснить, причастна ли Чоу к письму, внезапно озарил его. — Хотя провожу тебя с удовольствием.

Чоу схватила его за рукав и потянула в коридор, ведущий на узкую винтовую лестницу. По ступенькам мог протиснуться только один человек и Гарри начал подъем вслед за своей спутницей почти в полной темноте.

— А к вам в гостиную не нужен пароль?

— Он нам и не нужен, только настоящий Равенкловец может найти вход.

«Кому что, — подумал Гарри, — гриффиндорцы могут достать меч, равенкловцы могут найти темную лестницу. Хогвартс полон логических закономерностей».

Лестница становилась все уже и уже, и Гарри пришлось свести вперед плечи, чтобы не поцарапать их о стены.

— А как проходят равенкловцы... Которые потолще и помассивнее?

— Ты таких видел?

Гарри задумался. Вроде не видел, в квиддичной команде ребята среднего роста и довольно худенькие, а девчонки у них на факультете характеризуются некрасивым словом «тощие».

— Подскажу. Не видел. Потому что у нас таких нет. Чистый и ясный ум может поддерживаться только телом без лишнего веса.

— Это Ровена Равенкло придумала? Или Флитвик? Хотя, если бы лестницу придумал Флитвик, она бы обладала меньшим шагом между витками, а мы бы уже продвигались ползком.

— Тебе повезло, — хихикнула Чоу, — основательница нашего факультета обладала довольно высоким по тем временам ростом. Зато, — она выдержала эффектную паузу, — эта замечательная колдунья была сильна духом.

Чоу проскользнула в темноту, и Гарри неуверенно шагнул следом. Подозрительно свежий воздух охватил его с ног до головы. Гарри инстинктивно схватился рукой за внутреннюю стену. Еще пара ступенек — и он увидел замечательную вечернюю панораму Запретного Леса, расстилающуюся сразу за замком.

— К-какая крас-сота, — сглотнув, заметил он, прижимаясь к стене.

Ступеньки, сужаясь, продолжали ввести их вверх, но уже с внешней стороны башни.

Скользкие, покрытые древним, зимой превращающимся в ледяную корочку, мхом, они обвивали башню факультета Равенкло. При слабом звездном освещении Гарри смог рассмотреть, что часть ступенек отбита, часть выщерблена, а примерно каждая третья отсутствует вовсе... Не стоит, наверное, и упоминать о том, что все виднеющиеся ступени были разной высоты.

— Да, — здесь красиво, — немедленно отозвалась Чоу откуда-то сверху, — я люблю задержаться здесь и помечтать минут пять.

— И к вам нет другого пути?

— А зачем? Ведь только...

— Знаю, — перебил ее Гарри, вздыхая, — только сильные духом, необыкновенные личности, могут пробраться в свою гостиную после занятий.

— И что тогда спрашиваешь, раз знаешь? И где ты там застрял? У меня мало времени, я еще хотела успеть немного потренироваться с боевыми заклинаниями.

Гарри осторожно переставил ногу на следующую ступень, продолжая держаться за стену.

— Но я ни разу не видел лестницы снизу... Правда, я не знал, что это ваша башня.

— Ее снизу не видно. Об этом еще Ровена Равенкло позаботилась. Незачем выдавать местонахождение факультетов. О вашем же мы не знаем. Большинство не знают, — хихикнула Чоу, — особого ума не надо, чтобы догадаться при случае, кто и где прячется. Так где ты там?

Девушка спустилась назад и остановилась, уперев руки в бока. При этом одну ногу держать ей оказалось негде, и она нетерпеливо постучала ею в воздухе.

— Ты, никак, боишься высоты, Гарри Поттер? Как же ты в квиддич играешь?

«Не то, чтобы боюсь, но без метлы не очень удобно».

Понемногу справившись с охватившим его вначале недоумением, Гарри продолжил подъем.

— Неужели вы все семь лет обучения в Школе поднимаетесь по этой лестнице?

— Нет, новый путь каждый раз себе прокладываем! Конечно, нет же другой дороги.

Про себя Гарри отметил, что они поднялись уже выше заколдованной крыши Большого Зала.

Чоу опять скрылась за очередным витком, Гарри хотел окликнуть ее, потому как подниматься с такой же скоростью у него не получалось, но сверху показался спускающийся незнакомый ему равенкловец примерно третьего-четвертого курса.

Гарри смутился и постарался вжаться в стену, сделавшись как можно более незаметным, но учащийся факультета Равенкло, весело перепрыгивая через ступенечки, просто облетел его по воздуху, лишь слегка оперевшись рукой о стену возле плеча Гарри. Продолжая посвистывать себе под нос, он сбежал вниз.

Гарри заволновался, что сильно отстанет от Чоу и почти взлетел по оставшимся виткам, замечая по дороге узкие дверки с тяжелыми замками. Одна из дверей оказалась открыта, и в узком коридорчике с одиноким факелом девушка помахала ему рукой.

— Заходи, ноги можешь не вытирать, — она, не оборачиваясь, прошла вглубь, открывая дверь в свою комнату при помощи палочки. — Не будем терять времени, — Чоу плюхнулась за письменный стол и положила перед собой лист пергамента и перо, — диктуй, что я могу сообщить Малфою.

Гарри с любопытством оглядел комнату, задержавшись на ящиках с шелкопрядами. Он в первый раз оказался в комнате девушки и был уверен, что такое посещение должно было сопровождаться какими-то другими чувствами, кроме подозрения и раздражения за выходку с браслетом. Поэтому он и спросил совсем не то что собирался.

— А этот парень, который нам встретился... Ты его знаешь?

— Скорее всего, знаю, раз он из нашей башни. А что?

— Он совсем не удивился, увидев учащегося с другого факультета, разве визиты гостей — обычное явление для вашей башни?

Чоу искренне удивилась и даже отложила перо:

— А разве его это касается? Шел по своим делам, и шел себе.

«Действительно, не касается. Пусть бедный взбалмошный директор беспокоится о безопасности учащихся! Хотя, такое равнодушие удобно для устройства личной жизни».

— Так что мы пишем?

Гарри замялся, не очень хорошо представляя, как ему следует поступить, но пересилил себя и пересказал ей содержание перехваченного письма, ощущая во рту жестяной привкус совершения свинского поступка.

Девушка ловко законспектировала сообщение Гарри и повернулась к нему.

— Вот видишь, а ты колебался! Ничего страшного, все равно из этой информации ничего не выжмешь.

«Рон был не прав, она совершенно не при чем, — Гарри еще больше осознал, что только что проверял любимую девушку на совершение ею страшного злодеяния и убедился в ее невиновности, — Пусть она эгоистична и жестока, пусть не сильно задумывается над последствиями своих поступков, но это не она тайком шлет доклады Люциусу Малфою, не она».

Гарри сам не заметил, как обнял ее.

— Как же ты перешлешь письмо? Почта находится под строгим контролем.

— Сама отвезу, мне все равно нести бумаги на подпись, Дамблдор легко меня отпустит, — густые ресницы девушки слегка качнулись, — а ты, я вижу, успокоился. И правильно, зачем зря дергаться? Ничего тебе Малфой сделать не может, он же совсем один. И не надо сочинять истории про нескончаемые возрождения Того-Кого-Ты-Боишься, ты только сам себя настраиваешь и ждешь новых неприятностей.

Гарри невольно улыбнулся и обхватил ее покрепче, будто стараясь удержать. Именно сейчас он понял, почему именно эта девушка так притягивает его. Кроме того, что она обладает совершенной красотой, у нее есть еще одно замечательное достоинство: она не считает его ущербным и покалеченным сиротой, пережившим уже в своей жизни все главные события и списанным со счетов, она ни во что не ставит его прошлые заслуги, не взирает как на знаменитость... И главное, не пытается уберечь от грядущих невыносимых испытаний, страданий и мучений. Нет в ней невыносимого сочувствия неизбежной обреченности. Создается впечатление, что она видит в нем всего лишь молодого человека, вызывающего в ней те самые чувства, которые он больше всего хотел бы вызывать. Кроме девчонок с гриффиндорского факультета, хороших и верных его друзей, Гарри почти ни с кем не общался. Милая, родная Гермиона, золотая и бесстрашная Джинни, замечательные игроки в квиддич: Алисия, Анжелина и Кэти, во время игр и тренировок Гарри чувствовал себя одной семьей с ними, талантливые красавицы-прорицательницы: спокойная Парвати и кокетливая Лаванда. Все они так или иначе были частью его жизни... Но все же, да здравствуют просто красивые девушки, не спешащие обеспечить ему круглосуточную охрану от жизненных невзгод!

Видимо, что-то изменилось в нем, и Чоу почувствовала это, потому что ее руки, вежливо упирающиеся в его грудь, переместились вверх и обхватили Гарри за шею, а сама она с любопытством посмотрела на него снизу вверх.

===

Вечером в гостиной Гриффиндора Рон Уизли обстоятельно и толково объяснял своему лучшему другу Гарри Поттеру, как сильно тот не прав. Джинни, которая попыталась уговорить их, если и не соблюдать полную тишину, то хотя бы не орать в полный голос, была отослана заниматься первокурсниками, раз уж не в состоянии вызвать Гермиону из ее комнаты. Джинни недовольно поджала губы и проговорила:

— Не все же такие бездельники, как вы. Мы готовимся к П.А.У.К.А.М., а вы тут шумите. Если вам нужна Гермиона, а она, я уверена, занята чем-то серьезным, то сходите к ней сами.

— Видишь ли, мы не можем к ней войти.

— Пароль — Последний сухарик.

— Прогорклый сухарик? — переспросил Рон.

Джинни вздохнула и поправила выбившуюся прядь небрежным жестом, скорее всего, подсмотренным у Лаванды Браун.

— Мой милый братец, пора тебе стать хоть немного серьезнее. Разве пароль в Гриффиндоре может быть несъедобным?

— Конечно, ведь нам надо облегчить врагам задачу, ограничить варианты паролей съедобными предметами, — согласился Рон, — но сухарик, который остался последним — либо был бракованным изначально, либо испортился, пока лежал...

— Я не могу больше тратить время на такие глупые разговоры, — строго сказала Джинни и вернулась к прерванным занятиям.

— Ты ошибаешься, Рон, — улыбнулся Гарри, — последним мог еще остаться самый вкусный сухарик, если его приберегли для кого-то.

— Надо тебе почаще бывать у нас в гостях, дружище, и ты поймешь, что я прав насчет пароля. Идем к Гермионе, может быть, она тебя вразумит.

Лестница, ведущая к комнате Гермионы, не стала препятствовать подъему друзей, беспрекословно подчинившись паролю.

Девушка что-то быстро писала в своем свитке, и на появление Рона и Гарри только быстро бросила:

— Еще один несуществующий заговор раскрываешь, Джинни?

— А что, она до сих пор раскрывает заговоры? — спросил Рон, тщетно пытаясь закрыть упрямо вырывающуюся дверь.

При звуках его голоса Гермиона вздрогнула и закрыла рукой записи.

— Успокойся, свои, — сказал Гарри и заметил на столе между свитком и чернильницей банку с пауками. — Зачем тебе пауки?

С изумлением узнав своих друзей, Гермиона направила палочку на дверь и закрыла ее.

— Как же вы меня напугали... Пароль знали только Джинни и Лаванда с Парвати.

— Ну и дверца у тебя, — проворчал Рон, пробираясь в комнату и плюхаясь на маленькое креслице, — дверь не закрывается, книжки жесткие, — поморщился он, вытаскивая из-под себя томик в обложке из чешуи.

— Извини, на прием гостей не рассчитано, — Гермиона позволила себе слабую улыбку, — дверь не будет закрываться за незваными посетителями, если они окажутся внутри.

— Мы не хотели тебе мешать, — Гарри начал неловко объяснять свое вторжение, — но, нам, как и Джинни, мерещатся заговоры, а ты, как никто другой, знаешь, насколько часто наши опасения оказываются не напрасны.

Гермиона тоскливо покосилась на свой стол.

— Вообще-то, я собиралась немного поработать...

— Мы нуждаемся в твоем бесценном совете. Пожалуйста, выслушай меня, а то Гарри слишком легкомысленно относится к своей безопасности. И закрой покрепче баночку с пауками, а то я поддамся неконтролируемой панике.

— Так, значит, следы тайных заговоров мерещатся, опять-таки, представителю семейства Уизли? — улыбнулась Гермиона, откладывая перо и потягиваясь.

— Да нет, мне тоже, — быстро добавил Гарри, — только в меньшей степени. Рона волнует моя безопасность.

И они поделились с Гермионой своими подозрениями.

— Сову мне жалко, — сказал Гарри, — но я уверен, и... только что убедился, что Чоу не при чем. Кто-то другой вступил в переписку с Малфоем. Рон только что наорал на меня, что добром все это не кончится. Я, конечно, посоветовал ему отвлечься и пойти поиграть в квиддич...

— Зря. Надо было посоветовать ему заняться чем-нибудь полезным. Курсовую, к примеру, сделать, или открыть хотя бы один учебник...

— Ты тоже не видишь ничего подозрительного? — удивился Рон. — И не предполагаешь, чем все может закончиться?

Гермиона слегка призадумалась, но потом решительно махнула рукой:

— Кто бы ни писал это письмо, он не в курсе всех твоих дел, Гарри. Он пользовался слухами или пересказом чужих слов. А значит, ничего более существенного сообщить Люциусу Малфою не сможет. Если, конечно, письмо писал не Драко... Кажется, он знает кое-что лишнее, — она стукнула кулаком по столу, заставив чернильницу подпрыгнуть, — и, кажется, благодаря мне.

— Это написала девушка, она подписалась «пери» — добавил Рон. — И младший Малфой не стал бы писать о себе в третьем лице.

— Много ты о нем знаешь! Если все задумано специально...

— То он бы спокойно послал письмо своему отцу из школьной совятни! Письма-то никто не читает, проверяют только адрес абонента!

— Тогда ничего страшного. Пусть тешутся шпионскими играми.

Рон возмутился:

— И ты туда же! Не представляешь, до чего могут довести пренебрежение и ленивое отмахивание?

— А куда нас приведут чрезмерная подозрительность и бесконечная погоня за недоброжелателями? Станем еще тремя Моуди?

— Я говорил Рону то же самое, — вставил свое словечко Гарри, — не стоит обращать внимание на сплетни в духе Риты Скиттер.

— Не трожь мою лучшую подругу, — шутливо погрозила Гермиона, — я иногда общаюсь с ней, вот и на каникулах ее встретила.

— Ты ей ничего не рассказывала?

— Нет, мы просто пообщались. Она неважно выглядит, но все замечает по-прежнему, и про колечко мое спросила, и какую-то парочку за соседним столиком заприметила. Видимо, не сильно ей платят в «Придире» за достоверные сведения о пылесборных феях и подъязычных гномах. А более интересные вещи для печати ей некому предложить.

— Так ты предлагаешь пропустить мимо факт слежки за Гарри?

— Как ты мило выражаешься, Рон... Да, раз уж это не Драко, я думаю, ничего страшного...

— Да перестань ты, наконец, пинать бездомного беззубого дракона! — Рон возмутился, немного переиначив девиз Хогвартса. — Раз ты считаешь, что письмо безобидно и нечего поднимать шум из-за него, то мы, пожалуй, пойдем. В самом деле, ты так занята, а мы с глупостями пристаем... И еще надеемся, что ты что-нибудь придумаешь, а у тебя и так голова забита. Пойдем, Гарри!

Гарри, которому беспокойство Рона, все-таки, передалось, уныло поплелся вслед за другом. В глубине души он, если уж быть честным перед самим собой, тоже начинал побаиваться.

Гермиона растеряно посмотрела им вслед, перевела взгляд на свои записи, снова взглянула на друзей...

— Хорошо! Подождите! Я, правда, собиралась поработать в эти выходные... Но... Если я кое-что успею сегодня ночью проделать... То проверить смогу только через пару дней. Если оставить на сон пять, нет, четыре часа, то...

Рон и Гарри недоуменно переглянулись: очень редко Гермиона оказывалась не в состоянии внятно изложить свои мысли, видимо, они отвлекли ее от очень громоздких мыслей, раз ей так тяжело свернуть с них.

— Я думаю, что завтра, примерно в полдень, смогу прогуляться с вами до Хогсмида.

— А зачем нам в Хогсмид? — удивился Гарри.

— Но ведь только там ваш неведомый враг может отослать сову, разве непонятно? Вряд ли этот кто-то с младших курсов, а любой учащийся может посетить деревню в выходные и воспользоваться совой на почте. Мы сможем перехватить его.

— Как же мы не подумали! Но Филч выпускает желающих с утра... — проговорил Гарри.

— Этих правил давно уже нет. Вы забыли, нам н-и-ч-е-г-о не угрожает, мы можем выйти за пределы школьной территории в любое время. А с утра мне надо будет зайти в библиотеку, надеюсь...

— Откуда ты знаешь, что с утра тебе понадобится в библиотеку?

— Потому что мне уже сейчас надо кое-что почитать, но уже поздно, и, кроме того, — Гермиона посмотрела на банку с пауками почти с нежностью, — я буду точно знать, чего мне не хватает. Встретимся в библиотеке, прогуляемся немного, вы успокоитесь и дадите мне возможность закончить работу.

Девушка вежливо протянула ладонь к двери и ребята поспешили покинуть ее кабинет. Колдуний, даже если они являются вашими давними подругами, лишний раз, на ночь глядя, лучше не сердить.

Глава 15. Лаванда и Шар

Лаванда Браун старалась не совершать рискованных поступков, в ее жизни и так хватало опасных занятий: поход в колдовские салоны красоты — это похуже полета на чиненной метле, никогда не знаешь заранее, что в облике останется неизмененным. Обучение в Хогвартсе также требует серьезного подхода, ежедневный мучительный выбор прически и макияжа, тщательно продуманная линия поведения с молодыми людьми, бесконечный контроль за дозировкой улыбки взмахами ресниц…

Поэтому она не любила усложнять и так достаточно запутанную жизнь молодой колдуньи, поэтому так обрадовалась открывшемуся у нее Дару Прорицания, который не создавал трудностей, не требовал ежедневных размышлений, бесконечных тренировок и тяжелых физических упражнений. Дар этот был очень чистый и аккуратный, не оставляющий следов на одежде и маникюре, не принуждающий ковыряться в теплице или дышать ядовитыми испарениями перед котлом. Как выяснилось на старших курсах, для свободного владения искусством предсказаний не требовалось ни бесконечных астрономических наблюдений, в результате которых в наличии имелись гора исчерканной бумаги и ужасные синяки под глазами, ни поглощенных галлонов чая и кофе (как известно, нельзя гадать на чаинках и гуще, не выпив при этом упомянутые напитки, жидкость, отправившаяся в раковину или ближайший кактус уносит тайны будущего вместе с собой), ни жесткого умертвления мелких животных и рогатого скота для гадания по внутренностям, ни напряженного вглядывания в зеркальную поверхность с потиранием висков. Как объяснил ей и Парвати Фиренц, все это являлось лишь жалким ухищрением беспомощных людей приподнять завесу, скрывающую будущее: ближайшее и отдаленное. Потратив массу физических и магических сил, изведя кучу полезных продуктов и собственных нервов можно добиться лишь сомнительного удовольствия: получить ответ «да» или «нет» с невысокой степенью вероятности… И это при том, что вероятность свершения события можно при желании задавать самому еще при формулировке вопроса. Вот тут-то и пригодятся полученные знания и навыки.

Но все эти ухищрения нужны лишь слабеньким колдунам вроде Сибиллы Трелани, которую, несмотря на хорошее происхождение и красивое имя, судьба обделила настоящим Даром. Лаванде Браун повезло гораздо больше: она могла видеть будущее, абсолютно неизменяемое, вплоть до мельчайших подробностей. Это был редкий Дар, великий и безвредный. Все, чего оставалось достигнуть Лаванде — это немного подучиться и овладеть мастерством консервирования пророчеств в белые шарики. Но чтобы пророчество сохранить, его, первым делом, надо сделать, а на такое способны немногие. Единицы. В настоящий момент среди магов Британии Лаванде равных не было. Дар Парвати — настоящее ясновидение — был также очень редким, но он мог поведать только о событиях, происходящих в настоящее время, хоть и в другом месте, поэтому с Даром Лаванды сравниться не мог.

Но у талантов, которыми оказались одарены эти замечательные во всех отношениях девушки (никто ведь не будет отрицать, что красотой своей они могли затмить любую учащуюся в Хогвартсе девчонку, разве что сестру Парвати — Падму можно было углядеть на их блестящем фоне, да Чоу Ченг в момент, когда ею объявлена охота на Гарри Поттера), был один маленький недостаток: никогда нельзя было заранее угадать, про кого будет пророчество и каких сфер жизни, работы, войны, учебы, бизнеса или родственных связей оно коснется. Для результата квиддичного матча приходилось выпивать чайник заварки, а для прогноза погоды — мерзнуть в астрономической башне, что не приносило никакого удовольствия, потому что Рон Уизли и Симус Финниган могли угадать финальный счет практически любой игры, пользуясь только эмоциями и общими сведениями об игроках, а ночь на башне даже самому ненаблюдательному студенту могла подсказать грядущее похолодание или дождливое утро. Но настоящие предсказания посещали девушек неожиданно, иногда очень вовремя, иногда совсем не к месту, но, в любом случае, определиться с темой видения заранее им не удавалось.

И необходимые для курсовой зачетные баллы Лаванде приходилось набирать тяжелым трудом, кропотливо составляя таблицы и вглядываясь в донышко испачканной чашки. Парвати повезло, во время своей вынужденной прогулки с Уизли и Малфоем по африканскому лесу она получила достаточно материала для работы, ей оставались сущие пустяки: оформить все грамотно, уболтать профессора Трелани и не слишком сильно рассердить Фиренца, по-прежнему глубоко убежденного в ее неисправимой бестолковости.

А бедная Лаванда мучилась перед Шаром предсказаний, тщетно вглядываясь в тусклую поверхность и умоляя Шар показать ей что-нибудь такое, чтобы оба вреднючих преподавателя отвязались от нее, оставив свободное время для более приятных занятий. Ей очень хотелось спуститься в гостиную и поболтать с Симусом, или, если его не будет на месте, то хотя бы посплетничать с Джинни, единственной в Гриффиндоре, да и, пожалуй, по всем Хогвартсе, кто более-менее разбирался в новинках моды и маленьких дамских уловках улучшения внешности. Парвати для этой цели уже меньше подходила, все ее интересы в последнее время сводились к одному: понравится фасон (жест, маникюр, укладка, поведение, тема для разговора, напиток и так далее) Рону Уизли или нет. Такое ограничение кругозора Лаванду, конечно же, не устраивало, поэтому свою время от времени замолкающую посередине разговора подругу она начала немного сторониться, вынуждая Парвати делиться сердечными тайнами со своей сестрой Падмой, что приводило к довольно частому отсутствию подруги и напарницы в комнате.

И Лаванда сидела перед безмолвным Шаром в гордом одиночестве, мысленно уговаривая его немного подыграть ей. В противном случае вечер грозил закончиться бездарно, выходной день — быть испорченным, а ближайший понедельник сулил ор Фиренца и скептическое хмыканье Трелани.

Лаванда так прямо и представила свою преподавательницу, сжав губки и покачивая кудрявой головой, назидательно воздев указательный палец, она будет осуждающе глядеть на нее поверх мутных линз и причитать: «Ах, почему вы так ленитесь и полагаетесь на некий мифический Дар, если я вам с третьего курса толкую, что главное в предсказаниях: усердие и внимательность. Ваши способности, бесспорно, превосходят способности ваших бездарных однокурсников, но нельзя же совсем разлениться и вечно ожидать чуда! Если вы и дальше не будете представлять мне результаты вашей работы, я буду вынуждена рассказать обо всем вашему декану». К МакГонагалл она, разумеется, не побежит пока, но разве приятно слушать ее стоны?

После Трелани она пойдет к Фиренцу, а тому только предоставь возможность убедиться, что людям чуждо видение будущего. Будет бить копытом в пол и кулаком в грудь, хрипеть и лязгать зубами, но убедит Лаванду в ее полной ничтожности, в слабой воле и человеческой тупости, которые не позволяют воспользоваться редчайшими возможностями, незаслуженно полученными глупой девчонкой.

Девушка поежилась и накинула мантию поверх школьной формы: в щели задувал сквозняк и безрадостные перспективы, которые она нарисовала себе безо всякого прорицания, навеяли в душе и теле неприятный холодок.

И Шар, который обычно охотно открывал ей маленькие видения, сейчас казался ей враждебно настроенным, как будто он специально затянулся мутной пеленой и скрывает от нее что-то очень важное.

Этот вечер, почему-то вызывал у нее странное ощущение. Одиночество, на которое она сама себя временно обрекла, чтобы выполнить работу, будто прерывалось чьим-то незримым присутствием. Возможно, это было связано с погодой, небо затянуто тучами, ни одна дружелюбная звездочка не заглядывает в окно, но странное ощущение не покидало мисс Браун, не только она ждала от Шара изображения, кто-то другой ждал от нее самой каких-то действий, и этот кто-то пугал и страшил ее.

Она так завела себя, что к тому времени, как мутная поверхность Шара подернулась рябью и раздвинулась, открывая прозрачную глубину, девушке захотелось закинуть его на полку и убежать к друзьям, в гостиную Гриффиндора, туда, где тепло и уютно, где дружеский хохот невинные предметы из магазина старших братьев Уизли, где Колин Криви будет умолять ее разрешить сделать пару невероятно красивых фотографий, а Симус при ее появлении нечаянно взорвет украденный с кухни пирог…

Но Лаванда Браун была настоящей гриффиндоркой, кто знает, возможно, при других обстоятельствах именно ей была бы оказана честь достать меч из Волшебной Шляпы, она устояла перед минутным проявлением слабости и храбро посмотрела внутрь Шара.

Ничего страшного в недрах ее рабочего инструмента не оказалось, изображение, хоть и несколько искаженное, повторяло интерьер комнаты и отражало немного изумленное лицо Лаванды.

— Так и знала! — воскликнула девушка и потянулась за волшебной палочкой. — С утра никто сказать не мог, что на левом глазу две ресницы слиплись. Или Парвати специально не «заметила»? До чего же все вокруг бессердечны!

Она поправила неудачную раскраску и вновь заглянула в хрустальный шар.

Вроде ничего особенного — отражение как отражение. Если бы не одно «но». Шар предсказаний очень редко работает обычным зеркалом. Почти никогда. То есть, конечно, в него можно посмотреться, и при сильном желании даже что-то разглядеть, но только в том случае, когда он не находится в активном состоянии, когда он выглядит обычным декоративным предметом, украшением жилища или рабочего кабинета колдуна. А Шар, готовый поведать о великих событиях, ужасных катастрофах или удачных реформах не применяется в столь утилитарных целях как отражение колдуна. В жизни магов и так хватает и волшебных, и обычных зеркал.

Лаванда повертелась перед зеркалом, пытаясь найти отличия. Нет, Шар повторял ее движения. Но что-то продолжало ее пугать. На какой-то миг показалось, что изображение запаздывает, как будто картинка задерживается где-то внутри... А потом ей показалось, что опережает... На долю секунды, но Лаванда в Шаре моргает раньше той, что сидит в комнате. Отражение немного нервно вдохнуло, но Лаванда-то в это время выдыхала... Или тоже вдохнула?

Она занервничала еще больше, пытаясь сообразить, что происходит, вдохнула, выдохнула, сбилась и решила затаить дыхание вообще.

Отражение старательное напыжилась, наполнив щеки воздухом и вытаращив глаза, но Лаванда не сомневалась, что именно так она в настоящий момент и выглядит.

Нет, расхождение с действительностью скорее всего ей показалось, а появление в Шаре обычного отражения, скорее всего — новая грань ее Дара.

Она немного успокоилась и откинулась на спинку стула. Ничего страшного, она просто перезанималась, и если она и дальше будет так себя вести, скоро превратится в подобие Гермионы: взмыленное и всклокоченное создание с ночными кошмарами на тему невыполненной работы, которое нужно молодым людям лишь для одной цели: вовремя списать задание... Немедленно надо дать себе отдохнуть.

Она уже хотела отвести утомленные глаза от Шара, и пусть он продолжает демонстрировать ее собственную комнату, когда отражение взмахнуло правой рукой.

Лаванда с удивлением посмотрела на свои ухоженные ручки, благовоспитанно сложенные на коленях. Ни одна из них не шевелилась.

— Опять, что ли, показалось? — спросила Лаванда себя вслух, и ее голос звонко отразился от каменных стен.

Какое-то назойливое насекрмое зажужжало над ухом, и Лаванда раздраженно отмахнулась от него.

— Откуда муха посередине зимы? — недоуменно спрсила она и сама себе ответила. — Вероятно, Джинни растеряла свои запасы кормежки для росянки Невилла, и не нашла лучше места, чем моя комната...

Но какое странное совпадение: за полминуты до появления мухи или кого-то там другого, разглядывать не было ни малейшего желания, Шар уже показал ее, Лавандин, ответный жест...

Так он, все-таки, предсказывает будущее?

Изображение махнуло еще раз. И еще раз. И в третий раз.

Но мухи-то уже давно не было! Либо она завалилась спать в какую-нибудь щель, либо Лаванда, отмахиваясь, оглушила или убила ее, но ослабленное насекомое уже не доставляло никаких беспокойств. Более того, даже если бы их налетела целая туча, Лаванда бы не стала подобно деревенским магглам вертеться и дергаться, она бы достала волшебную палочку и быстренько избавила помещение от незванных гостей. А то создание, что двигалось в Шаре, выглядело смешным и нелепым, красивая девушка просто не может себе позволить так выглядеть со стороны.

— Теперь Шар показывает прошлое? Только что свершившееся... Но какой в этом смысл? Я же не могу расценить это как предсказание, а и Трелани с Фиренцем меня засмеют.

Лаванда в Шаре вдруг перестала махать руками, злобно сверкнула глазами на настоящую и, отпрыгнув со своей стороны от разделяющей их поверхности Шара, исчезла где-то в глубине отражения комнаты.

Лаванда вцепилась в край столешности и ухмыльнулась.

— А вот я как раз буду сидеть и не встану. Уж не знаю, куда ты побежала, но я буду продолжать сидеть. Посмотрим, к чему приведет такое расхождение.

Любопытство начинало пересиливать страх, а хваленая гордыня гриффиндорцев, которой Лаванда Браун отнюдь не была лишена, придавала любопытству дополнительные силы.

В дверь постучались.

Лаванда скрипнула зубками, но не встала.

Стук повторился.

— Кто там?

— Это Парвати, — тихо ответили снаружи, — ты не могла бы мне открыть?

— А сама что, палочку потеряла или руки поломала? — поинтересовалась Лаванда, упрямо продолжая сидеть.

— Ты же закрылась изнутри, вероятно, чтобы тебе не мешали...

Лаванда пошарила по карманам и с разочарованием обнаружила, что палочки в них не было. Палочка валялась на кровати, и чтобы взять ее, пришлось покинуть стул перед Шаром, а, следовательно, повторить действия той мерзавки, что прикидывалась Лавандой в Шаре.

Дверь же, она сама закрыла на дополнительный крючок, считая, что так в ней останется меньше щелей.

— А что тебя так рано привело? — брякнула она довольно нелюбезно. Теперь, когда она уже не была одна, и лучшая подруга стояла за дверью, а Шар предложил ей загадку, Лаванде уже не было так страшно, наоборот, за свой недавний испуг она начала испытывать некое подобие стыда и раздражения.

— Я тоже живу в этой комнате, — спокойно напомнила Парвати, — поэтому хочу в нее войти.

— Ты же ушла надолго... Вроде с чем-то помогать Уизли?

— Да, и мне надо взять пару свитков для продолжения разговора... Послушай, ты не могла бы открыть мне дверь, а то на лестнице холодно, да и Рон меня ждет?

— Не могла, — сварливо сказала Лаванда про себя подумав: "Ну, зачем она притащилась? Ушла, так ушла. Вот ей, видите ли надо войти а то, что мне надо усидеть на месте, она не понимает". — Но тебе, эгоистке этого не понять.

— Ты не можешь встать и подойти? Ты заболела? — в голосе Парвати послышалось легкое беспокойство. — Я могу привести мадам Помфри или МакГонагалл, если ты хочешь оставить болезнь в тайне...

— Вот МакГонагалл мне еще не хватает! — сзъязвила Лаванда.

Парвати притихла не неловко потопталась под дверью.

— Извини, я не догадалась, — выдавила она смущенно, — ты, наверное, не одна, а я ломлюсь...

От такого предположения Лаванда даже потеряла способность разговаривать. Значит, Парвати, безмолвным хвостиком утопавшая за Роном Уизли, вот так запросто обвиняет ее в нарушении правил приличия, да еще таком глупом и бездарном...

— Но мне очень нужны мои свитки, — продолжала бормотать Парвати, — а ты не можешь тихонько просунуть их в приоткрытую щель? Я не увижу, ничего.

— Я одна, — холодно заметила Лаванда. — Но подойти не могу. Видишь ли, я занята одним важным делом.

Пару месяцев назад она обязательно бы втащила Парвати в комнату поделилась с ней проблемой, и они бы вместе искали ответ на заданную Шаром Предсказаний загадку. Но сейчас, когда Парвати Патил обросла своими секретами, точнее одним секретом, столь прозрачным, что сквозь него можно переписывать конспекты, променяла общество подруги на сомнительную роль бледной тени Уизли и своей самоуверенной сестры... Как будто не понимает, что Уизли действительно дорожит присутствием только одного человека: Гарри Поттера, а Падма, как и все карьеристки Равенкло, меньше всего нуждается в своей сестре... Да она за предыдущие пять лет с ней почти и не общалась, Лаванда была ее единственной подругой и подушкой для слез!

— Потерпишь без своих свитков. Просто пообщайся со своим Уизли, ничего не случится, если все, что ему надо, он спишет у Грейнджер.

А вот это она зря сказала. Не нужно было Дара ясновидения, чтобы догадаться, что Парвати за дверью выпрямилась как палка и заносчиво задрала подбородок.

— Я думаю, тебе придется открыть мне дверь, — твердо сказала она, — что бы ты там не напридумывала, но позволь мне самостоятельно распорядиться своим свободным временем, местом в моей комнате и моими желаниями помогать кому-либо.

«Теперь не отвяжется», — подумала Лаванда и побрела открывать дверь, дав себе слово после ухода Парвати обязательно подловить Шар на следующем несоответствии.

Парвати горделиво прошествовала к своему столу и сгребла с него три перевязанные кокетливыми бантиками рулончика.

— Странная ты какая-то, — только и сказала она, — и злая.

— По доброму с тобой не договоришься, — пробурчала Лаванда, — не понимаешь как будто, что мне нужно сосредоточиться.

— Те-е-е-б-ее? — изумленно протянула Парвати. — Ты же сторонница чистого таланта и всегда убеждала меня, что в тренировках нуждаются лишь бездарности с малюсенькими крупинками таланта? И ты хочешь, чтобы я поверила, что ты закрылась в комнате, чтобы сосредоточиться? — Парвати принюхалась к легкому цветочному запаху, витавшему в комнате, и добавила. — А для лучшего сосредоточения ты наколдовала свежую тушь на ресницах? Перед кем красилась?

Парвати попыталась заглянуть в Шар, но Лаванда заслонила его, не желая ничем делиться с вредной подружкой.

Парвати пожала плечами и вышла из комнаты, пожелав Лаванде постараться сберечь рассудок.

Скорчив вслед приятельнице рожицу, Лаванда продолжила свои наблюдения.

Ее отражение уже вернулось на место и повторило гримасу.

Обычное отражение, все обычное... Не считая того, что с момента, когда Лаванда открыла у себя способности, прошло уже достаточно времени, чтобы она освоилась с ними и более-менее привыкла к своим ощущениям во время занятий прорицанием. Вот от анимагии она удовольствия не получала никогда, талант превращения в медведя считала чем-то неприличным и практиковаться в нем не хотела. А прорицание, ее конек... Сегодняшний вечер был неправильным, у нее был только гадкий осадок от вереницы несуразностей, а волшебного чувства от приподнимания завесы будущего не было, не было и обычных после предсказаний чувств голода и головокружения, приятного опустошения и звенящей головной боли. Может быть, кому-то из магглов, сквибов или слабых колдунов эти ощущения показались бы неприятными, но что значат легкие физические недомогания, если Провидица сделала стоящее предсказание... Лаванда ознакомилась с биографиями некоторых знаменитых Провидиц. У некоторых всю жизнь болели спина и шея, некоторые расплачивались ломотой суставов и сорванными связками (это те, кто пытаются озвучить видение или делают предсказания в устном изложении), кое-кто пропускал увиденное через себя и ломал ноги, лысел, покрывался сыпью и сходил с ума вместе с героями своих видений. Лаванде же предсказания давались довольно легко, а все побочные эффекты только добавляли удовлетворения к удачно проделанной работе.

Но сегодня все было не так. Мерзостно и неприятно. И ей очень хотелось поскорее разобраться, что произошло с ее Даром...

И Лаванде повезло.

Шар дал ей подсказку.

Изображение уменьшилось и сместилось. Лаванда вдруг увидела, как она сама накидывает зимнюю мантию, покидает комнату и быстро бежит по направлению к Запретному Лесу, благополучно избежав Филча на выходе. Как бы ни было темно в Лесу но дорога, по которой перемещалась стройная фигурка (Лаванда даже залюбовалась тем, как симпатично она смотрится со стороны), оказалась вполне запоминаемой, с хорошими ориентирами.

Девушка достала из шкафа зимнюю мантию и решительно накинула ее. Что бы это все ни значило, ей придется разобраться самой. Немедленно.

Она потушила свет и выскользнула из комнаты.

Глава 16. Прогулка Гарри, Рона и Гермионы в Хогсмид

Одинокая фигурка Гермионы в пустой библиотеке сразу бросалась в глаза.

— Если бы охота шла не за тобой, — шепнул Рон приятелю, — то я ни за что бы не решился отвлечь ее.

— Если бы ты не убедил меня, что за мной охотятся, я бы тоже не решился.

Услышав их приближение, Гермиона приветливо заулыбалась:

— Ох, как вы вовремя! Знаете, что я вам расскажу? У меня почти получилось!

— Ты уже знаешь отправителя? — удивился Рон, но Гарри и так догадался, что речь идет не об истории с письмом.

— Какого отправителя? — Гермиона наморщила лоб, но, вспомнив вчерашний визит друзей, махнула рукой. — Да нет, у меня почти получилось зелье обратного действия!

— Не может быть! — одновременно воскликнули Рон и Гарри. — Ты смогла?!

— Почти смогла. Но я уверена, осталось немного, — она показала на свои свитки, — я перебрала почти все возможные варианты, рецепты зелий и тексты заклинаний... По буквам, по каждому ингредиенту... Все, что мы перебрали с Невиллом, профессорами Снейпом, Флитвиком и МакГонагалл. Вместе с жестами и артикуляцией, все записано! Если я исключу все ложные пути, останется тот единственный, который позволит нам создать нужное средство!!! Сегодня ночью я применила imperio к...

— Что?!

— Гермиона, как ты могла!

— Успокойтесь, к пауку! И я его не мучила, я только заставила его скомкать в маленький комочек его собственную паутину! Которую он старательно сплел у меня на столе.

— Вот ты жестокая девчонка!

— Готовишься вступить в ряды упивающихся?

— Ой, не стыдите меня, я сама слезами чуть не изошлась! Почти плакала, но заставляла! А что вы так на меня смотрите? Вы бы предложили другое непоправимое заклинание?

— Но зачем тебе непоправимое заклинание?

— Потому что только от их применения нет противодействия. Понимаете? Я облила паучка последним вариантом зелья и произнесла заклинание, почти то же, что и над гобеленом Блэков, лишь слегка видоизмененное. И паук быстренько распутал липкий комок обратно, и развесил паутинку в прежнем месте: двумя краями за косметичку, одним за расческу, одним за колоду гадальных карт! Правда, раньше она еще цеплялась за стену.

Рон почесал в затылке и серьезно поднял указательный палец:

— Я правильный сделал вывод: ты редко красишься и не любишь причесываться, а прорицание бросила еще на третьем курсе? Но как это может помочь родителям Невилла?

Гарри ткнул его в бок:

— Да хватит тебе, даже я догадался, в чем дело! Гермиона смогла отменить непоправимое действие! Разрушение паутинки под воздействием imperio равносильно потери памяти под воздействием crucio, понимаешь? Явления одной природы. Если научиться восстанавливать разрушенное, то и память можно вернуть!

Гермиона кивнула.

— Да, ты прав, Гарри. Надеюсь, осталось всего чуть-чуть... Но я еще так близко не подбиралась к цели!

Рон ошеломленно молчал, Гарри глупо улыбался, они оба привязались к Невиллу, им было очень жаль его, но в успех Гермионы они верили слабо...

Гермиона собрала в свой неизменный рюкзачок свитки, бутылочки с зельем, обрывочные заметки и баночку с последним листочком волшебного эвкалипта.

— Я кое-что нашла в записях позапрошлого века, похоже на восстановление старого свитера по клубку ниток, из которого уже вяжут новый, если подобрать состав поточнее... А мы куда-то собирались? Почему вы с перчатками?

— Мы же договаривались сходить в Хогсмид, — напомнил Рон, — но, если у тебя пошло дело...

— Да нет, — Гермиона потрясла рюкзачок, утрамбовывая содержимое, застегнула его и задумчиво положила обратно на стол, — что-то я утомилась, я же почти всю ночь не спала. И мне надо переварить свое открытие, знаете, чтобы получше сформулировать перед докладом преподавателям. С удовольствием совершу небольшую прогулку. Только давайте вернемся за моими перчатками в гостиную Гриффиндора? Надеюсь, что по дороге мы не встретим Джинни и Парвати, они, знаете ли, тоже раскрывают таинственный заговор. Против Лаванды.

— Парвати? — удивился Рон. — Джинни и к ней теперь пристает?

— Парвати же подруга Лаванды, а у Джинни есть подозрение, — на ходу хмыкнула Гермиона, — что Лаванда не возвращалась вечером в спальню. Когда я шла в библиотеку, они меня пытались задержать и привлечь к поискам.

— О как! Джинни следит за моральным обликом Гриффиндорцев? — заржал Рон.

— Не очень то это смешно, боюсь, она в курсе всех свиданий, которые у каждого из нас были или намечаются. С тех пор, как я начала избегать Драко, она перестала уточнять мои планы на вечер...

— Теперь я понял, — припомнил Рон, — почему она спрашивала меня про Симуса, ночевал ли он сегодня в нашей спальне. Я-то хотел возмутиться и сказать, что все Невиллу и Дину расскажу!

— Симусово алиби вы подтвердили, и они потопали искать Падму Патил, вдруг из равенкловцев кто дома не ночевал?

«Любой равекловец мог спокойно провести Лаванду к себе, — смущенно подумал Гарри, но делиться познаниями о нравах факультета Равенкло с друзьями не счел нужным, — ему необязательно при этом отсутствовать самому или сообщать об этом Падме. И Джинни все это не касается никаким образом».

===

Возвращение за перчатками Гермионы заняло минут пятнадцать, поход до Хогсмида еще минут сорок.

А в помещении деревенской почты им понадобилось пять минут, чтобы узнать, что от учащихся Хогвартса требуется разрешение декана, заверенное Директором, и что в этот день с утра еще никто из Школы не приходил.

— А в Хогвартсе своих сов достаточно, никто из деканов такого разрешения не выпишет, — заключил Рон, припрыгивая на пороге почты, — будут еще предположения? Или забежим в магазинчик Уизли?

— Гермионе, наверное, не терпится вернуться в Школу, к своей работе, — сказал Гарри, внимательно посмотрев на нахмуренное лицо Гермионы Грейнджер. Почему у всех нормальных ребят поход в Хогсмид вызывает радость и веселые воспоминания, Близнецы Уизли даже открыли в нем филиал своего магазинчика, и только они не могут нормально воспринимать это славное местечко, с ним связаны некоторые неприятные происшествия... И сейчас, они не просто гуляют по припорошенным снегом улочкам, а ищут возможного врага... Или враг — это слишком громко сказано? Просто учащегося, который не испытывает к нему, Гарри Поттеру, особой любви и приязни? А Гермиона тоже неспокойна: ее оторвали от важного и нужного дела, пока они тут топчутся, она теряет свои идеи... Вдруг ей не удастся вспомнить что-нибудь важное?

Гарри довольно смутно представлял себе порядок действий Гермионы Грейнджер, но понимал, что думать — процесс загадочный и непредсказуемый, по заказу не проходит.

— Я что-то забыла, — внезапно призналась Гермиона, — что-то такое важное... А что — не помню.

— Придется возвращаться ни с чем, — вздохнул Гарри.

— Но нет ли в Хогсмиде еще места, из которого можно послать сову? — вдруг спросил Рон. — Ведь почта закрывается в пять часов вечера, а Фред и Джордж иногда посылают маме письма ближе к ночи... Когда проголодаются и вспомнят о том, что давно не были дома.

— Голод и память о доме, — повторила Гермиона. — Фред и Джордж, на ночь глядя, хотят поесть, идут перекусить... Куда они любят ходить?

Рон пожал плечами.

— Они заведение мадам Росмерты уважают.

— А у нее, наверняка, есть совы. Вспомните, она же всегда помогает влюбленным. Почему бы ей не ввести дополнительную услугу для желающих послать друг другу пару тысяч поцелуев, минуя цензуру? Старшекурсники ведь часто скучают по уже закончившим Хогвартс... друзьям.

В заведение мадам Росмерты они ввалились тремя взъерошенными и запыхавшимися громамонтами.

— Три порции сливочного пива? — невозмутимо спросила тактичная мадам, не придав ни малейшего значения их вытаращенным глазам и нахлобученным кое-как шапкам, словно троица друзей была не достаточно взрослыми людьми, а всего лишь рассеянными третьекурсниками.

— Да.

— Нет.

— Хорошо, значит, две.

— Мы только хотели спросить, — робко начал Гарри, но Росмерта уже уплыла за заказом.

— Могла бы и не отказываться, — проворчал Рон, — мне бы досталось две.

— Прости, не догадалась.

Мадам Росмерта лично принесла им заказ и доверительно наклонилась над столиком:

— Так о чем вы хотели поговорить?

Троица переглянулась, выясняя, кому выпадает честь вести переговоры. Или неприятная обязанность приставать к милой колдунье с гнусными расспросами.

— Попросить меня о чем-то хотели? — мадам Росмерта сама пришла им на помощь.

— Письмо, — коротко сказала Гермиона, под столом наступив на ногу Рону и ущипнув за коленку Гарри. Оба они закрыли рты, проглотив так и не заданные вопросы.

— Хотите тайком переправить письмишко? — подмигнула мадам Росмерта. — Кнутс за конверт и полгаллеона за услугу.

— Это ж грабеж! — возмутился Рон.

Росмерта пренебрежительно сверкнула глазами.

— Можете взять уссурийскую совку, она в два раза дешевле. Но донесет только маленькое письмецо, и то, неизвестно, успеет ли до весны...

— А так вы кого предлагаете? — поинтересовалась Гермиона, отобрав у Гарри кружку и прихлебывая из нее пиво.

— У меня есть восхитительный ворон. Наивысшая скорость доставки плюс стиль.

— Вороны болтливы в полете, постоянно переговариваются с сородичами, — сурово сказала Гермиона.

— Ах! — Росмерта всплеснула ручками. — Вы хотите отправить совсем тайное послание? И пришли отсылать его втроем, — она внимательно рассмотрела Гарри, Рона и Гермиону, и назидательно произнесла. — Что-то вы мне подозрительны. В вашем возрасте уже не следует посвящать в сердечные тайны друзей противоположного пола.

— Письмо касается учебы и оценок, — постаралась убедить ее Гермиона, — мы хотим сообщить дяде и тете Гарри о его успехах, а декан не разрешает писать магглам, ведь у него теперь другой опекун.

Гарри порадовался, что Гермиона забрала его пиво, иначе он бы обязательно поперхнулся им при упоминании о Дурсли, ради которых он якобы притащился в Хогсмид за подпольной совой.

— Сожалею, что ворон вам не подходит. У меня, правда, есть еще и кречет, но им воспользовались за десять минут до вашего прихода.

— А обычных сов у вас нет? — удивился Рон.

— Нет, только моя личная, но она мне самой нужна, — глаза мадам Росмерты затянулись мечтательной дымкой, и она приложила ладонь ко лбу, — а этих не нужно регистрировать, поэтому я посылаю их тогда и туда, когда и куда захочу. Так берете ворона?

— А когда будет свободен кречет?

— Он полетел в Лондон, считайте сами.

— То есть, мы сможем отправить его только на следующей неделе?

— Да уж, до сегодняшнего вечера он точно не успеет вернуться.

— Жаль, что мы не успели!

— Если так спешили, могли прийти с утра. Девушка, что отправляла его, тоже пришла поздно, да еще провозилась, упаковывая посылку в ящик, который я уступила ей совсем по дешевке. Вы могли бы успеть перекупить у нее птицу.

— А кто это был? Ученица из Хогвартса?

— Да. А почему вы спрашиваете? — внезапно похолодела мадам Росмерта и забрала у Рона пустую кружку. Гермиона, не смотря в его сторону, передала ему недопитую кружку Гарри, которую тот проводил взглядом с мучительной жаждой. — Принести еще?

— Нет, спасибо, — ответила за всех Гермиона, — а вы не знаете ее?

— Нет. Ко мне ходит много разных колдунов. Учащиеся заканчивают Школу, появляются новые, откуда мне знать их всех в лицо?

— Но, хотя бы, с какого она была факультета? — с надеждой спросила Гермиона, понимая, что теперь Росмерта им точно ничего не скажет, руководствуясь одной ей известными правилами: она предоставляет тайные услуги, и ее клиенты вправе рассчитывать на анонимность.

— Она была в обычной школьной мантии, с эмблемой Хогвартса, а не факультета, — Росмерта с ехидцей оглядела красно-желтые нашивки на мантиях троих гриффиндорцев, — знаете ли, посещая мое заведение с молодыми людьми, многие девушки предпочитают не слишком светить свою принадлежность к какому-то факультету. Всегда можно встретить мерзкого маленького доносчика, да и вообще...

— Она была блондинкой или брюнеткой? — наугад спросила Гермиона, догадываясь, что ответа не будет.

— Деточка, я разве плохо объяснила? Многие девушки, отправляя любовные письма или приходя на свидание, тщательно скрывают свою личность. Она натянула капюшон от мантии на голову, я и не разглядела ее толком.

Гарри понял, что Гермионе надо помочь и добавил свой вопрос:

— Но, она хоть была симпатичная?

Росмерта запрокинула назад голову и звонко рассмеялась.

— Да все колдуньи в юности симпатичные и красивые! Кроме того, уверяю вас, некрасивым и несимпатичным обычно некому писать любовных писем!

В этот момент в заведение мадам Росмерты зашла новая парочка, и хозяйка поспешила к ним навстречу.

Гарри и вышел вместе с друзьями на улицу и жадно вдохнул свежий воздух.

— Что-то мне неспокойно, — сказала Гермиона. — Как-то так неуютно, что голова закружилась. Как будто происходят некие неприятные события, а мы не можем понять, какие. Давайте поспешим в Хогвартс, и сократим путь, проскочим через один из тайных ходов, а? А то мне что-то дурно...

— Нечего было воровать мое пиво, — попробовал пошутить Гарри.

А Рон вполне серьезно спросил:

— А ты случайно не влипла в неприятную историю после продолжительных прогулок? Знаешь, когда Джинни внезапно становится дурно, или она теряет аппетит, мама всегда задает ей такой вопрос. Понятия, правда, не имею, что он означает, — притворно вздохнул он.

Гермиона натянуто и грустно улыбнулась.

— Боюсь, что все происходящее имеет несколько другую природу... Зачем девушке, отправляющей любовное послание, нанимать кречета — птицу, способную переносить солидные грузы? Обычный экземпляр Falco rusticolus, может размером превышать полтора фута и тащить упитанного зайца. Что же она упаковывала в ящик мадам Росмерты?

Глава 17. Сломанный Шар, недоваренное зелье и недоеденное угощение

Вечером Драко Малфой бледной тенью проскользнул в подземелье Снейпа и недовольно скривился: учебная аудитория была заполнена учащимися, оставленными за неудачное выступление на основных занятиях на дополнительные работы, угодные профессору Снейпу. А это значило, что спокойно растравлять свои раны в одиночестве Драко не смог бы. Разве можно размышлять о тревожной доле и нелегкой судьбе в компании шумных первокурсников, которые вчетвером не в состоянии удержать котел в вертикальном положении? И как можно переживать по поводу несчастной любви, если второкурсник Хаффлпаффа так потешно рыдает над малюсеньким корешком мандрагоры, который ему, видите ли, жалко?

И бедному Драко ничего другого не оставалось, как бесстрастно и отрешенно крошить по рецепту Снейпа составляющие в новый вариант экспериментального зелья, попутно оттачивая свое мастерство. Он, конечно, тихонько подбросил пару желчных камешков в зелье мелюзги, но их интенсивное копошение с воплями: «А чё оно вдруг позеленело?», «Что ты туда бросил?», «Как нам быть, Снейп же теперь нам уши отрежет...» его ни капельки не развеселило, все равно, вечер они ему уже испортили... Им всем хорошо: ну, наорет Снейп, ну, добавит еще пару-тройку лишних часов, ну, вытряхнет все их недостатки перед классом на обозрение, так они через час все забудут, а лишние часы им же на пользу, меньше синяков под строгим присмотром насажают. А ему как быть? Ему профессор Северус Снейп при каждом удобном случае напоминает, что его будущее в его собственных руках, что только усиленный труд и интенсивные занятия помогут ему окончательно утвердиться как личности, обрести окончательную цельность натуры и так далее...

При этом себя самого профессор, естественно, будет приводить как пример этой самой окончательной натуры, утвержденной как цельная личность. Или наоборот? Ну, подробности уже не так важны, главное другое: вид глубокоуважаемого профессора не является самым надежным успокоительным средством для мятущейся юношеской души. Добровольное заточение в промозглых помещениях, возможно, и является лучшей возможностью для укрепления духа и обретения самоуважения, но, наверное, можно найти другой путь. Профессор искренне хочет помочь, не дает ни часа отдыха, старательно развлекая и отвлекая Драко от лишних мыслей. Но в самом темном углу мрачного класса возле булькающего котла с мерзкими испарениями у хладнокровного, расчетливого, правильно воспитанного Драко Малфоя мелькали совершенно неподобающие для него видения: свежий воздух и квиддичный стадион, прозрачный хвойный лес в солнечный день, маленькая девушка с кудрявой головой, приветливое небо и незатейливый разговор...

Были среди них и другие, ведущие гораздо дальше, но столь же несолидные, и Драко старательно изгонял их, потому что до восстановления взаимопонимания с Гермионой еще далеко, он не мог пока раскрыть ее свои планы, слишком непредсказуемо было поведение Люциуса Малфоя в ближайшее время, да и выдавать свое местонахождение в прошедшие каникулы не сильно хотелось: Драко находил свое занятие в эти дни достаточно постыдным, и, насколько он мог предположить, Гермиона бы тоже его не одобрила...

Без сомнения, она бы разбушевалась еще больше, если бы узнала, для каких целей он применяет свои знания и таланты... Поэтому он был готов оставаться пока в одиночестве, заглушая тоску бесконечной нудной работой.

Тихо возникшая на пороге Парвати Патил, вежливо поздоровалась с углубившимся в свитки Снейпом и осторожно подсела к Драко, изящно увернувшись от ядовитых брызг зелья криворукого хаффлпаффца.

— Происходит кое-что интересное, — быстро проговорила она, не глядя на Драко и равнодушно передвинув один из круглых корнеплодов от края стола.

— Настолько интересное, что ты снизошла до разговора со мной? — поинтересовался Драко, старательно скрывая любопытство: последний раз он общался с Парвати Патил в довольно нестандартных обстоятельствах, а ее добровольное заявление в Подземелье не было заурядным событием, от грязных процессов варки зелий обе будущие великие провидицы обычно старательно уклонялись.

— Похоже, что у меня нет другого выхода, — смущенно, но с вызовом сказала Парвати.

— Понимаю, — преувеличенно вежливо кивнул Драко, — в Гриффиндоре закончились Уизли.

Парвати широко раскрыла свои огромные глазищи и все-таки посмотрела на Драко, правда, без особого восхищения, скорее наоборот, как на запевшую метлу или летающую жабу.

— Да нет, пока не все, — серьезно сказала она.

— И куда на этот раз вляпался Рон?

— Вроде никуда... Он где-то в Хогвартсе вместе с Гарри... И дело-то не в нем, — задумчиво сказала Парвати и сняла с плеча маленький замшевый мешочек, в котором, как знал Драко, иногда носят Шары Предсказаний те, кто не считает их только красивым украшением каминной полки. Парвати развязала мешочек, положила Шар на колени и показала Драко, — вот какой кошмар.

Драко покосился и фыркнул:

— Не сильно ты меня удивила, шар как шар.

— Это был Шар, — произнесла Парвати с гордостью, — и, попробую напомнить, он нам помог один раз, а теперь так, шарик...

— Хорошо, что напомнила. Правда, у меня остались не слишком приятные воспоминания...

— Позвольте, я тоже полюбуюсь на то, что вы там разглядываете, — встрял Снейп, как всегда возникнув в самый неподходящий момент. Он ловко выхватил шар у Парвати и, повертев его в длинных пальцах, хмыкнул, — сломалась игрушка, мисс Патил? Пришли занять денег на новую?

Только сейчас Драко заметил, что шар какой-то некрасивый: в мелких трещинках, мутный, серовато-желтый и противный.

Парвати промолчала, так как годы общения со Снейпом приучили ее: нет аргументированных возражений — молчи, есть — помалкивай, можно не начинать дискуссию — не начинай, и вообще, молчи, если вопрос напрямую не касается предмета зельеварения и отвечать не обязательно.

— Не желаете объяснять свое появление? — недобро уточнил Снейп. — Знаете ли, я не привык к тому, чтобы взбалмошные девицы отвлекали моих учеников от занятий без достаточно уважительной причины. Я, пожалуй, дам вам десять минут на разговор, раз уж третью спираль пузырей в зелье мистер Малфой пропустил, но посмею надеяться, что больше вы его не задержите? — проворчал Снейп и вернулся к своей работе.

— Профессор Снейп сегодня на редкость великодушен, — удивленно сказал Драко, — мог бы просто выгнать тебя отсюда.

Парвати пожала плечами.

— Надеюсь, десяти минут мне хватит...

— Это, смотря на что, — усмехнулся Драко, — если тебе, на самом деле, нужен новый шар, то за десять минут я не достану на него денег. Даже если захочу это сделать.

— Если ты не будешь меня перебивать, то я успею рассказать, при каких обстоятельствах он сломался, и, если тебя это достаточно впечатлить, то мы успеем еще кое-что сделать...

Драко не стал говорить Парвати, что она не совсем в его вкусе, потому что, во-первых, красивые девушки воспринимают такие заявления совершенно наоборот, а, во-вторых, ему, действительно, было интересно, что заставило ее прийти в подземелье в выходной день.

— Так почему он сломался? Ты пыталась увидеть Уизли в ванной комнате?

Как ни странно, Парвати не смутилась и не развизжалась. Она только отмахнулась от грубой шуточки и быстро заговорила, явно размышляя о чем-то своем:

— Мой шар сломал Фиренц. Просто сжал его двумя руками, очень сильно сжал. Шар вспыхнул и сломался, а мне было очень неприятно... Оказывается, мы так сильно привыкаем к рабочим инструментам, что испытываем почти физическую боль при их поломке...

— Ерунда! Если бы все было так, Лонгботтом бы не выдержал пытки, испортив за пять с половиной лет три десятка котлов!

— То котлы! Они Невиллу и не нужны особо, а вот если бы он потерял обоняние и перестал чувствовать растения... Мне показалось, что я перестала дышать, а мое сердце — биться. И сейчас мне кажется, что я слепа, глуха и бестолкова. А главное — абсолютно беспомощна.

«А с шаром была, конечно, всесильна и всемогуща. Особенно в Африке».

— И чем же ты его так разозлила?

— Попросила о помощи.

— Хватило же ума! — тихо фыркнул Драко. — Даже я знаю, что кентавры не оказывают помощь...

— В прямом смысле — не оказывают, но если навести их на нужный разговор хитрыми намеками, то можно вынудить их дать нужный совет.

— Если ты и с Фиренцом разговаривала также, как и со мной, то неудивительно, что он разозлился. И честно скажу, если бы у тебя был еще один волшебный шар, то сейчас я бы тоже был готов сломать его.

— У тебя бы не получилось! — презрительно сказала Парвати. — Без особого типа магии его можно только разбить. Лишь кентавры, владеющие тайнами истинных предсказаний, могут управлять ей. Могу поспорить, что ты не знаешь, что настоящие дорогие Шары, которые используют настоящие прорицатели и ясновидящие, маги так и не научились изготавливать, существуют легенды, что их находят на границах владений кентавров, оставляя взамен драгоценные минералы. Фиренц лишил мой Шар магии, потому что не хотел, чтобы я кое-что увидела. Он бешено орал, топал копытами и скрежетал зубами, осыпая неразумных людишек пренебрежительными словечками. Зрелище было страшное, но по сравнению с убийством моего Шара — вполне терпимое.

«Все великие предсказательницы — сумасшедшие, если поломку Шара называют убийством, то, наверное, и похоронный обряд по нему справляют, — подумал Драко, с любопытством разглядывая девушку, — а еще я знаю, что настоящие Провидцы умирают в расцвете сил. Теперь я знаю почему — их убивают за пустые разговоры».

— У меня осталось не так много времени, — вдруг быстро сказала Парвати, воровато оглянувшись на Снейпа, — поэтому я перехожу к делу. Без Шара я ничего не могу сделать, поэтому пришла к тебе за помощью.

— А почему не к Уизли и Поттеру?

— У них проблемы, не хочу отвлекать...

— А Гермиона?

— Она меня высмеяла.

— А твоя подруга? А сестра Уизли и те два криворуких парня из вашей компании?

— В них все и дело, — вздохнула Парвати. — Они все пропали в Запретном Лесу, и, похоже, нуждаются в помощи...

Драко удивленно присвистнул.

— Не свистите, мистер Малфой, — вмешался Снейп, — а то зелье свернется.

— Вот вы чудные в Гриффиндоре, — Драко покачал головой и продолжил помешивать изрядно уварившееся зелье, — холодно же для пикника, да и стемнело давно. И как же они Поттера с собой не захватили, он же у вас любитель такого рода отдыха?

— Понимаешь же прекрасно, что не пикник! Лаванду кто-то выманил в Лес, и мне кажется, что в этом замешаны кентавры. Я видела кое-что в ее Шаре. После того, как Гермиона меня высмеяла, а Рон убежал помогать Гарри, даже не послушав, я поговорила с Джинни. Джинни тоже попыталась предупредить Гермиону, но она убежала от нас, сославшись на срочное дело. Поэтому Джинни уговорила Дина Томаса и Симуса Финнигана отправиться вместе с ней на поиски Лаванды. И они убежали без меня.

— Попробую догадаться, тебя оставили вместе с Лонгботтомом, чтобы под ногами не путались?

— Что-то вроде этого. Они сочли меня непригодной для этого мероприятия. Но я хотела присоединиться к ним, только уточнить некоторые вещи у Фиренца, а он так рассердился... Но если мы поторопимся, то успеем выскользнуть из замка.

Драко начал задумчиво стучать ножом по столешнице, но, заметив косой взгляд Снейпа, прекратил это занятие.

— А мне зачем с тобой идти? И где остальной народец с вашего бешенного Гриффиндора?

— Как ни странно, но мне показалось, что тебя удастся уговорить быстрее.

— Чем однокурсников? Чем родную сестру?

Парвати грустно кивнула.

— Или ты в своем шарике успела меня увидеть, да, как в прошлый раз Уизли?

— В своем Шаре я успела увидеть совсем другое... Это была надпись на древнем языке русалов и кентавров... Она... — Парвати резко оборвала себя, — но тебя она никак не касается.

Драко ожидал продолжения.

— Даже не могу объяснить, почему я решила, что ты согласишься. Одна я идти в Лес боюсь.

— Что, мама не разрешает?

— Нехорошо это как-то.

— Да, а со мной гораздо лучше? Сам даже не могу придумать, что бы меня заставило нарушить правила и покинуть, на ночь глядя, Хогвартс, — сказал Драко, понимая, что он уже сдался. Что может послужить ему лучшей рекомендацией в глазах Гермионы, чем вызволение кучки ее однокурсников из неприятной ситуации?

— Я знаю, что может тебя заставить, — решительно сказала Парвати, вставая.

— И что же?

Девушка наклонилась к самому его уху и серьезно прошептала:

— Любопытство. Дикое безумное любопытство, которое раздирает тебя изнутри. Которое не дает тебе спокойно сидеть на месте, когда ты узнаешь, что нечто интересное, способно перевернуть судьбы не только учеников Хогвартса, но и всех магов, опять проходит мимо тебя. Ты же завидуешь Гарри и Рону, что им известны подробности основных событий, происходящих у нас в Школе? И на этот раз ты можешь поучаствовать в них лично, обойдя Гарри.

— Да я сейчас всю вашу банду Снейпу заложу! — буркнул Драко. — И расскажу, на что ты меня подбиваешь!

Парвати распрямилась и торжествующе улыбнулась.

— Между прочим, мне все равно. Я буду ждать тебя через полчаса на цокольном этаже, в Зале перед выходом, за третьей колонной в крайнем ряду, у декоративного котла с эмблемой «Гарпий Гервена». Если ты решишь рассказать Снейпу, то так выйдет даже лучше. Возможно, преподаватели смогут оказать помощь моим друзьям.

Парвати выскользнула, сэкономив почти сорок секунд, а Драко начал собираться.

— Э... Профессор, — обратился он к Снейпу, — я что-то неважно себя чувствую. Можно мне оставить ваше зелье? Осталось лишь часок подержать его на медленном огне.

— Я прекрасно помню, сколько времени осталось вариться моему зелью, — холодно сказал Снейп, — также как и помню, какой температурный режим мне следует ему обеспечить. Разумеется, вы можете идти, но прошу запомнить, что я не очень сильно уважаю людей, бросающих начатое на середине дороги. Если вы так сильно устаете от учебы, то можете не предлагать мне в следующий раз свою помощь.

Драко почтительно кивнул и выскочил из классной комнаты, искренне и наивно надеясь, что профессор Снейп не свяжет его поспешное бегство с посещением Парвати Патил.

А Северус Снейп задумчиво вертел в руках свиток с проступающими на нем буквами и в очередной раз подивился их с профессором МакГонагалл своевременной изобретательности. Всего два дня назад им удалось получить зелье, которое заранее наносится на пергамент, а при необходимости трансформируется в запись разговора, ведущегося в помещении.

— Профессор Минерва, вы, как всегда великолепны! — восхищенно пробормотал Снейп себе под нос. — Вам даже удалось передать свой почерк! Но не пора ли мне уведомить Дамблдора о бурной деятельности наших шестикурсников...

===

По возвращении в Хогвартс Гермиона поспешила в свою комнату, а Рон и Гарри — на кухню, в надежде стащить что-нибудь вкусненькое, чтобы ожидание ужина не было столь тягостным.

Винки с радостью снабдила их горой съедобных предметов, и они решили эгоистично уничтожить их в одиночестве, а единственным укромным местом нашли пустующий в эти часы зал Дуэльного клуба. Они бы и за пределы замка вышли, но неприятная погода не слишком располагала к принятию такого решения. Поэтому они разложили припасы на одном из столиков для болельщиков и отчаянно пожалели об упущенной возможности употребить в заведении мадам Росмерты побольше сливочного пива, которое могло бы составить приятную компанию и вот этой соленой рыбке, и вот этой сладкой булочке с изюмом.

Рон как раз восхвалял неповторимую выпечку домовых эльфов Хогвартса, когда их пир нарушил Драко Малфой, с кислой физиономией заглянувший в зал.

— Эй, бледный, присоединяйся! — невероятно вежливо пригласил его Рон.

— Спасибо, конечно, но я еще не настолько привык к скитаниям, чтобы грызть на ходу сухие корочки, — сказал Драко, пересекая зал по диагонали и приближаясь к ним. Через его плечо была перекинута всепогодная мантия, а в руках он держал шапку, шарф и перчатки.

— На прогулку собираешься? — спросил Гарри, в очередной раз удивляясь про себя, почему физиономия Малфоя кажется ему неприятной даже тогда, когда он ничего плохого не делает, и даже не говорит.

— Хочу сообщить вам кое-что неприятное, — сказал Драко, брезгливо разглядывая булочку Рона, которая роняла на пол неопрятные крошки разного размера.

— И долго ты нас искал, что обрадовать кое-чем неприятным? — насупился Рон и постарался проглотить булочку единым куском.

— Мне было известно, что вас нет в гостиной, до трапезы еще далеко, библиотека и теплицы отпадают, можно даже не пояснять, почему, а в хижине вашего приятеля не горит свет, видно даже из окон Хогвартса. И где мне оставалось вас искать?

— На стадионе бы посмотрел, — промычал Рон с набитым ртом.

Гарри же молчал, чувствуя, что Малфой пришел не просто поболтать, а принес новые неприятные вести, и пакет с вкуснятиной уже не радовал его, а снег, поваливший за окном непроглядной стеной, будто приглашал выйти и утонуть в своей пучине.

— Погода там не слишком приятная, — заметил Драко, кивая на окно, — вряд ли вы будете коротать там время.

Рон посмотрел на тучи липучих снежинок и поежился. И Гарри понял, что не будет им сегодня вкусного ужина, не смогут они доесть и эти фантастические бутерброды, и Драко Малфой, в самом деле, принес им неприятные вести.

— Я, вообще-то, на минуточку забежал, — равнодушно сказал Драко, надевая мантию и повязывая шарфик, — предупредить, что я иду прогуляться в Лес с девушкой с вашего факультета, и это — не Гермиона.

— Ах ты, мерзавец! — воскликнул Рон. — И думаешь, мы не скажем Гермионе?

— Поэтому и пришел, что надеюсь, что скажете... Не слишком сложная мысль для тебя, Уизли?

— Чтобы она побежала в Лес, мы бы потащились за ней, а ты бы всех нас заложил и лишил Гриффиндор баллов?

Драко восхищенно расширил глаза.

— Гениально, Уизли! Сказать по правде, я бы до такого не додумался! Но боюсь, Гермиона не пошла бы за мной в Лес, если бы я просто пошел туда с другой девушкой...

— Это уж точно! Так что не порть нам настроение, вали, куда шел! — рявкнул Рон, тоже, однако, вслед за Гарри потеряв аппетит.

Драко переводил взгляд с одного на другого и медленно подсказывал:

— Ну же, соображайте быстрее! Я иду в Лес. На дворе темнеет. Погода — книзлы спят клубками шерсти. Иду с отважной девушкой, которой дорого благополучие ее друзей. Ну, хоть немного напрягитесь! — почти умоляюще сказал Драко, стараясь не ударить их обоих кулаками по тупым башкам. — Давай ты, Рыжий. Вспомни, когда ты видел свою сестру в последний раз?

— Твою сестру? — не понял Рон.

— Да мою еще никто не видел, она не родилась еще! Твою, твою вечно сующую свой короткий нос не туда, куда надо, бешеную сестрицу! Ты ее видел сегодня?

— После завтрака...

— А потом?

— Гермиона видела ее перед библиотекой...

Молчание Гарри, так и не спросившего его прямо, что же происходит, так разозлило Драко, что он резко развернулся и направился к выходу.

— Мы с Парвати Патил идем в Лес искать ее подруг: Браун и твою сестру, Уизли. Парвати говорит, что там где-то пропали еще два ваших недоумка: Томас и Финниган. Когда очухаетесь, передайте, пожалуйста, мои слова Гермионе. Надеюсь, хоть у нее хватит ума не переться следом в Лес, и она сообщит Дамблдору о происходящем. Лично мне кажется, что добром все это не кончится. Парвати подозревает, что здесь замешаны кентавры.

Драко махнул им рукой и скрылся за дверью.

— Кентавры, — севшим голосом произнес Гарри.

— Джинни, — точно так же просипел Рон.

Они смахнули недоеденные остатки пиршества под стол и одновременно бросились к выходу из зала Дуэльного клуба.

— Надо бежать на поляну, где мы видели кентавров в последний раз...

— Только скажем Гермионе!

— Нельзя — увяжется!

— Точно, бежим так, хорошо, не надо возвращаться за вещами в башню, все с нами.

Но удрать без Гермионы они не успели. Их несчастная подруга, бледная, как кусок рафинированного сахара, привидением возникла посередине коридора.

— Все пропало, — несчастно выдавила она.

===

— Погодка-то совсем испортилась, — проворчал Драко, спрыгивая со ступенек Главного входа в Замок в рыхлый снег.

Парвати не ответила, она накинула капюшон на голову и решительно зашагала к Лесу.

— А ты дорогу знаешь?

— Я ее увидела в Шаре Лаванды.

— Это под надписью было, про которую ты говорила? — Драко без лишних трудностей продвигался по создаваемой Парвати тропинке, попутно радуясь, что он и правила этикета соблюдет, и ботинки не слишком сильно намочит. Хотя, с этикетом он загнул, вроде дорожку надо ему прокладывать, а спутницу достаточно было только в дверях пропустить. Но раз ее такой порядок не расстраивает, то он и перечить не будет.

— Надпись была в моем Шаре, — не оборачиваясь, напомнила Парвати, — и она касается совершенно других событий.

— О которых я не знаю, а Поттер и Уизли, как всегда, в курсе? — спросил Драко, но глухого ответа Парвати не разобрал. — Послушай, а ты не могла бы говорить погромче, а то за капюшоном ничего не слышно?

Парвати только увеличила шаг.

Драко тоскливо оглянулся на замок, который все еще казался близким, вспомнил про грядущий ужин и почувствовал, что начинает испытывать некое раздражение.

— Так что там было написано?

— Кое-что личное. Ты не поймешь, все равно.

— Я не понимаю, так ты меня для чего с собой тащишь? Если ничего не объясняешь, говоришь недомолвками...

— Я же объяснила, одной мне страшно. А так, хоть какое-то общество.

— Вот спасибо.

Драко насупился, но следующие полчаса ходьбы в полной тишине, рядом с девушкой, совершенно не ценящей его блистательное общество... Могла бы хоть огрызнуться, а то захватила его с собой в качество собаки-компаньона. Но собаке хоть палочку кидают, а выбранная Парвати линия повеления с ним заключается в полном игнорировании.

— Ну, и пусть я ничего не пойму, скажи, что там было написано?

— «Не верь своему отражению», — ответила Парвати и искоса взглянула на него, чуть отодвинув капюшон и полуобернув назад голову.

— И все?

— Да.

— Ну, это просто! Как же я не пойму! — Драко даже возмутился, разумеется, Парвати может сколь угодно плохо относиться к нему, потому как отец ее работает в госпитале и ему не раз приходилось исправлять последствия проделок Люциуса Малфоя, но считать его самого из-за этого полным тупицей, это уж слишком! — Все понятно, твой шарик предупреждал о том, что все, что ты видишь — обман.

— Завершим эту тему, — сухо сказала девушка, — раз уж ты не понимаешь, что мой шар не мог мне сообщить об изображении в шаре Лаванды, потому что я вижу только события настоящего времени, а в тот я смотрела раньше. И при чем здесь мое отражение, если я видела происходящее с Лавандой?

— Тогда шар говорил тебе про кентавров, — предположил Драко, — они не могут верить своему отражению в... скажем, воде, потому что видят только верхнюю часть. Посмотрят — вроде человек, а на самом деле снизу еще и лошадь...

Они уже давно шли по Запретному Лесу, и Драко, зазевавшись ударился лбом о нарост на дереве.

— Не болтай ерунды, — фыркнула Парвати.

— Или, раз надпись была на древне-русалочьем, она касается русалов. Подплывут они снизу к водной глади, а снаружи девушка красивая придет топиться. Русал подумает, что видит свое отражение, а будет неправ. Хотя... Разве изнутри видно отражение? Нет, бессмысленная фраза. Ты на самом деле что-нибудь в ней понимаешь?

— К сожалению, да. И она сильно меня расстроила. Но больше я не скажу тебе ни слова по этому поводу.

Парвати опять замолчала, уверенно находя дорогу. Они пробирались по довольно густому лесу, снега почти не было, Драко мог шагать рядом, одновременно расчищая дорогу.

— Интересно, а на самом деле ты зачем идешь? Тебе что важнее, помочь Браун или не дать это сделать другим? Скорее всего, второе... Ты обиделась, что тебя не взяли с собой, и хочешь доказать, что и сама что-то можешь. Странно, что ты в Гриффиндоре, с таким желанием к самоутверждению ты должна была учиться вместе с сестрой в Равенкло. А судя по тому, что ты не веришь в возможности Томаса и Финнигана, очень хочешь оставить их в дураках — у тебя были все шансы попасть в Слизерин.

— Да что ты несешь! — возмутилась Парвати. — Как я могу верить в свои силы и строить столь коварные планы, если я осталась без Шара? А без него я совсем не могу ничего сделать.

— Так что же ты не в Хаффлпаффе? Там тоже все такие ничего-не-можлики. Но нет, все же шляпа отправила тебя в Гриффиндор. Сейчас догадаюсь... Тебе очень хочется выпендриться перед теми, чье одобрение очень хотелось бы заполучить, чтобы тебя заметили и восхвалили... Так? Поэтому ты не позвала Уизли? Тебе очень хочется, чтобы Уизли восхитился твоей храбростью и отвагой?

— Мне хочется только выручить Лаванду, — не слишком уверенно ответила Парвати.

Через несколько секунд они обогнули поваленное дерево с растопыренными корнями и невольно приблизились друг к другу, увидев, в гости к кому они попали.

— Хорошее желание, — сказал Драко, — но вряд ли исполнится.

Глава 18. Пропажа

Рон тряс Гермиону за плечи, пытаясь привести ее в чувство, а Гарри подзывал любопытного Пивза притащить откуда-нибудь кувшин с водой. Пивз упивался их растерянным видом и радостно пулялся золоченым серпантином, которым, видимо, разжился еще на праздничной елке в каникулы.

— Что, что пропало? — бессмысленно спрашивал Рон.

Вид Гермионы так напугал их, что они забыли о пропаже Джинни в Лесу, о бушующей стихии за окном, о непредсказуемых кентаврах и словах Малфоя...

— Вс-с-се, — выдавила Гермиона и закрыла лицо руками, — все мои записи и... — она захлебнулась в беззвучном рыдании и произнесла одними губами, без слов, — мои материалы.

— Как они могли пропасть, подумай! Успокойся, ты куда-то их сама положила! — Рон пытался подобрать слова, но состояние Гермионы передалось и ему, и он повысил голос. — Да соберись ты, наконец! Ты засунула из в свой рюкзак, тебе приспичило вернуться за перчатками, вероятно, оставила их в нашей гостиной или у себя в комнате, возвращайся и посмотри хорошенько!

Девушка замотала головой и отчаянно вцепилась в плечи Рона всеми пальцами.

— Нет там ничего.

Гарри мрачно кивнул.

— Точно, ты просто забыла рюкзак в библиотеке, мы выходили без него.

Гермиона закрыла глаза и отпустила Рона.

— Вот именно, в библиотеке, — ровным голосом произнесла она, — я успела забежать туда... Мадам Пинс с утра сидела в уголочке, отгороженном двумя книжными шкафами, и попивала чаек, так как кроме меня никого не было... И она помнит, что уходили мы втроем, а потом я одна вернулась, забрала свой рюкзак и ушла.

— Но ты была с нами и отлучалась только в свою комнату в башне! — воскликнул Рон. — Что она такое говорит?

— Значит, это была не Гермиона, — заключил Гарри. — Мадам Пинс услышала женские шаги, цокот каблучков, вероятно, увидела тень в щель между шкафами и сделала вывод, что это была ты.

Гермиона кивнула.

— Но, возможно, ты зря так расстроилась? Другая девушка перепутала рюкзаки, обнаружит пропажу и вернет его в библиотеку? — предположил Рон.

— Ты не понимаешь? — жалко спросила Гермиона. — Не понимаешь, что содержимое моего рюкзака как раз такого вот размера, — она очертила в воздухе кубик, повторяя жесты мадам Росмерты при упоминании той об упаковочном ящике, проданном неизвестной девице, — и сейчас оно приближается к Люциусу Малфою? Но почему, зачем я таскала его с собой... Лежал бы у меня в комнате...

— Успокойся, — бессмысленно повторил Рон, — твоя комната — не сейф в Гринготтсе, пароль к ней знали три девчонки — считай, что она и не запиралась вовсе.

— Да разве мы могли предположить, что на твои клочки могут позариться? — горько усмехнулся Гарри, погладив Гермиону по плечу. — На носу нет экзаменов, значит, никому не надо воровать бесценные конспекты, сделанные Гермионой Грейнджер. Ты ничего не могла поделать, не вини себя.

— Но что мне делать теперь? А Невилл... Что я скажу ему?

— Не все так печально, эвкалипт же растет по-прежнему? И ты сможешь все повторить... Наверняка же Снейп, Флитвик и Спраут тоже вели записи?

— Только по своей части. А воедино сводила я. Но повторить вряд ли получится, не так легко вспомнить все ложные комбинации... А как я подумаю, что мои записи попали к Малфою... Вдруг он постарается возродить с помощью нашего открытия...

Рон зажал ей рот рукой.

— Тише! Не накаркай! Малфой еще ничего не получил!

— Но кто сможет обогнать сову и найти его раньше?

— Альбус Дамблдор, — твердо сказал Гарри, — мы пойдем к нему.

Рон вдруг хлопнул себя по лбу:

— А Джинни?

— Тем более. Мы не успеем и туда, и туда.

— А что с Джинни? — спросила Гермиона по дороге в кабинет Дамблдора.

Гарри пересказал ей разговор с Малфоем и Гермиона в ужасе схватилась за свою гриву.

— Но нам надо спешить спасать их!

— Только после разговора с Дамблдором, — Гарри почти тащил обоих своих друзей за собой, — если и мы сгинем в Лесу вслед за предыдущей компанией, то шансов у них не останется никаких.

За одним из поворотов их окликнул нежный голосок Чоу:

— Гарри! Нам нужно поговорить!

— Не сейчас, — не останавливаясь, ответил Гарри, — не до тебя мне!

— Но у меня возникли проблемы с тем письмом, что мы сочинили, — нисколько не обиделась Чоу и пошла с ними рядом, — я никак не могу его отправить, в совятне какие-то странные правила, а моя сова...

— Не можешь отправить письмо? — яростно рявкнул Гарри и, отпустив Рона, схватил ее за рукав, не осознавая, что теперь держит в каждой руке по очаровательной девушке. — Пойдем-ка с нами, моя милая, а то я совсем запутался в письмах и совах...

— А ты мне поможешь его отправить?

— Дамблдор тебе поможет! — прокричал Гарри, вталкивая всех на узкую лестницу позади статуи горгульи.

Горгулья запечатала за ними проход, но Дамблдора в кабинете не оказалось, и они остались вчетвером на лесенке между двумя закрытыми дверями.

— Остается надеяться, что он не уехал на выходной к морю или в горы, — сказал Гарри, разжимая руки.

— Сова, скорее всего, через пару часов долетит, — ответила Гермиона, поглядывая на часы.

— Да почему ты не мог поговорить со мной спокойно? — поинтересовалась Чоу. — Откуда в тебе так много страсти?

— А откуда ты приносишь столько неприятностей? — спросил Рон.

Дамблдор появился только через час. За это время Рон высказал Чоу все, что он о ней думает, Гермиона наплакалась на плече у Гарри, а Гарри достаточно настрадался, успокаивая Гермиону, останавливая Рона и выслушивая ехидные замечание Чоу. На часы, приближающие доставку почты Люциусу Малфою и неприятности Джинни, Драко, Лаванде, Парвати, Дину и Симусу, они старались не смотреть.

===

Альбус Дамблдор нисколько не удивился поджидавшей его компании. Он вообще не высказал никаких эмоций: только пригласил ребят войти в его кабинет, а сам устало погрузился в кресло.

Чоу с любопытством уставилась на дремлющего феникса, Рон неловко замялся у входа, а Гарри с Гермионой, перебивая друг друга, попытались рассказать о случившемся.

Дамбдлор равнодушно поглаживал Фоукса, не слишком прислушиваясь к их сбивчивому лепетанию.

Гермиона первая догадалась, что их сообщение немного путано и закрыла Гарри рот. Теперь ей удалось поделиться с Дамблдором сведениями о походе их однокурсников и Джинни в Запретный Лес.

— Вот как? — спокойно поинтересовался Дамблдор. — Они достаточно уверены в своих силах?

— В том-то и дело! Но они не смогут справиться с кентаврами, вы же знаете их непредсказуемые нравы...

— Да, нравы гриффиндорцев непредсказуемы, тут я с вами, пожалуй, соглашусь, — Альбус Дамблдор произнес эти слова так, будто Гермиона пришла к нему с отчетом о поведении ребят ее факультета, а он сам безумно-безумно устал, и эти мелкие детские неурядицы выслушивает только из вежливости.

— Да нет же! Вы не поняли! Они ушли в Лес, на ночь, а там кентавры, и Гроуп, и Арагог! То есть, Арагог, конечно, зимой не опасен, но... Надо им помочь!

— Сами ушли, сами и придут, — отмахнулся Дамблдор и прикрыл глаза. — Раз уж вы не смогли их остановить, то не покидать же теплый замок ради кучки самоуверенных глупцов...

— Но я и не пыталась их остановить, они лепетали что-то про заговоры, про опасность, увиденную в Шаре Предсказаний и тому подобное... Разве я могла подумать, что они на самом деле пойдут в Лес? И кто мог предположить, что Лаванда добровольно, одна, оставит стены Хогвартса?

— Директор, какая теперь разница! — воскликнул Гарри. — Вы поможете им? Мы и так потеряли много времени! Если мы прямо сейчас пойдем вслед, а вы отправите кого-нибудь на помощь...

— То мне придется признать, что в Хогвартсе опять хромает дисциплина? — строго спросил Дамблдор, но по лицу его пробежала короткая улыбка. — Ты же понимаешь, Гарри, что я никак не могу пойти на этот шаг.

— Но вы же их не бросите!

— Моя сестра Джинни... — встрял Рон.

— Они, наверное, уже дошли до кентавров!

— Ничем не могу помочь, — вздохнул Дамблдор, — я всегда считал, что учащиеся Хогвартса сами должны выпутываться из тех неприятных ситуаций, которые сами себе организовали... Хотя, — он лукаво улыбнулся, открыл один глаз, подмигнул им и закрыл снова, — могу немного... Могу вам напомнить, что тайные выходы из замка пока никто не перекрывал, и тот, кому дорога безопасность друга, всегда может прийти ему на помощь.

— Но как же вы? — воскликнул Гарри, не веря своим глазам и ушам. — Что вы будете делать?

— А что я? Скорее всего, отдохну немного. Неделя выдалась тяжелой. Все совершают ошибки, надо иметь мужество исправлять их самому.

Гарри, Рон и Гермиона оторопело смотрели на старого Директора, пытаясь переварить только что изреченную им мудрость.

Прерывая возникшую паузу, Дамблдор достал из кармана пряник и начал рассказывать увлекательную историю:

— Как-то раз в молодости, я не послушал старого мудрого волшебника и выпил одно нехорошее зелье в надежде...

— Директор! — негодующе крикнула Гермиона. — Нам некогда слушать истории ваших ошибок, там, в Лесу...

— Гермиона, милая, — мягко перебил ее Дамблдор, — я и не собирался исповедываться в своих ошибках, я предлагал вам подумать о ваших. А раз уж вы пришли ко мне за советом, будьте так любезны, выслушайте спокойно все, что я собираюсь сказать. Я не послушал старого волшебника, потому что считал себя достаточно умным, чтобы оценить последствия моего поступка. Ничего страшного не произошло, роскошный длинный хвост, которым я хотел обзавестись к костюмированному балу, был великолепен, девчонки были в восторге, я пользовался бешеной популярностью среди первокурсниц, а маленькая неприятность — после выпитого зелья хвост должен был продержаться не менее двух недель — не принималась мной во внимание. И, конечно, именно на этот период выпал матч по квиддичу, а я не мог сидеть на метле, замены не нашлось, мы проиграли с крупным счетом, и лишились надежд на Кубок Школы по квиддичу...

— Вы играли в квиддич? — изумленно спросил Рон, роняя перчатки. Ему было жарко и душно, но мерная речь Директора словно парализовала его, и он не мог ни просить немедленно отправиться на поиски Джинни (и, ведь Парвати тоже понесло в Лес, чтоб она на пороге споткнулась и ногу сломала!), ни убежать из кабинета Дамблдора в Лес одному.

— Это все в прошлом, Рон, к сожалению, в прошлом. После этого проигрыша капитан нашей команды, очень честолюбивый парень, забросил и квиддич, и учебу, и любимую девушку, которой ему стыдно было смотреть в глаза, и обязанности старосты... И, в конце концов, просто бесследно исчез из мира магов.

— «В истории Хогвартса» не было такого печального рассказа, — сказала Гермиона.

— Конечно, не было. Ведь каждый новый Директор старательно редактирует старые записи, — произнес Дамблдор и открыл глаза, в упор посмотрев на Гермиону. — Если бы ты выслушала своих друзей раньше, если бы не пренебрегала помощью Джинни Уизли, которая всей душой стремиться оказать тебе помощь и болеет за порядок на факультете, если бы ты прислушалась к Парвати Патил, с которой даже не пытаешься найти общий язык, игнорируя ее так, как будто ее и не существует, видимо считая, что место ее в темной комнате с Шаром и чаинками, если бы ты поинтересовалась, почему за завтраком нет Лаванды Браун (а не заметить ее отсутствие может только слепой или глухой, так как ее трескотня слышна по всему Большому Залу), то сейчас бы тебе не пришлось раскаиваться и сердиться на саму себя за не вовремя пришедшее прозрение.

Сурово отчитанная Гермиона спрятала пылающее лицо в ладонях, а покрасневшие уши за кудрявыми прядями.

Гарри только и мог, что покачать головой, он понимал, что Дамблдор не прав, а Гермиона ни в чем не виновата, в конце концов, она всего лишь живой человек, совсем молодая девушка, а не всесильная и всевидящая волшебница, но перечить магу, которого он глубоко уважал и любил, никак не мог.

— И это еще не все, Директор, — глухо вымолвила Гермиона, — я потеряла все наши материалы, и сейчас он, возможно, уже находятся в руках Люциуса Малфоя.

Дамблдор вскочил в ужасе и выпрямился как осокорь.

— Что ты сказала? Как это могло произойти?

Гермиона постаралась изложить вкратце историю похищения материалов, но Дамблдор уже начал бегать по кабинету, суетливо хватаясь за разные предметы.

— Вот ты растяпа! — тихо сказала Чоу в адрес Гермионы. — Разве можно так прохлопать результаты своих трудов?

— Ты даже не представляешь, что я прохлопала! — горько сказала Гермиона, обернувшись к ней.

— Да какая разница! Вы разводите страшные тайны, Гарри вон полон загадок и ребусов, нельзя даже его учебный план никому рассказать, за секреты его меню Малфой чуть ли не денежное вознаграждение готов дать, Грейнджер занята подпольной деятельностью, такой важной и бесценной работой, что забывает ее в библиотеке, да еще вместе с комментариями! А вы случайно пароли на бумажку не записываете?

— Не мы! — хором воскликнули трое гриффиндорцев, вспоминая Невилла Лонгботтома.

Дамблдор воздел руки к небу и грозно рыкнул:

— Замолчите все немедленно! Как же я мог это допустить... Сколько мы на тебя взвалили, Гермиона... — он посмотрел на часы, — сова, вероятно, скоро долетит до Малфоя... Как же мне не хочется вмешиваться...

— Понимаете, Директор, Малфой не только ее, — Гермиона ткнула пальцем в Чоу, — подбивал следить за Гарри, но и еще какую-то девушку, и она, заодно, следила еще и за мной... — она подошла к столу Директора и начала рассеянно перебирать лежащие сверху книги.

— Следить за вами обоими, не говоря уж о Роне Уизли, не так уж и трудно, — сказал Дамблдор, — тут уж мы все виноваты, никак нельзя было оставлять тебя без охраны...

— Так что же получается, Гарри думал на меня? — обиженно спросила Чоу. — Вы могли подумать, что я мучаю бедных сов? Эту крошку, спущенную через канализацию и филина Малфоя? Вы всерьез полагали, что я могу так грязно поступить с птицами?

«Нет, ты бы их просто испепелила, но мучить — никогда не стала бы», подумал Гарри. Насколько же сильно он удивился преобразованию Дамблдора! Нахмурившийся Директор перевязал бороду боевой желто-красной ленточкой, сменил цвет мантии на густой фиолетовый и резко встряхнул Волшебной Шляпой, выбивая из нее меч Гриффиндора. Он сердито заглянул внутрь, будто надеясь найти в бездонных глубинах древнего изделия еще что-нибудь полезное, но, если в Шляпе еще что-то было, для данного случая, это что-то, наверное, не подходило. Потому как больше из нее ничего не вывалилось. Дамблдор водрузил Шляпу на голову и неуловимым движением сделал линзы очков из полумесяцев полноценными лунами. Меч исчез в складках мантии.

— Мисс Ченг, вы пойдете со мной, Фоукс, просыпайся, — сухо бросил он через плечо фениксу, приближаясь к чайнику-порталу. Чоу подскочила к Директору в полной боевой готовности. Облачение Дамблдора позволяло ей надеяться если и не на полноценную битву, то хотя бы на небольшую драку.

— А как же мы? — недоуменно спросил Гарри.

— А с вами я уже все решил, — спокойно сказал Дамблдор, — свои проблемы вы будете решать сами. И, кстати, мисс Грейнджер, — добавил он холодно и официально, — положите на место книгу, которую листаете, ведь это пока еще мой кабинет, не так ли?

Альбус Дамблдор с Фоуксом на плече и Чоу Ченг одновременно взялись за чайник и покинули кабинет.

Гарри, Рон и Гермиона переглянулись в растерянности.

— Так что нам теперь делать? — сморщился Рон.

Гермиона с величайшим сожалением отложила упомянутую Дамблдором книгу.

— Не успела дочитать? — поинтересовался Гарри. — Вот незадача-то, и шляпу забрал, спросить теперь не у кого.

Гермиона скрестила руки на груди и слегка наклонила голову, внимательно глядя на своих друзей. Рон легко расшифровал язык жестов.

— Кажется, она спрашивает, что ты хотел спросить.

Гермиона кивнула и закусила краешек губы.

— Она повторяет вопрос и уточняет, что мы теряем время, — продолжил Рон.

— То есть, Дамблдор не просил нас подождать его возвращения? — уточнил Гарри.

Рон с Гермионой переглянулись. Решение, столь явное для них обоих, продолжало ускользать от Гарри и требовало словесного пояснения.

— Мы этого не слышали, — сказал Рон.

— И он не будет возражать, если мы отправимся в Лес втроем?

— Мы же не на пикник пойдем, думаю, он не обидится.

— Тогда... Тогда мы теряем время, — Гарри решительно направился к выходу, — раз уж Дамблдор отказал нам в поддержке... Знаете, что я заметил? — Он так резко остановился, что Рон и Гермиона, уже набравшие скорость, достаточную, чтобы покинуть замок и в пару десятков прыжков добраться до Леса, налетели на его спину. — Мы опять остались втроем, и можем рассчитывать только на себя. Как и пять лет назад... И четыре года...

Рон несильно толкнул своего лучшего друга, ускоряя его передвижение и пресекая философские рассуждения.

Протискиваясь по лесенке мимо статуи горгульи, Гермиона, пробурчала вслед их мужественным фигурам:

— Честное слово, Рон, если бы не ты, то я бы даже и не знала, что ему сказать. Видимо, ты лучше его понимаешь.

— У меня пять братьев, сложных в общении, и бестолковая сестра, — излишне скромно потупился Рон.

— Могли бы и перестать шептаться за моей спиной, — незлобно пробурчал Гарри, — но нам уже не одиннадцать лет, и мы должны отвечать за свои поступки.

— Моей сестре грозит опасность, — уже без улыбки напомнил Рон, а Гермиона промолчала.

И это ее молчание еще сильнее резало Гарри прямо по взволнованно бьющемуся сердцу. Она потеряла результаты своих трудов, она почти лишилась возможности помочь Невиллу, из-за ее невнимательности в Лесу оказались их друзья... И она не сдается, как всегда, готова пренебречь правилами и условностями и рваться в бой, а он тут пытается все взвесить и осмыслить...

— Простите меня, — Гарри жадно проглотил комок в горле и увеличил шаг.

— Вот видишь, — Рон пнул Гермиону в бок локтем, — если с ним правильно поговорить, он становится таким понятливым!

Глава 19. Необъятная сосна, бананы и песок времени

Лаванда очнулась в тихом местечке, возле излучины неширокой реки, с тихим журчанием исчезающей в черном отверстии голой скалы. Девушка стояла на траве, на пологом берегу, прямо у границы, где начинался мелкий речной песок. Она с удивлением обнаружила, что совсем не ощущает холода, несмотря на то, что позабыла и шарф, и перчатки, более того, и капюшон скинула, и мантию распахнула. Погода — замечательная, ни тепло, ни холодно, ни ветра, ни осадков. Она успела заметить несколько необычных фиолетовых цветков на противоположном берегу, прямо у основания песчаной кручи и необычной формы метелки рогоза, торчащие из чистой воды неподалеку от берега, на котором находилась она сама.

«Как странно, местность не похожа на заболоченную, а растительность встречается — болотная. Профессор Спраут говорила, что так не бывает, если только под другими звездами».

Она посмотрела на звезды — на лучших друзей молодых девушек, неожиданно оказавшихся в одиночестве зимой во враждебном ночном лесу. Старые знакомые нагло врали ей прямо в глаза: созвездия оказались искаженными настолько, что ей показалось, что она очутилась не то, чтобы в другом полушарии, но и вообще на другой планете.

Как она сюда попала? По чьей воле покинула уютную комнату в Гриффиндорской башне?

Но в неведении ей пришлось оставаться недолго. Презрительный мужской голос изрек из-за ее правого плеча оскорбительные слова:

— Я же говорил, тебе, Магориан, что она не только тупа, но и безобразно труслива.

Лаванда повернулась к двум кентаврам: игреневому и вороному, которые тихо подкрались к ней по мягкой траве и теперь стояли, скрестив руки на груди и разглядывая ее сверху вниз, будто скакового таракана.

— Нам это не важно, ты же знаешь это, Бейн, — сказал каштановый, — лишь бы она не предпринимала ничего неожиданного.

Сказать, что Лаванде стало неуютно и неловко, значит, не сказать о ее состоянии ничего. Из коротких реплик Фиренца, которые он изредка процеживал им с Парвати сквозь сомкнутые зубы, и красочных рассказов Рона она знала об истинном отношении кентавров к людям, знала так же хорошо, как и то, что вторгаться на их территорию нельзя под страхом смерти... Кроме того, с ними нельзя спорить, их ни в коем случае нельзя ни о чем просить, а главное, ни при каких обстоятельствах, нельзя напоминать представителям этой древней расы об их сходстве с ездовыми и вьючными домашними животными. Поэтому, давая одному кентавру описание другого, даже если в этом нуждаются сами кентавры, упаси вас самые могучие хранители вместо цвета назвать его масть... И Лаванда мысленно отметила их как черного и каштанового.

— А она ничего предпринимать не будет, — уверенно сказал тот каштановый , которого назвали Магорианом, — мы же достаточно наблюдали за ней, чтобы убедиться, что эта юная особь — самая безликая и безынициативная представительница той компании, что испортила нашу жизнь. И Бесстрастный одобрил эту кандидатуру.

— Но сколько драгоценного времени она отняла у нас! Мы посылали ей видение за видением, повторяли ситуацию за ситуацией, а она не находила ничего более умного, как записывать в свой дневник и сдавать никому в этом мире не нужные курсовые работы. Неужели трудно было догадаться, что результаты вашей дурацкой игры Шар Предвиденья показать не может, потому что она состоит из случайностей? — гневно спросил Бейн у Лаванды.

— Но это зависит от уровня осведомленности, — пролепетала Лаванда, начиная осознавать, что ее Дар Великой Прорицательницы не столь уж универсален.

— Никакая осведомленность, никакие звезды не помогут разобраться в поступках столь нелогичных тварей, как вы, люди! Откуда ты можешь знать, что накануне перед игрой участники ее не съедят гадость, не поссорятся с родственниками, не застрянут в камине или трубе? Мастерство одного зависит от погоды, другого — от давления, третьего — от тренировок, что само по себе глупость, проводить столько времени в бесцельном занятии... Нельзя создать адекватную модель, нельзя правильно задать вопрос и получить точный ответ. Только полная тупица не поняла бы, что что-то не в порядке. Но ты не пришла к нам, лишив нас драгоценных месяцев, между прочим, здесь идущих за тысячелетия!

Страшную фразу про длительные отрезки времени Лаванда пропустила мимо ушей, потому что слова злого кентавра возмутили ее до глубины души.

— Как это — нельзя предсказать результаты? Да куча магов живет только за этот счет!

— И хорошо живут? — ехидно поинтересовался Бейн. — Много ты видела разбогатевших игрой в тотализатор магов?

Возможно, Бейн был и прав, жалкие сморщенные колдуны в потрепанных и залатанных мантиях, толпящиеся возле касс на квиддичных стадионах и обещающих за четырнадцать кнутсов открыть тайну ближайшего победителя, не вызывали доверия у благополучных волшебников. Но находили же они откуда-то деньги на послематчевое огневиски? Иначе как удачной ставкой объяснить неведомо откуда взявшиеся монетки нельзя.

— Милостыня и карманные кражи, — жестко сказал Бейн, заметив на лице Лаванды следы интенсивных размышлений. — Но, увидев цветущий папоротник, ты могла догадаться, что тебя обманывают?

— Обманывают? Но...

— Неужели ты не знаешь, что папоротник не цветет, а если на нем и присядет магический паразит Золотожующий Семихвостик, то раз в пятьдесят-шестьдесят лет, потому как чаще он из норки не вылетает, а, вылетев, ищет, где бы драгоценным металлом подкрепиться? Или ты, подобно последнему магглу, приняла его крылышки за лепестки цветка папоротника, под которым лежит клад?

— Но что же я видела?

— Настоящего семихвостика, который залетел в Запретный лес лет эдак тридцать назад, нашел в зарослях папоротника тайник глупого Риддля, наелся и завалился спать. И ведь ты даже пошла в Лес, но не в нашу сторону, а в увиденное в Шаре место... — скривился Бейн, наклонился к Лаванде и накинул ей на правое запястье петлю из грубой веревки. — И Магориан догадался послать тебе нужную картинку, но, как я и думал, ты все равно оказалась настолько труслива, что пришлось добавить немного гипнотического зова, чтобы притащить тебя сюда, — кентавр слегка подергал за веревку и удовлетворенно заметил, — теперь, когда мы, все-таки, нашли способ убедить тебя, никуда не денешься.

С прикосновением веревки Лаванда поняла, что сама ее снять не сможет. Кроме присутствующих в ней магических свойств, Лаванду смутили еще и комментарии кентавров. Действительно, разве можно быть настолько ограниченной: увидела квиддич или папоротник, сразу догадайся о прямой связи с кентаврами. Элементарно просто.

Правая рука бессильно повисла вдоль бока, а в голове жужжаще закрутился строжайший запрет на удаление от этого безумного места.

Бейн отметил ее реакцию:

— Хлипкая личность со слабой устойчивостью.

— Кто бы говорил! — Магориан хлестнул себя хвостом по бокам. — Тебя самого, когда всего лишь на год привязали к кривой сосне, потом заново скакать пришлось учить!

Бейн сжал кулаки и лязгнул зубами. Магориан повернулся к нему задом и угрожающе приподнял копыто. Так как он был гораздо крупнее, Бейну пришлось попятиться, а привязанной к вороному кентавру Лаванде не оставалось ничего другого, как прижаться к ближайшему дереву и зажмуриться. Если удар копыта кентавра оставил Фиренцу вечный шрам, то у нее пережить событие такого рода шансов не оставалось.

— Хватит скалиться, Бейн, веди ее к Бесстрастному, пусть он с ней побеседует.

Бейн дернул за веревку и потащил Лаванду за изгиб реки против течения.

Ближайший поворот открыл Лаванде интересную картину: река, оказывается, вытекала из точно такой же голой скалы, в которой исчезала. Крутой берег был густо покрыт соснами, чьи оголенные корни устрашающе нависали над рекой. Смешанный лес пологого берега полукругом отступал от реки с другой стороны. Таким образом, открытый участок составлял не более полумили.

Перед границей травы и песка находилось около трех десятков кентавров. Часть из них внимательно смотрела в небо, часть чинила луки, а две рослые бородатые особи методично чесали круглые бока о гигантскую серебряную решетку с зубчиками и крючками, установленную примерно посередине открытого пространства.

Десяток самок, расположившихся по периметру, лениво проводили по своим волосам или хвостам редкими гребнями. Неподалеку от того места, откуда они пришли возвышалась необъятная сосна с отколотой верхушкой и горелым дуплом от самой земли.

В это самое дупло Бейн и втолкнул упирающуюся Лаванду, оставшись при этом снаружи.

В слабом свете, просачивающимся сквозь трещины где-то вверху дерева Лаванде удалось разглядеть, что внутри сосна гораздо огромнее, чем снаружи, и по сути, является вестибюлем огромной влажной пещеры. Само по себе преобразование пространства не было удивительным для настоящей колдуньи вроде Лаванды, ее недоумевающий вопль вызвало существо, выволочившее свои конечности из темных недр пещеры.

Холод окружил девушку со всех сторон, пробираясь сквозь легкомысленно распахнутую мантию. У нее не замерзли только ноги, потому что стояла она как раз еще на волокнистой древесине дупла сосны, а вот несколько шагов вперед принесли бы ей дополнительные неприятные ощущение: корявая поверхность старой осадочной породы, пропитанная невоспринимаемой человеком магией, неминуемо отморозила бы ей как минимум ступни.

— Вот эти два недоумка и поймали тебя, наконец-то, — продребезжало живущее в пещеру существо.

Оно стояло напротив девушки и, щурясь, разглядывало ее.

— Только они до сих пор не представляют, как ты это сделаешь, — добавило оно и ухмыльнулось, — потому что их неумеренная жажда власти не дает им ни минутки на раздумье. Год за годом, столетие за столетием, они пытаются выяснить, кто из них дальновиднее и полезней нашему табуну, и это занимательней шахматной игры. Ты играешь в шахматы, девочка?

Лаванда замотала головой и обхватила себя руками, пытаясь согреться.

— И мы, кентавры, не играем. Мы вообще не признаем понятия "игра", это самое глупой занятие на свете, но, к сожалению, не только люди тратят на него свои короткие жизни. Практически все твари на Земле играют в различные игры, и только мы пытаемся отказаться от них, веками борясь с неизбежным: каждый жеребенок рано или поздно пытается заняться этим. А потом они вырастают, обзаводятся женами и потомством, вот как эти два глупца, и никакое образование не может объяснить им, что их глупое соперничество за власть — не более, чем игра... А пока они не понимают, — существо подмигнуло Лаванде, — никто из них не сможет со мной справиться, и я буду считаться вожаком... Вождем, то есть, до тех пор, пока один из них не дорастет до понимания.

Когда Лаванда повнимательнее пригляделась к этому созданию, оно оказалось не таким уж и страшным. Это был старый-старый белесый кентавр с выпирающими костями, морщинистым лицом и жалкими складочками кожи по всему телу. Шерсти на лошадиной части тела он, вероятно, лишился просто от возраста, на голове у него также не наблюдалось ни единого волоска, только из репицы хвоста торчало несколько клочков разной длины.

Кентавр почесал предплечье рукой со скрюченными длинными белыми ногтями и перенес центр тяжести с передней левой ноги на правую заднюю.

Когда он шевелился, Лаванде казалось, что она слышит бряцанье костей.

— Но зачем вы меня похитили? — спросила она.

— Два этих наивных юнца решили, что таким образом смогут исправить непоправимое... Они еще не знают, что в лучшем случае останусь я да пара самок, — кентавр выдавил некое подобие улыбки и замолчал, видимо забыв, что он не один.

Испугавшись, что они простоят в таком молчании ближайшее столетие, Лаванда решила задать пару-тройку вопросов. Тем более, что непосредственная опасность ей, судя по всему, не грозила. Без ведер презрения, выливаемых на нее Бейном и Магорианом, она начала потихоньку свыкаться с ситуацией.

— Но как они вызвали видения в моем Шаре, если это были не мои предсказания?

— Дешевый трюк, — перекосился Бесстрастный и крикнул, — эй, повтори свой фокус, а то ваша «добыча» не может оценить вложенный в ее поимку труд.

Петля потянула Лаванду из дупла.

Бейн, не оборачиваясь, подтащил ее к реке и, остановившись на самом краю берега, провел копытом черту на песке.

— Открой глаза пошире и постарайся не пропустить.

Над водой поднялось легкое облачко, которое приняло форму гигантского зеркала и показало жилую комнату в Хогвартсе, легкий беспорядок в ней и спину блондинки, прильнувшей к Волшебному Шару. Блондинка старалась не реагировать на назойливую муху, кружащуюся вокруг.

— Но... Это же я?

— Вторую такую дубину еще поискать надо, — с готовностью согласился Бейн.

— Это то... Что со мной происходило только что?

— Да, и происходит еще раз, — он провел копытом по песку, Лаванда в видении вновь замахала рукой, — и еще, — он повторил ситуацию, — и столько раз, сколько я захочу!

— Но я же здесь?!

— Но ты же не можешь быть в нескольких местах одновременно? Ты переживаешь эту ситуацию столько раз, сколько мы повторяем ее, но, конечно, прямо так сразу почувствовать и осознать — это вряд ли, это не для недалеких людей. Переместить события в будущее мы не можем, только если предсказать, но передать тебе в Шар картинку из твоего же прошлого — очень даже легко. Так же, как и повторить ее.

Лаванда присела, и потрогала песок рукой. Бейн снисходительно хмыкнул, наблюдая, как Лаванда на изображении в очередной раз пошла открывать дверь Парвати.

Девушка вскочила и отпрыгнула от песка.

— Какой кошмар, что это такое?

— Песок времени, — торжественно сказал Бейн и еще раз прочертил ободранным краем своего копыта линию.

На висящем в воздухе изображении появилась Парвати, недоуменно разглядывающая Шар Лаванды, в котором Лаванда смотрела на саму себя, впускающую Парвати в комнату.

Лаванда зажмурилась и заткнула уши, потому что ей показалось, что она сама с каждым повторением выглядит все хуже и хуже, все бледнее и бледнее, кроме того, скрипучий звук от касания копытом мокрого песка действовал на взвинченные девичьи нервы. Она почувствовала, как сводит зубы, как немеют руки и ноги, как подозрительно тяжело становится вдыхать воздух.

Убрать руки от ушей ей пришлось после очередного подергивания Бейна за веревку.

— Да, пожалуй, хватит, а то испаришься, и лови новую...

— Так это вредно?

— Нет, ну а как это может быть полезно? Вы же, люди, для многократной жизни не приспособлены.

Лаванда поспешила вслед за Бейном обратно к дуплистой сосне. Что-то ей подсказывало, что последующих демонстраций работы волшебного песка она не переживет.

Старый кентавр ждал ее в той же самой позе, он лишь полузакрыл глаза тонкими короткими веками без ресниц и, похоже, задремал.

— И весь берег покрыт этим песком? — выпалила Лаванда, потихоньку начиная приходить в себя после шуточек с многоразовым проигрыванием ее жизни.

— Только тот участок, возле которого мы живем. Река выносит его... Выносила его к нашим копытам.

— А что это за река?

— Один из правых притоков Ахерона.

— Но, — Лаванде припомнилось что-то смутное из географии, — разве Ахерон находится не где-то на континенте? И не впадает в Средиземное море?

Древнее существо попыталось засмеяться, но закашлялось и страшно затряслось. Лаванда испугалась, что он сейчас рассыплется на составные части.

— До чего же странные создания — люди — как они все путают. Ахерон — он везде под землей, везде, где вы способны умирать. Попробуй, нырни под скалу, и ты убедишься, что возврата не будет, что только тонкая тень унесется в новое состояние...

— Нет уж, не буду, — поежилась Лаванда, — я не настолько любопытна. — А что вы делаете возле этой страшной реки?

Ответ был прост и непонятен.

— Живем.

— Прямо здесь?

— Да, ты же видела табун... То есть, поселение.

— Но где же ваши замечательные дворцы? Ведь кентавры — известные знатоки архитектуры, многие наши памятники возведены после консультаций с...

— Какие консультации? Мы не даем консультаций, мы просто некоторых недальновидных личностей уберегли от стройки некрасивых и неустойчивых зданий, непригодных для жизни, работы и учебы, а также лишенных вентиляции. Когда люди возводят такое здание — стареет один половозрелый кентавр. Понятно?

— Но ваши, ваши дома где?

Казалось, этот невинный вопрос превратил спокойного пожилого кентавра во взрывного психа вроде Бейна.

— Зачем нам дома? Мы что, хилые твари, неспособные к нормальной жизни? Мы не можем перенести морозы, жару, холодный ветер и мокрый снег? Для философских размышлений и долгосрочных прогнозов нам не нужны стены и крыша. И уж тем более мы не нуждаемся в искусственном украшении нашей жизни.

Лаванда невольно скосилась на надежные стены пещеры.

Бесстрастный перехватил ее взгляд и усмехнулся.

— Я не от погоды сюда спрятался, а от глупости Бейна с Магорианом. Видишь ли, они шумят, — добавил он, повышая голос, чтобы Бейн снаружи услышал его, — и мешают мне размышлять.

— Но отсюда вам не видно звезд, — заметила Лаванда. — Пусть прошлое вы проигрываете песком, но будущее вы, все равно, узнаете по звездам?

— Я насмотрелся на звезды. Достаточно насмотрелся за свою жизнь.

— Достаточно для чего?

— Чтобы теперь размышлять и делать выводы. А еще можно сложить небольшую поэму. Я пока еще в состоянии сохранить свою жизнь от посягательств.

«Я, конечно, слышала про суровые нравы кентавров, но чтобы старого вожака пытались убить... Понимаю еще, если выгнать из стада и перестать кормить, но угрожать жизни...»

— Они не умеют делать предсказания?

— Они не умеют делать вот это, — кентавр указал на сложенные вдоль стены хрустальные шары. — А я не собираюсь делиться секретом.

— Но зачем вам шары, если вы и так можете видеть будущее?

— Мы не признаем игр, не признаем контактов с людьми, не принимаем торговли... Но без минимального обмена нельзя получить рубины и серебро, а без них мы опять начнем воевать...

— То есть, вы меняете Шары на рубины?

— И не только Шары, — кентавр снял с дряблой шеи медальон на серебряной цепочке и показал Лаванде, — знаешь, что это такое?

Лаванда вспомнила, что видела нечто похожее у Галантиды и Гермионы.

— По-моему, хроноворот.

Кентавр повертел песочные часики между пальцами и спросил:

— И ты можешь догадаться, какая связь между нами и этим предметом?

— Похоже, что вы запихиваете в него ваш драгоценный песок и продаете нам.

«В хроновороте помещается не более десяти карат песочка, а стоит он столько, что все Министерство Магии может позволить себе лишь пару штук, а лошадки неплохо устроились. Плюс Шары, которые даже колдунам со стабильным счетом в Гринготтсе приходиться покупать в рассрочку. И старая кляча будет убеждать меня, что им ничего не нужно?»

— С одной стороны, я опечален, что ты оказалось столь догадливой, это не очень хорошо для нас, но, с другой стороны, возможно, так тебе будет легче выполнить предназначение? Да и довольно занятно мне ощущать, что два молокососа лишний раз ошиблись.

Лаванда, решившая уже не удивляться их странной логике, все-таки, невольно покачала головой.

— Так для чего я вам нужна?

— Об этом ты узнаешь завтра.

— Но Бейн и Магориан так торопились.

— Сегодня уже ничего не произойдет, все случится завтра вечером.

— Что?

Кентавр махнул рукой.

— Попробую объяснить с утра. А пока — наблюдай за звездами, вспоминай жизнь. Возможно, ночь будет для тебя последней.

Лаванда вздрогнула. До этого момента она все еще надеялась поучаствовать вместе с кентаврами в некой операции и успеть вернуться в Хогвартс к началу занятий, но слова старого кентавра расстроили ее.

— А возможно, и нет, — продолжал Бесстрастный, — мы же не убийцы, а ты не из хулиганских соображений забрела в наши земли. Если ты останешься жива, мы разрешим тебе вырыть норку неподалеку, и живи себе несколько сотен лет, поумнеешь заодно...

— Спасибо, но я лучше сотню лет дома проведу, — пробурчала девушка.

— Про дом ты теперь можешь только слагать поэмы. Уводи ее, Бейн, мне надо подумать.

Вороной кентавр в очередной раз выдернул Лаванду из дупла, перевел через полянку и привязал к дереву рядом с молчаливой группой печальных самок. Те равнодушно посторонились и вернулись к своему то ли сну, то ли отдыху. Одна светло-рыжая кентаврица в полудреме расчесывала роскошные медные волосы, другая отщипывала от грозди винограда мелкие полузеленые ягоды.

Увидев ее, Лаванда почувствовала, что проголодалась. Холод, сковавший ее в пещере и слабость, охватившая от скрипа Бейна по песку, постепенно отступили, и приятный теплый свежий воздух быстро включил аппетит.

— А чем вы питаетесь? — спросила она у ближайшей кентаврицы, той, что расчесывала волосы.

— Фиолетовый эфир воздымался пеплом крови, — произнесла та, — эх, ты меня с такой мысли сбила... Хочешь есть — пойди, поищи банан. Мы не готовим пищу, считаем это занятие бесполезным. В лесу много ягод, фруктов и зелени.

Лаванда вздохнула и уселась поудобнее на мягкой травке. Перспектива искать на соснах бананы, будучи привязанной к дереву, с практически обездвиженной правой рукой, накануне перед непонятным событием, которое он, возможно, не переживет, почему-то ее не вдохновила.

Она задремала, пытаясь представить себе фиолетовый «пепел крови», парящий в небе с неправильными звездами.

Глава 20. Дуэль в веселом кабаке

Дамблдор и Чоу оказались в глухом безлюдном переулке. Директор уверенно зашагал по грязному асфальту. Чоу, которая никогда не жаловалась на медленную ходьбу, едва поспевала за ним. Очередная кирпичная стена, перегородившая проход, расступилась перед мудрым волшебником. Наблюдая за расцепляющимися кирпичиками, Чоу в очередной раз удивилась неудобству процесса: ей всегда казалось, что проще сделать обычную дверь. Ее, хотя бы, открывать быстрее.

Они преодолели стену и вошли в несильно разрекламированный ресторанчик, оформленный в традиционном черно-магическом стиле. Черные стены, светящиеся черепа, имитация черных кошек, развешанных по стенам, неметаллические столовые приборы… Все то, чего требует неспокойная душа праздного колдуна, и что при этом разрешено законом. Никаких черных обрядов, безумных ритуалов и бесконечных оргий. Безобидное колдовство, умеренный стриптиз, и конечно же, оргии. Но в пределах разумного, только для совершеннолетних и по рекомендации членов клуба.

Появления волшебника, славящегося своей принципиальностью, величием и отвращением к Темным искусствам, никто, разумеется, не ждал. Даже ритмичная ритуальная музыка покинула заведение вместе с музыкантом: големом с перепутанными конечностями. Каждый из присутствующих невольно вспомнил все свои махинации и невольно удивился, откуда же этот всезнающий зануда о них прослышал. Чоу ничего не знала о деятельности Дамблдора за пределами Хогвартса, но по лицам присутствующих догадалась, что закрыть пару-тройку заведений такого рода для Альбуса Дамблдора не проблема. Так же, как и принести неприятности любому из завсегдатаев.

Директор выдержал положенную паузу и величественно пересек зал, остановившись перед столиком, за которым восседал Люциус Малфой в компании двух блондинок и бокала с коктейлем «Стоны потерянного замка» (Прим. Автора — если не ошибаюсь, две части йоркширского зелья, одна — ликера «Забытый призрак», сверху уложить спираль из зерен карриса, утапливая на разную глубину, украсить шиповником и боярышником, употреблять медленно). Ящичек, упакованный для дальних пересылок, лежал на столе рядом с правой рукой Малфоя.

Малфой выдавил змеиную улыбку и издевательски предложил:

— Присаживайтесь! Давненько я вас не видел.

— Ты отчаянно трусишь, Люциус, — спокойно сказал Дамблдор, скрестив на груди руки и поглаживая бороду, — но все же я постараюсь поговорить с тобой.

По произнесении Дамблдором безобидного слова «поговорить», посетители и обслуживающий персонал потянулись к выходу.

— С некоторых пор Хогвартс отказался от моих услуг, поэтому я не представляю, о чем нам можно разговаривать.

Люциус Малфой встал и небрежно бросил на стол пару галлеонов.

— Желаю приятно провести время, — добавил он, захватывая ящичек, и начал выбираться в проход, огибая поспешно отодвинутые стулья.

— Ты не понял, Люциус? — Дамблдор перегородил ему дорогу, одновременно наступая на край длинной мантии последней ведьмы, оставшейся в зале — одной из блондинок, развлекающих Малфоя светской беседой. Мантия сползла, обнажив красивые плечи. По минимуму одежды, состоящей из блестящих завязочек, Чоу догадалась, что ведьма была одной из танцовщиц ресторана. Дамблдор мягко накинул мантию обратно и, небрежно перехватив девушку за талию, ненавязчиво заставил ее присесть обратно за столик.

— Так как я пришел со своим свидетелем, — он кивнул через плечо в сторону Чоу, — то и тебе неплохо бы было обзавестись своим.

— Шутите, надеюсь? — недоуменно спросил Малфой. — Я порядочный колдун. Что скажет Нарцисса, если я предъявлю такого свидетеля?

— Ты всегда был оптимистом, Люциус, — вздохнул Директор и покачал головой, — ведь сейчас ты прекрасно понимаешь, что тебе к тому времени может быть уже все равно. Это мне нужно, чтобы с твоей стороны был независимый свидетель.

Ведьма картинно закатила глазки кверху и скрестила руки на груди.

— Заканчивайте побыстрей, ребята, — проворковала она, — у меня были другие планы на этот вечерок. Вы, кстати, в курсе, что по правилам нашего заведения, убытки возмещает победитель?

— Если побежденный не останется в живых, — добавил Малфой. Слишком поспешно, по мнению Чоу, добавил.

— Да это так редко бывает, — искренне удивилась ведьма, — что и упоминать бессмысленно.

— Хорошо, поговорим, — Малфой достал палочку, бросив при этом короткий взгляд в сторону подсобного помещения.

Директор тоже посмотрел в ту сторону.

— Там портал? — негромко спросил он.

— Ага, даже два, на кухне и перед вторым выходом, — охотно подсказала блондинка. Обе девушки пытались и следить за происходящим, и получше рассмотреть друг друга.

Дамблдор стоял прямо, опустив руки по бокам, высокий, величественный и могучий. Он слегка топнул ногой и по полу пролегла щель, отделяя беседующих от прохода. За несколько мгновений она расползлась настолько, что колдуны, не сильно увлекающиеся спортом и не владеющие левитацией, вряд ли смогли бы ее преодолеть.

— Присядьте, пожалуйста, мисс Ченг, — сказал Дамблдор, — и постарайтесь не вмешиваться ни при каких обстоятельствах. Просто смотрите и запоминайте.

Чоу присела рядом с блондинкой. Барышни обменялись косыми взглядами и, одновременно фыркнув, вздернули носики. Обе они потеряли интерес друг другу, придя к единому мнению, что вряд ли окажутся соперницами при каких-либо обстоятельствах.

— Разговор получается неравный, — Малфой наставил на Дамблдора палочку, — я пришел отдохнуть, я неподготовлен. А откуда мне знать, что вы прячете в кармане? Давайте встретимся где-нибудь в другом месте, в бескрайнем поле, в густом лесу, в скалистых... — он запнулся.

— Холмах? — Дамблдор немного повысил голос. — Люциус, ты не похож на паяца, оставь эти шутки другим. Ты знаешь, что я пришел за посылкой, которая попала к тебе по ошибке. Если ты мне ее отдашь, то нам и разговаривать не придется. Ведь мы оба этого не хотим, правильно?

По недоброму огоньку в глазах Малфоя Чоу поняла, что он хочет опередить Дамблдора и напасть без предупреждения. Она хотела предупредить директора, а заодно и напомнить, что, кроме посылки, было бы неплохо и подписать ее документы, но не успела.

Малфой обрушил на Альбуса Дамблдора несколько огненных шаров, добавил к ним комнатный смерч и воронку гадюк, несколько ледяных стрел и заклинание беспрерывной икоты (несущее одну из самых болезненных и утомительных смертей). Завершил он свой выпад тремя фунтами ржавых гвоздей с тупыми концами и остановился перевести дух.

Дамблдор не шевелился, он ожидал конца атаки, ведь разговаривать с бесконечно шепчущим заклинания колдуном всегда было бесполезным занятием, это известно даже первокурснику. Поэтому он спокойно стоял в центре еле заметного фиолетового стакана и наблюдал, как все вышеперечисленные неприятные вещи разбиваются о гладкую поверхность и исчезают.

Чоу решила при случае спросить, как можно возвести вокруг себя такую защиту. В Хогвартсе такому не учили.

Малфой скривился и начал тихо пятиться в сторону провала.

— Подумай, прежде чем сделать что-нибудь еще, Люциус.

Дамблдор приподнял правую руку ладонью к полу, согнув ее в локте. Фоукс удобно устроился в сгибе локтя и начал песню.

О, это была грустная и печальная песня, она перехватывала дыхание и вызывала предательские слезы, она добиралась до самых глухих и позабытых закоулков души, она вынимала самые трогательные воспоминания, она поднимала из сердца давние потери, возрождала старые обиды. Она напоминала о предательствах друзей и родных, она расковыривала глубокие раны и растравляла старые терзания. Она копошила и ворошила испытанные ранее чувства смущения, стыда, раскаяния и возмущения. Она вызывала реальную боль от старых сомнений, заставляя снова и снова переживать времена, когда еще было право выбора и можно было решиться на другую дорогу...

Танцовщица рыдала во весь голос, по-детски разложив локти на столике и уткнув нос в мокрый рукав. Она выглядела так трогательно и жалко, что даже Чоу, которой практически нечего было вспоминать, участливо потрепала ее по плечу. Песнь затронула и ее тоже, но все эти чувства были столь слабо развиты в ней: жизнь до сих пор была такой простой и ясной, родители, родственники, учителя и ребята из Хогвартса никогда не наносили ей обид, сама она никому не причиняла зла, а потеря Седрика хоть и была трагичной, не являлась следствием ее собственных поступков, и себя винить она никак не могла. Нет, Седрик оставил только светлые и теплые воспоминания, и думать о нем она может без грусти, почти так же, как и о Гарри, когда они расстанутся, и жестокая песнь феникса не расстроит ее.

«Все-таки, мне интересно, вспоминал он обо мне перед смертью, или нет? А почему я думаю только об этом, ведь я даже не подумала, страдал он, или не успел... И надо было сказать ему перед последним испытанием в Кубке Трех Волшебников что-нибудь ободряющее, ведь он ловил каждый мой взгляд, а я отвернулась... И Гарри, он, наверное, будет грустить, когда я уеду. Быстро он меня забудет, или не сможет? Нет, не сможет, он такой привязчивый, как прилип к своим друзьям, так и все. Скорее всего, он будет страдать. Бе-е-е-дный, жалко его. А вдруг он сразу забудет все, что нас связывало? Ведь у молодых людей такая короткая память, им надо постоянно напоминать о своем существовании. А попадется на глаза какая-нибудь... Блондинка... И он забудет, совершенно забудет обо мне. Как будто и не пережили мы с ним вместе тех приятных минут, что были у нас».

Чоу всегда гордилась своей выдержкой, но под песню Фоукса чуть не расплакалась.

«Да разве ж это феникс? — возмущенно подумала она, хлюпая носом. — Ой, как же больно я тогда упала со спины дракона и разбила коленку, а моя двоюродная сестра так мерзко хихикала и я развернула дракона в ее сторону и спалила ей волосы, а она готовилась на встречу с мальчиком... Но откуда такое пение? Я всегда думала, что фениксы могут излечить раны на теле слезами, а в душе — мелодией. Но это же не целебная песнь — это просто пытка!»

Малфой замер на месте, не в силах пошевелиться, лишь полуприкрыл глаза и перекривил свою надменную физиономию так, как будто залпом хлебнул лимонного сока.

Дамблдор погладил Фоукса, и песнь резко прекратилась.

Малфой открыл глаза и выдавил:

— Что это был: скрип двери в подземелье вперемешку с ором мартовского книзла? Я думал, у вас феникс, а не маггловский павлин, который упал на кнарла с астрономической башни.

— Очень жаль, — печально сказал Дамблдор, — что у тебя нет музыкального слуха, Люциус.

===

Гарри, Рон и Гермиона довольно успешно продвинулись в поисках того места, которое иногда посещают кентавры.

Рон держался довольно хорошо для парня, чья младшая сестра попала к кентаврам. Даже неудачная попытка Гермионы успокоить его тем, что до марта еще далеко, следовательно, одной опасности Джинни удастся избежать, не сильно лишила его энергии. Он только побледнел еще больше и попросил Гермиону прекратить зачитывать список возможных неприятностей.

— Но мы можем лучше подготовиться и разработать план!

— Рук, ног и палочек у нас не прибавится! А если ты еще предположишь, что кентаврам нужна живая мишень для практикования стрельбы у жеребят... — Рон осекся и замолчал.

— Вот вы оба умные, — примирительно сказал Гарри, — скоро уже дойдем и все узнаем.

— Если нам будут объяснять, — Гермиона покачала головой, — но, вероятней всего, разговаривать никто с нами не будет.

— Но раз они заманивают нас...

— Не нас, а только Лаванду, все остальные, включая нас, пошли без приглашения.

— Может быть, они и Лаванду не звали? — предположил Гарри. — Мало ли что могло ей померещиться?

— Нет. Пока мы ждали Дамблдора, я поняла, как сильно ошиблась, не выслушав Парвати. Но что мне оставалось делать? Только я собралась немного отдохнуть от своей работы, как она налетела с воплями, что смотрела в Шар Лаванды и видела Лаванду, разглядывающую в Шаре Лаванду, бегущую в Запретный Лес.

— Я бы тоже не стал слушать, — успокоил ее Гарри, — решил бы, что у нее в глазах двоятся Лаванды.

— Да не в количествах Лаванд дело! — досадливо перебила Гермиона. — Шар — не телевизор, он не будет повторять трансляцию по десять раз для каждого желающего. Он вообще не должен был ничего показывать Парвати, а если и показал бы, то только то, чем Лаванда занималась в тот момент. И уж никак бы не показал ей все представление, включая саму Парвати, завалившуюся не знаю зачем, и неизвестно откуда взявшуюся муху.

— Но ты же не изучала прорицания, — попробовал возразить Гарри, — и не можешь точно знать, что возможно, а что нет.

— Сейчас тебе достанется, — предупредил Рон.

— Я уже не раз повторяла, — назидательно произнесла Гермиона, — что из учебной литературы можно узнать много всего интересного, — а основами предсказаний и ясновидения я интересовалась задолго до третьего курса. Чудес не бывает. Волшебный Шар можно заколдовать для игры в квиддич но сделать из него телевизор, — она повернулась к Гарри, — или тарелку с яблоком, — Гермиона договаривала, повернувшись к Рону, — никому не удастся. Я не могу ошибиться.

Рон с Гарри переглянулись. Напоминать Гермионе о том, что она только что упустила все свои материалы с остатками волшебного эвкалипта, было бы жестоко и некорректно, ведь именно они отвлекли ее от работы.

— Ты не можешь ошибиться лишь тогда, когда тебе известны все обстоятельства, — мягко сказал Гарри.

— Но если в этом есть чей-либо умысел, то ситуация может быть подстроена, — добавил Рон.

— О такой возможности я, если честно, не задумывалась, — сказала Гермиона и споткнулась.

Рон машинально поддержал ее.

— Будь осторожней, когда обдумываешь новую идею.

Гермиона быстро оглянулась на протоптанную им тропинку.

— Странно, ни коряги, ни камешка, ни шишки.

— Идем быстрее, — Рон потянул ее за плечо, — в Лесу бывает много неожиданностей. Не удивляйся, если споткнешься об одну из них или вступишь ненароком.

Гермиона заспешила за друзьями, немного прихрамывая.

Гарри шел первым, Рон продвигался вторым, продолжая придерживать Гермиону. Девушка все равно попыталась оглянуться, но, зазевавшись, ударилась о нарост на дереве и взвизгнула. Рон обернулся и не удержался от улыбки. Гермиона, перекосившись на один бок, одновременно потирала ушибленный лоб и старалась дотянуться до щиколотки, видимо причиняющей ей боль при ходьбе.

— Я же порекомендовал тебе думать поосторожнее? Эй, — улыбка медленно сползла с его физиономии при виде остекленевшего взгляда Гермионы, направленного на злополучное дерево, — неужели так больно?

Гарри вернулся к друзьям и участливо потрепал девушку по плечу.

— Со мной почти все в порядке, — успокоила их Гермиона, — но я даже и не знаю, что на это сказать.

Она по-прежнему не сводила глаз с дерева, и ребята тоже присмотрелись к нему. Примерно на уровне головы Гермионы дерево украшал грибной нарост размером с приличный питьевой кубок. Гарри видел такие наросты на деревьях соседней с Тисовой аллеей улицы.

Немного удивившись столь неадекватной реакции Гермионы, они одновременно приблизились к дереву и, внимательно оглядев и ощупав корявую влажноватую поверхность нароста, обнаружили прилипший к нему светлый волос.

— Лаванда? — предположил Гарри.

— Или Малфой, — скривился Рон, — Гермиона, как же ты его углядела?

Гермиона потрясла головой, скидывая капюшон, и удивленно спросила:

— Вам ничего не кажется странным?

— В том, что ты не первая, кто не заметил дерева в нашем Лесу?

— В том, что вы зацепились за один и тот же нарост, несмотря на то, что ты почти на голову ниже и Лаванды, и Малфоя?

— В том, что гриб, поражающий больные и ослабленные деревья, завелся в волшебном лесу, полном магии? В том, что я подвернула ногу, которая пострадала еще прошлой весной и была легко залечена мадам Помфри? Неужели... — Гермиона закрыла рот и старательно поводила языком, — есть зеркальце?

Гарри протянул ей свои очки:

— Только стеклышки.

Девушка покрутила очки в руках, пытаясь поймать слабое отражение звезд, и, когда ей удалось это сделать, оскалила зубы.

— Так я и думала, — сердито сказала она, надо было решиться на более серьезную магию при исправлении прикуса и формы.

Гарри нахмурился, что-то смутно припоминая.

— Ты, вроде, что-то делала со своими зубами? Но это было так давно!

Гермиона кивнула и вернула ему очки со словами:

— Покажи руки.

Гарри протянул вперед обе руки.

— Они в порядке?

Гарри несколько раз согнул и разогнул свои верхние конечности.

— Вроде да.

— Рон, а твои ноги?

— Лишних не выросло, как я тебя и предупреждал.

— Но они обе целы?

Рон пару раз подпрыгнул.

— Я так и думала, — заключила Гермиона и протянула руку вперед приглашающим жестом, — добро пожаловать в земли, лишенные магии.

— Что за ерунда? — насупился Рон. — Посередине нашего Заповедного Леса?

— Именно. На территориях, отведенных некоторым волшебным созданиям, наша, человеческая магия не действует. — Друзья продолжили свой путь, а Гермиона выкроила время для небольшой лекции. — Деревья, до которых доходит Хагрид, не могут быть поражены гадостью такого рода. А здесь обычные, не магические виды, остались без должного ухода. Твои кости, Гарри были выращены вновь при помощи костероста, а твою ногу, Рон, мадам Помфри излечила полностью, потому что с травмами такого рода не шутят. Ну, а мою подвернутую ногу со слабым растяжением она всего лишь немного заколдовала, надеясь, что со временем она заживет сама. Мадам Помфри — не сторонница радикальных мер в лечении таких пустяков, поэтому она создала лишь иллюзию излечения, облегчив мне болевые ощущения, но не вмешиваясь в естественные процессы заживления. Царапины и синяки зажили сами, а вот мышцу, я видимо, не успела долечить.

— Но прошел почти год! — не поверил Рон. — Я в раннем детстве, знаешь, сколько шишек получал? И все без магии сами проходили.

— Так если мне это не мешало? Я и забыла про нее.

— А зубы?

— А зубы я тоже побоялась менять. Это больно, долго и опасно. Если помните, мои родители всегда были против возни с ними, считали, что с родными, но страшненькими мне будет лучше. Я не могла обратиться к стоматологу-магу, потому что моих карманных денег не хватило бы, вот я и нанесла иллюзию длительного действия. Это было совершено безвредно, но зато я успокоилась и перестала страдать по этому поводу. Интересно, если я сейчас превращусь в куницу, у нее тоже будут торчащие вперед резцы?

— Не будут, — утешил ее добрый Рон, который во время продолжительной речи подруги пытался помахать палочкой, — потому что на этот раз ты не ошиблась, магии здесь нет. И в куницу ты превратиться не сможешь.

— Какой делаем вывод? Придется рассчитывать на вашу с Гарри силу, — грустно сказала Гермиона, подволакивая ногу при ходьбе.

— И на твой изобретательный ум, — оптимистично поддержали ее Рон и Гарри.

====

Люциус Малфой угрожающе вытянул вперед палочку.

— А мне, наоборот, приятно, — издевательски произнес он, — что ваши штучки на меня не действуют. Я ведь давно уже не ваш ученик, и мне далеко не восемнадцать лет, я, между прочим, взрослый маг, с богатым опытом, и вы ничего не можете мне сделать! Я сейчас повернусь, перелезу через эстрадное возвышение, и уйду!

Дамблдор еще раз топнул ногой, и эстрада провалилась под пол, окончательно перегородив Малфою пути к отступлению.

— Отдай мне посылку.

— Она пришла мне.

— Я все равно тебя не отпущу, ты же знаешь, что раз уж я пришел лично, то не отступлюсь.

— Что там?

— Лучше тебе не знать.

— Для кого лучше?

— Прежде всего, для тебя самого. Просто отдай мне этот ящик.

«И не забудь про мои документы!» — подумала Чоу.

Малфой затравленно оглянулся, не обнаружил ничего спасительного, но прирожденное упрямство и привычка не сдаваться, подсказали ему единственно возможную линию поведения. Ту самую, против которой и Дамблдор, на взгляд Чоу, оказался бессилен.

— Так там что-то опасное? — оскалился Малфой и прижал ящик к груди, спешно срывая упаковку с печатями. — И что вы скажете, если я выпущу это наружу?

— Не делай этого, Люциус, — Дамблдор предупреждающе поднял руку, — ты не представляешь, с чем связываешься.

— С чем? — запальчиво переспросил Малфой, искреннее надеясь, что это можно выпустить на Дамблдора и поразить его, обезвредив навсегда.

— С тем, до чего ты еще не дорос. Ты не справишься, я тебя уверяю. Отдай лучше мне.

— Там новое заклинание? Пророчество? Артефакт со смертельной болезнью или неприятностями? Падение с метлы, или портал, ведущий в океанический желоб? Я открою, и мы все здесь погибнем? Или погибнет население города? Что там, война? Катастрофа?

Малфой кидался догадками, но непроницаемое лицо Альбуса Дамблдора не позволило ему приблизиться к ответу. Малфой распаковал ящик и повернул его к директору Хогвартса, грозясь откинуть крышку и вывалить содержимое в лицо противнику.

— Просто отдай мне, не открывая. Видишь ли, Люциус, есть силы, которые тебе не подвластны. Не скажу «пока» не подвластны, потому что ты вряд ли дорастешь до того, чтобы управляться с ними.

— Это связь с Темными Силами? — озарение посетила Малфоя и он широко раскрыл глаза. Его обычно бледное лицо покрылось нервными пятнами, а уголок рта начал подергиваться. — Вроде Теней, населяющих мой замок?

Дамблдор грустно покачал головой.

— Ты же взрослый маг, Люциус, сам только что меня убеждал. Неужели не наигрался еще со своими Тенями и не научился отделять сказки от связей с Темными силами? Ты же прекрасно знаешь разницу, между теми, с кем нам не дано общаться, и которые нас не отпустят, также как и твоего хозяина...

Малфой дернулся, как будто наступил на змею.

— Да-да, хозяина, ты же давно понимаешь, что у тебя с Томом никогда не было дружеских отношений, ты был и остаешься всего лишь слугой, как бы тебе не хотелось равноправия и вознаграждения за преданность... Но речь не об этом. Есть вещи, которых тебе лучше не знать, если ты хочешь и дальше получать удовольствие от жизни. Замок, деньги, супруга, будущая наследница, еда, напитки. Пока ты еще можешь всем этим пользоваться, держись подальше от пути, с которого нет возврата. А Тенями — играйся, это самые безобидные возможности Темной Магии. Шестой курс в Дурмштранге. Даже экзамена нет по этому предмету, он считается баловством. Жалко только, что ты мальчику своему голову заморочил этими бреднями, он же даже спать вначале боялся, и ребятам другим не давал отдыхать. Каких трудов нам стоило приучить его заходить в темные помещения без крика, гулять по Лесу и не шарахаться от чуланов. Кстати, если тебя это интересует, то сейчас Драко — вполне нормальный юноша, пригодный к дальнейшей жизни, а не маленький агрессивный зверек с овсяной кашей в голове.

— Да мне плевать! Сами теперь с ним и возитесь, раз такие умные и всему его научили. Конечно, на ваши-то денежки он не посягнет! Я открываю!

— Только не это!

— Никак, великий Альбус-Не Помню-Всех-Ваших-Бесполезных-Имен-И-Титулов-Дамблдор боится?

— Не то, чтобы боюсь, но последствий опасаюсь...

Дамблдор мельком взглянул в сторону девушек.

— Выпустите меня, и я не открою ящик здесь. Леди не пострадают.

Дамблдор не шелохнулся. Он гневно смотрел на Малфоя, полный решимости покончить с разговором немедленно.

Малфой понял, что беседа изжила себя, и решился на отчаянный шаг.

Он зажмурился и распахнул ящик, надеясь, что опасность его, все-таки, минует.

Колдунья-танцовщица закрыла глаза ладошками, а Чоу, имевшая представление о содержимом посылки и о том, как это содержимое дорого Гарри, с любопытством следила за тем, как Дамблдор собирается этим завладеть.

Легкая усмешка мелькнула на лице Директора, и он слегка щелкнул пальцами.

Маленький огонек, сорвавшийся с мизинца, полетел к ящику и забрался внутрь, вызвав магический пожар, бесследно уничтоживший записи Гермионы, и зелье Снейпа, и остатки вытяжки, и письмо отправителя.

Дамблдор устало и облегченно потер ладони одна об одну, будто смахивая с них невидимые крохи грязи.

— Вот и хорошо.

Малфой недоверчиво заглянул в пустой ящик.

— Что вы сделали?

— Спас наш маленький мирок, и, заодно, твою жалкую шкурку, Люциус.

— Что там было?

— Надейся, что больше ты с подобным не встретишься. Да, чуть не забыл, подпиши девочке бумаги и не подбивай ее больше на гадкие поступки, девочка пока хорошая.

Малфой презрительно вскинул голову.

— С какой это стати? Да я не обязан, и никто меня не заставит...

— Подпиши, — Дамблдор резко выкинул вперед руку и ткнул Малфоя в грудь указательным пальцем. — Теперь у меня развязаны руки, опасность миновала, а ты, наверное, догадываешься, что я могу с тобой сделать.

Директор достал из кармана бумаги Чоу, и Малфой подписал их. А что ему еще оставалось делать? Он был бесстрашным и горделивым, но никто и никогда не назвал ни одного из Малфоев безрассудным самоубийцей.

Дамблдор кивнул Чоу и, не прощаясь, покинул ресторан.

Выходя вслед за ним, Чоу заметила, что блондинка торопливо выписывает счет Малфою, и поняла, что девушка кровно заинтересована в финансовом успехе заведения.

Они вернулись в Хогвартс, и Дамблдор устало попрощался с девушкой.

— Спокойной ночи, мисс Ченг. День выдался беспокойный.

Чоу очень сильно хотела спать, но она все же решилась задать Директору один вопрос, занимавший ее последний час.

— Скажите, а почему вы не отобрали у него посылку? Ведь вы гораздо сильнее его.

— Я не мог рисковать содержимым, — быстро ответил Директор.

Чоу поняла, что он ждал от нее этого вопроса всю обратную дорогу.

— Но оно и так пострадало!

— Но Люциус не видел его. Он же неглупый колдун, и сразу бы догадался, чем мы занимаемся. Если бы он ознакомился с содержимым в спокойной обстановке, он мог бы нанять команду мудрецов, повторивших наше открытие, и воспользоваться им. Мисс Грейнджер же почти во всем разобралась. Но даже мимолетный взгляд навел бы его на кое-какие мысли.

— Но вы же обладаете большей силой! Могли бы просто обездвижить его в то время, как отвлекали разговором!

— С зельем, обращающим заклинания вспять, в ящике? Боюсь, последствия, действительно были бы непредсказуемы.

— А если...

— То я мог нечаянно убить его.

— Ну, и убили бы нечаянно! Никто бы не расстроился! Это была честная драка, вам бы никто ничего не сказал, а материалы бы были спасены.

— Милая моя девочка, — грустно сказал Дамблдор и погладил Чоу по голове, — скоро, к сожалению, очень скоро ты поймешь, что просто так убить человека нельзя. Даже, если он твой враг, подлец и мерзавец, все равно, его жизнь дороже любой вещи. Пусть такой бесценной и нужной нам всем. Ты взрослеешь, ты сама выбрала себе занятие по душе, но ты еще не знаешь, какой груз ложится на тебя. И твоя детская кровожадность очень скоро закончится.

— Ничего не детская, — буркнула Чоу и добавила, вспомнив как трепетно Дамблдор относится к чувствам Гарри Поттера, — знали бы вы, как люто Гарри ненавидит его, как его всего трясет. А Гарри никогда бы не стал так относиться к человеку, если бы он того не заслуживал.

— Чоу, — строго сказал Директор, — если ты идешь своей дорогой и строишь свою жизнь независимо, то ты не должна считать чужих врагов своими врагами. Ведь тебе лично этот колдун ничего не сделал?

— Он меня не отпускал! Вы же сами еле-еле заставили его подписать!

— Да только потому, что случай представился! — почти рассердился Дамблдор. — Если бы не пропажа имущества Гермионы, я бы предложил тебе другой способ: обходные пути, жалобы, кредиты, помощь знакомых, в конце концов! Понимаешь? Я бы ни за что не угрожал Малфою физически из-за такой ерунды. Отдыхай, девочка, — добавил он уже тише и выпроводил Чоу из кабинета.

Чоу возвращалась в факультетскую башню и пыталась найти нестыковки в объяснениях Дамблдора. Одна мысль постоянно крутилась в голове, но слишком запоздалая. Вряд ли ей еще раз представится случай вызвать Директора на откровенный разговор, он уклонится, и будет прав, а жаль.

Очень хочется знать, почему Дамблдор так доволен собой, если Люциус Малфой рано или поздно встретится с отправителем посылки и узнает, что в ней было? Такой вариант ничем не лучше того, что произошло бы, если бы Малфой мимоходом заметил содержимое ящика при попытке отобрать его.

Глава 21. Вечные враги кентавров

Утро приветливо встретило Лаванду солнечным небом. Все события предыдущего вечера всплыли в памяти, но тоски не нагнали.

Кентавров на полянке не наблюдалось, видимо, разбрелись по своим неотложным делам. Один только Бейн, находящийся по брюхо в реке, задумчиво разглядывал большую рыбину, брезгливо держа ее за хвост в правой руке. Рыба гневно разевала усеянный мелкими зубками рот и дергалась рывками различной силы. Солнечные зайчики, отраженые от ее круглых серебряных чешуек, долетали до Лаванды.

Бейн витиевато выругался, используя в своей фразе имена жителей Олимпа и морских глубин, и отпустил рыбешку в воду.

— Невозможно ничего сказать, ее чешуйки вообще лишены колец, — сказал он, выбираясь на берег. К счастью, на этот раз, он не стал скрипеть песком. Только отряхнулся, окатив девушку веером брызг.

— Так не бывает, — заметила Лаванда, машинально выдавая запомненные еще у профессора Трелани основы. Кстати, многие ее положения Фиренц не отвергал.

— Бывает, — мрачно заметил Бейн, — тем более что рыбы в наших местах нет.

Из леса появились два кентавра, один из них надавливал на шею другого, пытаясь пригнуть голову вниз, другой отчаянно сопротивлялся, рискуя сломать шею, и пятился к реке.

Лаванда заметила, что атакующий кентавр, пользуясь тем, что его соперник ничего, кроме травы под ногами, не видит, достал одной рукой из-за спины стрелу и с силой метнул ее в скакательный сустав. Более слабый кентавр потерял равновесие, и тот, что держал его за шею, уже двумя руками завалил его на бок и занес над человеческой частью копыто. Побежденный перестал трепыхаться и покорно уткнулся лицом в траву.

— Редко кто решается бросить вызов Магориану, — заметил Бейн, — с ним очень трудно справиться.

— А вы можете? — спросила Лаванда, убедившись, что старый кентавр не обманул ее: в табуне непрерывно идет борьба за власть, и Бейн с Магорианом являются его лидерами.

— Пока не знаю, — ответил Бейн, недобро сверкнув глазами.

Магориан приблизился к ним и отряхнул руки:

— Проклятый выскочка, он подходил к скребнице раньше меня!

Лаванда посмотрела на серебряное сооружение посередине поляны, его покрывали ошметки шерсти различного цвета, и невольно посочувствовала кентаврам: хранители тысячелетней мудрости вынуждены пользоваться для ухода за своей шкурой почти таким же приспособлением, как дикие лошади в зоопарке.

— Отпусти ее, Бейн, — сказал Магориан, — теперь ей никуда не уйти. Дороги она не знает, а звезды ей, хы-хы, не помогут.

Кентавры сняли веревку и посоветовали ей получше подкрепиться, так как денек должен выдаться тяжелый, и возвращаться к ним на берег.

Оказавшись снова в Лесу, Лаванда поняла, что вернуться в Хогвартс она не сможет. Приветливые лучики солнца освещали земляничные проплешинки в траве, черничные кустики, гигантские фруктовые деревья, нагло плодоносящие в этот чудный январский денек.

Разумеется, она даже примерно не смогла определить обратное направление.

Чтобы кентаврам не было от нее надо, не добившись своего, они ее не отпустят.

Поклевав ягодок, девушка вернулась к Бейну и Магориану, за время ее отсутствия успевшими украсить свои верхние части тел кровоподтеками и ссадинами.

— Так что я могу для вас сделать? — светским тоном поинтересовалась Лаванда.

— Боюсь, что ничего, — ответил Бейн.

Разглядев хорошенько при дневном свете их хмурые физиономии и клочками ободранные шкуры, Лаванда вдруг поняла, как сильно они отличаются от Фиренца: он хоть и пегий (пару раз обмолвился, что у него неприличный окрас, в природе не встречается, только у домашних лошадей, а намеки на такое сходство кентавры не терпят), а выглядит гораздо красивее, шерсть гладкая и блестящая, рисунок строго очерчен, осанка, глаза голубые, обычные человеческие глаза, а у этих — как у первобытных людей, белков и не видать совсем, только во время гнева... И рост — Фиренц высокий, статный, плечи расправлены, голос звучный, лошадиная часть пропорциональная, костяк сухой, походка танцующая. А Бейн и Магориан, хоть и крупные, но как будто сплюснутые, ноги коротковаты, спины почти плоские, передвигаются рывкам, слова — с трудом разберешь, да еще зубы постоянно скалят!

— Так зачем вы меня заманили? Если и не надеетесь...

— Выбора не было. Мы смогли дотянуться только до тебя.

— Но что мне надо попытаться сделать?

— Попытаемся объяснить.

Кентавры пошли к тому месту, куда Лаванда накануне выскочила из Леса, и подошли к кромке воды.

Лаванда присоединилась к ним и посмотрела на исчезающую в скале воду. Необычный цветок у подножия скалы распустился окончательно.

— Все решится сегодня, — произнес Бейн, они обязательно придут...

— Кто? — не поняла Лаванда, пытаясь себе представить многоногое чудовище, выбирающееся из-под воды из этого черного отверстия.

— Белые твари, — пояснил Бейн.

Магориан заржал:

— Она не знает! Она же ничего не знает о нашей вражде! Ты слышала, — обратился он к девушке, — о вечном противостоянии? О наших самых древних, самых непримиримых врагах? О тех, кто может уничтожить всех нас, даже не задумываясь, не осознавая, не глядя...

— Магглы, что ли?

Теперь заржали оба кентавра.

— Да что вы можете, жалкие, ничтожные, короткоживущие людишки? Ваши слепые родственники никогда не смогут добраться до нас, а от тех, кто в состоянии пересечь Запретный Лес, мы уж и сами убережемся. Нет, я говорю о настоящих врагах... О тех, кто ни о чем не думает, кто беззаботно пересекает занимаемые нами земли, уничтожая созданные нами мысли, и обрекая нас тем самым на исчезновение. О тех, с кем наши пути не должны пересекаться. О тех, от чьего соседства мы не можем избавиться никогда. О нашем роке, о нашем проклятии...

— Вы же все скрываете? Откуда же я могу об этом знать? — недоуменно спросила Лаванда. Даже Фиренц никогда не заикался о неведомых врагах кентавров, о вечном противостоянии и тому подобном. Ей всегда казалось, что кентавры уклоняются от общения с другими существами и тварями лишь из-за чрезмерной гордыни и разности в развитии: им просто нет подходящих собеседников. А оказывается, у них есть смертельные враги.

— Они нападают на ваши табуны... То есть, прошу прощения, поселения, исподтишка?

Одновременно фыркнув, кентавры переглянулись.

— Хотел бы я посмотреть, как бы им это удалось! — гордо сказал Бейн.

— Разве возможно за пару миль не учуять их цветочный запах? — Магориан брезгливо сморщил нос.

— И белые пятна их шкур видны в Лесу издалека. Кроме того, они вечно шляются толпами и создают шуму больше, чем самая безмозглая из человеческих женщин. К сожалению, нас привлекают одни и те же природные условия, и они вечно путаются по нашим тропинкам, приводя их в полнейшую негодность.

— Чем же? — Лаванда представила стадо белых каменных исполинов, продавливающих на тропинках неровные ямы, тем самым лишая кентавров возможности скакать по ним галопом.

— Тем, что мы испытываем глубочайшее омерзение, проходя после них по испоганенным дорожкам! Мы теряем бесценные глубокие мысли, связность изложения и способность к предвиденью! У нас пропадает накопленная предками мудрость! А при длительном контакте мы просто гибнем!

— А вы... Не можете их победить?

— Конечно, можем! На них, так же, как и на нас, смертельно действуют рубиновые стрелы, а глубоко поранить их можно грубым словом и грязным оскорблением.

Лаванда покосилась на висящий за спиной Магориана колчан. Стрелы, как стрелы — никаких рубинов на них нет. А уж от грубого слова ни одна живая тварь с Лесу не пострадает, это она знала совершенно точно. Хагрид дюжину дюжин раз говорил им, что для большинства волшебных тварей важна интонация, а слова почти не имеют значения. Заливают мудрые кентавры ей прямо в глаза, ох, заливают!

Хотя, что-то смутное вдруг припомнилось ей из уроков Вильгельмины Граббли-Планк. Есть твари, которые глубоко печалятся от злых слов, но они никому не причиняют зла...

— Но, все опоганив, они убегают быстрее, чем мы успеваем использовать припасенные словечки, — добавил Магориан, и заметив, что Лаванда смотрит ему за спину, произнес, — и попасть в них рубиновой стрелой трудно, уворачиваются.

— Да где же на ней рубин? — не выдержала девушка. Ей всегда казалось, что у стрелы с таким названием к наконечнику должен быть примотан осколок ограненного красного камня, по крайней мере, на висящих в Хогвартсе картинах, они изображались именно так.

Магориан достал одну из стрел и показал ее Лаванде.

— Посмотри, раз уж не знаешь... Края лезвий покрыты корундовой крошкой. Пробивает даже кожу дракона.

— Бр-рр... И зачем они пересекают ваши пути?

— Да им тоже нужна вода нашей реки и растущая на том берегу гадость, — Магориан махнул рукой в сторону фиолетового цветка, — видите ли, они не могут, не надышавшись ею, вести продолжение своего дрянного рода. А мы не можем уйти, потому что нам нужно жить поблизости песка времени, иначе наша жизнь потеряет смысл. Кроме того, с нашей стороны реки до сегодняшнего дня росло одно растение, название тебе ничего не скажет, корнем которого мы натираемся, чтобы избавиться от кожных паразитов.

«А блохи мешают им думать о вечных ценностях», — догадалась Лаванда.

— А поочередно пробираться к реке вы не можете?

— Раньше нам удавалось... Но нужный им цветок распускается в марте, а корни мы извлекаем с сентября по ноябрь, поэтому мы и надеялись, что в ближайшее время катаклизмов не будет. Но в прошлом году кучка глупых человеческих подростков занималась запрещенной магией, нарушая все законы нашего Леса. Они использовали заклинания обратного действия, неправильно прервали опаснейший обряд другой недальновидной твари человеческого рода, тем самым приведя Лес на грань катастрофы. Вам-то, ничего страшного, только анимагами стали, а у нас река изменила направление течения и потекла в обратную сторону!

Лаванда напряженно сжала кулаки, догадавшись, что скоро узнает из сбивчивой и непоследовательной речи кентавров, что именно ей грозит. Ничего себе, значит их битва с Тем-Кто-Не-Дает-Жить-Спокойно, привела к изменениям не только в них самих, но и в Заповедном Лесу? И теперь грозит вымиранием, по крайней мере, одному из редчайших видов волшебных существ? А она была уверена, что кошмар закончился, и Гарри Поттер больше не втянет их в гигантскую драку... И надеялась, что никаких неприятностей страшнее неудачно завитых локонов перед Балом, нет, лучше просто, перед обычным понедельником, перед Балом страшно неудобно, с ней не произойдет.

— И мы поняли, что остался один только шанс попытаться сохранить наше существование: переложить решение наших проблем на того, что к ним привел.

— Это Тот-Кого-Мы-Не-Называем начал...

— Неважно, кто начал! Тем более, что сам он сейчас не в состоянии ничего сделать. А вот из вашей компании мы смогли подобраться только к тебе, и мы не ошиблись, было видение, которое подтвердило, что только твое появление здесь спасет наше племя.

Бейн сделал пару шагов вперед и шаркнул по песку копытом.

В воздухе появилось изображение Лаванды, зачарованно перемещающейся к Запретному Лесу. Та же самая картинка, которую она видела в Шаре. Та же самая, которую в этот момент видела тревожащаяся за подругу Парвати.

Лаванда почувствовала, как снова теряет силы, и опустилась на землю.

— Не надо больше повторять, — слабо произнесла она, — я уже видела это. И не раз.

— Да мы тоже нагляделись, — подтвердил Бейн, — но будущее оказалось туманным, больше мы ничего не можем предугадать. И звезды, и рыбы, и грибы, и плоды, и лучшие умы нашего племени не видят ничего из того, что последует за этим эпизодом. Из чего следует грустный вывод: будущего для нас нет, и мы видим последнее сделанное нами предсказание.

— Или поворот событий окажется непредсказуемым? — с надеждой спросила Лаванда.

Магориан с сомнением оглядел ее сжавшуюся на траве фигурку:

— С таким-то беспомощным спасителем? С бездарной человеческой девчонкой, которая видит только трансляцию чужих видений? Которая ничего не знает ни о нас, ни о наших врагах, ни об истинном прорицании? И у которой даже магии нет в нашем присутствии.

— Но почему вы боитесь именно сегодняшнего вечера?

Пессимистичный ответ Бейна, хоть и не был правильно понят Лавандой, позволил ей уяснить для себя, что дело бесповоротно глухо.

— Потому что песок и наш корень могут быть только на пологом берегу, а цветок распускается на крутом. С переменой течения берега поменяются местами, и наш будет крутым. Мы не сможем спускаться к воде, мы не такие, как эти прыгающие легконогие твари, не сможем использовать песок, а они переберутся на нашу сторону и окончательно погубят нас.

— Но форма берегов изменится только через десятки, сотни тысяч лет! — воскликнула Лаванда, опять теряя всякую нить изложения кентавров.

— Для нас это мгновения, — уныло сказал Бейн, — разве ты ничего не поняла, увидев наши звезды? Такими они смотрели на Землю давным-давно, задолго до появления вашего никчемного рода... Время течет в этой точке незаметно, столетия превращаются в мгновения, смена лет отмечается лишь в условных календарях, мы существуем вне привычного для вас счета, поэтому никогда не ошибаемся в толкованиях исторических событий, мы существуем отстранено и вечно... Кстати, так как магов человеческих здесь еще не существует, ваша магия не действует, даже не пытайся.

Как ни странно, но Лаванде сразу полегчало. Со звездами все в порядке, просто она находится на молодой планете задолго до появления самых захудалых человечишек, да, не то, что человечишек: букашек и таракашек. Значит, у нее самой крыша пока не съехала. Это хорошо. А запутанное времяисчисление — не так уж и страшно, месяцы же они различают, и смена дня и ночи нормально проходит. Значит, пока еще можно ориентироваться.

А если непонятно почему, сегодня вечером со всеми кентаврами что-то произойдет, она сможет найти обратную дорогу, ведь магия этого места перестанет на нее действовать. Не так уж все и страшно, хотя кентавров немного жалко. Интересные они твари.

— А почему сегодня?

— Потому что расцвёл мерзкий цветок, потому что осенью мы так и не дождались новых корешков, а как раз сегодня-завтра могли бы начать собирать их. Потому что неприятности надвигались весь год, и эта фиолетовая вонючка недвусмысленно дает нам понять, что сегодня они припрутся к нам домой. Не надо дополнительных видений, чтобы понять, что берега тоже поменяются сегодня, и произойдет это мгновенно. А как раз в тот момент, когда берега начнут видоизменяться, они придут получить свои приятные, тьфу, эмоции от «аромата» и захотят начать весеннюю гонку...

— А поменяться с ними берегами нельзя?

— Мы с ними не разговариваем, а пока они разберутся, что к чему — нас уже не останется...

— Спрячьтесь в Лесу! — предложила Лаванда.

— Кентавры никогда не прячутся! Кентавры принимают бой! — гордо вскинулись оба. — А в бою не выживет никто. Не обольщайся, кстати, если начнется битва, ни одно живое существо в радиусе двух миль не уцелеет.

«Хогвартс хотя бы не пострадает, — отметила Лаванда, — а вот я сама вряд ли смогу убежать».

— То есть, у вас будет... Э... Физическое столкновение? — уточнила она на всякий случай. — Не просто потеря вдохновения к предсказаниям до полного изнеможения? И запугиванием и демонстрацией силы вы тоже никак обойтись не сможете?

— Мы не можем угрожать им, это запрещено законом, — мрачно ответил Бейн.

— И убить не можем, во-первых, нельзя, во-вторых, мы же понимаем, что они также имеют право на существование, кроме того, их некоторые действия, вызывая у нас отвращение и презрение, тем не менее, вдохновляют иногда нас на новые поэмы и пророчества, — добавил Магориан.

— Но вы же не удираете, вы принимаете бой, так? Как же можно принять бой, если вам нельзя вредить вашим врагам?

— В бою можно все, — пояснил Бейн. — Когда речь заходит о жизни и смерти, мы можем защищаться. Поэтому сегодня нас ничего не остановит. Я собираюсь победить в бою.

— Я тоже, — предупреждающе добавил Магориан и многозначительно поправил перевязь.

«Если эти двое не убьют друг друга до вечера, у них есть все шансы уцелеть... Попробую все же спрятаться, когда начнется заварушка».

— Бесстрастный сказал, что он может пережить грядущие события, — сказала Лаванда, подумывая, не получится ли у нее отсидеться в его сосне.

— До чего же глупая девчонка! — возмутился Бейн. — Говорят же тебе, никто не уцелеет! Посмотри, чем все закончилось в прошлый раз.

Он шагнул на песок и заскрипел грязным корявым копытом.

Над тихой водой возникла красочная картинка.

У кромки моря свирепые кентавры в упор стреляли из своих верных луков в белоснежных единорогов, которые, в свою очередь, прокалывали их острыми рогами. Кто-то бился в красной пенящейся воде, кто-то на берегу, через убитых уже не переступали, кто поскользнулся, тот уже не встал...

— Правда, все это происходило очень давно. И в живых никого не осталось. Хорошо, что отдельные особи сохранились в другом месте, и наши виды не исчезли с планеты, — небрежно пояснил Бейн, убрав картинку.

— Вы воюете с единорогами? — ошеломленно спросила Лаванда.

— А с кем же еще? Ты и этого не знала? Вечное противостояние: мудрость и невинность, знание и доверие, разум и любовь, размышления и безмятежность. Естественная борьба — магия одних смертельна для других...

Магориан также начал скрипеть песком.

В воздухе мелькнуло изображение пары дюжин прекрасных дев в светлых одеждах и с распущенными волосами, хороводом уходящих в зеленые луга за табуном единорогов. На переднем плане пытался подняться умирающий кентавр.

— Придут и все испортят. Иногда, правда, они опаздывают.

Изображение разделилось пополам. В левой части группа людей заканчивала строительство высокого маяка. Трое кентавров с чертежами руководили процессом. Грустный единорог заходил в воду, явно собираясь утопиться.

В правой части кентавры мужского пола похищали пышнотелых красоток, резво перескакивая через погибающих единорогов.

— Иногда мы успеваем убедить людей в правильном выборе, — заметил Магориан.

При виде страдающих единорогов на глазах девушки навернулись слезы.

«Надеюсь, на долю Фиренца такие приключения не выпадали, — подумала она, — иначе я никогда больше не смогу разговаривать с ним».

Глава 22. Ложка, которой Драко Малфой мешал зелье

Хмурое небо скрыло неправильные звезды.

Гарри, Рон и Гермиона добрались до населенной кентаврами поляны без особых происшествий.

Кентавры в полной боевой готовности, с перевязанными волосами, молча стояли возле пещеры Бесстрастного. На появление троицы друзей они отреагировали лишь скупыми ухмылками, с места не сдвинулись, приветственных речей не произвели.

Гермиона уже открыла рот, чтобы налететь на них с упреками и претензиями, обвинить во всех возможных грехах и неудачах, но Рон успел успокоить ее, показав на мирно сидящую у высокой и толстой сосны компанию.

Компания их прибытию также не сильно удивилась. Лаванда, Джинни, Дин, Симус, Парвати, Драко, Фред и Джордж только слегка подвинулись, освобождая место в центре.

Фред поделился с Гермионой виноградом и гордо сообщил, что он выиграл.

— Я же говорил, что вы доберетесь быстрее всех, потому как у вас чутье на неприятности.

— Ты что-то путаешь, — поправил его Джордж, — это я говорил, что они доберутся быстро, потому что уже знают дорогу. Присоединяйтесь, вы как раз вовремя. Судя по всему, как раз отсюда откроется замечательный вид на представление.

Убедившись, что с Джинни все в порядке, она не успела совершить ничего непоправимого в отношении кентавров и навсегда рассорить их с людским племенем, Рон обрел способность реагировать на обстоятельства адекватно.

— Но как вы здесь оказались? — спросил он у старших братьев.

— Джинни додумалась прислать нам сообщение, что собирается организовать спасательную экспедицию, — пояснил Фред, — а мы как раз были в Хогсмиде, поэтому почти успели догнать этих трех умников, — он кивнул на Джинни, Дина и Симуса, — но почти не считается. Пришлось нам тоже забираться в это жаркое местечко.

— Да, а догнали бы раньше — дисциплинированно вернули бы их в Хогвартс, даже не разобрав, в чем же дело, — хмыкнул Рон.

— Само собой, вернули бы, — при этих словах Джорджа Джинни сердито вздернула нос, — даже если бы пришлось тащить их силой. Но потом бы обязательно вернулись, не оставлять же Лаванду одну.

— А она бы одна мучилась, пока вы туда-сюда гуляете? — огрызнулась Джинни. — Я же вас не воспитывать меня просила, я думала, что вы сможете помочь, а вы вломились в ту же западню, как кролики.

— Кролики не вламываются, — доверительно сообщил ей Дин Томас, бережно поправляя край мантии Джинни, на которую она плюхнулась, заломив складки, — если хочешь блеснуть познаниями маггловских животных, упоминай слонов или бегемотов, в данном случае мы оказались все на них похожи.

Гарри тоже немного успокоился, обнаружив всех любителей зимних прогулок живыми и целыми, но его немного встревожило состояние Гермионы, которая молча разглядывала друзей и явно хотела что-то спросить, но не решалась.

Пока Фред пересказывал им приключения Лаванды (сама она поведать о них не могла, так как особым даром рассказчицы не обладала, а в приукрашенном повествовании Фреда она превращалась в самую храбрую, умную и отважную девушку на свете, вызывая у восхищенного Симуса Финнигана неудержимые восклицания), Гермиона рассеяно вглядывалась в лица каждого из присутствующих.

Гарри тоже не очень внимательно слушал, так как недолгий опыт общения с кентаврами научил его не очень серьезно относиться к их высокопарным изречениям, с первого взгляда ему было ясно, что до наступления развязки ничего нового никто из них не узнает, а решение им придется принимать мгновенно и необдуманно.

Но Гермиона продолжала его тревожить. Возможно, ее волновало, удастся ли Дамблдору перехватить ее материалы, а возможно, она поняла, что живыми им домой не выбраться… Он столько лет знал ее, что не мог ошибиться: стиснутые зубы и нервное кручение пальцем пряди волос означали крайнюю степень волнения и глубочайшую задумчивость. Обычно после поведения такого рода она вскакивала и предлагала немедленно и решительно действовать. О чем именно она задумалась, Гарри определить не мог, но одно он мог сказать совершенно точно: судьбы несчастных единорогов и бедных кентавров ее волновали гораздо меньше судеб порабощенных домовых эльфов.

Почувствовав, что Гарри разглядывает ее, Гермиона повернулась к нему и тихо спросила:

— Ты сказал, что про Лес вам рассказал Драко Малфой, а его привела Парвати?

— Да, — ответил Гарри, подумав, что сейчас им не хватает только разбирательства Гермионы с Малфоем. Делом просто первейшей необходимости для них для всех является выяснение личных отношений. Тем более, что Гермионе никто так и не объяснил, чем занимался Малфой на каникулах, а значит, она может подозревать и его в похищении ее материалов.

— И где он тогда сейчас?

— Да вот сидит, — Гарри осторожно указал ей на Драко.

— Где? — Гермиона широко раскрыла глаза, рассматривая каждого из сидящих под большой сосной.

— Вот, напротив тебя, между Парвати и Джорджем, — недоуменно пояснил Гарри, наблюдая как девушка переводит взгляд с грустной Парвати Патил на оживленного Джорджа Уизли, но упорно не замечает (в прямом смысле слова «замечать») Драко Малфоя.

Сам же Малфой откровенно пялился на Гермиону со своим обычным наглым выражением лица и, похоже, что откровенно веселился, наблюдая ее недоумение.

— Ничего не понимаю, — довольно громко сказала Гермиона, — куда вы спрятали Драко Малфоя?

Внезапно она ойкнула и растеряно захлопала глазами. Гарри понял, что она неожиданно обнаружила Малфоя прямо у себя перед носом.

Парвати слегка отодвинула Драко рукой в сторону и спросила у Джорджа:

— А, правда, куда он делся? Вроде только что между нами сидел? — Парвати недоумевающе похлопала по земле в паре дюймов от его ноги.

Драко встал и пересел между Фредом и Джорджем, доставая из кармана искривленный кусочек толстой проволоки, которому какой-то умелец пытался придать форму ложки.

— Похоже, эта штука и здесь работает, — задумчиво сказал он, передавая проволоку близнецам.

— Я бы сказал, единственная из наших вещей, которая работает, — согласно кивнул Фред, — и я могу догадаться, почему.

— Вот он, опять появился, — сказала Парвати, показывая на Драко.

Фрод с Джорджем поочередно покрутили предмет в руках, одновременно почесав каждый в своей голове. Гарри с подозрением посмотрел на странную проволочку.

— Только не говорите мне, что это очередное ваше гениальное изобретение обладает теми же свойствами, что и приобретенный мною браслет.

Фред тихо рассмеялся и кинул проволоку Гарри.

— Ты сильно удивишься, дружище, но мы создали только один экспериментальный экземпляр, и ты успел его приобрести.

Гарри с любопытством повертел в руках нечто, заслуживающее немедленной отправки в соответствующий мусорный контейнер.

— Когда я его видел в последний раз, он выглядел совсем иначе.

— Да мы, если честно, тоже не ожидали, что ты так с ним поступишь, — подтвердил Фред, — мы скопировали древний амулет с точностью до последней детали, я почти ослеп, нанося на него ночами узор из мелких восемнадцатилепестковых цветочков…

— А у меня шея не поворачивалась после трехдневных упражнений с закручиванием ста двадцати четырех рядов тончайших нитей, когда я хотел повторить рисунок плетения, — пожаловался Джордж, — и все ради чего? Чтобы Гарри Поттер, отвалив немаленькие денежки, между прочим, выкинул его под ноги, в пыль и грязь…

— В снег, — поправил Гарри, — кажется, я догадываюсь, почему Чоу его выкинула. У нее не получилась авантюра по подлогу документов, а мой подарок оказался виноват.

— Я же тебя предупреждал, что она непредсказуема и неуправляема, сейчас она выкинула бесценное творение и твой подарок, завтра также поступит с тобой, — дружески поддержал его Рон и тоже пригляделся к загогульке, — кстати, а почему она так непривлекательно выглядит? Пожалуй, я был не прав. Если ты подарил девушке такую гадость, то она имеет полное право выкинуть ее.

— В том-то и дело, что раньше браслет выглядел совсем по-другому, — вздохнул Гарри, вспоминая, как ему понравилось творение близнецов, как он удивился тончайшей работе, неповторяющемуся рисунку, хитрому переплетению растительного орнамента с яркими самоцветами, миниатюрными звездочками, вставленными в искусную вязь. Вспомнил, как ему на миг показалось, что Чоу обрадовалась подарку, как он красиво смотрелся на ее изящной ручке…

— Не то слово, — Фред возмутился так, что почти закричал, — Ронни, братик, если ты хоть на миг подумал, что мы можем выпускать непривлекательную продукцию, то я начну подозревать, что твоим воспитанием занимались не мы, а Перси! Да от нашего шедевра глаз нельзя было оторвать, не говоря уж о невероятной пользе, которую он мог принести.

Джинни, поправив прическу, нечаянно оперлась о плечо Дина Томаса и устало сказала:

— Вы, конечно, можете долго спорить и вспоминать достоинства своего творения, но мы все прекрасно видим, что оно из себя представляет сейчас. Кусок грязной изогнутой железки.

— Она не железная, — обиделся Джордж, — это уникальный сплав, не подверженный окислению, обладающий пластичными свойствами…

— Да ладно тебе, — махнул рукой Дин Томас, — можешь не зачитывать рекламные тезисы, мы уже поняли, что раньше это было нечто.

— А теперь ваше нечто выглядит как кое-что, — добавил Симус, отвлекшийся, наконец, от немого любования Лавандой.

— Ничего странного, — произнесла Гермиона, очнувшись от удивления, вызванного исчезновением-появлением Драко Малфоя, — в том, что нанесенная поверх предмета магия оказалась просто снесена в местности, где магические искусства людей не действуют. Вы же не изваяли настоящий браслет, вы просто трансфигурировали подходящий кусок металла.

— А как ты объяснишь сохранение самого эффекта, заложенного нами в него? — весело спросил Фред. — У нас не действуют волшебные палочки, у Лаванды разошлась магическая завивка, конопушки Джинни сверкают так, что и звезд не надо, а сляпанный нами браслетик продолжает укрывать обладателя от посторонних глаз?

Все присутствующие девушки невольно схватились за проблемные места: Лаванда провела рукой по волосам, Гермиона опять провела языком по зубам, Джинни отклонила голову так, чтобы лицо оставалось в тени, а Парвати втянула ладони в рукава мантии, только сейчас заметив, что старательно корректируемая ею форма ногтей опять приобрела вид неравнобокой трапеции.

— Так что, Гермиона, не по зубам загадочка? — подхватил Джордж. — А мы, представь себе, ответ знаем…

При упоминании о зубах Гермиона было насупилась, но быстро прекратила дуться, так как понимала, что возвращение ее старого прикуса они бы не успели разглядеть в полумраке, а даже если бы и заметили, то поддразнивать ее не стали бы. Она же им не родная сестра, в конце концов!

— Не действуют самые простые наши заклинания, не действует наша бытовая магия, но волшебства данная местность вовсе не лишена, видения, предсказания кентавров, повторение прошлого, сами кентавры и единороги, песок времени… Неподходящая температура, невозможное соседство магических и немагических растений… Скорее всего, природная магия, минералов, магия животных и растений действует. Наши палочки, состоящие из дерева и частиц магических животных, находятся в прекрасном состоянии, просто не выполняют привычные нам заклинания. Но это не значит, что в них нет магии.

— Складно вещаешь, — откровенно развеселился Фред, — постарайся не сделать ложный вывод!

Гермиона пожала плечами.

— Не знаю, чем именно вы занимались в процессе работы над браслетом, но вы явно использовали какие-то свойства растений. Возможно, окунали его в зелье, сваренное из частей местных растений, или… Могу предположить, что стащили волос кентавра или единорога, только их надо очень осторожно добавлять в зелье, сомневаюсь, что вы умеете с ними обращаться…

— По обращению с кентаврами у нас теперь Лаванда специалист, — съехидничал Фред, — они только с ней разговаривают, но попала ты в самую точку, в зельях мы не особо сильны. Над нашим браслетиком мы специалиста пригласили поработать.

— У вас появились новые сотрудники? — равнодушно поинтересовалась Гермиона. — Могу поздравить, вы нашли действительно талантливого специалиста. У вас получилось создание настоящего магического предмета. Очень жаль, что вы не приложили усилий к изобретению каких-нибудь полезных вещей…

— Зато остаток нашего браслета — единственный магический предмет, имеющийся сейчас в нашем распоряжении, — остановил ее Рон, немного обиженный за братьев, — могла бы и порадоваться за них.

— Да-да! Порадуйся за нас немедленно! — воскликнул Джордж.

— Вы делаете успехи, — натянуто улыбнулась Гермиона.

Неожиданно Джинни прищурилась и спросила:

— А кто, позвольте, полюбопытствовать, ваш талантливый специалист? Насколько мне известно, ни Ли Джордан, умелец потрепаться языком, ни Анжелина, при всем моем к ней уважении и восхищении, нисколечко не разбираются в зельях, я уж молчу о том, что руки у них годятся только метлу удерживать?

Фред с Джорджем переглянулись.

— Говорите, говорите, — запальчиво наседала Джинни, — с кем вы опять связались? Мундунгус Флетчер вытащил из трущоб очередного раскаявшегося темного мага и убедил вас, что ему можно доверять?

— Что ж ты сразу о худшем, — протянул Фред, — может быть, мы специально открыли филиальчик в Хогсмиде, чтобы быть поближе к глубокоуважаемому профессору Снейпу, чтобы он мог лишний раз проконсультировать нас и сварить пару-тройку котлов зелий по специальному заказу?

На такое предположение улыбнулись все.

Симус даже встал и изобразил Снейпа, сгорбившись, пробирающегося к близнецам с котлом за плечами. Взяв у них взамен воображаемые конфетки, он вернулся на свое место и заявил:

— Это невозможно. Профессор не будет губить свою репутацию, занимаясь вашей ерундой.

— А с настоящим специалистом вам нечем расплачиваться, — добавила Джинни, — я подслушала ваш разговор на каникулах, вы все вырученные средства потратили на подарки мне и маме.

Джордж Уизли подмигнул младшему брату:

— Ронни, ты тоже считаешь, что мы сотворили что-то нехорошее?

Рон лениво отмахнулся от них:

— Мы могли бы тратить наше время на что-нибудь полезное, а не препираться друг с другом. Джинни, тебе не без разницы, откуда появились новые наряды?

Джинни разъяренно подскочила к нему и схватила за воротник мантии.

— По-твоему, я могу закрыть глаза на такое безобразие? Мама так и думала, что они свяжутся с кем-то нехорошим! А ты им потакаешь! И Гарри еще им деньги дал, вместо того, чтобы узнать, что же они задумали... Отвечай быстро, с кем они связались, я же вижу, что ты в курсе!

Руки Джинни, привычные удерживать ее на метле, довольно крепко держались за воротник Рона, и трясла она его довольно ощутимо, он даже постарался немного ослабить хватку. Фред и Джордж откровенно ржали над своей боевой сестричкой, но Гарри не увидел в ситуации ничего забавного: и Гермиона, и Парвати с Лавандой наблюдали за их разговором достаточно сердито, еще немного — и в их компании назреет свара, Гермиона, по крайней мере, готова немедленно вывести всех на чистую воду, а если она еще решит, что Близнецы причастны к похищению ее материалов... Кроме того, хоть Гарри и был полностью на стороне Невилла, но и с Дином Томасом он прожил пять с половиной лет в одной комнате, он тоже был ему симпатичен, и совсем уж негоже было Дину видеть истинное лицо разъяренной Джинни Уизли, еще немного — и он ее испугается...

— Прекратите скандалить, Джинни, отпусти Рона, — решительно сказал он и бросил кусок проволоки Гермионе, — прочитай, на браслете есть данные об изготовителе.

Как ни странно, независимые, непоколебимые, храбрые и отважные девушки из Гриффиндора его послушались. Джинни, как будто очнувшись, отпустила брата и посмотрела в сторону Гермионы.

Гермиона поднесла остатки браслета поближе к глазам и прочитала вслух мелкую витиеватую надпись: «Уизли, Уизли и Малфой», выгравированную у самого края. Она медленно опустила руки и изумленно посмотрела на Драко. Тот пожал плечами.

— Поттер не умеет хранить секреты, я всегда это знал.

— Мерзавец ты, Малфой, — устало ответил Гарри, — если бы ты знал, как мне тяжело было не успокоить ее...

— Но почему вы скрывали от меня, — пробормотала Гермиона, вглядываясь в лица тех, от кого у нее самой никогда не было секретов, в лица Гарри и Рона, которые немного смущенно, но, в то же время, вызывающе, не отводили взгляда, — почему ничего не сказали? Вы хоть немного понимаете, как мне было больно?

Гарри предпочел промолчать. Меньше всего ему хотелось скрывать от нее что-либо, он, вообще, не думал, что когда-нибудь промолчит, зная, что может ее утешить одной фразой, одним коротким предложением... И сейчас ему было немного стыдно, но он не мог начать оправдываться, потому что не он первым затеял эту игру, не он предложил поддержать.

— Так вы пригрели у себя Малфоя? — очнулась Джинни и снова налетела на братьев. — Вам мало проделок его папаши? Вы что, не понимаете, что он и вас без кнутса рано или поздно оставит? Фред, если хочешь знать мое мнение, это ваша самая глупая авантюра!

Близнецы переглянулись и покорно кивнули.

— Глупая, — согласился Джордж, — как и все идеи Фреда. Но она оказалась такой выгодной, что я согласен выглядеть глупцом.

Дин Томас с сомнением поглядел на Драко и близнецов и заметил:

— Могу признаться, что меня лично вы удивили. Совершенно не подходящий вам компаньон, могу сказать.

— Присоединяюсь, — сказал Симус, — я, конечно, понимаю, что не мне с моими способностями рушить окружающую обстановку вас предупреждать, но взять в компаньоны этого парня — по-моему, довольно опасно.

— Да что он нам сделает? — ухмыльнулся Фред, демонстративно размахивая руками. — Нас же двое, а он один! Кроме того, мы и росточком повыше будем, и в плечах пошире. Мы его приковываем цепью к котлу, и пока он не сварит нужное зелье, не кормим его и не поим, поэтому он совсем ослабевает и становится неопасным.

— Нечего себе льстить, — проворчала Гермиона, пересаживаясь поближе к Драко и утыкаясь лбом в его плечо, — не сильно вы и выше!

— А вот и выше, — мерзко захихикал Фред, — просто ты с нами так не общалась, чтобы оценить рост объективно!

— Но почему же мне никто не сказал, — отчаянно повторила Гермиона, одновременно и с обидой, и с облегчением, и с раздражением, и с нежностью, — неужели вы могли подумать, что я выдам, где ты прячешься?

Драко бережно обхватил ее, но не сказал ни слова. Он бы предпочел вести этот разговор наедине, у него и речь была приготовлена заранее, он бы объяснил ей, в какой идиотской ситуации оказался, как ему трудно соблюдать чувство собственного достоинства, как необходимо найти хоть какое-то жилье и занятие... Как он на самом деле дорожит ею, как боится потерять, как ему страшно и унизительно вызывать у нее чувство жалости... Он бы рассказал ей, как повстречал близнецов Уизли в выходной день в Хогсмиде, как они сцепились из-за какого-то пустяка, но так и не смогли решить, кому именно из них с ним драться, как они облили друг друга грязью и в прямом, и в переносном смысле, как у Джорджа из кармана выпал свежесобранный хвощ, а он успел сказать ему, что неправильной обработкой они только испортят свои игрушки, и они будут иметь совсем другой эффект. Как Фред неожиданно серьезно спросил, не знает ли он сам, как это делается? Как Драко, ошеломленный известиями из дома неожиданно для себя решил прочесть им лекцию, а Фред, совершенно случайно накануне разругавшийся с Анжелиной, и поэтому немного неосторожный, предложил ему показать, как это делается. И совершенно ничего не понимающий Джордж впустил его в маленькую лабораторию при их магазинчике, поделился котлом, компонентами и, что оказалось совершенно неожиданным, выдал ему их сомнения по поводу того, что для производства действительно стоящих вещей им не хватает знаний по зельеварению. Хотя задумок — удивить всех магов Британии хватит. Ведь Анжелина совершенно случайно разозлилась из-за каталога фотографий редчайших амулетов, артефактов и оберегов, хранящихся в частных коллекциях самых жадных колдунов-коллекционеров. Она сказала Фреду, что он-то ей никогда ничего подобного купить не сможет. И Фред носился с идеей создать что-нибудь подобное. И Драко предложил свои услуги, а они приняли. И к взаимному удобству, чтобы не вызвать гнев миссис Уизли и обеспечить безопасность Драко, решили хранить их сотрудничество в тайне. К их общему удивлению, сотрудничество оказалось плодотворным, делишки пошли в гору, даже кратковременного присутствия Драко хватало на то, чтобы посоветовать близнецам что-нибудь дельное. Одним из первых изделий, получившихся в результате, было и кольцо, которое Драко Малфой подарил Гермионе Грейнджер. Это была копия известного амулета, самонаводящегося портала. Оригинал мог бы мгновенно перенести носительницу этого кольца в случае опасности или по желанию к тому, кто подарил его. Но изделие Малфоя и братьев Уизли только копировало его внешне, а волшебным свойством была только слабая передача одних только эмоций обладательницы. Но Драко и этого было достаточно, только знать, что она жива и ей либо плохо, либо хорошо. Фред подарил Анжелине колье, в котором самоцветов становилось тем больше, чем больше завистливых взглядов оно привлекало. Оригинал, разумеется, пополнялся натуральными бриллиантами, ну, а их изделие обрастало фианитами. Но зато такое размера, что взглядов становилось все больше, росли они быстрее и интенсивнее... Анжелина оказалась довольна и простила Фреда. Джордж горел новыми идеями, с Драко они регулярно расплачивались, искать у них в магазинчике его бы никто не додумался, в общем, все оставались довольны. Но от окончательного объяснения с Гермионой его удерживало легкое ощущение уязвленной гордости: признаться ей, что каникулы он провел в малюсенькой комнатушке в углу жалкого магазина безалаберных Уизли, занимаясь тем, что она так глубоко презирала: изготовлением никчемных подделок и глупых прикольных штучек?

Но сейчас, когда она прижалась к нему с таким глубоким и несчастным вздохом... Драко вдруг понял, что то, что он сам про себя именовал красивым словом «гордость» на деле являлось ничем иным как упрямством. К тому же совершенно неоправданным. Это упрямство глубоко огорчало того единственного человека, который был ему действительно дорог.

Но как ему объяснить это все в присутствии кучки недалеких гриффиндорцев? При презирающей его сестрице Уизли? При острых на язык Близнецах? При этих двух куклах, Лаванде и Парвати? При тупом Финнигане-разрушителе и известном сплетнике Томасе? Да и перед Поттером лишний раз унижаться не хочется. Спасибо, хоть Рон Уизли помалкивает, и не выдал его Гермионе раньше, и сейчас не издевается. Кстати, единственный, от кого Близнецы ничего не скрывали. Правда, оправдываясь не полным доверием младшему брату, а необходимостью обезопасить себя от его, Драко Малфоя, хитроумных и подлых выходок. Вроде как защитником и охранником выступал Рон Уизли для них.

Поэтому Драко предпочел промолчать, он только сильнее прижал к себе Гермиону, пытаясь молча передать ей все противоречивые чувства, разгрызающие его на кусочки.

Гарри же его жест показался несколько собственническим, на его взгляд, Малфой просто красовался перед остальными, нагло выпячивая свои несуществующие права на их подругу. Если бы еще у него при этом не был такой разнесчастный вид, то очень бы хотелось надавать ему по физиономии. Пожалуй, если Гермиона начнет сердиться, он ее поддержит.

Гарри про себя старательно отмахивался от мысли, что все то время, что Гермиона мучилась тяжелыми сомнениями и изводила себя тяжелыми подозрениями, он ничем не помог ей, из глупой мужской солидарности сохраняя Малфоевский секрет. И оно того стоило?

Судя по виду Рона, он размышлял о том же самом.

Но Гермиона, как всегда, пришла в себя раньше друзей. Она решительно выпорхнула из-под руки Драко, одернула мантию и спросила:

— Так что мы будем делать? Времени, как я поняла, осталось мало, а угрожающая нам опасность никуда не делась?

По ее твердому голосу нетрудно было догадаться, что она взяла себя в руки. Ее, на самом деле, как будто подменили. Из опечаленного создания, сомневающегося, неуверенного и насквозь виноватого, из того нервного комочка, которым она выходила из Хогвартса, Гермиона вновь превратилась в ум и совесть гриффиндорской троицы, в старосту факультета, в лучшую учащуюся Хогвартса.

Разговор с Драко она решила оставить на спокойное будущее, а сейчас надо заняться спасением друзей.

— Мы ждем смены берегов? — Гермиона обратилась уже к Лаванде.

Лаванда кивнула.

— Смены берегов и взаимного уничтожения кентаврами и единорогами друг друга.

— Вы уже думали, что мы можем сделать? Пока мы не подошли, вы же уже обсуждали имеющиеся возможности?

— Ничего, — вздохнула Лаванда.

— У нас не работают волшебные палочки, — пояснил Симус.

— Мы с Лавандой остались без наших Волшебных Шаров, — добавила Парвати.

— А нашего мнения о том, что нужно делать, спрашивать не будут, — вставил Дин Томас.

— Но у Фреда есть я, — гордо сказал Джордж.

— А у Джорджа я, — согласился Фред, — мы-то как раз не безоружны.

— А еще у нас есть ложка из браслета, она позволяет одному из нас быть невидимым для одного существа. Очень полезная вещь, — сказал Драко Малфой.

— А у меня вот что есть, — сказал Рон, доставая из кармана глиняный свисток Хагрида для отвлечения злобных магических тварей, — но оно тоже не работает…

— Поэтому, мы можем рассчитывать только на свои руки, ноги и головы. И мы просто обязаны использовать их с толком для того, чтобы выпутаться из неприятной ситуации и сохранить оба вида волшебных тварей в целости, — подытожила Джинни.

Глава 23. Пророчество Парвати, глупый поступок Невилла и план Джинни

Легкая дрожь начала сотрясать берег, сурово нахмуренная Гермиона обратилась к Гарри:

— Мы не знаем еще, сохранились ли твои возможности в данных условиях? Ты в состоянии отменять действие некоторых заклинаний, ты обладаешь необычными способностями, подобными тому, что я пыталась добиться, используя листья волшебного эвкалипта. Не воспользоваться ли нам...

— Не стоит, — перебил ее Рон, с сомнением оглядывая Гарри, внезапно спрятавшегося за Фреда, — наш приятель не очень уверен в своих силах, а учитывая то, что вокруг находится песок времени, агрессивные кентавры, и вообще, скоро начнет сотрясаться земля... Только штучек Гарри нам еще не хватало!

Гарри закивал, соглашаясь с приятелем:

— Я не уверен, что мне стоит делать то, чего я не умею.

— Да и того, что ты думаешь, что умеешь, тоже иногда лучше не делать, — согласилась Гермиона, вспоминая первые шаги Гарри в трансфигурации: мало кто заметил, что он еще на первом курсе навечно сделал демонстрационную доску профессора МакГонагалл неравнобокой трапецией. — Попробуем зайти с другого конца. Разговаривать с кентаврами мы не можем?

— Можем, но только это бесполезно, — сказала Лаванда, — они слушают только сами себя.

— Но можно попробовать договориться с единорогами. Объяснить им ситуацию, попросить не приходить некоторое время к реке...

— Помереть от жажды и исчезнуть как вид без возможности продолжить род, — закончила Джинни, — конечно, они с радостью согласятся.

— Но ведь можно найти какой-нибудь средний вариант? Отправим кого-то дожидаться на противоположном берегу вожака. Единороги доверяют только тихим и добрым девушкам, пусть Джинни пойдет или Парвати.

— А почему не ты или Лаванда? — Фред, конечно, не был сплетницей из Косого переулка, но иногда мог задать девушке нескромный вопрос, при этом ухитряясь выглядеть абсолютно невинно.

— Лаванда — единственная из нас, с кем нормально общаются кентавры, ее надо оставить на этом берегу, — покачала головой Гермиона, — я же не могу вызвать у единорогов сильной симпатии, потому что с их точки зрения я немного испорчена...

— Да тебе не обязательно нам все объяснять, — махнул рукой Фред. Все же он был добрым юношей, и злые комментарии привык отпускать только своей младшей сестре и Анжелине.

— Лишними знаниями, — договорила Гермиона, — и нечего так нервничать, я никогда не скрывала, что знаю немного больше вас. Иногда, к сожалению, дополнительные сведения не идут нам на пользу, и владение информацией может принести только вред. Я, к примеру, не смогу общаться с прекрасными единорогами: я их просто не услышу.

— Да они же не разговаривают, их никто не слышит! — возмутился Рон.

— Нет, — тихо сказала Гермиона, — та девушка, которая любит природу, обладает тонкой душой, ощущает поэзию, та, у которой музыка живет постоянно в голове, та, что способна слышать голоса волшебных тварей...

— Ходит и разговаривает сама с собой, приплясывая в тишине, — подсказал Джордж, — ты хочешь сказать, что наша Джинни так выглядит? Да она у нас самая разумная девчонка на свете! Пусть и не знает так много чепухи, как ты, но по земле она твердо ходит, ты ее на разговоры с безмолвными тварями не подбивай, нам мама в жизни не простит, если она настолько свихнется!

— Спасибо, милый братец, — скривилась Джинни и томно вздохнула, опровергая его слова, — ты только что убедил всех в том, что я тупая и бесчувственная особа, не способная ценить прекрасное.

Близнецы переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Раз Джинни не пускают суровые братья, отправим Парвати, — сказала Лаванда. — Ее единороги обычно не боятся.

— Я не против, — охотно согласилась девушка, — еще бы придумать, о чем с ними разговаривать...

Неожиданно в обсуждение стратегических планов встрял Драко.

— Тебе нельзя стоять у речки, у тебя же есть предупреждение!

Парвати грустно усмехнулась.

— Оно вовсе не про речку...

— Эй, вы о чем это? — встревожился Рон и недружелюбно посмотрел на Малфоя. — Ты чего к ней лезешь? Раз мы решили, что она отправится на переговоры, то тебя-то спрашивать не станем. Или, — он сощурился, — ты знаешь причину, по которой ей нельзя беседовать с единорогами?

— Успокойся Рон, — Парвати умоляюще распахнула огромные глазищи, — он ничего плохого не имел в виду, речь идет об одном пророчестве, которое не имеет никакого отношения к нашему нынешнему положению.

Дин Томас толкнул Симуса Финнигана в бок локтем и оживленно поинтересовался:

— Ты видел когда-нибудь сцену ревности, разыгрываемую Роном Уизли? Страшное зрелище. Парвати, ты поделишься с нами своим страшным пророчеством? А то Рон с Малфоем убьют друг друга еще до смены берегов.

Парвати явно не хотелось говорить на эту тему, она даже отвела взгляд в сторону, но друзья столь требовательно ждали продолжения, а Гермиона и Гарри, единственные, кто могли бы попросить их отстать от нее, молчали и не желали приходить к ней на помощь.

— Так что за пророчество? — полюбопытствовала Лаванда. — Ты мне ничего не говорила, ты увидела в своем Шаре что-то за то время, что я отсутствовала? И мне ничего до сих пор не сказала?

— Да скажи ты им, — не удержался Драко, — ничего же страшного нет, глупость какая-то. Я бы подумал, что тебе надо держаться подальше от воды.

— Так что же? — продолжал кипятиться Рон.

— «Не верь своему отражению», — процедила Парвати.

Гарри удивился: фраза на редкость глупая, к настоящему, наверняка, отношению не имеет, Парвати не стоило так ее скрывать. А Малфою не стоило и вспоминать ее: вот ведь поганый тип, каким был, таким и остался. Только что закончил трепать нервы Гермионе, так сразу начал издеваться над чувствами Рона. Зачем лишний раз напоминать ему, что он знает что-то про Парвати? Неужели он не видит, что Рону неприятно? Любит же он быть в центре внимания.

Дин, Симус, Фред, Джордж, Лаванда и Джинни недоуменно промолчали. Рон успокоился, зато опять вздрогнула Гермиона.

— Когда ты об этом узнала? — хрипло спросила она.

— Когда пыталась узнать судьбу Лаванды, — чуть не плача сказала Парвати и закрыла лицо руками.

Гермиона вскочила, подбежала к ней и неожиданно импульсивно обхватила за плечи.

Драко немного потеснился, оставляя Гермионе свободное пространство.

Гарри смущенно заметил, что Малфой даже руки за спину спрятал, видно так сильно хотелось ему самому обнять Гермиону, но обстоятельства вынуждали скрывать чувства. Примерно так же он сам сдерживался, передвигаясь вместе с Чоу по сумрачным коридорам Министерства Магии: очень хотелось нарушить правила приличия, но он так и не решился.

— Бедная ты бедная, — нежно сказала Гермиона, поглаживая Парвати по плечу, — как же тебе тяжело теперь...

Парвати, всхлипнув, кивнула:

— Я не знаю, как мне теперь разговаривать с вами со всеми... С тобой, с Гарри, с Невиллом, ой, с Рон-о-ом, но особенно, с Невиллом, он же теперь лишится надежды.

— Ничего, — с болью сказала Гермиона и тяжело сглотнула, — ты сильная, ты переживешь как-нибудь.

— Так ошибиться, — простонала Парвати, не отрывая дрожащих рук от лица, — как я могла так ошибиться...

— Ничего, — горько, но твердо и решительно сказала Гермиона, — как мне только что объяснил наш Директор: все мы должны совершать ошибки.

— Но у наших ошибок могут быть разные последствия, — глухо ответила Парвати, — я постараюсь сделать все возможное, чтобы исправить, но...

Гермиона печально покачала головой:

— К сожалению, судьбу свою мы выбираем сами. Как говорит моя бабушка: свою голову на чужие плечи поносить не дашь. Поэтому, успокаивайся быстро и забудем все.

— И ты способна простить меня? — вид Парвати был столь несчастен, что ее готовы были простить все, даже те, кто не понял, за что.

Судя по недоумевающим лицам Дина, Симуса и Драко — Гермионе давно пора бы было отвязаться от страдающей подруги. Лаванда и Джинни чувствовали, что они не знают чего-то важного. Фред и Джордж попытались присоединиться к утешениям, но Парвати нервно шарахнулась от них.

Гарри же и Рон начинали постепенно осознавать, чего именно касалось пророчество Парвати. Рон всячески гнал от себя подозрительные мысли, Гарри мысленно надеялся, что поступку Парвати Патил будет дано правдоподобное объяснение... Воздействие заклятия? Угроза жизни близким? Она очень любит родителей и сестру, возможно, им грозила опасность. Или дело в Роне? Люциус Малфой мог обмануть ее, сочинив историю о том, что Рону грозит опасность, а для его спасения надо будет кое-что сделать.

Но объяснение должно быть, иначе Гермиона сейчас не утешала бы Парвати, будто это она, а не сама Гермиона лишилась результатов длительных трудов и драгоценных материалов, будто это ей, а не Невиллу Лонгботтому грозит безрадостное будущее с лишенными памяти родителями, будто она такая же несчастная жертва, как...

Гарри не успел подобрать подходящего сравнения: ему было жалко всех, и великодушную Гермиону, и бедную Парвати, мучившуюся из-за каких-то собственных ошибок, и Рона, который давно уже трепетно относился к Парвати Патил и сейчас был готов утешать ее саму, несмотря на совершение ужасного поступка.

Предательство, ложь, воровство и лицемерие — качества, которым не место в башне Гриффиндора, но они становятся вдвойне, втройне ужаснее, если открываются у друга, у того, с кем бок о бок находишься более пяти лет, с кем вместе пережил страшные события, в ком был абсолютно уверен. И как же тяжело Рону, которому Парвати не просто друг, которому она нравится, кто скорее всего любит ее, даже если сам еще хорошенько этого не знает!

Ему очень не хотелось продолжения разговора, Парвати заслуживала того, чтобы ее оправдания (если они есть) хотя бы были выслушаны в одиночестве, без сурового осуждения Джинни, любопытного мерзавца-Малфоя и Дина с Симусом, чью реакцию всегда очень трудно предсказать, особенно если вспомнить доверчивость Симуса ко всякого рода голословным обвинениям.

Но тяжелая сцена оказалась прервана еще до кульминации.

С громким топотом и проламыванием сквозь ветки кустарников на поляне появились еще два жильца Хогвартса.

Даже не запыхавшийся от скачки Фиренц принес на себе Невилла Лонгботтома.

===

Свалив Невилла к ногам его товарищей бесформенным мешком, Фиренц гордо выступил вперед и воскликнул зычным голосом:

— Кентавры! Я не мог не вернуться.

Немногочисленное поселение древнего народа вяло отреагировало на его эффектное появление.

— Вот кого не хватало, — протянул Бейн, появляясь из пещеры Бесстрастного. — Продолжал бы отсиживаться в замке, трус и предатель!

— Это кто ж нас посетил? — из-за поворота немедленно возник Магориан с луком в руках. — Ты до сих пор не веришь, что знакомство с этими тварями, — он кивнул в сторону кучки учащихся Хогвартса, — приводит к печальному концу? Теперь тебе придется лично убедиться, что мы были правы, когда отлучили тебя от нашего племени за пособничество им.

Кентавры хмуро смотрели друг на друга. И Бейн, и Магориан были готовы к бою, но остальные кентавры, к удивлению Гарри, смотрели на Фиренца со странной смесью надежды и какого-то затаенного восхищения. Кентаврицы даже прекратили бесконечное расчесывание своих длинных грив, они так и замерли на своих местах, молча наблюдая за спором.

— Ты все хорошо продумал, Магориан, — сказал Фиренц, — мы же знаем, что ты долго топтался по песку, пытаясь увидеть мои ошибки, но и ты знаешь, что я никогда не нарушал наших законов, я чтил глубочайшие знание наших предков и преумножал их, я ни разу не пропустил время сбора нужного нам растения, со мной племя никогда не пересекало дорожки единорогов, ни один кентавренок не погиб от кожных паразитов, не попался на глаза бестолковым людям, не пропал, увидев белоснежных тварей. Я должен был стать вашим настоящим вождем по праву крови, ведь я потомок вождей, по законам преемственности, ведь только я был официальным учеником Бесстрастного, вас он выгнал сразу, по праву сильнейшего, ведь я могу победить любого из вас и в борьбе, и в стрельбе, и в поэзии. Но ты показал моему племени видение с моим уходом в Хогвартс, показал мои занятия в классе, где я передаю знания человеческим жеребятам. Я всегда был против шуток со временем, вы же помните, мой род стоит на позициях вдумчивого наблюдения, но никак не на позициях искажения реальности. Поэтому я ушел, ушел, чтобы не перечить картинке. Я даже не сопротивлялся, когда вы унизили меня, когда обвинили в предательстве. Я ушел, чтобы сохранить кентавриц и жеребят, чтобы уберечь этот маленький клочок земли — все, чем мы владеем в данное время, единственное место Британии, где мы можем жить и заниматься нашими размышлениями, где нам не грозят болезни, беды, недостаток питания и бездумное любопытство людей. Я отправился в изгнание, надеясь исправить вашу злую шутку без последствий. Но без меня вы не смогли удержаться и сохранить мир. Я узнал через Шар глупой девчонки, что сегодня всем вам грозит гибель, и решил вмешаться. Бесстрастный слишком слаб, а вы оба — увлечены своим безграничным соперничеством. Если кто-то и сможет помочь нашему народу — это буду я.

Фиренц закончил свою речь и внушительно потряс гигантским луком с рубиновой стрелой.

— Ты уже ничего не сможешь изменить, — сказал Бейн, — но неужели ты надеешься умереть героем? Твоя речь — всего лишь нанизанные на ниточку слова, ты не можешь подкрепить их видением, ты предатель и, как мы видим, лжец.

— Не надеешься ли ты сам быть героем? — презрительно бросил Фиренц и подошел к Бейну.

На открытом пространстве сразу стало заметно, насколько он крупнее и величественнее. Фиренц просто нависал над своим соперником, не отводя взгляда, теснил его грудью, просто сжимая опущенный пока вниз лук. И Бейн отступил. Магориан не подошел поддержать его, не решился выступить против Фиренца сам. На взгляд Гарри, они отчаянно трусили. Из мудрых и древних существ они оба мгновенно превратились в немного зарвавшихся подростков, выступивших с фальшивой палочкой против взрослого великого мага.

Они вовсе не были удачливыми предсказателями, все, что удалось им сделать — только заманить Лаванду. И племя не поддержало их. Погибнет Фиренц или спасет их, но жеребята уже смотрели на него, восхищенно открыв рты.

Табун кентавров дождался своего вожака.

Бейн предпринял последнюю попытку.

— Ты не можешь возглавить бой, — он мстительно сощурил глаза, — ты никто кентаврам. Посмотри на свой пегий окрас — ты полукровка!

=====

Потирая ушибленное место, Невилл подсел к своим друзьям, быстро убедился, что все на месте, абсолютно целые и, скорее всего здоровые, и спросил у Гарри:

— А кто такой Бесстрастный?

— Ты что... — удивился Гарри... — остальных всех знаешь?

Невилл быстро доставал из карманов сладости в красивых обертках и раздавал их присутствующим. Подарки взяли все, даже Фред с Джорджем.

— Что-то видится мне смутно знакомое, — пробормотал Фред, разглядывая невзрачный блеклый фантик.

— Сдается мне, это наши с тобой изделия, — ответил Джордж, отправляя в рот грубовато слепленную лягушку из шоколада, — вкус тот же самый, только она не удирает и не пытается забить горло... Даже между зубами не растопырилась! А... Я понял, магия же не действует. Ну и гадость же мы с тобой выпускаем! Скукота. Хотя вкусно.

Невилл отдал Гарри последнюю конфетку и пояснил:

— Я ж был с вами в Лесу, и, в некотором роде, с кентаврами познакомился. А когда не нашел в гостиной никого, даже Парвати с Лавандой, то догадался пойти к Фиренцу. Он как раз собирался покинуть стены замка и любезно согласился захватить меня с собой. По дороге он рассказал мне, что угрожает его табуну... Ужасная история, я только не понял, почему он был условным вожаком, и почему его называют полукровкой? — Невилл понизил голос. — Кентавры что, могут быть не настоящими? Я слышал намеки про их родство с людьми, или... Лошадьми. Но ведь на способностях это не отражается? Фиренц сможет спасти свой табун?

— Невилл! — возмущенно перебила его Гермиона. — Откуда ты набрался такой ерунды? Кентавр, чисто теоретически, может влюбиться в человека, но смешанного потомства быть не может! Кентавры — древняя раса со своим кодексом поведения, если они называют своего соплеменника полукровкой — это всего лишь значит, что кто-то из его родителей принадлежал другому племени. Ведь эта популяция кентавров не единственная, если Фиренц — сын Бесстрастного, которым тот обзавелся во времена путешествий, то все очень просто объясняется. Если его мать была из какого-нибудь южного табуна, то по правилам кентавра — он считается полукровкой. Унаследованный им редкий окрас подтверждает мое предположение.

— Так Бесстрастный, которого они все время упоминают, это предыдущий вожак табуна? — уточнил Невилл.

— Ослабевший от прожитых тысячелетий, — подтвердила Лаванда.

— А почему его так странно зовут? Фиренц, перед тем, как произнести его имя, замирает и так с придыханием выдает: «Бе-е-естра-а-астный».

— Видишь ли, Невилл, — Фред оживился после поедания сладостей, — Судя по рассказам Лаванды, это создание совсем лишено шерсти, значит, оно не подвержено самым страшным страстям кентавров — блохам. Отсюда и имечко.

Шутка развеселила почти всех. Даже Парвати невольно улыбнулась.

Только Джинни сидела, набычившись, ее совсем не порадовало появление Невилла. Гарри про себя объяснил такое ее поведение беспокойством за беднягу Невилла, вместе с ними попавшим в неприятную заварушку.

Джинни демонстративно оперлась плечом на сидящего рядом Дина Томаса и холодно спросила:

— Скажи, Невилл, вот ты, когда сюда собирался, знал, что здесь наша магия не действует? Палочки не работают?

— Да, Фиренц мне сказал, — просто ответил Невилл и нежно улыбнулся ей. У Гарри, несмотря на их общее безрадостное положение, невольно улучшилось настроение. Невилл, такой неловкий, медлительный во всех остальных вопросах, при общении с сестрой Рона становился гораздо старше и опытнее. Когда он разговаривал с ней, даже его лицо преображалось, озарялось такой безграничной нежностью, любовью и заботой, что Гарри начинал понимать: он сам нескоро научится испытывать такие же чувства. Ему очень нравилась Чоу, но он не мог представить, что она нуждалась бы в его помощи, постоянной опеке, чтобы ждала его с надеждой... Джинни тоже не сильно ценит внимание Невилла Лонгботтома, но она его, по крайней мере, ощущает.

— То есть, ты мог захватить из замка что-нибудь ценное и полезное для нас всех? — не унималась Джинни, колючим голосочком царапая и прокалывая облако нежности, которое посылал ей Невилл.

— Да, я возвращался в башню Гриффиндора.

— Так почему ты догадался принести только бесполезные приколы моих братишек? Ты же знал, что здесь они будут просто конфетами?

— Я подумал, что немного шоколада подкрепит вас, — пояснил он, — и поднимет настроение.

Джинни снова презрительно фыркнула:

— Надо же было додуматься!

И она, повернувшись к Дину, требовательно спросила:

— Так когда мы начнем действовать?

Дин пожал плечами:

— Мы же пока ни на что не решились.

****

Инициатива перешла к Джинни. Она выдержала маленькую паузу и произнесла:

— Раз уж вы все закончили с поеданием конфет, пора нам задуматься о спасении наших жизней. В первую очередь, нам надо распределить роли. Парвати перебирается на противоположный берег и пытается договориться с единорогами. Лаванда остается для переговоров с кентаврами, так как Бейн и Магориан слушают только ее. Мы все знаем, что разговоры, скорее всего не помогут, битва начнется сразу после смены берегов. Как это будет происходить и в какой момент мы можем попытаться вмешаться?

— С самого начала, — ответил Фред, — воспользуемся благоприятным моментом и сбежим.

— Не зная дороги?

— Да если у них берега будут меняться, и земля под ногами проваливаться, неужели мы не сможем прорваться? Поплутать немного по лесу, на мой взгляд, не так страшно, — поддержал брата Джордж.

Джинни поджала губки и покачала головой:

— Разве можно ничего не знать о правилах существования магических тварей? Земли, где они поселяются согласно договору, пропитываются полностью их магией, и покинуть их без согласия хозяев невозможно! Как бы быстро вы не бежали, вы все равно, вернетесь к этому берегу. И попадете в самый разгар схватки. Поэтому, мы должны попытаться спастись собственными силами, и, по возможности, сохранить оба вида.

— Битва начнется с поединка? — спросил Дин.

— Скорее всего, да. С поединка между Фиренцем и вожаком единорогов.

— Так мы можем попытаться помочь Фиренцу победить, и единороги уберутся ни с чем!

— Ты не понимаешь, — вздохнула Джинни, — боюсь, никто из вас не знает, каким образом проходят подобные бои...

Гермиона невольно улыбнулась, но промолчала. По ее печальному виду Гарри догадался, что она-то как раз знает, но не может придумать, как им следует поступить...

Рон с удивлением наблюдал за выступлением своей сестрицы, Симус и Дин смотрели на нее с надеждой и уважением. Драко тихонько потянул Гермиону за рукав и предложил ей спрятаться за ближайшим толстым деревом и просто понаблюдать за событиями.

Невилл же постарался утихомирить Джинни.

— Мы знаем, с чего начинаются битвы между волшебными тварями. С поединка вожаков: до тех пор, пока один не убьет другого. Гибель предводителя является сигналом для его племени или стаи, после этого печального события они все срываются с места и бросаются в схватку. Волшебные твари высокого уровня развития, вроде кентавров или русалов, отрицают соревновательный элемент сражений как таковой. Между представителями одного вида дуэль может быть несмертельной, в таком случае победитель признается по набранным очкам или по минимуму повреждений. Но с существом другого вида сражение идет до гибели одного из соперников, после чего подключаются все остальные соплеменники. Если мы поможем Фиренцу — мы только ускорим наступление страшного побоища.

Джинни явно не ожидала от Невилла такого подробного и четкого объяснения, она собиралась взять все выступление на себя, но как всегда неуклюжее вмешательство Невилла все испортило.

— Раз ты все знаешь, что же ты сидишь и молчишь? А?

Невилл пожал плечами.

— Мне очень жаль и тех, и других, — объяснил он, — и я не вижу, чем мы можем помочь бедным созданиям.

— А я знаю, — торжественно сказала Джинни. — Есть только один способ предотвратить всеобщее сражение. Никто из противоборствующих племен не вступит в бой, если вожаки одновременно убьют друг друга. Им не останется ничего другого, как разойтись в разные стороны. В данном случае они просто поменяются берегами: кентавры переберутся на пологий, а единороги — на крутой. И дружно протопчут себе новые тропинки.

— Гениально! — воскликнул Дин и нагло чмокнул Джинни в щеку.

Гарри и Драко с удивлением отметили, что Гермиона обменялась с Невиллом грустными и понимающими взглядами. Гермиона вздохнула. Невилл мягко произнес:

— Джинни, мы читали о таких случаях... Истории о прекрасных единорогах и таинственных русалах я читал еще дома, в библиотеке моих родителей. Великолепный способ остановить битву, но речь идет о Фиренце! Даже если мы предположим, что имеем право вмешиваться в поединок, что посмеем решить, кому придется расстаться с жизнью, как ты можешь спокойно обрекать на гибель нашего преподавателя, который успел стать нам хорошим другом!

Джинни сердито сверкнула глазами.

— Бессмысленное мягкосердечие, Невилл! Мне очень даль Фиренца, кроме того, что он наш преподаватель, он замечательный советчик и товарищ! Но он сам готов погибнуть за своем племя и остаться героем навечно! Я уверена, он предпочтет именно такую развязку, ведь выживут жеребята и самки.

— Не хочешь спросить самого Фиренца, желает ли он твоей помощи? — негромко поинтересовался Рон.

— Если вы все хоть немного подумаете, то поймете, что иного выхода из сложившейся ситуации мы не имеем, — отрезала Джинни и скрестила руки на груди.

— Я — против, — твердо сказал Невилл.

— Пожалуй, Джинни права, — проговорил Дин Томас, — не сочтите меня эгоистом, но при выполнении ее предложения, кроме кобыл и жеребят в живых еще останемся мы, а это — большой плюс в пользу ее плана.

Парвати и Лаванда грустно молчали. Лаванда сильно устала, она общалась с Фиренцом больше других, они привыкли друг к другу больше, чем любые другие человек и кентавр... Если бы бой принял Магориан или Бейн, то она ничего бы не имела против предложения Джинни Уизли, даже при условии гибели вожака прекрасных единорогов, но угроза жизни Фиренцу!

Парвати, удрученная своими переживаниями, не проявляла никакой внешней реакции. Она не высказалась ни «за», ни «против», только тихо проговорила:

— Если мне не удастся отговорить единорогов от сегодняшней битвы, то нам все равно придется что-то делать...

Симметрично нахмурившиеся близнецы исподлобья глядели на сестренку.

— Если ты еще и придумала, что нам всем делать, — изрек Фред, — то боюсь, придется с тобой согласиться. Хотя Фиренца мне жаль.

Джинни кивнула.

— Я поняла, что нам делать. Парвати и Лаванда — переговоры. Если не помогает — приступаем к действиям. Надо не допустить ни общей свары, ни отдельных столкновений между племенами. Поэтому, Симус и Фред с Джорджем расположатся на том берегу. Единороги не приблизятся к ним, поэтому останутся живы. Мы с Дином и Невиллом точно так же будем отвлекать кентавров. Я считаю, что знаю достаточное количество плохих стихотворений, чтобы оттеснить любопытствующих кентавров к лесу. Гадкие рифмы губительны для них, если мы одновременно будем проговаривать с плохим произношением и бездарной артикуляцией — у них сработает инстинкт самосохранения, и они не решатся приблизиться. Невилл вспомнит самые страшные колыбельные, которые ему пела бабушка, а Дин расскажет стишки из младших классов маггловской школы. Кроме того, я, Фред и Джордж...

— Эй, дорогуша, — возмущенно перебил ее Фред, — а откуда тебе известно, что Дин знает какие-то гадкие стишки?

Джинни величественно пропустила замечание мимо ушей.

— Повторяю, мы с Фредом и Джорджем — квиддичные игроки, поэтому в нужный момент можем перехватить или отбить стрелы.

— Какие еще стрелы? — удивился Симус. — Чем единорог стрелять будет?

— Стрелы будут только у Фиренца. Если единорог не пронзит его сразу, Фиренц может стрелять столько, насколько хватит запаса стрел, а потом — либо единорог предпримет атаку, либо Фиренц соберет свои стрелы и начнет по новой. Не забывайте, что рельеф будет меняться, единорог более ловок и бегает быстрее, но у кентавра будут лук и стрелы. Расклад такой: один — быстро бежит, другой — метко стреляет. Наша задача состоит в том, чтобы никто из них не оказался победителем. Любой ценой. Почему вы не спрашиваете меня, какую роль я отвожу Рону и Гарри?

Друзья уныло промолчали. Гарри вообще не произнес ни слова с самого начала речи Джинни, а Рон с жалостью смотрел на сестру и грыз орешки с одинокого куста, случайно оказавшегося за его спиной.

— Обязанность у Рона будет только одна. Раздобыть стрелу или две и тайком передать Гарри.

— А зачем Гарри стрела? — удивился Дин.

Все остальные уже знали ответ и молчали, потрясенные хладнокровием Джинни. Даже Драко Малфой не ожидал от нее такого. Предложить Поттеру влезть между единорогом и кентавром и добить победителя? Надо быть сумасшедшим, никто не сможет остаться в живых, голыми руками убивая огромного кентавра. Или единорога. Не говоря уж о том, что вечно жалеющий убогих слюнтяй Поттер не сможет никого подло убить в спину. Малфой ждал, что гриффиндорцу возмутятся, усадят Джинни на место и передадут слово Гермионе — вот уж кто давно оценил ситуацию и готов предложить разумный выход без убийств и членовредительства — но все уже начали обсуждать технические подробности исполнения подобного плана:

— Ложка! — воскликнул Джордж. — То есть, браслет! Гарри может в любой момент стать невидимым для победителя и подкрасться к нему. Надо только не пропустить тот короткий миг, когда побежденный будет еще жив!

Джинни покровительственно кивнула.

— Хорошая идея! — воскликнул Дин. — Нам только придется уворачиваться от стрел!

— Это будет нетрудно, — заверила его Джинни, — Фиренц же не будет в вас целиться, а единорог не побежит в непосредственной близости ни от кого из молодых людей. Вам почти ничего не грозит. Мы же будем стоять на фоне самок и жеребят кентавров, в нашу сторону Фиренц не будет стрелять ни в каком случае.

Гарри и Рон тихо обменялись несколькими короткими фразами и кивнули друг другу.

Симус с сомнением оглядел спокойную фигуру Гарри:

— Ты справишься?

— Думаю, да, — с некоторым сомнением сказал Гарри.

Невилл вышел из своей глубокой задумчивости и обратился к другу:

— Но как ты можешь согласиться...

— Все в порядке, — остановила его Джинни, — не волнуйся, Гарри справится. Он победил василиска, а тот был гораздо опаснее. Он всегда отбрасывает Вольдеморта далеко назад. Гарри — ловец, у него хорошая координация и твердая рука. И он умеет быстро принимать решение.

Невилл посмотрел на Гарри почти умоляюще. Малфой не верил своим глазам: Поттер просто пожал плечами. Неужели он не настолько сильно увлечен своей экзотической красоткой, что и грубая лесть младшей Уизли так сильно на него действует? «Непобедимый Поттер»? «С твердой рукой»? Профессиональный мясник? Да как он будет потом оправдываться за убийство единорога? Или он уже решил погибнуть под копытами двух разъяренных тварей, выполнив глупую фантазию самоуверенной девчонки? Или у них у всех массовое помешательство, и оно заразно, сейчас и на него, бедного Драко, перейдет...

Он хотел уже обратиться к Гермионе, но она не обращала на него внимание. Девушка вопросительно смотрела на находящихся довольно далеко от нее Поттера и Уизли.

Рон поймал ее взгляд и подмигнул.

«Безумцы и клоуны, — подумал Драко, — во всем видят занятную игру. Хоть кто-нибудь из них понимает, на что идет?»

Гермиона облегченно вздохнула и расслабилась. Она подняла валяющуюся рядом сосновую шишку и метнула ее в Невилла, привлекая его внимание.

Невилл невидяще обернулся к ней. Гермиона пощелкала пальцами в воздухе:

— Очнись, Невилл. Все в порядке. Гарри справится.

Малфой посмотрел на девушку, которую считал своей с опасением. «Безумие захватило и ее. Интересно, она всех готова посылать на верную гибель ради сомнительной цели, или только самых близких друзей? Но хоть у Лонгботтома хватит духу остановить Поттера».

Но неожиданно для Драко взгляд Невилла стал осмысленным и потеплел.

— Хорошо, — просто сказал он.

Гермиона кивнула Гарри и Рону, словно желая удачи, и спокойно спросила у Джинни:

— А нам с Драко что надо делать?

— Малфой здесь вообще не при чем, — зло сказала Джинни, — никто его не звал, пусть спрячется где-нибудь и, помалкивая, ждет развязки.

— Во-первых, его Парвати попросила о помощи, — по-прежнему спокойно сказала Гермиона,- а во-вторых, неужели мне совсем не останется занятия?

— Как ты могла обо мне так подумать? — возмущенно воскликнула Джинни и слишком резко всплеснула руками. — Разумеется, ты останешься где-нибудь в центре событий и будешь координировать наши действия, сообщать, где что происходит и так далее.

— То есть, — уточнила Гермиона, — мне достается почти столь же важная роль, как и Гарри?

— Да-да, — закивала Джинни, — кто еще умеет так быстро анализировать обстановку, обладает острым зрением и звонким четким голосом? И мы все привыкли тебя слушаться, если ты возьмешься командовать, то в решающий момент осечки не произойдет.

Дрожь земли становилась все сильнее и сильнее. Джинни, единственная из присутствующих, стоящая на ногах, покачнулась.

— По местам! — воскликнула она.

Парвати, Симус, Фред и Джордж побежали к реке.

Лаванда тяжело направилась к Фиренцу. Она двигалась, еле волоча ноги, так тяжело, как будто предательский удар должна была нанести сама...

Джинни, Дин и Невилл пошли к кентаврам. Рон и Гарри отодвинулись почти к сосне-пещере Бесстрастного.

Гермиона взяла Драко за руку и решительно потащила к кромке воды.

— Если это и не середина, то мы, все равно, всех отсюда увидим.

— А твоя гениальная подруга понимает, что здесь мы практически обречены? — язвительно поинтересовался Малфой. — Если единорог и промахнется, побрезговав об меня пачкаться, то бежать мимо тебя у него необходимости не будет. Симпатичный шашлык получится, когда он проткнет тебя своим острым рогом.

Гермиона сжала его руку.

— Как же я рада, что ты был всего лишь у Фреда с Джорджем, — тепло сказала она, — и как же гадко было с вашей стороны скрыть это от меня.

Драко изумленно уставился на нее, не отнимая руки.

— Это как понимать, прощальные слова перед смертью? Да ладно тебе, может быть, единорог и кентавр мимо нас промахнутся, а твой бесценный Поттер мимо них — нет, и мы еще успеем с тобой пообщаться. Поэтому можешь еще немного подуться и пообижаться.

Гермиона невольно улыбнулась, но ответила достаточно серьезно.

— Я на тот случай, если поговорить нам больше не удастся. Но даже если с нами ничего не случится, то знай: я, пожалуй, уже не сержусь.

— Да я заметил, — вздохнул Драко. — Но даже если мы все останемся живы, я от своих слов не откажусь. Слушай меня: вы все — полные психи.

Гермиона запрокинула голову и, нежно посмотрев на него, повторила те же бессмысленные слова, которые говорила Невиллу Лонгботтому.

— Успокойся. Гарри Поттер справится.

«Очень приятно, успокоительно и романтично это слышать» — подумал Драко.

Глава 24. Смена берегов

Земля продолжала сотрясаться.

Гермиона прищурилась и волшебной палочкой, как указкой, показала на противоположный берег.

— Единороги появляются, — сказала она.

Драко посмотрел в указанном направлении.

Среди темных стволов появились движущиеся светлые пятна. Фред, Джордж и Симус запрыгали, предупреждающе размахивая руками.

Стадо остановилось, не доходя до речки, вода в которой подернулась сильной рябью. Течение замедлилось, практически прекратилось и… изменило направление. Вода начала медленно перемещаться в обратную сторону. Противоположный берег, вместе с лесом и всеми, кто в нем находился, начал плавно опускаться, осыпаясь при этом огромными кусками. Вперед выдвинулся вожак единорогов.

Огромное белоснежное животное выдвинулось вперед и остановилось, балансируя, на самом краю, еле удерживаясь копытами. Его глаза грустно смотрели на исчезающий под водой цветок. Цветок, без которого единороги не смогут встретить весну.

Парвати подбежала к нему и склонила голову в поклоне. Сама она еле-еле удерживалась на разваливающейся кромке.

Единорог не встретил ее необходимым жестом приветствия, он не то что, не пригнулся на передних ногах, он даже не полуприкрыл глаза в знак своих добрых намерений. Волшебная тварь только неотрывно следила за исчезающим под водой растением, явно собираясь прыгнуть следом. Прекрасно сложенное животное с большими печальными глазами, словно светящееся изнутри, появляющееся на глаза только самым избранным, находилось в полном отчаянии.

Парвати проявляла настойчивость. Она что-то говорила, единорог ее не слышал, или не хотел слушать, и девушка решилась потрогать его, привлекая к себе внимание. Но как только ее ладонь коснулась белого бархата шкуры вожака, но резко обернулся к ней и злобно лязгнул зубами. Парвати отдернула руку и отпрыгнула, оступилась, одной ногой съехала в обрыв и почти погрузилась в воду, но успела схватиться за ветку дерева и удержалась. Она продолжала что-то говорить, Гермиона и Драко не слышали, то именно, но догадывались. Единорога слова Парвати нисколько не успокоили, а наоборот, даже разозлили. Он одновременно топнул на нее копытом и нацелился свернутым в спираль остро отточенным рогом. Парвати ойкнула, но удержалась и продолжала говорить.

— Мы ничем не можем ей помочь, к сожалению, — сказала Гермиона, — но, возможно, Парвати сможет убедить его…

Драко хмыкнул и покачал головой.

— Да как такого убедишь! Вот зверюга какая: и рычит, и скалится… Я всегда думал, что единороги добрые, возвышенные и прекрасные, слишком прекрасные, чтобы терпеть рядом таких приземленных существ как мы. И что же я вижу? Он готов Патил одновременно и загрызть, и затоптать, и заколоть и в речку скинуть. Причем, совершенно безжалостно.

Гермиона пожала плечами.

— Не забывай, речь идет о жизни всего его стада, а Парвати отвлекает его.

— Но она же хочет помочь? Смотри, он ее уже почти столкнул! – воскликнул Драко.

Единорог продолжал теснить девушку к воде, она соскользнула, но тут же выбралась наверх и опять обратилась к нему.

— Не действует, — с досадой сказала Гермиона, — Парвати пытается обосновать доводы, а единороги этого не любят, с ними надо по-другому, сердцем.

— А почему вы были уверены, что она знает, как надо вести себя с ними? Как вообще додумались отпустить ее? Если ваш недоумок Уизли так за ней волочится, то как он мог послать ее к этим тварям?

Речка была несильно глубокой, на другую сторону бравые гриффиндорцы перешли по бревну, но при желании, можно было переправиться и пешком. Утонуть в ней было трудновато, но и окунаться – приятного мало, даже несмотря на теплую погоду. Спихнутая второй раз в воду Парвати упрямо продолжала свое бесполезное дело. Единорог уже начинал бесноваться, его табун издавал жалобное и мелодичное ржание, но подойти ближе не мог: близнецы и Симус хорошо справлялись с ролью пугал для единорогов.

— Парвати вроде общалась с ними, когда Хагрида заменяла Граббли-Планк, — сказала Гермиона, не вдаваясь в подробности, благодаря чьим усилиям это произошло, — вежливость, взаимно доверие и так далее… — Но Парвати уже повзрослела, она не может слепо предаваться чувствам, в жизни приходится постоянно руководствоваться какими-то соображениями. Поэтому, сейчас единорог не слушает ее…

Пока Драко и Гермиона следили за Парвати, Лаванда также бессмысленно пыталась договориться с Фиренцом. Он, правда, не угрожал ей, только грустно отодвигал в сторону безоружной рукой и безнадежно отмахивался.

Берег, на котором находились, уже поднялся. Растения, необходимые для избавления кентавров от назойливых насекомых, вырванные с корнями, соскользнули в воду и исчезли в ней.

Фиренц отставил Лаванду в сторону и прицелился в единорога.

Бейн и Магориан хотели подойти поближе, но Джинни истошно заорала песенку про глупого ягненка и его нерадивую хозяйку Мэри, и оба кентавра, заткнув уши, остались на своих местах. Кентаврицы скривились и отодвинулись к лесу.

— Смотри, — удивилась Гермиона, а ведь самки кентавров менее болезненно реагируют на маггловские стихи. Возможно, они терпимей с нашей поэзии… Или кентавры боле тонко организованы?

Но Драко не слушал ее, он махал Лаванде рукой, призывая ее уйти из-под обстрела и присоединиться к ним. Фиренц натянул тетиву, расстроенная Лаванда еле успела увернуться и добежать до Драко и Гермионы.

— Они вас не слышат, — сказал ей Драко.

— Да, я уже поняла, — досадливо сказала Лаванда. – Дули не избежать, кентавры не смогут просто поменяться местами. Тем более, вы видите, у них больше ничего не осталось: все, что было нужно кентаврам, ушло под воду, и рогоз, и песок.

— Единороги тоже остались без своих фиалок, и год для них пройдет даром, — добавила Гермиона.

— Но неужели Гарри сможет поднять на них руку, — простонала Лаванда, — единороги – самые прекрасные существа на свете, а Фиренц, ох, Фиренц, он не такой, как остальные лидеры кентавров…

Гермиона кивнула, соглашаясь. Фиренц отличался от своих соплеменников, и лошадиная часть больше похожа на чистокровных верховых скакунов, и человеческая более привычна. Хотя черты его лица и выдавали принадлежность к иному виду существ, но на примитивный девичий взгляд казались более приятными.

Единорог перепрыгнул, нет, перелетел через реку, ловко ускользнув от стрелы Фиренца. Хорошо, что Парвати в этот миг в очередной раз опустилась в воду, и ее не задело.

Следующие полчаса Гермионе и Драко казалось, что мир вокруг них предается окончательному безумству, землетрясение не прекращалось, течение реки то замедляло свой ход, то увеличивало его и вскипало бурунами, бывший берег единорогов опускался под воду огромными кусками и постепенно выравнивался, но берег кентавров поднимался скачками и толчками, отдельными валунами и относительно ровными площадками, неожиданные трещины поглощали и вечноплодоносящие деревья, и вечноцветущие кустарники, и вечноспелые плоды.

Фиренц с перекошенным лицом пытался приблизиться к громогласно ревущему единорогу и поразить его стрелой, вожак единорогов уворачивался, но далеко от кентавра не удалялся. Его изворачивание не выглядело трусливым бегством, потому что он все время останавливался, огрызался и устрашающе размахивал рогом. Оба они по несколько раз пересекли речку в обоих направлениях, перескакивая через трещины и вздыбившиеся куски, будто не замечая их.

К счастью, ни Гермиону, ни Драко, ни Лаванду они пока не задевали. Пару раз единорог резко свернул в футе от Гермионы, пропахав землю острыми копытами при торможении, но Фиренц, бережно относящийся к своим драгоценным стрелам, старался целиться наверняка: только на прямолинейных участках траектории движения своего противника, поэтому ни в кого из молодых людей он не попал.

Прекрасные единороги сгрудились поодаль и с тоской наблюдали за происходящим. Пару раз несколько крупных самцов попытались приблизиться к берегу, но Фред и Джордж, тренированные квиддиччные игроки, успевали перегородить им дорогу. Симусу они тоже не давали зевать, одновременно выкрикивая ему примерно следующее:

— Эй, старина, держись левее от меня!

— Это значит правее от меня!

— Да не стой на месте, крутя башкой, а шевелись!

— Сместись хоть куда-нибудь!

— Лучше немного к лесу…

— Или ближе к воде…

— Смотри не упади!

— Дерево ж перед тобой, куда бежишь?

Результатом их блестящего руководства было хаотичное перемещение Симуса Финнигана в пространстве. Как всегда растрепанный и взъерошенный, лишенный возможности что-нибудь взорвать или испортить, он покрылся красными пятнами и изрядно взмок, но цели своей добился: изумленные единороги трепетно ожидали решения своей участи поодаль, не рискуя приблизиться к непредсказуемому чудовищу.

Парвати добралась по свежеобразовавшейся отмели до устойчиво стоящего дерева и обессилено обхватила его.

Когда Джинни останавливалась перевести дух, к прочтению стишков приступал Дин Томас. Даже Невилл, с трудом переносящий происходящее, невольно заслушался сочными эпитетами, которыми магглы награждают учительниц младших классов и школьных медсестер. Самому ему тоже пришлось поучаствовать в отпугивании кентавров, во время пауз Джинни и Дина, но эффект достигался не за счет нескладных и бездарных рифм. Все-таки, его бабушка была хорошей волшебницей, и колыбельные ее отличались певучестью, последовательностью и логичностью, были полны красивых метафор и лирических отступлений, не лишенных, однако, жизненной правды и тягостных событий, поэтому вызвать у кентавров несовместимое с жизнью отвращение старые колыбельные и детские сказки никак не могли. Но Невилл Лонгботтом сам по себе – это как раз то, чего бедные кентавры вынести не могли. Этот замечательно растяпистый молодой человек, рассеянный, некоординированный и невнимательный, наивный простачок, далекий от сложных философских раздумий и элементарной логики, привязчивый и безнадежно влюбленный отравлял их жизнь своим присутствием не хуже настоящего единорога.

Рон же тщетно пытался подобрать хоть одну из выпущенных стрел, он никак не успевал подкрасться, Фиренц сам успевал собрать их, проносясь мимо.

Единорог с кентавром в очередной раз пронеслись по кругу.

Несмотря на то, что они не стояли на пути сражающихся тварей, Драко невольно пригнулся и произнес:

— Еще немного — и я буду разделять ваше желание прибить их обоих. Они нас только что чуть не затоптали.

Лаванда презрительно скривилась.

— Как ты можешь думать только о себе! На наших глазах разыгрывается великая трагедия! – она промокнула глаза рукавом мантии. – Бедный единорог, он уже совсем вымотался, скоро это прекрасное животное падет без сил! А Фиренц, какой же он молодец! Но посмотрите, его стрелы падают все дальше и дальше от цели… Он тоже устает… Они оба уже начинают спотыкаться. Кто же из них погибнет проигравшим, а кому уготовано стать жертвой руки Гарри? Кто успеет увидеть перед смертью, что его племя останется жить?

— Лицемерка, — беззлобно сказал Драко, — тебе только любопытно, а бедному Поттеру лезть под их бешеные туши и выполнять грязную работу. Кстати, если Уизли и дальше будет так копаться, то Поттеру придется идти на победителя с голыми руками…

— Да как же ты можешь все опошлить! – всплеснула Лаванда руками. – Бедному Гарри сейчас так тяжело, а как он потом будет жить с таким камнем на сердце? Ведь убийство единорога не прощается магическим обществом…

— Так что же вы его сами на это подбиваете? Даже выбора не оставили, велели брать стрелу в зубы и ползти в атаку!

— Тебе никогда не понять его, Малфой! – шипению Лаванды позавидовала бы любая гадюка. – И Гарри и Рон, который пытается достать для него стрелу, они оба – настоящие герои! Они сейчас спасают и кентавров, и единорогов, и нас, между прочим! И Парвати, и Джинни, и Симус и все остальные готовы рискнуть жизнью и встать на пути озлобленных волшебных тварей, Гарри только самый надежный из нас! Только он может взять на себя ответственность за решающий удар!

Драко посмотрел, как Рон плюхается за стрелой в воду и заметил, что через ползущего на четвереньках по отколовшемуся валуну Поттера перепрыгнул не только единорог, но и Фиренц, который вроде бы не должен был его видеть: по договоренности, ложка, когда-то бывшая браслетом, должна быть у Поттера!

— Пустые слова. Сама ты это прекрасно понимаешь, и Гермиона понимает: все ваши отговорки – это бесполезные слова. Вы затеяли, как вам кажется, увлекательную игру, но финал представить боитесь. Вам кажется, что вы поступаете красиво и благородно… Да глупость вы затеяли полную! Расставились солдатиками по лесу и орете похабные стишки – отличный подвиг! Хогвартс сложит о вас легенды. Особенно о Поттере. После, конечно, его позорной казни… Или самоубийства в Азкабане. Но вы-то все, наверное, напишете мемуары и детям, и внукам будете рассказывать о своих благородных поступках…

Лаванда не выдержала и обратилась к Гермионе:

— Хоть ты можешь заставить его замолчать?

Гермиона не ответила, ее зрачки внезапно расширились от ужаса, и она показала на некстати оступившегося единорога. Копыта благородного животного скользнули по гладкому камню, и он полетел кубарем, головой вперед, чуть не воткнувшись рогом в обрыв нового крутого берега, Фиренц почти настиг его и прицелился, тоже оступился и свалился в воду рядом.

Гермиона, Драко и Лаванда бросились к краю обрыва.

Единорог уже поднялся и, набычившись, принимал бой. Фиренц, оскалившись, зарядил новую стрелу.

Рон, который примерно в пяти ярдах от них безуспешно ловил упавшую в реку стрелу, борясь с возникшим течением, пробирался к дуэлянтам.

Единорог лишь мельком скосил на него глаза, но убегать не стал. Это был настоящий предводитель своего табуна: в обычной жизни он бы никогда не позволил мальчишке пересечь ему дорогу, либо убежал, либо покарал бы наглеца смертью, но сейчас он никак не мог прервать свой поединок.

А Фиренц не обращал на Рона никакого внимания, он тщательно целился в то место, где у единорога должно было находиться сердце, но сделать это было довольно трудно. Тот открывал только непробиваемый лоб и витой рог, а стрелять ему по ногам не имело смысла: раненый, но не убитый противник мог успеть проткнуть кентавра своим единственным оружием.

Рон стремительно пересек отделявшее его от животных расстояние и влез посередине.

Лаванда ойкнула и закрыла глаза: Рон Уизли одной рукой схватил за рог однорогую тварь, а другой – за стрелу, которую готовился выпустить из лука разъяренный битвой кентавр.

Мало того, что он схватил, он еще ухитрялся удерживать их обоих, не давая причинить друг другу вред!

К обрыву уже подбежали все остальные: и Джинни, которая, конечно же, не могла оставить что-то без своего контроля, и Невилл с Дином, которые не могли оставить Джинни, и не сдерживаемые ими кентавры, которые не обращали теперь никакого внимания на присутствие среди них нескладный чтецов, и близнецы Уизли (немного опередившие уставшего Симуса), и изрядно вымокшая Парвати, и невыносимо страдающие соплеменники единорога.

Рон, стиснув зубы, продолжал держать бойцов в беспомощном положении. Он был весь мокрый, и от воды, и от сильного напряжения, но держался.

— Это же невозможно! – прошептал Драко, наблюдая, как Фиренц, удивленно выпучив глаза, смотрит на кончик своей стрелы, не спуская натянутой тетивы. – Кентавр должен смахнуть Уизли как муху! Почему он не уберет его с дороги? Сомневается в своих силах?

— Потому что он не видит Рона, — объяснила ему Гермиона, — а не видит он его потому, что твоя бывшая ложка у него, и он настроил ее именно против Фиренца.

Сказать, что Драко сильно удивился, значит, недостаточно хорошо описать охватившее его чувство.

— Но вы же запланировали, чтобы ложка была у Поттера?

Гермиона покачала головой и мягко поправила:

— Не мы запланировали, а Джинни.

Драко почувствовал желание присесть, у него самым примитивным образом подкосились ноги.

— Но вы даже не разговаривали, ты была рядом со мной, Поттер с Уизли шушукались о чем-то, но ты откуда знала? Вы… — догадка озарила его внезапно, — все трое, овладели окклюменцией?

— Нет, потом объясню, — быстро сказала Гермиона и, наблюдая за уже изнемогающим Роном и встающим на дыбы кентавром, прошептала, — ну, действуй же, Гарри…

И Гарри Поттер встал, распрямившись, на мокром камне.

Высокий юноша в темной школьной мантии, с налипшими на лоб черными волосами, один из самых сильных магов на планете.

Он раскинул руки, запрокинул голову и посмотрел в неправильное небо.

Он сжал кулаки и закрыл на миг глаза.

Земля затряслась еще сильнее.

Вода из речки поднялась стеной и забилась в разновеликих фонтанах. Низкий берег начал свой подъем, а высокий, осыпаясь, уходил под воду.

И люди, и кентавры, и единороги, еле успели отбежать к лесу, каждый в свою сторону.

Невидимой волной вожака единорогов и Фиренца раскидало по соответствующим берегам.

Рона захлестнуло речной волной и выкинуло на пологий песчаный берег кентавров.

Вода успокоилась и потекла в привычном направлении.

У обрыва крутого берега распустился красивый цветок.

Из-под воды с пологой стороны снова торчали так нужные кентаврам метелки рогоза.

Гарри вздохнул и обессилено опустился на колени.

Откашлявшийся, отфыркавшийся от воды Рон и Гермиона подбежали к другу.

— Ты как, в порядке? – глупо спросил Рон.

— Не волнуйтесь, со мной вроде все в порядке… — так же глупо простонал Гарри и, не открывая глаз, спросил, — а вокруг… как?

— Вокруг тоже все в порядке, — заверила его Гермиона, — ты смог все хорошо подправить, Гарри, вылезай наружу, не бойся!

Гарри Поттер осторожно приоткрыл один глаз.

— Вы, надеюсь, не шутите? – спросил он.

Рон хлопнул Гарри по плечу и хмыкнул:

— Повторяю для особо недоверчивых, ты был великолепен, дружище!

Гарри посмотрел на мирную картину с неторопливой рекой, успокоительно катившей свои теплые и чистые воды из одного тоннеля в другой, на восстановившие свои очертание берега, на поочередно спрыгивавших к цветку у воды белоснежных единорогов, которые благоговейно нюхали прекрасный цветок и изящно взлетали обратно на обрыв, чтобы уступить очередь следующим, на почтительно склоняющихся перед Фиренцом кентавров, на чумазых и удивленных товарищей… и сладко потянулся.

— Кажется, у нас у всех сегодня был тяжелый день, да и ночка тяжелой задалась, — сказал он, — не хотите ли вернуться домой?

Рон помог ему спуститься с импровизированного постамента.

Волшебные твари не обращали больше на людей никакого внимания. Они и друг на друга не смотрели, каждое племя занималось своим делом: единороги спешили запечатлеть в памяти восхитительный аромат, а кентавры принимали нового повелителя. Фиренц вернулся в свое стадо, и кентаврицы официально признавали его.

— Чудак же ты Поттер, — сказал Драко, — не мог раньше проснуться, надо было всех помучить?

— Не поверишь, — устало улыбнулся Гарри, — я ждал подходящего момента.

Глава 25. Отражение

Легкий ветерок пронесся из леса и взъерошил волосы молодых людей, они все как-то внезапно осознали, что найти дорогу домой им теперь ничего не мешает.

Кентавры не предпринимали никаких попыток помешать им, и хогвардчане отправились в обратный путь.

Джинни, демонстративно ни с кем не разговаривая, гордо шагала впереди. Дин и Невилл поочередно пытались догнать ее, ненавязчиво отпихивая друг друга с дороги.

Симус галантно предложил руку Лаванде и они, шепчась о чем-то своем, замыкали шествие. Фред с Джорджем попытались пошутить над вымокшей Парвати, на самом деле, смотревшейся довольно жалко, но она никак не отреагировала на их дружелюбное подначивание и, накинув на голову капюшон мантии, спряталась за широкую спину Рона, с большой охотой создавшего ей защиту от усиливающегося встречного ветра. Сам он выглядел ненамного лучше, но хорошее настроение оттого, что волшебные твари на некоторое время помирились друг с другом, с лихвой компенсировало физические неудобства. Тем более, что Парвати так нежно к нему прижималась.

Гарри плелся параллельно с Гермионой и Драко и вяло отбивался от вопросов развеселившегося Малфоя.

— Так как вы договорились? Откуда Гермиона знала, что вы задумали?

Гермиона обменялась с Гарри мимолетными взглядами и осторожно произнесла:

— Мы бы тебе объяснили, но для этого надо, чтобы ты знал особенности магии Гарри.

— Да я уже догадываюсь, Поттера заклинило в последней свалке, и теперь у него какая-то странная трансфигурация получается.

— Ты прав, он может отменять последствия нерадивого колдовства…

— Да-да, склеивать разбитые чашки.

— Не только. Дело в том, что он может, — Гермиона немного замялась, — не склеить эту чашку, а вернуть ее в то состояние, в котором она была раньше. Вроде как подлечить. И не только чашку, любой предмет, если только еще не слишком поздно.

— Но откуда вы знали, что его способности не пропали в месте, где не действует людская магия?

— Вначале мы и предположить этого не могли, — Гермиона старательно взвешивала каждое слово, и Гарри пришел ей на помощь.

— Да скажи уж ему прямо, успокоилась уже, можешь не скрывать.

— Сам говори, — буркнула Гермиона, вспомнив свои недавние промахи. Когда она сможет прийти в себя и, главное, простить за разгильдяйство и беспечность? Когда привыкнет к тому, что можно не видеть во всех возможных предателей и шпионов?

— Не хочет Гермиона говорить, но особенной тайны мы из моих способностей не делаем, — объяснил Гарри и уточнил, — пока не делаем. До тех пор, пока я не научусь с ними управляться. Ни МакГонагалл, на Дамблдор пока не могут привести их в надлежащий вид. То есть, необычная магия у меня есть, но пользоваться мы ею не умеем. Как только научимся – можно будет заявить о новом стратегическом оружии под именем Гарри Поттер, по пока это только хаотичные действия под влиянием моих эмоций. Единственное, что от меня пока зависит, так это принять решение: действовать или нет. Мы с Дамблдором договорились, что применять свои новые магические силы я буду только тогда, когда буду совершенно в них уверен, чтобы не натворить чего-нибудь лишнего или не навредить кому-то. Когда я услышал, что браслет-ложка-проволока, вываренный в твоем зелье, действует, так как в нем работает магия трав и…

— И животных компонентов, — машинально добавила Гермиона.

— … и магия этих самых компонентов, то решил попробовать, не могу ли и я что-то сделать без палочки.

— Просканировал собственные возможности, — подхватила девушка, — и убедился, что способности, полученные под влиянием необратимых заклинаний Вольдеморта, замешанных на магии трав и земли из разных точек планеты, сохраняются! Ему оставалось только сконцентрироваться и разрешить себе вернуть берега на место.

Фред и Джордж, прислушивающиеся к их разговору, притормозили и побрели рядом, проваливаясь в снежок в стороне от тропинки.

— Но почему ты так долго ждал? — не удержался Фред. – И почему не нам сказал сразу, что собираешься сделать?

— А вы часто докладываете о своих планах, если боитесь, что не можете их исполнить? – обернулся через плечо Рон и накрыл Парвати краем своей мантии.

— Никогда, — решительно ответил Джордж – мама кричать начнет, а Джинни хихикать. Верная гарантия того, что у нас ничегошеньки не получится.

— Вот-вот. А теперь представьте, каково было Гарри? – фыркнул Рон. – Гораздо хуже. Он совсем не был уверен в своих силах, а план Джинни, за исключением окончания, был очень хорош. Дурные табуны не мешались под ногами, и Гарри смог сосредоточиться.

— Я не тянул время, — виновато пояснил Гарри, — я, на самом деле, не был уверен в своих силах. Мы договорились, что Рон встрянет между бойцами в самый опасный момент, и тогда я подключусь. Мне очень жаль, что Рону пришлось так рисковать собой, но ничего другого мы придумать не смогли.

— Да мне ничего не угрожало, — пренебрежительно отмахнулся Рон, — единорог от меня и так шарахался, а Фиренц не замечал благодаря вашему браслету.

— То есть, это результат нашего тяжкого труда всех спас? – заржал Фред и толкнул брата локтем. – Надо запомнить этот знаменательный день.

Но Драко продолжал любопытствовать, ему покоя не давала ментальная связь Гермионы с Поттером и Уизли, а самое противное, что еще и с Лонгботтомом. Он прекрасно помнил, как Лонгботтом проглотил зарождавшуюся истерику по одному только слову Гермионы. Как будто она успела объяснить ему все!

— Хорошо, вы успели в два слова выработать план, но ты, Гермиона, как о нем узнала? Ты же была абсолютно спокойна и уверена.

— Я знала, что Рон поможет Гарри. Не уточняй почему, но знала. Мной они бы не стали рисковать, а друг другом – пожалуйста.

Драко прищурился:

— И это все? А Лонгботтом откуда узнал?

Гермиона непонимающе нахмурилась.

— Что узнал?

— О вашем плане.

Фред хихикнул:

— А на самом деле, как? Мы с Джорджем и то, ничего не заметили. Эй, Невилл, — заорал он вслед уже оторвавшейся от них лидирующей троицы, — ты откуда узнал, что Гарри не будет убивать Фиренца?

Невилл слегка сбавил шаг, что позволило Дину приблизиться к Джинни и недоуменно прокричал в ответ:

— Мне же Гермиона сказала, что все в порядке.

— Она тебе сказала только, что Гарри справится, — ревниво заметил Драко.

— Ну, да. Раз она сказала, что справится, значит, все в порядке. Гермиона никогда меня не обманывала, — простодушно ответил Невилл и снова поспешил за Джинни.

Гермиона ощутила легкий укол совести, уж кому-кому, а Невиллу она раньше смогла бы наврать с чистой совестью. Теперь – нет, после тех испытаний, что они вместе пережили… Она ведь уже дала себе слово никогда больше его не обманывать. Драко вновь обратился к ней.

— Но ты с самого начала знала, что именно будет делать Гарри?

— Я надеялась, что он догадается немного опробовать свои силы, поэтому внимательно наблюдала за ним в то время, как Джинни излагала свой план. Само по себе ее предложение не было плохим, только концовочку она не продумала, я уже хотела пересесть обратно к Гарри и Рону и предложить Гарри потренироваться, но увидела, что он уже сделал это.

— На чем же он тренировался?

— На орешках, которые грыз Рон, — улыбнулась Гермиона. – Рон разгрызал скорлупу, а Гарри тихонько восстанавливал ее, и Рон с таким искренним изумлением наблюдал нетронутую поверхность!

— Нет, вы посмотрите, ей весело! – опять обернулся Рон. – А мне каково было? Я решил, что с ума схожу. Потом собрался с мыслями…

— Да это же отдельный подвиг, малыш Ронни! – воскликнул Джордж.

— Не забудь рассказать маме, — огрызнулся Рон, — так вот, я собрался с мыслями, предположил, что все дело в проделках с песком времени, но понял, что никто из кентавров на песчаной полосе не находится! Пришлось заподозрить Гарри, а он сильно и не отрицал свое участие…

Драко не смог удержаться от облегченного вздоха. Никакой таинственной мысленной связи между Гермионой и ее друзьями нет. Обычная наблюдательность и многолетнее совместное обучение.

Но Фреду еще не все было понятно.

— Раз вы раскрываете секреты всех своих фокусов, то, может быть, и мне глаза раскроете. Я знаю, конечно, что мы, Уизли, обладаем недюжинной силой и отвагой. Но чудес не бывает, и человеку нельзя удержать единорога одной рукой! Тем более, что другой рукой он держит кентавра! Пусть кентавр его не видит, пусть кентавр не любит того, чего не понимает, но выдернуть стрелу из руки Рона – да легче, чем блоху поймать!

— Блох они ловить не умеют, из-за этого-то вся проблема и возникла, — самодовольно хмыкнул Рон. – Ты, никак, мне завидуешь?

— Еще чего! Как будто я твои силы не знаю! Просто хочу узнать секрет фокуса.

Рон театрально повел рукой и заботливо натянул Парвати мантию на все лицо, лишив ее возможности даже видеть тропинку.

— Никакого фокуса. Как сказала бы Гермиона – обыкновенная логика. Кентавр не переносит единорога, единорог – кентавра. В результате они оба такие слабенькие становятся. Поэтому и устали так быстро, начали спотыкаться, стрелять мимо…

Джордж внезапно хлопнул себя по лбу.

— Да, чуть не забыл! А зачем ты тогда под копыта бросался, в речке бултыхался, если не собирался доставать для Гарри стрелу?

Рон недоуменно округлил глаза.

— А как мне еще можно было все время рядом с ними находиться? Я старался не упустить подходящий для Гарри момент, а если бы я не дергался, они бы меня просто затоптали. Вот и приходилось крутиться все время. Но я же видел, что надолго их не хватит.

Джордж покачал головой.

— Признаю, делал ты это довольно ловко!

Лес заканчивался, впереди виднелся родной Хогвартс на фоне светлеющего неба.

***

Шагающая впереди всех Джинни уже вышла за пределы Леса и резко остановилась.

— Интересно, — прокричала она, — вы всем успели сообщить, куда и зачем направляетесь?

Фред, обладающей, наверное, самым острым зрением среди тех, кто отстал от передней троицы, пригляделся хорошенько и хмыкнул:

— Никак нас встречают с почестями и хвалебными песнями. Такая толпа!

— Надеюсь, это не наблюдатели от Министерства и ауроры с ордером на арест? – поинтересовался Джордж.

— Возможно, это, действительно они, только сильно помолодевшие и в школьной форме, — Фред пожал плечами и зевнул.

— Как ты форму-то от обычных темных мантий на таком расстоянии отличаешь? – поинтересовался Рон.

— Судя по тому, что впереди всех, толкаясь, бегут аж два брата Криви, увешанные дюжиной фотоаппаратов, они не являются ни теми, ни другими. А значит, на них школьная форма, — засмеялся Фред. – А тебе надо поменьше учиться, братик, а то зрение садится…

Рон, который не мог никого толком увидеть, так как широкие плечи близнецов полностью закрывали ему видимость, даже не огрызнулся. Главное, все они живы, ничего непоправимого не случилось… А разумное оправдание они всегда смогут придумать. Тем более, что Дамблдор фактически сам разрешил им отправляться на спасение Лаванды и прочих.

Через пару минут и остальные смогли разглядеть компанию встречающих лиц.

Неизвестно откуда узнавшие об их возвращении учащиеся Хогвартса спешили навстречу.

Они приблизились поближе

Впереди, как верно заметил Фред, несся Коллин Криви, уже нащелкавший виды с малюсенькой Джинни на фоне леса, малюсенькими Дином и Невиллом на том же фоне и совсем микроскопическими близнецами, еле различимыми на фоне деревьев.

За их спинами Гарри разглядел Падму Патил и Эрни Макмиллана, Джастина Финч-Флетчли и Луну Лавгуд, Сьюзен Боунс и Ханну Эббот. Дальше, не так торопливо, но, видимо умирая от любопытсва, виднелась Панси Паркинсон вместе с легко узнаваемыми издалека Краббе и Гойлом. Седьмой курс Гриффиндора в полном составе, возглавляемый Кэти Белл, тройка пятикурсников, и еще человек пять разного возраста из Хаффлпаффа.

Когда все они были уже отчетливо различимы, Гарри с грустью подумал, что Чоу Ченг среди них нет. Чтобы ни выгнало их всех ранним утром зимой из замка: искреннее сопереживание, родственные чувства, любопытство – никаких чувств подобного рода у любимой девушки Гарри Поттера не оказалось. Интересуют ее только ее собственные подвиги и действия. Чем бы ни закончилось их с Дамблдором посещение Люциуса Малфоя, она могла хотя бы попытаться порадовать или утешить его.

Или с Чоу что-то случилось, и поэтому она не смогла выйти? Гарри на миг зажмурился и мысленно пожелал, чтобы правдой оказалась именно первая его догадка, хотя она и была ему очень неприятна.

Колин и Денис Криви на ходу щелкнули насупленную Джинни с самодовольным Дином Томасом, успевшим догнать ее и приобхватить за талию, потратили по паре кадров на Фреда и Джорджа и налетели на Гарри, Рона и Парвати.

— Вот так, еще раз, — приговаривал восторженно Колин. С возрастом его привычка с особым рвением делать скучные снимки не исчезла, а приобрели еще больший размах. Какой смысл изводить пленку на их усталые, изможденные физиономии? Какую особую прелесть таят фотографии скрюченных, замерзших колдунов в туманном полумраке зимнего рассвета? Гарри ничего не знал о настоящей журналистской ценности подобных фотографий, поэтому занятие Колина представлялось ему совершенно бессмысленным.

Рон, однако, приосанился, откинул капюшон с мокрой головы и повесил на лицо очаровательнейшую улыбку.

— Лучше нахмурься и прижми ладонь ко лбу, — посоветовал Денис Криви, — а то такой кадр портишь…

Рон застонал и приложил руку к сердцу. Сумрачное небо озарилось вспышками всех имеющихся в наличии фотоаппаратов.

Парвати, воспользовавшись триумфом Рона, высвободила свою руку и медленно направилась к сестре.

— Откуда вы узнали, что нас надо встречать? – поинтересовался Гарри.

— Во-первых, нетрудно было заметить, что вы пропали, — быстро ответил Колин, легким тычком под зубы придавая голове Гарри наиболее интересное для съемки положение, — а во-вторых, пару часов назад так громыхало, что в Хогвартсе все проснулись, увидели над Лесом зарево, покинули свои гостиные и попытались узнать, что происходит. Мы в Гриффиндоре сразу догадались, что это дело твоих рук, Гарри. Я хотел увидеться с МакГонагалл и взять у нее интервью, но встретил загадочно улыбающегося Дамблдора, который сказал мне, куда бежать для того, чтобы создать отличный репортаж.

— И ты собрал толпу зевак и поклонников, — договорил за Колина Рон.

— Да, я решил пригласить зрителей… Сейчас я вас отдельно сниму, а потом сниму встречу с героями… Замечательно все получится, искренние эмоции, неподдельные переживания… Гарри, да на улыбайся ты во весь рот, выдай скупую мужскую улыбку под всепонимающим взглядом!

К ним присоединились Драко с Гермионой и Симус с Лавандой.

Драко тихонько спросил у Гермионы:

— Вы всегда так возвращаетесь с ваших темных делишек?

— Нет, только тогда, когда Дамблдор решит, что наши действия не обязательно держать в тайне от школы. Поверь, это бывает довольно редко. Обычно мы возвращаемся под покровом темноты, на цыпочках, принеся кучу страшных клятв, что никто никогда ничего не узнает.

Гарри улыбнулся ее словам и подумал, что реальное сохранение тайны всех их приключений Гермиона несколько преувеличивает. Легкими оговорками и намеками Дамблдора рано или поздно о них узнает вся Школа. Он посмотрел на встречу Парвати с сестрой. «Вот Падма тоже из Равенкло, а человеческие чувства ей не чужды, как некоторым», — подумал он с легкой обидой.

Парвати тем временем приближалась к Падме.

Гарри отметил, как же сильно они похожи, хотя и не совсем одинаковые. И рост, и походка, и манера слегка закатывать рукава мантии, чтобы не болтались, и одной ногой шаг делают чуть шире, только Парвати правой ногой промахивается мимо тропинки и проваливается в снег, а Падма – левой. У одной малюсенькая родинка над правой скулой, а у другой – на левой. Падма в приветствии чуть приподняла правую бровь и потянула правую руку, а Парвати и то и другое проделала с левой стороны…

Сестры обнялись, обе необычно хмурые и печальные, и Гарри, наконец-то, понял, что его смущает в их встрече, что не дает нормально порадоваться за то, что они обе могут не волноваться друг за друга.

Девушки были почти зеркальным отражением друг друга. Некоторые черты лица у них отличались, но несомненное сходство заметить было невозможно.

Картина их встречи напоминала Гарри приближение к зеркалу. Довольно безобидное и забавное напоминание, если не знать некоторых фактов.

Парвати очень дружна со своей сестрой. У них в семье, как она неоднократно упоминала, вообще нет никаких тайн друг от друга.

Парвати знала почти обо все событиях, происходящих с Гарри.

И Парвати, и Падма, входили в секретно общество «Армия Дамблдора», то есть знали о всех видах боевых и защитных заклинаний, которыми он владел. Также обе они всегда болели за него в Дуэльном клубе.

Парвати была с ними в прошлом году во время стычки с Вольдемортом, знала, что именно произошло на поляне.

Парвати была с Роном и Драко Малфоем в те дни, когда Гермиона с Невиллом искала эвкалипт, а Гарри с Чоу искали Гермиону.

Парвати знала о противостоянии Гарри с Вольдемортом, о непонятных способностях Гарри в трансфигурации и об экспериментах Гермионы почти все.

Следовательно, обо всем этом знала и Падма Патил.

«Не верь своему отражению», — узнала Парвати из пророчества.

Падма Патил.

Прекрасная Пери.

Гермиона, конечно, догадалась сразу, едва услышав текст. Несомненно, она подозревала Падму и раньше, так же как и всех остальных девушек Хогвартса, у кого инициалы совпадали с подписью на перехваченном письме, так же, как и всех остальных учащихся, кто более или менее общался с ними. Поэтому она и не обвинила ни в чем Парвати, а наоборот, попыталась утешить ее. Рон, если и догадался, то тактично оставил выяснение отношений с Парвати на более мирное время.

Один Гарри, получается, решил, что их давняя подруга могла совершить кражу у Гермионы ее драгоценных и уникальных материалов! Как же ему захотелось сразу извиниться перед Парвати и утешить ее… А Падму, хоть она и девчонка, можно бы было… Гарри даже рванулся к сестрам Патил, но Рон удержал его и тихо шепнул:

— Не надо. Они сами разберутся. Мы потом… узнаем, что теперь делать Гермионе и Невиллу…

Парвати отпрянула от сестры и с болью посмотрела ей в глаза.

Падма поняла, что Парвати знает о ее поступке, но глаза не опустила.

— А что мне оставалось делать? – с вызовом произнесла она. – Учиться осталось не так уж и много, я разослала сов в разные места, но хороших предложений все не поступало. Ты же знаешь, как я волнуюсь за свою карьеру.

— Я не ожидала от тебя такого поступка, — покачала головой Парвати.

Падма гордо вскинула голову.

— Я не могу вечно витать в облаках, как ты, бестолково влипая из одной грязной истории в другую. Я хочу стабильной и благополучной жизни. Теперь ты понимаешь, почему Волшебная Шляпа разлучила нас? Потому что ты никогда бы не смогла учиться в Равенкло, ты слишком примитивна, питаешься воздушными надеждами и лишена элементарного честолюбия. Ты даже парня нормального завести себе не можешь, который год ждешь, что тебя заметят и оценят! Ты не пытаешься построить свою судьбу своими руками.

— Ты опустилась до воровства и предательства, — горько сказала Парвати.

— Я оказывала услугу уважаемому человеку, предоставляя ему кое-какую официально открытую информацию. А с кражей вы ничего не докажете.

— Но я буду знать, что это ты сделала. Мы все будем об этом знать.

— И что произойдет? Я потеряю аппетит? – Падма приподняла бровь. – Ничего же не произошло, ведь так?

— Ты отдала Малфою нечто ценное! Возможно оружие против Гарри!

Падма вздохнула и закатила глаза к небу. Своими ужимками в этот момент она опять напомнила Гарри о Чоу.

— Я, действительно, рада, сестренка, что вернулась невредимой. Но не надо бросать мне глупые обвинения, хорошо? Если с Гарри Поттером что-нибудь случится, я буду совершенно не при чем. А если после Школы я буду работать под руководством Люциуса Малфоя на хорошей должности с неплохим окладом, это будет не более чем простое совпадение.

«Как замечательно, — подумал Гарри, — что Шляпа меня не отправила в Равенкло. Сейчас бы я, пожалуй, даже Слизерин им предпочел».

— Мерзавка, — тихо сказала Парвати.

Глава 26. В кабинете у Дамблдора

Дамблдор в очередной раз предложил Снейпу чашечку чая. Снейп в очередной раз раздраженно отмахнулся.

— Да какой чай! Как вы можете так спокойно относиться к срыву первого часа занятий? Да у нас уже полшколы вывалилось за пределы замка. И они превозносят Поттера и его кампанию как героев! Эта организованная группа хулиганов нарушила режим, набезобразничала в Лесу, а теперь возвращается триумфаторами! И мы вместо того, чтобы снять с них огромное число баллов, разрешаем остальным учащимся кидаться к ним с распростертыми объятиями? А сами распиваем чай.

— Но что ж нам еще делать? – искренне удивилась профессор Спраут, в отличие от Снейпа от угощения не отказавшаяся. – Раз первого часа занятий все равно нет?

— Как это, что делать? – вскипел профессор Снейп. – Немедленно призвать их вернуться, приступить к занятиям, а после заставить искупить вину увеличенным количеством работы! Неужели мы этого не сделаем, Директор?

Альбус Дамблдор успокоительно прищурился и протянул Снейпу баранку.

— Северус, дорогой мой, не нервничай так. Когда ты будешь директором этого заведения, а я уверен, что рано или поздно ты им станешь, ты все-таки поймешь, что для удержания учащихся в почтительности наказания и поощрения приходится чередовать. Мы лишили на прошлой неделе всю Школу десерта за плохое поведение болельщиков на матче по квиддичу? Причем матч проходил еще осенью, а решение мы приняли только после каникул?

Снейп кивнул.

— Да, хотя это и было уже бессмысленно. Они давно забыли о том, что вытворяли на трибунах.

— Но я-то не забыл, — проговорил Дамблдор, — как именно они отзывались о вас, мои дорогие, уважаемые деканы Хогвартса. Ребята поступили гадко, позволив себе плохие выражения, поэтому, как только я разобрался с более важными делами, я решил припомнить им тот случай. А теперь, в качестве компенсации, мы позволим им немного порадоваться друг за друга. Возможно, это хоть немного сплотит разношерстный состав наших учащихся и примирит их друг с другом.

— Даже мои слизеринцы побежали им навстречу, как глупые щенки… — с досадой заметил Снейп.

— Твоим ребятам не повредит свежий воздух, — встряла профессор МакГонагалл, — у Панси Паркинсон давно бледноватый вид, вероятно у девочки несчастная любовь. Пусть развеется, послушав их историю на свежем воздухе.

— Вот и замечательно, — Дамблдор улыбнулся, — чем больше они разговаривают, тем труднее им будет потом враждовать друг с другом. То есть, разногласий, конечно, будет не избежать, но вот методы борьбы могут сильно отличаться.

Разозленный Снейп схватил кружку с обжигающим кипятком и сгоряча заглотил ее все сразу. Таким образом, он на некоторое время оказался не в состоянии кричать и жаловаться, и профессор Флитвик смог, наконец, задать интересующий его вопрос.

— А можно полюбопытствовать, почему именно сейчас произошли все эти печальные перемены в жизни кентавров и единорогов?

— Да как следствие прошлогоднего боя, я думаю, — сказал Дамблдор. – Магия того уровня, на который замахнулся Вольдеморт, не проходит бесследно. Напряжение накапливается, и, рано или поздно, но перемены должны были произойти. Кентавры поняли, что именно произойдет, и смогли предсказать дату, и увидели связь с Лавандой, за которой ниточкой подтянулись бы остальные… Но сами они не могли решить свою проблему.

— А… Вы?

— Простите?

— Вы смогли бы решить их проблему без привлечения? – простодушно спросил Флитвик.

Дамблдор лукаво улыбнулся.

— Все время, что я занимаю пост директора этой Школы, я разбираюсь с проблемами живущих в окрестностях магических существ. С большинством из них в состоянии справиться один Хагрид, но такие высокоорганизованные, тонкие, ранимые и мудрые существа как кентавры, русалы и единороги — задают такие задачки, справиться с которыми становится все сложнее и сложнее. Вся проблема в том, что они столь нежны и чувствительны, что сами верят в придуманные ими предрассудки. Из-за идеологических разногласий, кентавры и единороги не могут ужиться на одной территории, но требования к окружающей среде у них одинаковые. И те, и другие – теплолюбивы, любят чистую воду, сочную траву и спелые фрукты. У каждого из этих видов есть свои собственные ритуалы и обряды: они привязывают свои жизненные циклы к периодам цветения определенных растений, которые опять-таки, предпочитают одну и ту же почву и одну и ту же воду…

А место в окрестностях Хогвартса, которое могло бы удовлетворить и тех, и других, только одно. Как вы знаете, его организовали вскоре после образования Хогвартса. Постоянное лето в температуре, нужное время года для фруктов, отсутствие ветра, снега и града… Мы даже поддерживаем им нужную иллюзию звездного неба, потому что для устойчивости психического состояния им, видите ли, требуется наблюдать несколько иной состав созвездий, наши широты их не устраивают. А объясняют они это тем, что привыкли к такому виду, а истинное положение звезд они и так знают. Почему привыкли? Потому что раньше жили гораздо ближе к экватору… Да когда небо выглядело так, как они хотят видеть – сами кентавров еще и в помине не было, это небо середины неогена (примерно 12-15 млн. лет назад), и нависать оно могло только над гиппарионовой фауной! Сами же она появились на раньше четвертичного периода, и притом, гораздо севернее… Но хотят себе для солидности добрый десяток миллионов лет прибавить – пожалуйста, раз уж они считают себе древнее и мудрее людей. Хотят любоваться на созвездие Центавра – на здоровье.

Директора и Лесничие Хогвартса старательно обеспечивают им все это. Мы храним нашу заботу о кентаврах и единорогах в тайне, чтобы не оскорблять их и сберечь от некоторых властолюбивых магов-интриганов. Вначале кентавры мирно сосуществовали с единорогами, но потом, когда и тех, и других стало больше, они начали сами себе придумывать неудобства. Поделили тропинки и берега, обросли суевериями и так далее. Они не прекращают вредничать ни на год, постоянно изобретая новые и новые проблемы. И так происходит везде на земном Шаре, где поселяются эти милые существа. Только наши бесконечные уловки и хитрости удерживают их от войн, которые они постоянно пытаются завязать.

Да, я не буду скрывать от вас, что я мог бы уладить их конфликт, просто порекомендовав им поменяться берегами и жить дальше спокойно.

Дамблдор внимательно оглядел четверку деканов и добавил:

— Но вы понимаете, как я от них устал за эти десятилетия? А так мы справились сразу с двумя задачами: и непримиримых бойцов на некоторое время утихомирили, и Гарри дали проявиться. Возможно, это подтолкнет его к более интенсивному освоению новых способностей.

Снейп оклемался от проглоченного кипятка и слегка охрипшим голосом съехидничал:

— И заодно решили еще третью задачку, да Директор?

— Какую же, Северус? – недоуменно поинтересовался Дамблдор.

— Помогли Фиренцу вернуться домой, отдав должок за то, что он вовремя нас спас от нехватки учителя прорицания? Я ведь прав? Теперь, когда проверки из Министерства прекратились, мы можем спокойно обходиться услугами одной только Сибиллы Трелани?

Дамблдор капитулировал и засмеялся.

— Сдаюсь-сдаюсь, Северус! И без заботы о Фиренце, конечно, не обошлось. Он – хороший предводитель, и сумеет некоторое время удерживать свое племя от агрессивных действий. Кроме того, в нем древняя кровь, и он — настоящий вождь, которому не место в стенах учебного заведения среди крикливых человеческих детишек.

Некоторое время профессора молчали, а затем МакГонагалл, вспомнив кое о чем, шмыгнула носом.

— Очень жаль только, что мы не смогли уберечь наши материалы по изготовлению нового заклинания…

Дамблдор удрученно кивнул.

— Да, неприятно. Мы не смогли проследить контакты Падмы Патил и упустили ее… Но это не единичный случай, хорошие девочки из благородных семей довольно часто совершают поступки такого рода, погнавшись за достижением каких-то своих личных целей. Придется срочно что-то для нее придумывать, не сдавать же ее сразу после окончания Школы в Азкабан? – пошутил он.

Деканы согласно закивали.

— Конечно-конечно, — быстро добавил Флитвик, — она – одна из моих лучших учениц. Мы слегка запоздали с ее воспитанием, но при определенных обстоятельствах еще можно заставить ее повернуть на другую дорожку. Обещаю, что в течение недельки-другой выработаю и принесу вам на согласование подходящий план.

— А сейчас мы закроем глаза на ее поступок? – уточнил Снейп.

— Да, — твердо сказал Дамблдор, — если мы сделаем вид, что ничего не заметили, и не поднимем шума, все странности, которые будут происходить с ней в ближайшее время, не вызовут у нее никаких подозрений. Минерва, милая, — Директор заметил, что профессор МакГонагалл продолжает жалобно шмыгать носом, — что же вы так расстраиваетесь?

— Мне жалко, что вам не удалось спасти материалы, — сказала она, доставая батистовый платочек с розой посередине, — хорошо, конечно, что вы не дали негодяю Малфою ознакомиться с ними, но как же жаль, что совсем ничего не осталось.

Дамблдор внимательно посмотрел на МакГонагалл, словно оценивая, насколько внимательно она готова выслушать его аргументы, и придя к выводу, что профессор Минерва оценивает ситуацию адекватно и не склонна к бестолковому женскому нытью, твердо сказал:

— Мне тоже жаль ваших трудов. Я знаю, сколько сил и вы, и Северус, и профессора Спраут и Флитвик вложили в эту работу, но, поверьте мне, решение по уничтожению материалов я принял вполне осознанно. Эвкалипт никуда не делся, мы можем спокойно нарвать ровно столько листьев, сколько захотим. Наши головы, знания и руки остались при нас. Да, пропали расчеты и выкладки, но общие идеи и пути, по которым ходила Гермиона, мы прекрасно помним. Вы же и сами догадались, что вместе с мисс Грейнджер пошли немного не той дорогой? Да, кое-что у нее получалось, но это явно не то, что мы все так хотим получить. Она лишилась черновиков, но, уверяю вас, что, немного отдохнув и отоспавшись, прервавшись на какое-нибудь другое занятие, а затем, получив новые листья, она пойдет несколько иным путем, отметая тупиковые ветви, и гораздо быстрее добьется успеха. Вы согласны?

МакГонагалл всхлипнула и грустно ответила:

— Да, вы как всегда правы, Альбус. Я с радостью возьмусь за работу сначала, и не повторю прежних ошибок.

— Я тоже кое-что новенькое за последние два дня придумал, — добавил Снейп. – Но не говорил мисс Грейнджер, так как уже приготовил зелье по нашему с ней прежнему рецепту.

Профессор Спраут привстала и потерла ручки.

— А я, с вашего разрешения, прямо сейчас пойду в теплицы, мне надо посадить кое-какие семена… Невилл давно предлагал посадить их, но они действуют немного иначе, чем те, что мы выращивали для нее в последний раз. К тому времени, как вы добудете новую партию листьев, они уже проклюнутся. Мне кажется, это будет как раз то, что нужно!

Флитвик развел коротенькими ручками и жизнерадостно заявил:

— А мне ничего переделывать и не надо. Буду с нетерпением ждать мисс Грейнджер с новыми результатами.

Профессора начали расходиться, но МакГонагалл немного задержалась в дверях:

— А все-таки, Альбус, мне особенно жалко Гермиону. Бедная девочка, начинать все сначала!

Дамблдор успокаивающе подмигнул ей.

— Пускай привыкает.

КОНЕЦ.